Антисоветско-антирусский миф Запада и историко-политическая действительность СССР и постсоветской Россионии 4 страница

В противоположность этому Генри Форд I, будучи создателем и юридически одним из собственников «Форд Мотор Компании», рассматривал это предприятие как часть общенародного достояния американского народа и соответственно этому пониманию относился и к управлению им как к служению народу США[242].

И общественная собственность — это не ничьё, т.е. не бесхозное, а собственность каждого, выделенная им в общее пользование. Вопрос только в широте круга собственников: как минимум это члены кооператива или колхоза, а как максимум — всё человечество.

Т.е. для того, чтобы людей можно было эксплуатировать, они предварительно должны быть угнетены, иначе говоря, должны быть созданы условия, в которых:

1. Врождённый потенциал личностного развития угнетаемых был бы пониженным в сопоставлении с потенциалом личностного развития угнетателей.

2. Люди не могли бы реализовать свой потенциал развития.

3. Люди не могли бы освоить знания и навыки (в том числе и вследствие воздействия факторов 1 и 2), позволяющие им войти в сферу управления, чтобы заменить злоупотребляющих разнородной властью управленцев.

И в общественно-экономических формациях, в которых эксплуатация «человека человеком» — норма жизни, существуют общественные институты, которые обеспечивают упреждающее угнетение и извращение развития подрастающих поколений (как в аспекте подавления биологического здоровья (фактор 1), так и в аспекте невостребованности в соответствующие возрастные периоды (фактор 2) потенциала способностей данных ребёнку) с целью осуществления их последующей эксплуатации. Поэтому:

· ликвидация всякой эксплуатации «человека человеком» это — не написание и введение в действие законов об «общественной собственности», «запрете эксплуатации человека человеком» и т.п.,

· а ликвидация системы предварительного угнетения и извращения личностного развития, что необходимо для обеспечения всестороннего и полного личностного развития всех. Элементом этого всестороннего и полного личностного развития общества является всеобщая управленческая грамотность по отношению к жизни общества в разных его аспектах: «всякая кухарка должна научиться управлять государством».

После того, как мы определились в понимании сути, возникновения и воспроизводства эксплуатации «человека человеком», можно перейти к рассмотрению вопроса о национальном угнетении.

Если общественное объединение труда существует на многонациональной основе, то эксплуатация «человека человеком» выражается как национальное угнетение в том, что:

· статистика распределения представителей разных национальностей по трём названным выше социальным группам разная: т.е. в массовых профессиях преобладают представители одних национальных (или конфессиональных) групп — угнетаемые, а в «престижных профессиях» и среди иждивенцев-нахлебников преобладают представители других национальных (или конфессиональных групп) — угнетатели;

· при этом из деградационно-паразитического спектра потребностей представителям наций (конфессий) угнетателей достаётся роскошь и прожигание жизни, а эксплуатируемым угнетённым нациям достаются пороки, обладающие крайне низкой себестоимостью процессов их удовлетворения, вследствие чего они обретают массовое распространение;

· кроме того, — и это главное, — угнетатели сосредотачиваются в сфере управления (это не только государственность и управление предприятиями, но она включает в себя и науку, систему образования и сферу обеспечения досуга угнетаемых —ВСЁ ЭТО ФОРМИРУЕТМИРОПОНИМАНИЕ ОБЩЕСТВА) и поддерживают свою монополию на обретение знаний и навыков управленческого характера и недопущение в сферу управления средствами всех шести приоритетов обобщённого оружия угнетаемых (в частности, капитал — как частный, так и государственно-обобществлённый и управление им — оказываются во власти угнетателей) [243].

Государственность как субкультура общественного самоуправления, осуществляемого на профессиональной основе, может поддерживать систему эксплуатации «человека человеком», воспроизводить и совершенствовать её в преемственности поколений, а может работать на искоренение её. В случае сопричастности государственности делу эксплуатации большинства тем или иным паразитическим меньшинством, явные и неявные [244] доходы должностных лиц, чьи слово и подпись придают властную силу управленческим решениям [245], ощутимо (или даже многократно) превосходят доходы в массовых профессиях.

