Просвещение на свету

Григорий Дашевский
Газета " Время", 18 августа 1998

В России издана книга об истории и психологии гомосексуальности

Известный социолог Игорь Кон посвятил свою книгу " Лунный свет на заре"; (М., " Олимп" - АСТ) теме, долгое время остававшейся запретной. Первая ее часть - " В лабиринтах познания" - очерк развития правовых, медицинских и научных представлений о гомосексуальности в Европе Нового времени. Сжато и внятно описано само сгущение, конструирование этого понятия, которое от Средневековья к XX веку проходит несколько стадий: грех, тяжкий грех, порок, преступление, болезнь, тип личности, дело вкуса... Вторая часть - " Сквозь пространство и время" - описывает отношение к гомосексуализму (точнее, к тем разнообразным феноменам, что объединяются под этим названием) в разных культурах: в античности, на Дальнем Востоке, в средневековой Европе, викторианской Англии и т.д. и, наконец - в России. Третья - " Я и другие" - посвящена психологическим и культурным проблемам однополой любви в современном западном обществе, с краткой характеристикой положения дел и в России.

Как и во всех русских текстах на сексуальные темы, видна скудость и стилистическая неупорядоченность словаря: центральное для своей темы действие Игорь Кон вынужден обозначать то выражением " иметь секс" (калька с немецкого), то " трахать-(ся)". Это слабость, разумеется, не автора, а языка. На счет автора скорее можно отнести слишком уж поэтическое название: " лунность" взята от " Людей лунного света" Розанова, но вместе с " зарей" выходит какая-то патока.

Замечания эти третьестепенны, а по сути книга продолжает то необходимое дело, которым Кон (как сам он пишет в другой книге, " Сексуальная культура в России") стал заниматься почти случайно. Написав " Введение в сексологию", он " оказался в роли просветителя". А просвещение имеет в виду не распространение сведений как таковое, а вызываемое этими сведениями смягчение нравов; не столько рост информированности, сколько уменьшение невежества и дикости. И новая книга Кона свою роль в смягчении нравов, в ослаблении страхов и нетерпимости безусловно сыграет. Причем дело здесь не в частых прямых обращениях к читателю, например: " Относиться к ней (женской однополой любви. - Г. Д.) нужно... тактично и уважительно" - вряд ли эта фраза что-то прибавляет к той простой идее, что вообще к людям и их частным делам нужно относиться " тактично и уважительно". Важнее таких призывов сам подробный и с разных сторон рассказ о гомосексуальности - как раз такие рассказы и снижают страх перед какими-то чертами в себе или в других.

Но, как всякая фундаментальная общественная тема, тема книги Кона в очередной раз напоминает о двойном устройстве российского культурного пространства. Есть публичное - так сказать, дневное - пространство, где действуют или, по крайней мере, признаются на словах определенные правила. А есть темные области, где действует только право сильного: лагеря, СИЗО, казармы, зоны военных действий, многие детдома и пр. Смягчение нравов, снижение страхов происходит в дневном пространстве; в нем же будет прочитана и окажет полезное действие книга Игоря Кона. Ночное продолжает жить своей архаической жизнью, в которой гомосексуальность (не добровольно выбранная, а навязанная) не культурная и психологическая проблема, а одно из центральных орудий жестокости, борьбы за господство в замкнутом пространстве камеры или казармы.

Сами по себе российские тюремные или казарменные нравы не уникальны - то же самое происходит и в американских тюрьмах, и вообще всюду, где сохраняются или воспроизводятся механизмы примитивного господства и самоутверждения. Уникальна сила их воздействия на дневную, общую культуру, на ее стиль. Ее вполне рафинированные представители запросто произносят слово " педрила", думая, что они шутят. Но за такого рода шутками чаще всего стоит невысказываемая вера в то, что камера и казарма - это подлинная реальность, а цивилизованная жизнь - род притворства.

Если взять более далекий пример: на этом культе подлинного держится во многом обаяние лидера ЛДПР, переносящего в публичную сферу скотство СИЗО. Сам этот перенос ощущается многими как прорыв подлинности в сферу фальшивого и доставляет наблюдателям удовольствие более гнусное, чем предмет наблюдения. На этом же строятся и ставшие уже привычными в интеллигентских кругах насмешки над американской политкорректностью - распространение вежливости принимают за распространение фальши.

Массовое - пусть тайное - преклонение перед неподвижной схемой " сильный-слабый" придает дневной сфере, с ее более человеческими и, главное, меняющимися принципами, оттенок игрушечности. Но " просвещение", по крайней мере, ведет к тому, чтобы граница между двумя пространствами в головах у людей становилась резче, чтобы " нормальная жизнь", при всей своей слабости и непрочности, осознавала схемы, взятые из мира неприкрытой архаики, как нечто чужое. Книга Игоря Кона служит этому осознанию и более четкому проведению этой - необходимой - границы.