День первый

18: 37

Когда она наконец вышла из скучно-серого обшарпанного здания, начал накрапывать мелкий дождик. Редкие холодные капли угрюмо падали наземь, вырисовывая в пыли бесцветный узор. Он притягивал к себе взгляд, но его совершенно не хотелось рассматривать. Каблуки бесшумно сосчитали осыпающиеся местами бетонные ступени и неохотно зашагали в сторону припаркованного неподалеку темно-синего Седана, единственной машины на стоянке.

Скалли открыла дверцу и привычно опустилась на пассажирское сиденье.

-Привет, - скупо бросила она, не взглянув на того, к кому обращалась.

-Привет, - ответил ее собеседник, продолжая безучастно смотреть перед собой.

Обернувшись, Скалли аккуратно положила кейс на заднее сидение, затем пристегнула ремень безопасности и, сложив руки на коленях, присоединилась к напарнику в созерцании беспросветно-серого неба.

Несколько мгновений они наблюдали за унылым представлением природы за окном, потом Скалли, по-прежнему не глядя на него, спросила:

-Так и будем стоять?

Малдер, казалось, какое-то время обдумывал ее вопрос, а может, просто не сразу его услышал. Наконец он завел машину и стал выруливать на дорогу.

Скалли продолжала безучастно смотреть в окно. Пейзаж снаружи словно вступил в конкурентную борьбу с ее мыслями. Основными номинациями были монотонность, безразличие и скудость палитры.

По крайней мере, мы разговариваем. По сравнению с прошедшей неделей, это явный прогресс.

Малдер был мрачен и замкнут. Он упорно смотрел на пустынную и, следовательно, не требовавшую столь напряженного внимания дорогу и ни о чем не думал. Когда мужчине плохо (хорошо, весело, грустно, никак – нужное подчеркнуть), он ни о чем не думает. Разве что…

-Полагаю, теперь ты совершенно собой довольна?

… задает вопрос безразличным тоном, отметила про себя Скалли. Он не злится, он обижается. От усталости его едва-едва на это хватает.

-Если тебе в самом деле интересно, - спокойно произнесла она, - то ни довольства, ни недовольства ни собой, ни чем бы то ни было я сейчас не ощущаю.

-Жаль, - коротко бросил он. – Стоило ли так надрываться в суде, чтобы полностью меня унизить, если после этого ты не испытываешь никаких эмоций?

Велика сила инерции, подумала Скалли, с ностальгией вспоминая времена, когда занималась физикой. Неужели это все, на что он сейчас способен? Измотал его этот процесс, ничего не скажешь.

-Останови машину, - не меняя позы попросила она.

Впервые за все время разговора, да что там, впервые за целый день он искоса на нее посмотрел. И также впервые за день обратился по имени.

-Скалли, я не думаю, что тебе удастся поймать здесь такси.

Она вздохнула и тоже позволила себе короткий взгляд в его сторону. Кажется, все слишком далеко зашло.

-Останови машину, я хочу с тобой поговорить.

Если он как-то и прореагировал на ее слова, то внешне это никак не проявилось. Несколько минут они продолжали ехать в полном молчании, Скалли уже готова была подавить вздох, но в этот момент Малдер все-таки решил выполнить ее просьбу. Машина замедлила ход и плавно съехала на обочину. Малдер даже заглушил двигатель, но этот жест не слишком обнадеживал, потому что при этом он продолжал смотреть в никуда, а его пальцы выбивали на руле нетерпеливую дробь. Капли паутиной мелких бисеринок покрывали лобовое стекло, ни ветра, ни дождя не было слышно. И все же тишины не было.

Скалли приготовилась к бою, проклиная себя за свою слабость. Почему она должна была каждый раз предлагать трубку мира? Почему? Почему? Она внимательно изучала его профиль.

-Послушай, - в ее голосе все эмоции были под контролем, только усталость рвалась наружу. – Я понимаю, что ты расстроен исходом этого дела.

Его лицо изобразило нечто вроде: «Неужели?», но без особого таланта или старания.

-Но, Малдер, а чего ты от меня хотел? Я не могла подтвердить твои показания, даже если бы хотела. Меня не было там, когда все произошло. Что, по-твоему, я могла сказать прокурору?

Он развернулся к ней, и в его взгляде появилось нетерпение.