В условиях системных кризисов и всеобщей разрухи, налаживание государственного управления может потребовать того, чтобы в сфере государственного управления легальные доходы должностных лиц были выше, чем в остальном — экономически бедствующем обществе, поскольку это позволяет освободить управленцев от проблем бытового характера, сосредоточить их внимание и усилия на профессиональной деятельности. Кроме того, такой легальный подкуп отчасти является защитой от нелегального подкупа должностных лиц криминалитетом, наживающемся на кризисе, и политическими противниками — в том числе и зарубежной агентурой.

Но такой режим функционирования государственного аппарата может быть эффективным только на протяжении непродолжительного времени — максимум на протяжении 10 лет. Если он затягивается на более продолжительное время, то преимущества «номенклатурно» властных должностных лиц в явных и неявных доходов, становится стимулом к тому, чтобы любители лёгкой наживы и безответственности массово устремились делать карьеры госчиновников.

В этой связи об­ра­тим­ся к кни­ге В.И.Ленина «Го­су­дар­ст­во и ре­во­лю­ция», написанной им совместно с Г.Е.Зиновьевым в Разливе (дачный посёлок под Петербургом) летом 1917 г. Её изучение входило в СССР во все курсы истории КПСС и научного коммунизма.

«… на при­ме­ре Ком­му­ны[246] Маркс по­ка­зал, что при со­циа­лиз­ме долж­но­ст­ные ли­ца пе­ре­ста­ют быть “бю­ро­кра­та­ми”, быть “чи­нов­ни­ка­ми”, пе­ре­ста­ют по ме­ре вве­де­ния, кро­ме вы­бор­но­сти, ещё и сме­няе­мо­сти в лю­бое вре­мя, да ещё СВЕ­ДЕ­НИЯ ПЛА­ТЫ К СРЕД­НЕ­МУ РА­БО­ЧЕ­МУ УРОВ­НЮ, да ещё за­ме­ны пар­ла­мент­ских уч­ре­ж­де­ний ра­бо­таю­щи­ми[247], т.е. из­даю­щи­ми за­ко­ны и про­во­дя­щи­ми их в жизнь. (...) Маркс... уви­дел в прак­ти­че­ских ме­рах Ком­му­ны ТОТ ПЕ­РЕ­ЛОМ, КО­ТО­РО­ГО БО­ЯТ­СЯ И НЕ ХО­ТЯТ ПРИ­ЗНАТЬ ОП­ПОР­ТУ­НИ­СТЫ ИЗ-ЗА ТРУ­СО­СТИ, ИЗ-ЗА НЕ­ЖЕ­ЛА­НИЯ БЕС­ПО­ВО­РОТ­НО ПО­РВАТЬ С БУР­ЖУА­ЗИ­ЕЙ…» (текст вы­де­лен заглавными буквами на­ми при цитировании: он упреждающе характеризует партийно-государственную и хозяйственную бюрократию СССР как изменников делу строительства социализма и коммунизма).

В 1980‑ е гг. цитирование этого фрагмента из работы создателя Советского государства повергало в молчаливое уныние руководителя любого семинара в системе политучёбы, поскольку:

· цитата обличала весь режим как антинародную паразитическую систему, действующую повсеместно посредством пешек, подобных самому руководителю семинара,

· для него доказывать, что Ленин не прав — было равносильно тому, чтобы самому становиться под бой, в том числе и в случае, если предпринять «наезд» на политического активиста, публично приводящего «не ту» цитату.

Если же говорить о возможности осуществления в политической жизни общества написанного В.И.Лениным о принципах оплаты труда в органах государственной власти, необходимо об­ра­тить вни­ма­ние на то, что прак­ти­че­ские ме­ры Па­риж­ской ком­му­ны первичны по от­но­ше­нию к их опи­са­нию клас­си­ка­ми мар­ксиз­ма. И они по сути своей не бредовы:

С точ­ки зре­ния достаточно об­щей тео­рии управ­ле­ния Па­риж­ская Ком­му­на низ­ве­де­ни­ем зар­пла­ты управ­лен­цев к сред­не­му в от­рас­лях ма­те­ри­аль­но­го про­из­вод­ст­ва уров­ню, пыталась замк­нуть об­рат­ные свя­зи об­ще­ст­вен­но­го управ­ле­ния на тру­дя­щее­ся боль­шин­ст­во, пе­ре­клю­чив их с за­мы­ка­ния на вы­со­ко­до­ход­ные груп­пы «элит»: как на­цио­наль­ной, так и над­на­цио­наль­ной — интернацистской.

