Рождение дивизии

В летние дни 1914 г. стало известно о том, что 19 июля (1 августа по новому стилю) Германия объявила войну России.

23 августа был объявлен Высочайший приказ Николая II о создании «Кавказской туземной конной дивизии» трехбригадного состава из 6 полков: Кабардинского, 2-го Дагестанского, Чеченского, Татарского, Черкесского и Ингушского. В то время в составе российской армии уже находились Кавказская кавалерийская (конная) дивизия и 5 Кавказских казачьих дивизий. Поэтому, когда произошло рождение нового воинского соединения исключительно из горцев Кавказа, было принято решение назвать его «Кавказская туземная конная дивизия», чем подчеркивалось ее исключительно кавказское происхождение. Командиром этой дивизии 23 августа назначается младший брат царя генерал-майор Свиты Его Величества великий князь Михаил Александрович, родившийся 22 ноября 1878 г.

Согласно Высочайшему приказу от 23 августа, в должность начальника штаба дивизии вступил 42-летний полковник Яков Давидович Юзефович, «литовский татарин», происходивший из тех крымских татар, которых еще в средневековье короли Великого княжества Литовского пригласили к себе на службу, и там, на польских и литовских землях, многие из них навсегда осели, сохранив при этом свой язык и веру. В послужном списке указано, что Юзефович «магометанского вероисповедания, потомственный дворянин Гродненской губернии». Он участвовал в Русско-японской войне 1904-1905 гг., потом служил в Генеральном штабе, а с июля 1914-го - в Ставке Верховного Главнокомандующего.

Сам факт формирования «Кавказской туземной конной дивизии» из добровольцев стал ярким и знаменательным событием в истории установления новых взаимоотношений России с кавказскими горцами. Ведь к 1914 г. прошло всего 50 лет с того времени, как закончилась продолжительная Кавказская война, которую российские правители вели на Кавказе, покоряя многие из его народов силой оружия. И то, что теперь целая горская дивизия, насчитывавшая более 3000 всадников и офицеров, вливалась в состав русской армии, конечно, говорило о том, что в сложившейся исторической обстановке горцы искренне шли на фронт, чтобы защитить от врага Россию, ставшую и для них общим с другими народами Отечеством.

Вот что в связи с этим писал бывший офицер Кабардинского конного полка, юрист по образованию, Алексей Алексеевич Арсеньев в очерке «Кавказская туземная конная дивизия»: «...И - странное дело! Поставленные судьбой в необходимость покориться России и узнать Ее, люди и народы, дотоле бывшие Ее врагами, - переставали быть ими!

Последний Имам Чечни и Дагестана - Шамиль - вел в продолжение десятилетия ожесточенную войну с Россией. Взятый в 1859 г. в плен (в знак уважения к его доблести ему было оставлено его оружие), он был отвезен в г. Калугу, где содержался со всей своей семьей, окруженный почетом... Жизнь свою он окончил в Мекке, куда ему, полувековому вождю кровавой борьбы, было разрешено ехать на поклонение, а его сын был назначен флигель-адъютантом к Императору Александру II...

Большинство туземцев славной «Дикой Дивизии» были или внуками, или даже сыновьями бывших врагов России. На войну они пошли за Нее по своей доброй воле, будучи никем и ничем не принуждаемы; в истории «Дикой Дивизии» - нет ни единого случая даже единоличного дезертирства!»

В сентябре 1914 г. «Кавказская туземная конная дивизия» была полностью сформирована в составе 3 бригад (6 полков).

1-я бригада состояла из Кабардинского и 2-го Дагестанского конных полков. Кабардинский конный полк получил право на жизнь, став в 1914 г. первой на Северном Кавказе национальной воинской частью, личный состав которой формировался на добровольных началах из горцев - кабардинцев и балкарцев Нальчикского округа.

В Нальчикском округе началась работа по формированию Кабардинского конного полка. 3 августа «Командиром Кабардинского полка Высочайше назначен полковник граф Воронцов-Дашков Илларион». Это был сын кавказского наместника, служивший адъютантом младшего брата царя - великого князя Михаила Александровича. Он приходился правнучатым племянником Екатерине Романовне Дашковой, урожденной Воронцовой, знаменитой сподвижнице императрицы Екатерины II, ставшей президентом Петербургской (Российской) академии наук.