-Что ты могла ему сказать? Какой сложный вопрос для мисс Эйнштейн! Ты могла ему сказать, по крайней мере, что поддерживаешь мою версию!

-Даже если это не так?

Малдер, не выдержав, схватился за голову, как от невыносимой боли.

-Скалли, ну сколько можно! Неужели нельзя хоть раз в жизни поверить в очевидное? Если бы мы держались одной позиции, это могло бы хотя бы дать нам шанс! Нам и этому пареньку!

-Да не могло быть никакого шанса, Малдер, - Скалли тоже завелась, - неужели ты не видишь? Эти люди, эта комиссия и этот суд, они все уже решили, еще до того, как ты вошел! И я не могу сказать, будто уверена на сто процентов, что они не были правы.

Малдер дернулся, словно его ударили. Некоторое время в салоне царила гулкая тишина, потом он тихо произнес убитым голосом:

-Ты знаешь, Скалли, я ценю в людях честность, потому что ее очень мало вокруг нас. Но без твоей откровенности, пожалуй, мог бы обойтись.

Скалли тоскливо посмотрела в окно. Ей вдруг неистово, до боли в сведенных мышцах захотелось выскочить из машины и бежать, бежать по этому полю, бежать и не останавливаться до тех пор, пока есть хоть малейшие силы двигаться, пока не упадешь в изнеможении на землю, а потом встать и бежать дальше. До самого горизонта и за горизонт. Но если бежать все время в одном направлении, рано или поздно вернешься в исходную точку. То есть в это «здесь и сейчас».

-Может, одному из нас стоит взять отпуск, - бесцветным голосом предложила она. И не добавила, хоть и хотела: «Или попросить перевода». Но это, теперь они оба знали, было бы невыполнимым условием.

Малдер фыркнул, холодно взглянул на нее и язвительно поинтересовался:

-Соскучилась по Филадельфии?

-Не приплетай сюда Филадельфию! – вспылила Скалли. – Мне надоело с тобой ругаться! Мы перестали понимать друг друга, Малдер, так не может продолжаться! Ты слушаешь меня, но не слышишь ни одного слова из того, что я тебе говорю! Ты обвиняешь меня в том, что я не могла солгать на суде, хотя эта ложь привела бы только к тому, что нас обоих уволили бы в тот же день!

-Не надо утрировать!

-Я не утрирую! Пока ты расписывал перед местным третьеразрядным балаганом способы наведения порчи, комиссия по персоналу чуть душу из меня не вынула! Ты знаешь, что такое ходить каждый день, по два раза в день на слушания и на каждый вопрос – на любой вопрос! – не знать, что ответить так, чтобы ни одна голова не полетела? Но как бы я ни старалась, все мои труды идут насмарку после единственного твоего выступления!

-Я не просил меня выгораживать!

-Нет, но ты требуешь солгать на суде, чтобы выгородить этого недоумка, которому в лечебнице, куда его определили, самое место!

-Я никогда не требовал, чтобы ты давала ложные показания, Скалли. Просто я, в отличие от тебя, готов пойти на все ради нашего дела! Для тебя же оно, судя по всему, ничего не значит!

И вновь звенящая тишина заполнила отгороженное от внешнего мира пространство.

-Повтори, что ты сказал, - спокойно-ледяным тоном произнесла Скалли.

Малдер осекся на полу вдохе. До него едва дошло значение собственных, сказанных в запале, слов, и он понял, что зашел слишком далеко, но не представлял, как из этого выбраться. Он молчал, потрясенный едва ли не больше нее, и не мог сам себе поверить. Скалли, не спуская с него глаз, ждала ответа, и ее взгляд был способен мгновенно заморозить струящуюся по жилам кровь.

-Ты была права, - наконец произнес он севшим голосом. – Мы перестали понимать друг друга.

Какое-то время она продолжала на него смотреть, потом вздохнула и снова отвернулась к окну.

Этот сигнал можно было истолковать одним-единственным способом. Разговор окончен. Дорога была по-прежнему пуста. Малдер завел машину и плавно выехал на шоссе.

До гостиницы они добрались молча, молча разошлись по номерам, молча, хотя уже и не на виду друг у друга, стали собирать вещи. Скалли чувствовала себя вымотанной, но по инерции продолжала размышлять над всем, что произошло, не переставая ругать себя на чем свет стоит из-за того, что затеяла этот разговор. Чем, интересно, она в тот момент думала? Неужели она всерьез полагала, что сможет его переубедить? Когда это у нее получалось?

