Д. От Реформации до эпохи Просвещения

Хотя реформаторы продолжали придерживаться доктрины о естественном бессмертии, они в целом высказывались против учения о чистилище, которое по учению Римско–католической Церкви является промежуточным состоянием для очищения умерших через страдания. Кроме того, все реформаторы верили в реальность и важность воскресения Христа, которое открыло путь для воскресения всех верующих в Него. Несмотря на это общее согласие, были также и разные мнения. Реформаторы придерживались разных точек зрения на связь между воскресением и бессмертием души, на промежуточное состояние и на вопрос о том, будет ли воскресшее тело таким же, как и земное.

Позиция Лютера в этом вопросе была весьма двусмысленной и неоднозначной. С одной стороны, борясь с учением о чистилище, он высказывает мысль, что умершие христиане пребывают в бессознательном состоянии, ожидая воскресения (Толкование Книги Екклесиаста, 9: 6). Однако ранее, в том же комментарии на Книгу Екклесиаста, он утверждает, что «не совсем понятно, являются ли души бессмертными» (там же, 3: 20).

В своей Застольной беседе Лютер, похоже, признает эту двусмысленность и указывает на непостижимую тайну воскресения и промежуточного состояния. Он говорит: «Души действительно слышат, чувствуют и видят после смерти, но мы не понимаем, как это происходит» (5534). В ответ на следующий вопрос, как он понимает учение о нисхождении Христа в ад, провозглашенное в его символе веры, Лютер отвечает, что в это нужно верить, но понять это невозможно (там же).

Кальвин отстаивает как воскресение, так и бессмертие. Он объясняет, что саддукеи заблуждались, считая, что нет бессмертия, а душа смертна (Наставление в христианской вере 3.25.5). Далее он опровергает два заблуждения: что душа спит или не существует во время смерти и что при воскресении с душой соединяется другое тело (3.25.6). Воскресение — это воссоединение тела и души, причем новое тело состоит из той же материи, что и прежнее, хотя и является качественно иным (там же, 3.25.8).

Кальвин далее развивает свою аргументацию и опровержение в Психопанникии (этот трактат еще называется «О сне души». — Прим. ред.), где он спорит с теми, кто верит, будто душа существует, но считает, что она спит в бесчувственном состоянии со дня смерти до дня воскресения. Он также полемизирует с теми, кто вообще отрицает существование души (см. Смерть И. Г). Кальвин утверждает, что душа — это субстанция, которая воистину живет после смерти, сохраняя смысл и разумение вплоть до самого воскресения (6, с. 419, 420).

Наверно, лучше всего консенсус, достигнутый протестантами в вопросе о воскресении, выражен в Вестминстерском исповедании, принятом ассамблеей пресвитериан Англии и Шотландии в 1646 году. Консервативные протестанты по сей день разделяют основные положения этого документа:

«В момент смерти тело возвращается в прах, а душа к Богу; бессмертная душа либо принимается на небе, либо ввергается в ад. В конце концов все мертвые воскреснут в телах, похожих на те, которые они имели при жизни и которые… навеки воссоединятся с их душами.

Тела нечестивых будут воскрешены силой Христа на бесчестие; тела же праведных будут восстановлены Его Духом для чести и будут сообразны славному телу Его» (15, с. 228, 229). (273)

Само собой разумеется, что наступившая сразу после Реформации эпоха Просвещения с ее акцентом на вселенском разуме, свободе от догм и скептическим отношением к чудесам отвергла учение о воскресении. Деисты уже высказывали сомнения в воскресении. Однако водораздел был положен в труде Реймаруса (1694–1768). Профессор из Гамбурга считал Иисуса исключительно учителем нравственности, который оставался иудеем, никогда не стремился ниспровергнуть обрядовый закон и не намеревался быть основоположником новой религии (22, с. 98–102). Когда Иисус умер, Он не воскрес из мертвых, что косвенным образом вытекает из имеющихся в евангельском повествовании противоречий. Скорее всего ученики, не желавшие возвращаться к своей работе, похитили Его тело (22, с. 153–164; 244, 245).

Хотя не многие приняли крайние взгляды Реймаруса, вопросы о вере, разуме и истории в контексте воскресения ставились все более решительно.