В середине августа полковник Воронцов-Дашков прибыл из Петрограда в Нальчик. 23 августа Высочайшим приказом Николая II состоялось его утверждение полковым командиром. Первым адъютантом Кабардинского конного полка стал поручик лейб-гвардии Кирасирского полка Керим-Аббас-Кули, хан Эриванский, потомок персидского Эриванского наместника - сардара.

В 1914 г. далеко от Нальчика, в Сибири, комендантом города Иркутска нес службу войсковой части старшина (подполковник) Федор Николаевич Бекович-Черкасский, происходивший из старинного кабардинского княжеского рода. Его прапрадед, генерал-майор Эльмурза Черкасский, приходился младшим братом известному в российской истории близкому сподвижнику Петра I, капитану лейб-гвардии Александру Бековичу-Черкасскому (Девлет-Гирею Бекмурзину), которого назначили командиром сотни.

2-й Дагестанский конный полк формировался в центре Дагестанской области, городе Темир-Хан-Шуре (ныне Буйнакск), на базе квартировавшегося здесь кадрового национального Дагестанского конного полка, считавшегося 1-м. Из его состава в новую часть войдут офицеры, вахмистры, урядники, многие из которых участвовали в русско-японской войне 1904-1905 гг. Как говорится в справке к фонду 2-го Дагестанского конного полка, хранящемуся в Российском государственном военно-историческом архиве, формирование его «началось 16 августа 1914 г. в г. Темир-Хан-Шуре». 23 августа последовал Высочайший приказ о назначении командиром нового полка подполковника князя Гиви Ивановича Амилахвари, служившего адъютантом наместника на Кавказе Воронцова-Дашкова. Помощником командира 2-го Дагестанского полка по строевой части был назначен боевой офицер ротмистр Арацхан Хаджимуратович Хаджи-Мурат.

Во 2-ю бригаду входили Чеченский и Татарский конные полки. Формирование Чеченского полка проходило с 9 августа 1914 г. По данным справки к фонду документов этого полка в Российском государственном военно-историческом архиве, известно, что «согласно штату в состав полка входило 22 офицера, 3 военных чиновника, полковой мулла и 643 нижних чина».

Полк формировался в городе Грозном из чеченцев Грозненского и Веденского округов. В течение августа окружные начальники: Грозненского - подполковник Иван Давидович Джапаридзе и его помощник капитан Салимбек Абдухалим Тамаев, Веденского - подполковник князь Соломон Георгиевич Каралов со своим помощником, коллежским секретарем Генардуко Доховичем Мальсаговым - организовали по всем десяти участкам округов запись «охотников» (добровольцев) в Чеченский полк. В Грозном ждали полкового командира, который должен был завершить его окончательное формирование. Высочайшим приказом от 29 августа 1914 г. командиром Чеченского конного полка назначается подполковник Александр Сергеевич Святополк-Мирский, «из дворян Витебской губернии, уроженец Терской области», родившийся 17 января 1879 г.

Полковым адъютантом Чеченского полка штаб Кавказского военного округа назначил уроженца Чечни поручика Абдул-Меджида Арцуевича Чермоева. В дивизионном списке офицеров о нем записано: «Состоял в запасе с 1907 г. Зачислен на службу 1914-го августа 8-го. Штабс-ротмистр. 1914 г. ноября 5-го. Полковой адъютант».

Абдул-Меджид, известный и как Тапа Чермоев, представляет собой яркую, выдающуюся личность в политической истории Кавказа. Он родился в 1882 г. в Грозном. Его отцом был генерал-майор Арцу Чермоев, в послужном списке которого в графе «Из какого звания происходит и какой губернии уроженец» записано: «Кавказской уроженец, из почетной Белготоевской фамилии».