На автопилоте она передвигалась по номеру, собирая сумку, складывая вещи так тщательно и аккуратно, как никогда в жизни не складывала. Это отвлекало ее от мысли, что им предстояла такая же враждебно-молчаливая поездка в аэропорт, а потом долгий перелет домой. Может, попросить при регистрации, чтобы их разделили? Или, например, опоздать на регистрацию, тогда ее волей-неволей посадят отдельно? Вот только что это даст? В пределах одного города, чтобы не сказать одной планеты, от того, что было, никуда не деться, разве только на Луну улететь. Но это, пожалуй, все же крайность. Оставим эту меру на черный день.

Скалли мрачно усмехнулась. Еще более черный?

В дверь неожиданно постучали. Неожиданно – потому что перегородки в этом мотельчике были разве только не картонные, однако шагов она не услышала.

-Войдите, - недоуменно отозвалась Скалли.

На пороге появился Малдер, вид – непроницаемый, собранный, безучастный.

-Нам придется здесь задержаться.

Холодная, официальная вежливость времен королевы Виктории. Ну что ж, подыграем.

-Зачем?

Спокойный деловой тон.

Он устало взъерошил волосы, прикрыл за собой дверь и начал излагать.

-Мне только что звонил Скиннер. Здесь неподалеку в Шеридане произошло преступление, полиция официально запросила помощи ФБР, а поскольку мы уже здесь…

-Что случилось?

-Киднеппинг. Похитили маленькую девочку, почти на глазах у матери.

Скалли прикрыла на секунду глаза, показывая, что он может не продолжать. Ей понятно, почему Скиннер посчитал их подходящими для такого случая специалистами, но обсуждать это ей не хотелось.

-Когда мы едем?

Какое-то время он молчал, потом произнес, все с тем же непроницаемым видом, глядя ей в глаза:

-Немедленно. Но я не отменял заказ на твой билет. Ты можешь вернуться, если хочешь. Я справлюсь один.

Скалли повернулась к нему спиной, окинула взглядом почти собранную сумку и просто сказала:

-Я буду готова через пять минут.

Дверь за ее спиной вновь открылась и закрылась. Малдер ушел. А Скалли порадовалась, что ее эмоциональный тонус в данный момент так низок, что ей не хватает запала даже на раздражение. Какими бы ни были их отношения, работу никто другой не сделает. Профессионализм еще никто не отменял. В уставе ФБР не написано, что напарники должны души друг в друге не чаять. А если и написано, так ведь у них обоих большой стаж по части нарушений этого самого устава. Одним пунктом больше, одним меньше.

Мысль, что она может, как предложил Малдер, взять свой билет и улететь домой, Скалли в голову не пришла. Малдер задал тон их общению и деятельности, попробуем его придерживаться.

Она его ненавидела. Кажется абсурдом, что можно быть настолько крепко привязанной к кому-то и при этом ненавидеть его всеми фибрами души, но это факт. Если Землю и людей, ее населяющих, действительно создал Господь Бог за шесть дней, то почему у него нашлось время на таких глупых, ничтожных и слабых людишек, как он? Почему? И почему именно его выбрал случай, чтобы связать с ней такими неразрывными узами?

Впрочем, подобные вопросы бессмысленны. У нее нет времени на казуистику, есть более важные дела. Все прошло как она задумала, по крайней мере, первый этап плана. Она чувствовала, конечно, что ему не нравится ее идея, но ей было на это наплевать.

Никто не мог и не должен был помешать ей. Полиция? Смешно. Толстопузый шериф не видит дальше собственного носа, где ему подобрать ключик к ее загадке. Ничтожества, весь этот городок, все его жители. Сплошные ничтожества.

Она с отвращением разглядывала пыльную, заваленную мусором улицу. Ничего, скоро она выберется отсюда. Если все сработает как надо… Нет, когда все сработает как надо – какие могут быть сомненья, когда все так хорошо просчитано? – она сможет освободиться от всего и всех и начать новую жизнь. Похищение ребенка, конечно, мерзость, из всех возможных вариантов к этому она питала наиболее сильное отвращение, но они ее вынудили. По сути, это даже не было преступлением. Что плохого, в конце концов, она совершила? А он… он поймет. Или может убираться к дьяволу.

