Глава 135

Рассвет пришел в Рим поздно.
Утренний ливень с грозой смыл толпу с площади Святого Петра. Журналисты остались. Спрятавшись под зонтами или укрывшись в своих машинах, они продолжали комментировать ночные события. В церквях по всему миру яблоку было негде упасть. Настало время для раздумий и дискуссий представителей всех религий. Вопросов было много, а ответы на них вызывали лишь недоумение. Ватикан же хранил молчание. Никаких официальных заявлений пока сделано не было.

* * *

Глубоко в гротах Ватикана кардинал Мортати стоял на коленях перед открытым саркофагом. Поднявшись на ноги, он опустил руку в гроб и закрыл почерневший рот умершего две недели назад папы. Его святейшеству теперь предстояло вечно покоиться в мире.
У ног Мортати стояла небольшая золотая урна, до краев наполненная пеплом. Мортати лично собрал его и принес сюда.
– Даю тебе возможность прощения, – сказал он покойному понтифику, помещая урну в саркофаг рядом с телом. – Ибо нет любви сильнее, чем любовь отца к своему сыну.
С этими словами он прикрыл урну полами папской мантии. Он знал, что эти священные гроты предназначены только для останков пап, но ему почему-то казалось, что он поступает правильно.
– Синьор, – произнес кто-то, входя в гроты, – вас ждут на конклаве.
Это был лейтенант Шартран. Лейтенанта сопровождали три гвардейца.
– Еще одну минуту, – ответил кардинал, в последний раз взглянув в лицо покойного. – Его святейшество наконец получит покой, который он заслужил.
Гвардейцы навалились на крышку саркофага. Тяжелый камень вначале не хотел сдвигаться, но потом с глухим стуком, в котором прозвучала вечность, встал на свое место.

* * *

Мортати направился в Сикстинскую капеллу. По дворику Борджиа он проследовал в полном одиночестве. Влажный ветер играл полами его мантии. Из Апостольского дворца появился его коллега кардинал, и дальше они пошли вместе.
– Будет ли мне оказана честь сопровождать вас на конклав, синьор? – спросил кардинал.
– Это вы окажете мне честь, сопроводив меня в капеллу, – ответил Мортати.
– Синьор, – смущенно продолжил кардинал, – коллегия просит у вас прощения за свои действия прошлым вечером. Мы были ослеплены...
– Не надо... – сказал Мортати. – Наш разум иногда ведет себя так, как того хочет сердце. А наши сердца вчера желали, чтобы это оказалось правдой.
Кардинал некоторое время шел молча, а затем произнес:
– Вы уже знаете, что перестали быть «великим выборщиком»?
– Да, – улыбнулся Мортати. – И я благодарю Создателя за эту небольшую милость.
– Коллегия кардиналов решила, что вы подлежите выборам.
– Это говорит о том, что способность сострадать в нашей церкви умерла не до конца.
– Вы мудрый человек и будете хорошо руководить нами.
– Я старый человек, и мое руководство долго не продлится. Это меня несколько утешает.
Оба рассмеялись.
Когда они почти миновали дворик Борджиа, кардинал повернулся к Мортати. То, что он сказал, было произнесено довольно странным тоном, так, словно удивительные события прошлой ночи не давали кардиналу покоя.
– Вы знаете, – с таинственным видом прошептал он, – что на балконе мы не обнаружили никаких останков?
– Видимо, их смыл ливень, – улыбнулся Мортати.
– Да, возможно... – протянул кардинал, взглянув в грозовое небо.