Арцу Чермоев участвовал в походах на Кавказе и проявил геройство в войне с Турцией в 1877-1878 гг. Тогда на Кавказском театре боевых действий отважно сражался добровольческий Чеченский конно-иррегулярный полк, награжденный императором Александром II «за подвиги мужества и храбрости, оказанные в продолжение Турецкой войны», особым почетным знаменем. Состоя при главнокомандующем Кавказской армией и командуя Чеченским полком, генерал-майор Чермоев вместе со своими земляками из Чечни принимал участие в боях под Карсом и Эрзерумом. Как указано в послужном списке, в ряду его многочисленных наград были ордена Св. Георгия 4-й степени, Св. Анны 1-й степени с мечами, Св. Станислава 1-й степени с мечами, Золотое Георгиевское оружие - шашка с надписью «За храбрость». Генерал Чермоев скончался в Грозном в 1895 г.

В 1899 г., когда Абдул-Меджид Чермоев поступил в Николаевское кавалерийское училище, 23 декабря последовало принятие Правительствующим Сенатом указа о пожаловании права потомственного дворянства сыновьям и внукам генерал-майора Арцу Чермоева с записью «в дворянскую родословную книгу Ставропольской губернии». Право на это давали его генеральский чин и высокие российские ордена. В том перечне имен наследников генерала Чермоева - «Чермоевы, сыновья умершего генерал-майора Арцуя...» - значился и его младший сын «Абдул-Меджид, рождения 3 марта 1882 г.».

Татарский конный полк формировался в Закавказье из татар Елизаветпольской губернии и Борчвалинского уезда Тифлисской губернии. Служили в его рядах и азербайджанцы. Для формирования Татарского полка Военное министерство направило из Петрограда в город Елизаветполь (ныне Гянджа в Азербайджане) подполковника Петра Александровича Половцева, Высочайшим приказом от 1 сентября 1914 г. назначенного полковым командиром. Родился он 30 мая 1874 г. в Петербурге, в семье действительного тайного советника, происходил «из дворян Бессарабской губернии».

Всадники " Дикой дивизии" - Дзортовы (ингуши) из селения Барсуки (Буро к1ал)

3-я бригада Кавказской конной дивизии состояла из Черкесского и Ингушского полков. Приказом командующего Кавказским военным округом наместника на Кавказе графа Воронцова-Дашкова последовало объявление о создании Кабардинского полка из городского населения Кубанской области - черкесов и абхазов, родственных кабардинцам, и карачаевцев, родственных балкарцам. Высочайшим приказом от 23 августа его командиром был назначен подполковник князь Александр Захарьевич Чавчавадзе, бывший с 1905 г. адъютантом наместника на Кавказе графа Воронцова-Дашкова. Он родился 4 июля 1870 г., происходил «из дворян Тифлисской губернии».

О формировании Ингушского конного полка из родственных чеченцам ингушей Назрановского округа также было объявлено 9 августа 1914 г. Значительная роль на первоначальном этапе формирования полка до приезда его командного состава принадлежала старшему помощнику начальника Назрановского округа, уроженцу Ингушетии подполковнику Эдиль-Султану Беймурзаеву. Он сам лично объезжал все ингушские селения, беседовал с их жителями на сходах и во многом благодаря ему уже в скором времени в окружное управление поступили списки добровольцев. Окончательное же решение по каждому из них надлежало принять командиру полка и старшим полковым офицерам.

11 сентября во Владикавказ, являвшийся местом пребывания начальника Назрановского округа, из Петербурга прибыл полковник Георгий Алексеевич Мерчуле, назначенный Высочайшим приказом командиром Ингушского конного полка. Абхаз по национальности, он родился 6 декабря 1864 г. Согласно «Краткой записке о службе», происходил из дворян Кутаисской губернии». «Мерчуле Георгий (Паша) Алексеевич из села Илори Кодорского участка Сухумского отдела (Абхазия), отец его абхазец, известный по всей округе учитель», - пишет Езут Кичович Габелиа в книге «Абхазские всадники», вышедшей в Сухуми в 1990 г.