Шеридан, Вайоминг,

день первый

10: 13

К дому, в котором жила семья похищенной девочки, они поехали уже утром. «Неподалеку» оказалось понятием весьма относительным, и все же немного выспаться они успели. Переезд из мотеля в мотель прошел лучше, чем Скалли ожидала. Оба, не сговариваясь, придерживались профессиональной вежливости, даже не холодной, а какой-то безличной, как у людей, знающих друг о друге разве что анкетные данные и не имеющих повода или желания интересоваться чем-то еще. Что ж, это можно пережить. По дороге Скалли связалась с местным полицейским управлением и узнала подробности, которые удалось выяснить к этому моменту.

-Энни Перкинс, 7 лет, единственная дочь в семье. Отец, Джеймс Перкинс, работает здесь же в ремонтной мастерской автослесарем, мать, Барбара Перкинс, домохозяйка, кажется, делает кукол для Ebay[1]. Последние два месяца получали какие-то письма с угрозами, но полиция от них отмахнулась.

-В письмах были какие-нибудь требования?

-Здесь не сказано. Видимо, нет, раз полиция не сочла их заслуживающими внимания.

Малдер кивнул, и Скалли продолжила.

-Энни украли вчера днем, когда мать забирала ее из школы. Имеются три свидетеля, но никто из них толком ничего сказать не может.

Барбара и Джеймс Перкинс жили в небольшом блочном коттедже. Из таких, кажется, и состоял весь городок Шеридан. Малдер как-то сходу разобрался в хитросплетении улиц, а, свернув на нужную, выяснил, что долго искать дом не придется. Можно было смело ориентироваться на толпу праздно шатающихся людей, судачивших перед полицейским заграждением.

«Соседи, - подумала Скалли. – Шоу пришли посмотреть».

«Особо приближенные получают информацию из первых рук, но и остальные не отказываются от спектакля», - подумал Малдер.

У обоих возникло подспудное желание переглянуться, но оба от этого в последний момент отказались. Малдер остановил машину, и, приняв самый официальный вид, они вышли из автомобиля. По толпе пронесся возбужденный шепоток - как же, новые действующие лица драмы. Малдер нахмурился, увидев неподалеку фургончик телевизионщиков с параболической антенной на крыше. Девушка, одетая с провинциальной аккуратностью, с энтузиазмом говорила частой скороговоркой по сотовому телефону.

Обогнув машину, агенты подошли к крыльцу, попутно продемонстрировав дежурившему у входа полицейскому свои удостоверения. Тот с готовностью сообщил им, что шерифа Миллера они найдут внутри, он как раз беседует с супругами Перкинс. Малдер и Скалли вошли в дом.

Внутри царил полумрак: все шторы были задернуты, чтобы хоть как-то укрыться от чужих глаз. Весь дом был пропитан атмосферой, которую ни с чем нельзя было спутать: атмосферой чужого горя. Из гостиной доносились приглушенные голоса, туда агенты и направились.

Миссис Перкинс оказалась невысокой шатенкой, довольно миловидной, что впрочем, с трудом угадывалось в настоящий момент по ее опухшему от слез лицу. Ее муж выглядел ненамного лучше. Он сидел рядом с ней на кушетке и заботливо укутывал пледом ее плечи. Миссис Перкинс не сопротивлялась, время от времени всхлипывала и вяло отвечала на вопросы детектива.

Шериф Миллер был единственным, кто поднялся навстречу Малдеру и Скалли. Это был высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти, несколько обремененный лишним весом и, судя по грустным серым глазам, служебными полномочиями. Он поспешно подошел к агентам и произнес приглушенным голосом:

-ФБР, я полагаю?

-Агент Малдер, агент Скалли, - Малдер пожал ему руку. – Шериф Миллер?

-Я самый, - с энтузиазмом, но все так же вполголоса подтвердил тот. – Не представляете, как я рад, что вы здесь. Ничего не могу добиться от этих двоих. Горе-то какое понятно, но ведь клуши клушами, честное слово. Поговорите хоть вы с ними, может, у вас лучше выйдет. Барбара совсем не в себе с того самого дня.

Малдер выслушал эту тираду совершенно безучастно, слегка кивнул шерифу и мягким, почти кошачьим шагом приблизился к безутешным супругам.