Ком­му­на рух­ну­ла потому, что те, кто был со­гла­сен ис­пол­нять управ­лен­че­ские обя­зан­но­сти на пред­ла­гае­мых ею ус­ло­ви­ях, не об­ла­да­ли не­об­хо­ди­мой ква­ли­фи­ка­ци­ей; а об­ла­дав­шие необхо­ди­мой управ­лен­че­ской ква­ли­фи­ка­ци­ей, бы­ли пре­ис­пол­не­ны «эли­тар­ных» ам­би­ций, виде­ли в па­риж­ских ра­бо­чих раз­нуз­дав­шую­ся чернь, ко­то­рую не­об­хо­ди­мо было побы­ст­рее загнать обратно в их ко­ну­ры, то есть они ока­за­лись НРАВ­СТ­ВЕН­НО-ЭТИЧЕСКИ НЕ ГОТОВЫ К ТО­МУ, что­бы управ­лять об­ще­ст­вом, ис­хо­дя из жиз­нен­ных ин­те­ре­сов большинства, и жить при этом так, чтобы слой профессиональных управленцев не выделялся из остального общества своим превосходством по количеству и качеству потребляемой продукции.

Хотя СССР просуществовал гораздо дольше Парижской Коммуны (69 лет[248] и 73 дня — соответственно), причины краха СССР — те же самые: послесталинской бюрократии и её вывескам (от Н.С.Хрущёва до М.С.Горбачёва) нравственные принципы и этика равенства человеческого достоинства, выражающиеся в коллективном труде и потреблении людьми коллективно произведённого ими, были неприемлемы; их паразитическая нравственность и этика вседозволенности и потребительства определили курс и цели перестройки, даже если они были идиотами, не понимавшими, что они творят.

Разговоры о том, что все высшие госчиновники заняты особо важной работой, суть которой простым смертным не понять, что они несут какую-то особую ответственность за результаты своего труда, что они очень много работают и потому их труд должен оплачиваться существенно выше, нежели труд подавляющего большинства, — вздорны.

Ответственность за результаты своего труда чиновники несли при Сталине, хотя и не все, кто того заслуживал, и кроме того они же злоупотребляли властью, назначая виновных из своей среды, исходя из интересов тех или иных мафиозно-бюрократических группировок. В последующие времена никто и никак не ответил по суду за общественно вредные последствия своих решений — за результаты своего труда, да и за злоупотребления властью и должностным положением отвечали крайне редко — скорее при сведении счётов в межклановых разборках, нежели в порядке осуществления законности как нормы жизни[249]. М.С.Горбачёв, Н.И.Ры­ж­ков и Б.Н.Ельцин, его министр обороны П.С.Грачёв и многие другие не ответили ни за что… Имперские чиновники за некомпетентность и злоупотребления властью на протяжении нескольких поколений ответили в 1917 г. перед революцией: тому поколению чиновников просто как бы «не повезло», поскольку они сами привели страну к революции своим дурным управлением.

Но главное состоит в том, что чрезмерно высокие доходы управленцев влекут за собой падение качества управления в масштабах общества. По данным «Инженерной газеты» (“Не заглядывай в карман начальства”, № 45, 1992) к 1980 г. соотношение зарплаты высшей администрации к среднестатистической составляло: в США — 110 раз; в ФРГ — 21 раз; в Японии — 17 раз. Если оценить стоимость гособеспечения высших партийных и государственных чинов­ников в СССР в период 1970‑ х — 1980‑ х гг., то в этом списке СССР окажется впереди США[250].