В ранней юности Георгия Алексеевича Мерчуле интересен тот факт, что он учился в Ставропольской гимназии на Горском отделении (Горский пансион), давшем путевку в жизнь многим горцам Северного Кавказа, ставшим известными просветителями. После окончания Ставропольской гимназии и Николаевского кавалерийского училища (в чине корнета) Георгий Алексеевич направляется на Северный Кавказ в 45-й (позже 18-й) драгунский Северный полк; службу здесь проходили многие офицеры, которым в 1914-м предстояло попасть в «Кавказскую туземную конную дивизию». Десять лет прослужил он в этом полку, и 20 октября 1896 г. в чине штабс-ротмистра был командирован в Офицерскую кавалерийскую школу для прохождения курса. «Окончил курс «успешно» и отчислен из школы обратно в полк -1898-го сентября 24-го».

Известно, что на 18 апреля 1910 г. подполковник Георгий Алексеевич Мерчуле получил чин полковника и 11 сентября 1914 г. стал командиром Ингушского конного полка. Служивший под его командованием корнет Анатолий Львович Марков в своих воспоминаниях «В Ингушском конном полку», изданных в парижском эмигрантском журнале «Военная быль» в 1957 г., так написал о нем: «Полковник Георгий Алексеевич Мерчуле, офицер постоянного состава Офицерской кавалерийской школы из знаменитой «смены богов», как в кавалерии называли офицеров-инструкторов Школы, получил полк при его формировании и им командовал до расформирования... Это был сухой, небольшого роста абхазец, с острой бородкой «а-ля Генрих 4-й». Всегда тихий, спокойный, он произвел на нас прекрасное впечатление».

Рядовым всадником в том сентябре 14-го в Ингушский полк вступает родной младший брат Георгия Алексеевича - Дорисман Мерчуле, который в боях заслужит два Георгиевских креста и производство в чин прапорщика...

Опытным боевым офицером пришел в полк штабс-ротмистр Гуда Алиевич Гудиев, уроженец Ингушетии, «сын юнкера милиции Терской области», назначенный командиром 1-й сотни. Он родился 12 февраля 1880 г. Общее образование получил во Владикавказском реальном училище, военное - в Елизаветградском кавалерийском училище, окончив его в 1903 г. корнетом Ингушской сотни Терско-Кубанского конного полка Гуда Гудиев вступил в войну с Японией. Как сказано в «Списке офицерским чинам Кавказской туземной конной дивизии», он «в сражениях был, ранен и контужен не был. Имеет награды за компанию 1904-1905 гг.:

Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом,

Св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость»,

Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом,

Св. Станислава 2-й ст. с мечами,

Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом».

В чин штабс-ротмистра Гудиев произведен 1 сентября 1910 г.

Из офицерской кавалерийской школы вместе с полковником Мерчуле прибыл в полк и подполковник Владимир Давидович Абелов, «потомственный дворянин Тифлисской губернии», ставший помощником полкового командира.

Весьма колоритной и яркой личностью в Ингушском полку, да и во всей дивизии, являлся полковник Наполеон Мюрат, французский принц, правнук знаменитого наполеоновского маршала, короля Неополитанского Иоахима Мюрата, женатого на сестре Наполеона Бонапарта Каролине. И в связи с этим родством полковник Ингушского полка принц Мюрат был правнучатым племянником императора Франции. Как странно и необъяснимо складываются порой человеческие судьбы! Прадед принца Наполеона Мюрата маршал Иоахим Мюрат вместе с Наполеоном Бонапартом в 1812 г. шел с армией, чтобы покорить Россию. Их же потомок, связав свою жизнь с этой страной, стал офицером российской армии и геройски сражался с ее противниками.

Еще в 1904 г. Наполеон Мюрат добровольно ушел на Японскую войну, проявил мужество в боях, был тяжело ранен и вернулся с Дальнего Востока в Петербург с шестью боевыми орденами. Позже, выйдя в запас, он уехал в Америку, «но с первыми же раскатами Великой войны умчался в Россию и вступил в ряды Дикой дивизии».

Принц Мюрат вновь пошел сражаться за Россию, а то, что он добровольцем вступил в Кавказскую конную дивизию, было для него вполне естественным - ведь по матери, грузинской княжне Дадиани, он имел самое непосредственное отношение к Кавказу...