-Миссис Перкинс, - сочувственным, но слегка отчужденным тоном обратился он к заплаканной женщине. Та с трудом подняла на него глаза. – Миссис Перкинс, меня зовут Фокс Малдер, я из ФБР. Это, - он чуть заметно качнул головой, - моя напарница, Дэйна Скалли. Мы здесь, чтобы помочь вам…

-Найдите мою девочку! – истерически перебила его Барбара, внезапно подавшись вперед и схватив его за руки. – Они украли мою крошку, мою Энни… а от полиции тут никакого толку! – добавила она и злобно взглянула на шерифа.

Тот только покачал головой.

-Миссис Перкинс, - попробовал урезонить ее Малдер. Хватка у нее была нешуточная, но он и не пытался высвободиться.

-Обещайте, что найдете моего ребенка! – потребовала она, еще сильнее стиснув его руки.

-Дорогая…, - растеряно протянул ее супруг.

Малдеру не понадобилось оборачиваться или кого-то о чем-то просить. Скалли неслышно возникла рядом с ним, наклонилась к миссис Перкинс и протянула ей стакан воды. Женщина непонимающе уставилась на нее.

-Мы сделаем все возможное, чтобы найти Энни живой и невредимой, - мягко произнесла Скалли. Ее голос прозвучал так, что и тени сомнения в ее искренности не возникало. – Вам только нужно успокоиться и рассказать нам, как все произошло. Мы здесь, чтобы помочь вам, Барбара.

Руки Малдера наконец-то оказались свободны, миссис Перкинс приняла у Скалли стакан и сделала большой глоток. Скалли ободряюще кивнула ей.

Спустя десять минут стоявшему позади федералов шерифу Миллеру оставалось только удивленно разводить руками. Он пол дня просидел тут с Барбарой и Джимом, которых сто лет знал, как никак всю жизнь рядом прожили, но ничего путного добиться от них не смог. А теперь они сидят и разливаются соловьем перед заезжими гостями, словно по мановению волшебной палочки.

-Все произошло позавчера днем, когда Барбара забирала Энни из школы, - говорил Джим, глядя на агентов глазами побитой собаки. – Я-то сам в гараже целый день занят, а Барбара малышку водит в школу и обратно.

-Барбара, что-нибудь необычное случилось в тот день, возможно, ранее? – осторожно спросил Малдер. – Вы ничего не заметили?

Та покачала головой, все еще немного нервно.

-Нет-нет, все было как всегда. Мы с Энни позавтракали, посмотрели ее любимый мультик, и я отвела ее в школу. Она плохо ела в тот день, правда, она всегда с утра плохо ест…

Агенты терпеливо ждали, наконец, Скалли решилась поторопить Барбару.

-И чем вы в тот день занимались?

Женщина как-то неопределенно повела плечом.

-Да ничем особенным. Куклу одну заканчивала, - она кивнула в сторону стеклянного шкафа, в котором сидели рядком несколько самодельных фарфоровых кукол с искусно расписанными лицами. – Я для аукциона делаю, - пояснила она агентам. – Потом поговорила с мамой по телефону, она не здесь живет, в Окланде, с братом. Потом пошла забирать Энни.

-И что произошло дальше?

-Я встретила ее как всегда у выхода, там у них детская площадка. Энни обычно ждет меня там. Они с Мэри Благ играли, это подружка ее. Мы с Наташей, с миссис Благ, остановились рядом немножко поболтать. Энни сидела на качелях вместе с Мэри, там широкие такие качели, - она снова всхлипнула, и Джим сжал ее руку. – Я… Я их качала, так, знаете, одной рукой. А сама с Наташей разговаривала. И вдруг поворачиваюсь, а Энни нет на качелях, одна Мэри сидит. Я оглядываюсь, а Энни нет нигде. Я сначала подумала, она разыграть меня решила, она вообще шутница у меня, но потом… потом мы все звали и звали, искали, но так и не нашли. В ту секунду, что я на нее не смотрела, она словно в воздухе растворилась…

Скалли переглянулась с напарником, тот едва заметно кивнул.

-Барбара, - спросил он, дав ей время немного успокоиться. – Мы знаем, что вы вроде бы получали какие-то письма с угрозами?

-Да, - кивнула Барбара. – Месяца два назад пришло первое письмо. Даже не угрозы, глупость какая-то. Знаете, гадости всякие, ругательства. Я подумала, что подростки развлекаются, и выкинула. Но потом пришло другое письмо, и там… там говорилось, что очень скоро мы лишимся чего-то очень ценного.