По качеству управления, выражающемуся в производительности общественного труда, в качестве выпускаемой продукции и темпах разработки и освоения новых видов продукции в массовом производстве, названные страны уже тогда следовали в обратном порядке.

За прошедшую четверть века «рейтинги» названных стран и тенденции их дальнейшего развития не изменились: СССР рухнул, а Россия увязла в кризисе, сохраняя многократное превосходство всевозможных «топ-менеджеров» и номенклатурных госчиновников и судейских в доходах над среднестатистическим уровнем (Россия по этому показателю в 2006 г. входила в тройку мировых лидеров, хотя была где-то в хвосте мирового списка по уровням производства продукции в расчёте на душу населения — а в этом показателе выражается качество управления); в США научно-тех­ни­чес­кий прогресс во многом — следствие «скупки мозгов» по всему миру и нарастают проблемы с долларом, утратившим позиции монопольно неоспоримой мировой валюты; ФРГ в среднем была благополучна до начала мирового финансово-экономического кризиса 2008 и последующих годов; Япония — до начала этого кризиса была успешна при том, что не имеет своей сырьевой и энергетической базы.

Это означает, что в названных странах ошибки управления в масштабах общества в целом по своей тяжести пропорциональны кратности отношения зарплаты высших управленцев к среднестатистической, а качество управления — обратно пропорционально.

Об этом же пишет и нынешний президент США Б.Х.Обама в своей книге «Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты» (СПБ, издательство «Азбука-классика», 2008 г.)[251]:

«… самые высокооплачиваемые руководители за последние годы допустили серьёзные провалы в росте доходов своих компаний, уменьшение стоимости их акций, массовые увольнения, сокращение размеров пенсионных фондов.

Увеличение доходов руководства обусловлено вовсе не требованиями рыночной экономики, а культурой. В то время, когда у среднестатистического рабочего доходы практически не растут, многие представители руководства без зазрения совести кладут себе в карман всё, что разрешают им уступчивые приручённые советы корпораций. Американцы отдают себе отчёт в том, насколько пагубна такая этика корысти для нашей общественной жизни (выделено нами при цитировании: — отечественные бюрократы не отдают себе отчёта в том, что «пилят сук, на котором сидят»)[252]; в одном из недавних обзоров они назвали коррупцию в государственных структурах и бизнесе, корыстолюбие и стремление к материальному благополучию двумя из трёх наиболее серьёзных моральных проблем, стоящих перед страной (первой оказалась проблема воспитания детей в правильной системе ценностей). Консерваторы, возможно, и правы, когда требуют, чтобы пра­вительство не вмешивалось в систему, определяющую размеры вознаграждения руководителей. Но в то же время консерваторам стоило бы захотеть высказаться против неподобающего поведения на заседаниях советов директоров с тем же праведным гневом, с каким они обрушиваются на непристойные речёвки рэпа» (с. 73, 74).

Т.е. если мы хотим общественного и научно-технического прогресса и всеобщего благоденствия, то доходы начальства, и прежде всего — высшего, надо «поджимать» так, чтобы они не превосходили среднестатистических показателей.

В этом случае сфера управления (и прежде всего государственного) не будет столь притягательной для рвачей, не способных организовать управление выявлением и разрешением проблем общества: высшие руководители должны работать на идею всеобщего благоденствия, получая достаточное для жизни денежное содержание, а не на идею личного и семейно-кланового — преимущественного по отношению к остальному обществу — обогащения и наследственной социальной «элитарной» статусности, приверженность которой делает их марионетками заправил транснациональной глобальной ростовщической корпорации и её хозяев.

Присваивая себе миллионы на ими же узаконенных основаниях, даже благонамеренные высшие политики рвут обратные связи в контурах циркуляции информации в процессе управления на уровне четвёртого приоритета обобщённых средств управления: они не могут прочувствовать на себе негативные последствия своей дурной политики — когда большинство живёт на несколько тысяч рублей в месяц, для присваивающего миллионы и сотни миллионов рублей и долларов житейские проблемы большинства — это гораздо дальше Канн или Куршавеля[253].