3-ю бригаду Кавказской конной дивизии возглавил генерал-майор князь Николай Петрович Вадбольский.

Итак, в сентябре 1914 г. завершилось формирование дивизии кавказских горцев, а в октябре эшелоны повезут ее полки на Украину, в Подольскую губернию, откуда в скором времени и предстояло им вступить в боевые действия на Юго-Западном -Австрийском фронте.

В Кавказской конной дивизии рядовых называли не «нижними чинами», как-то было принято в российской армии, а «всадниками». Так как у горцев не существовало обращения на «Вы», то к своим офицерам, генералам, и даже командиру дивизии великому князю Михаилу Алексеевичу, всадники обращались на «ты», что нисколько не умаляло значения и авторитета командного состава в их глазах и никак не отражалось на соблюдении ими воинской дисциплины.

«Отношения между офицерами и «всадниками» сильно отличались от таковых в регулярных частях, - вспоминал офицер Ингушского полка Анатолий Марков.- В горцах не было никакого раболепства перед офицерами, они всегда сохраняли собственное достоинство и отнюдь не считали своих офицеров за господ - тем более за высшую расу. Офицер, не относящийся с уважением к обычаям и религиозным верованиям «всадников», терял в их глазах всякий авторитет. Таковых, впрочем, в дивизии не было.

Говорят, что постоянное ношение оружия облагораживает человека. Горец (с детства) был при оружии: он не расставался с кинжалом и шашкой, а многие - и с револьвером или старинным пистолетом. Отличительной чертой его характера было чувство собственного достоинства и полное отсутствие подхалимства. Выше всего ценились им храбрость и верность; это был прирожденный воин...»

Очень ярко и эмоционально написал о Кавказской конной дивизии Николай Николаевич Брешко-Брешковский в своей книге - «романе» «Дикая Дивизия», - вышедшей в начале тридцатых годов в эмигрантском издательстве в Риге. Он неоднократно на фронте бывал в дивизии и ее полках, близко знал многих ее офицеров, встречался с «всадниками».

Брешко-Брешковский говорит: «Если из опасения вооружить и научить военному делу несколько тысяч иногородческих всадников не прибегали из-за боязни, то напрасно! На мусульман всегда можно было вернее положиться, чем на христианские народы, влившиеся в состав Российского Царства. Именно они, мусульмане, были бы надежной опорой власти и трона.

Революционное лихолетье дало много ярких доказательств, что горцы Кавказа были до конца верны присяге, чувству долга и воинской чести и доблести...»

И вот, когда в 1914 г. «вспыхнула Великая война, - читаем в книге «Дикая Дивизия», - решено было создать туземную конную Кавказскую дивизию.

С горячим, полным воинского пыла энтузиазмом отозвались народы Кавказа на зов своего Царя. Цвет горской молодежи поспешил в ряды шести полков дивизии - Ингушского, Черкесского, Татарского, Кабардинского, Дагестанского, Чеченского. Джигитам не надо было казенных коней - они пришли со своими; не надо было обмундирования - они были одеты в свои живописные черкески. Оставалось только нашить погоны. У каждого всадника висел на поясе кинжал, а сбоку - шашка. Только и надо было казенного, что винтовки...

Чтобы поднять и без того приподнятый дух горцев, во главе дивизии был поставлен брат Государя, великий князь Михаил Александрович, высокий, стройный, сам лихой спортсмен и конник. Такой кавалерийской дивизии никогда еще не было и никогда не будет».

Удивительным был контингент офицеров дивизии, состоявший из людей разных национальностей, для которых служба в Кавказской конной дивизии стала делом чести; все они гордились принадлежностью к ней и в жестоких боях доказали, что они, как и их боевые товарищи, - природные горцы, достойны того, чтобы называться тоже кавказцами.

Вообще, Дикая дивизия совмещала несовместимое. Офицеры ее переливались, как цвета радуги, по крайней мере двумя десятками национальностей. Были французы - принц Наполеон Мюрат и полковник Бертрен; были двое итальянских маркизов - братья Альбицци; был поляк - князь Станислав Радзивил и был персидский принц Фазула-Мирза. А сколько еще было представителей русской знати, грузинских, армянских и горских князей, а также финских, шведских и прибалтийских баронов...