-Мы подумали, что это чей-то дурацкий розыгрыш, - вставил Джим, - но на всякий случай письмо сохранили. А потом пришло и третье, и все о том же…

-Мы пошли в полицию, - глухо добавила Барбара, - но они нас и слушать не стали. Я ему, - кивок в сторону засопевшего шерифа, - говорила, что нас шантажируют, нам угрожают, а он сказал, что нас никто в здравом уме шантажировать не будет. Они, наверно, думали, что мы все выдумали, чтобы внимание к себе привлечь.

-Так ведь в письмах вас никто и не шантажировал! – не выдержал Миллер и с досадой добавил. – Дурацкие какие-то писульки…

Малдер коротко взглянул на Скалли. Она поднялась со своего места и, взяв шерифа под руку, торопливо направилась к выходу, увлекая его за собой.

-Давайте поговорим на улице, мистер Миллер, - ровно произнесла она, пытаясь поскорее увести раздраженного мужчину. Уже выходя из комнаты, она услышала, как Малдер, предупреждая новую вспышку гнева Барбары, поспешно сказал:

-Я могу взглянуть на письма?

Оказавшись на улице, Скалли неожиданно для себя почувствовала потребность вдохнуть полной грудью. Надо же, она и не заметила, что насквозь пропиталась печальным духом этого дома. Вместе с шерифом, кивнувшим дежурившему у входа полицейскому, она сошла по ступеням на аккуратно подстриженную лужайку. Скалли прекрасно сознавала, что они стали мишенью для любопытствующей толпы за заборчиком, но услышать их не могли, а назойливое внимание приходилось игнорировать.

-Вы считаете меня некомпетентным, мисс, - с места в карьер начал покрасневший шериф, - да только поверьте мне, и вы бы не завели дела из-за этих писем.

-Уверяю вас, я не считаю вас некомпетентным, - мягким, корректно-официальным тоном произнесла Скалли. Миллер заметно нервничал, и нужно было как-то его успокоить.

-Городок-то наш маленький, а забот хватает, - ободренный ее словами, продолжил он. – Только мне и дела до того, кто что и у кого на заборе написал.

Скалли подумала, что хулиганские надписи на заборе – это одно, а конкретно адресованные письма с угрозами – это другое, но предпочла промолчать.

-Хотя у нас, мисс, никогда такого не было, - Миллер промокнул платком лысину. – Бывает, к кому в дом залезут, вынесут чего, или там подерутся по пьяни. И наркотики, конечно, бывают, куда сейчас без них. Но чтоб такое, чтоб детишек воровали, такого никогда не было, это не местный кто-то, точно вам говорю. Этих-то всех я знаю как облупленных. Мы с Дэннисом, со старшим братом Барбары, в школу вместе ходили, да тут все друг друга знают. И никогда у нас тут не было такого, с шестьдесят восьмого, когда банда Джонни Гудвина тут похозяйничала, ни убийств, ни зверств никаких не было у нас.

Скалли внимательно слушала несколько торопливую, сбивчивую речь, и старалась не думать о том, сколько раз она уже слышала подобные истории. Почему-то они всегда плохо заканчивались.

-Значит, в данный момент вы никого не подозреваете? – уточнила она.

-Никого, - Миллер покачал головой и повторил настойчиво. – Чужой это кто-то. Чужой.

-А что показали свидетели? Все-таки школьный двор после окончания занятий – не пустыня, вокруг, наверно, было много людей? Опрашивали их?

Шериф скривился.

-Как не опросить, опрашивали. Да только никто вообще ничего не видел. Видели, как Барбара качала девчушек на качелях, а как Энни пропала никто не приметил. Наташа стояла рядом, но ничего не видела, хотя говорит, что все время следила одним глазом за Мэри.

-А девочка? Она-то должна была видеть, куда исчезла ее подружка?

-Понимаете, - шериф несколько замялся, - Мэри Благ, она у нас особенная. Знаете, про таких говорят чудн а я, не от мира сего. Вроде деревенского дурачка. Молчунья она, Мэри, ее спрашивают о чем-то, а она молчит. И смотрит так, точно к ней с глупостями пристают. Одна Энни с ней и дружила, как уж там они общий язык нашли, не знаю. В общем, от нее ничего узнать не смогли. Наташа и кричала уж даже на нее, а она никогда так не делает, да только все без толку.

-Все равно надо бы повидаться с девочкой, - размышляя вслух, произнесла Скалли.

Миллер кивнул.

-Да ради Бога. Они на соседней улице живут, тут рядом. Но вы от нее ничего не добьетесь, уж поверьте моему слову.

«Я, возможно, и нет, - печально подумала Скалли, - но вот у Малдера может получиться».

Будто в ответ на ее мысли, Малдер появился на пороге, нашел ее взглядом и коротко кивнул, давая понять, что свою часть работы закончил. Скалли посмотрела ему вслед. Погруженный в свои невеселые думы Миллер тяжело вздохнул, и Скалли невольно покачала головой. Хорошо все-таки, что они вызвали ФБР. Не его уровня это дело, явно не его.

-Что вы намерены делать, шериф? – спросила Скалли, вновь привлекая его внимание к себе.

Миллер пожал плечами.

-Девочка объявлена в федеральный розыск. По телевизору ее фотографию показывают, назначено вознаграждение из фондов города, мэр постарался. Мои ребята прочесывают все вокруг, вдруг попадется что необычное, но пока что…

Скалли понимающе кивнула и протянула ему визитку.

-Свяжитесь с нами, как только у вас появится что-то новое.

-Обязательно, - кивнул он, рассеянно глядя на кусочек белого картона.

Скалли пошла к машине, недобро посмотрев на телевизионный фургон. Хоть бы не додумались сейчас лезть к родителям, подумала она отстраненно. Хватило бы у Миллера такта вообще выставить отсюда охотников за сенсациями, вот было бы славно.

Малдер уже завел двигатель, и едва Скалли захлопнула дверцу, как машина плавно тронулась с места и поехала прочь.

-Ты видел письма? – коротко взглянув на него, спросила она.

Малдер кивнул.

-Они на заднем сидении. Хочу сейчас переправить по факсу в Вашингтон, пусть проанализируют почерк.

-От руки написаны? – позволила себе нотку удивления Скалли и, не удержавшись, кинула взгляд назад. – Отпечатков, конечно, нет?

-После всех рук, в которых они побывали? Ты шутишь, - и тут же добавил, предвосхищая ее вопрос. – Конверты в полиции проверяли, сподобились. Ничего. Прислано не по почте, просто подсунули под дверь.

Они помолчали, думая каждый о своем. После паузы Малдер спросил:

-Что у тебя?

Скалли вздохнула.

-Ничего. Подозреваемых у полиции нет, Миллер божится, что это не местный. Он уверен, что это какой-то гастролер.

-Не исключено.

Скалли искоса глянула на напарника и отвернулась к окну. Ей очень хотелось спросить, есть ли у него какие-то версии, или хотя бы, что он вообще об этом думает. Но сделать это язык не поворачивался после событий прошлой недели. Хрупкий баланс отношений, установившийся между ними за последние двенадцать часов, был настолько непрочен, что, казалось, мог рухнуть в любую минуту от единственного лишнего движения. К тому же еще слишком рано делать выводы. Они еще так мало знали. Конечно, интересоваться чужым мнением не запрещено, да уж ладно, как-нибудь обойдемся.

Тем временем они выехали на главную улицу, и Скалли кивнула в сторону полицейского участка.

-Давай я отправлю письма в Вашингтон и сделаю все запросы.

Малдер заглушил двигатель и посмотрел на нее.

-А тебе, я думаю, есть смысл пообщаться с подружкой Энни, Мэри Благ, - пояснила она ровным тоном. – К девочке нужен особый подход, так что мне это представляется разумным.

-Хорошо, - так же ровно отозвался Малдер через мгновение. – Раз ты находишь это целесообразным.

Никаких пикировок, возражений, споров. Только вежливое внимание двух уважающих друг друга профессионалов. Малдер про себя покривился. Скиннер умер бы от умиления.

Он подождал, пока Скалли заберет письма, затем развернул машину и поехал обратно.

Это похищение против ожиданий никаких особенных эмоций у него не вызвало. Обычное дело, не имеющее никакого отношения к «Секретным материалам» и вследствие этого не вызывающее ничего, кроме раздражения. Ну то есть не совсем так, конечно. Малдер не мог не сочувствовать несчастным, совершенно растерявшимся родителям, которые не знали, что и подумать. В самом деле, откуда пришла к ним эта беда? Не богачи, не знаменитости, они не владели ничем, что могло бы привлечь преступников. Похищения детей, конечно, случались и ради самих детей, но тогда почему именно Энни Перкинс? И почему только она? Не следует ли теперь ждать других подобных случаев?