И многие офицеры в черкесках могли увидеть имена свои на страницах Готского альманаха.

Дивизия сформирована была на Северном Кавказе... и в четыре месяца обучили ее и бросили на австрийский фронт. Еще только двигалась она на запад, эшелон за эшелоном, а уже далеко впереди этих эшелонов неслась легенда. Неслась через проволочные заграждения и окопы. Неслась по венгерской равнине к Будапешту и Вене... Говорили, что на русском фронте появилась страшная конница откуда-то из глубин Азии...»

А дивизия между тем усиленно готовилась к боям. Дополнительно к конным полкам в ее состав вошли части и подразделения поддержки, медицинские учреждения: 2-й конно-горный артиллерийский дивизион, пулеметный отряд Балтийского флота, конно-подрывной отряд, команда связи при штабе дивизии, автомобильный отряд, мотоциклетный отряд, передовой перевязочный отряд, 22-й передовой санитарный отряд.

26 ноября Кавказская конная дивизия через Львов начала «проходное выдвижение» в юго-западном направлении к городу Самбору. В тот день в столице Галиции, Львове, свидетелем шествия стал граф Илья Львович Толстой, сын Льва Николаевича Толстого. Он, как журналист и писатель, приехал в этот город, всего лишь месяц назад освобожденный русскими войсками от австрийцев. О своих впечатлениях и чувствах, вызванных увиденными им кавказскими полками, Илья Львович рассказывает в своем очерке «Алые башлыки», опубликованном в начале 1915 г. в московском журнале «День Печати» и перепечатанном газетой «Терские ведомости»: «...Что ни лицо, то тип; что ни выражение - выражение свое, личное; что ни взгляд - мощь и отвага...»

Восхищенный кавказскими всадниками, влившимися добровольцами в ряды российской армии, Илья Львович вспомнил и трагические страницы истории взаимоотношений России и Кавказа: «60 лет тому назад эти люди упорно с нами воевали, а теперь они настолько слились с Россией, что сами добровольно пришли сюда для того, чтобы общими усилиями сломить упорство нашего, теперь уже общего, опасного и сильного врага.

Как тогда Кавказ боролся и все приносил в жертву своей независимости, так теперь он выслал к нам лучших своих представителей для того, чтобы вместе с нами стать на защиту независимости не только нашей родины, но тем самым и всей Европы от губительного нашествия новых варваров...

С тех пор я полтора месяца провел в ближайшем соприкосновении с этими частями и не только полюбил весь их состав, начиная с высшего и до последнего рядового, но и научился глубоко его уважать. Я видел людей в походе, и на стоянках, и в боях.

Их называли «дикими», потому что на них надеты страшные мохнатые папахи, потому что они завязывают на голове башлыки, как чалмы, и потому что многие из них...- абреки, земляки знаменитого Зелимхана...^*

Я жил целый месяц в халупе в центре расположения «диких полков», - рассказывал Толстой, - мне указывали людей, которые на Кавказе прославились тем, что из мести убили несколько человек, - и что же я видел?

Я видел этих убийц, нянчивших и кормящих остатками своего шашлыка чужих детей; я видел, как полки снимались со своих стоянок и как жители жалели об их уходе, благодарили их за то, что они не только платили, но и помогали своими подаяниями; я видел их выполняющими самые трудные и сложные военные поручения; и я видел их в боях, дисциплинированных, безумно отважных и непоколебимых. Много у меня от этого времени осталось впечатлений, самых интересных, которые я берегу в своей душе, как ценные воспоминания и как дорогой психологический материал».

После торжественного шествия дивизии через Львов ее полки, совершив семидесятикилометровый переход по австро-венгерской территории, занятой российской армией, вышли к городу Самбору, где 28 ноября, как свидетельствует штабной документ, полностью «закончилось сосредоточение дивизии». Отсюда кавказские полки выходили на боевой участок в Карпатских горах, куда в том году пришла ранняя зима с обильными снегопадами и морозами.