Поколебавшись, Малдер выудил из кармана сотовый телефон и набрал номер в Вашингтоне. После нескольких гудков на том конце провода сняли трубку.

-Привет, Дэнни, Фокс Малдер. У меня кое-что срочное. … Что? … Нет, я не об этом. … А, ты уже знаешь… Дэнни, слушай, мне нужна вся имеющаяся информация по Барбаре Перкинс и Джеймсу Перкинсу. Все, что сможешь найти, и как можно скорее. Их дочь Энни похитили из дома два дня назад. Свяжись со мной в любое время, как только что-то нароешь, окей? Спасибо.

За разговором он едва не пропустил нужный поворот. Уточнив в полицейском управлении адрес семейства Благ, он убрал телефон в карман пиджака.

Что-то в этом деле было не на месте, что-то не вписывалось в общую картину. Но что? Малдер хмуро вглядывался в номера домов. Интуитивное неприятное ощущение не давало ему покоя, но даже он, с его огромным опытом решения паранормальных загадок и никогда не уходившей в отпуск фантазией, не мог выдвинуть ни одной, хотя бы самой натянутой гипотезы.

Да где же его черти носят? Она в раздражении пнула ногой ни в чем не повинный ящик стола. Пора было двигаться, вдруг кто-нибудь вспомнил бы об этом доме? Им нужно уходить, а этот недотепа где-то шляется. В этот момент хлопнула входная дверь, и она резко обернулась.

Он запыхался, словно от быстрого бега. Разглядывая его круглое потное лицо и свисающие патлами рыжеватые волосы, она не в силах была испытать ничего, кроме отвращения.

-Где ты был? – требовательно спросила она. – О чем ты вообще думаешь? Нам давно пора было отсюда убраться!

-Котенок…

-Не называй меня «котенок»! Ненавижу кошек! Говори наконец, что стряслось, и перестань ради Бога дрожать.

-В городе ФБР, - выдохнул он, вытирая лоб рукавом куртки и жадно глядя на графин с водой.

Пить хочется? Ну уж нет, сначала пусть расскажет все толком.

-ФБР? Что им тут надо?

-Шериф запросил помощи, и они…

-Понятно, - насмешливо перебила она. – Где ему справиться с таким делом.

Он несмело ей улыбнулся и неуверенно спросил:

-Что же нам теперь делать?

Она фыркнула.

-Ничего. В смысле все по плану. ФБР нам не препятствие, хотя надо бы узнать, что это за типы. Может пригодиться. Сделаешь?

-Да как же я…

Вот бестолочь! …

-Узнай хотя бы фамилии, - она подошла ближе, глядя на него снизу вверх ласково-просительным взглядом. – Мне это очень надо, родной мой. Только фамилии, остальное я выясню сама. Сделаешь?

Она знала, что он не сможет ей отказать. Эта мысль все еще доставляла ей удовольствие, в особенности потому, что она была уверена: ни одной женщине, когда-либо предъявлявшей свои права на мужчину, и не снилась такая власть. Он бы шагнул в огонь, если бы она пожелала. Не раздумывая, не сомневаясь. Так где же ему устоять?

Сдаваясь, он кивнул и потрепал ее по волосам. Она заставила себя это вытерпеть, потом подошла к графину, налила стакан воды и протянула ему.

-Тогда встречаемся где договаривались не позже полудня.

-А девочка?

-Я о ней позабочусь.

Он отдал ей пустой стакан и, подхватив сумку, вышел. Неожиданно на нее накатила волна страха. Появление в городе ФБР было сюрпризом, непредвиденным обстоятельством. Наполеон запускал на шахматную доску кошку, чтобы внести в игру элемент непредсказуемости. Она ненавидела кошек, но приходилось признать, что великий император был по-своему прав. Она не предвидела такого поворота событий. Впрочем, это еще не повод для паники. У ее плана существует определенный запас прочности и кто знает, возможно, это несвоевременное вмешательство федеральных властей сыграет ей только на руку. В конце концов, не бывает совершенных преступлений, а бывают только совершенные планы.

Полицейское управление,