Именно поэтому наука никогда не затрагивает жизнь.

Действительно, чего бы она ни коснулась, все становится мертвым. Когда наука говорит, что нет души или нет Бога, это значительно, но не потому, что нет души или Бога, а потому, что это показывает: сам подход научного ума таков, что он нигде не затрагивает жизни. Со всем, чего бы ни коснулась наука, случается смерть. Самим методом, самим способом, самим подходом разделения, анализа, рассечения жизнь выносится за скобки.

Вот главное: интеллект насильственен, агрессивен, поэтому окончательным выходом интеллекта может быть только смерть, не жизнь. Жизнь - это органическое единство. Познавать жизнь можно лишь через синтез, не через анализ. Чем обширнее синтез, тем выше формы развивающейся жизни. Бог - это предельный синтез, всеобщее единство, это целостность существования. Бог - это не загадка, но предельный синтез всего того, что есть; материя - это предельный анализ всего того, что есть.

Поэтому наука приходит к материальности атома, а религия - к сознательности космоса. Наука движется вниз к последнему, наинизшему знаменателю, а религия движется вверх к наивысшему знаменателю. Они движутся в противоположных измерениях. У науки все превращается в проблему, поскольку если вы должны взяться за что-то по-научному, то вы, прежде всего, должны решить, проблема это или нет. Религия в качестве своей основы берет загадку, тайну, таинство. Проблемы нет, жизнь - это не проблема. Ударение падает на то, что она не может быть решена. Проблема означает что-то разрешимое, что-то, что может быть познано, что-то познаваемое. Может быть, познаваемое не сразу сейчас, но познаваемое. Может быть, еще не познанное, но его непознанность исчезнет и превратится в знание.

Поэтому, в действительности, религия не может задавать вопрос, подобный такому: «Что такое жизнь?» Это абсурд. Религия не может задавать и такой вопрос, как: «Что такое Бог?» Это чушь. Не создавать проблем - лежит в самом подходе религии. Религия может спросить, как быть более живым, как пребывать в самом потоке жизни, как жить изобильной жизнью; религия может спросить, как быть богом — но она не может спросить, что такое Бог.

Мы можем жить таинством, мы можем стать с ним единым целым, мы можем потерять себя в нем; мы можем иметь совершенно иное существование. Изменится само его качество, - но при этом ничего не решается, потому что ничего не может быть решено. И все, что представляется разрешимым, все, что представляется познаваемым, кажется таким лишь потому, что мы рассматриваем его во фрагментах. Если мы посмотрим на целое, тогда ничто не познаваемо, мы лишь все время отодвигаем от себя таинство.

Все наши ответы временные, преходящие, они кажутся ответами только для ленивых умов. Если у вас проницательный ум, то вы снова придете к той же тайне, но лишь отодвинутой, отодвинутой на шаг. Сразу же за вашим ответом спрятан новый вопрос. Вы лишь создали фасад из ответа, лишь занавес над тайной.

Если вы сможете почувствовать различие, то тогда с самого начала религия примет иную форму. Изменится вся перспектива. Техники, которые мы обсуждаем здесь, не предназначены для решения чего-либо - они не рассматривают жизнь, как проблему. Жизнь есть. Она была таинством, таинством она и останется. Что бы мы ни делали, мы не сможем разгадать ее, поскольку быть тайной - основное ее качество. То, что жизнь является таинственной, это не какая-то случайность, это не может быть отделено от нее, это сама жизнь. Поэтому, с моей точки зрения, чем больше вы входите в таинственное, в тайное, тем более религиозными вы становитесь.

По-настоящему религиозный человек не скажет, что он верит в Бога; он не скажет, что Бог существует. Все это кажется ему очень поверхностным, все это кажется ему ответами, данными на определенные вопросы. Религиозный человек не может произносить такой профанации - что Бог существует. Это такое глубокое явление, такая тайна, что говорить что-нибудь об этом - это значит святотатствовать. Поэтому, когда бы ни спрашивали Будду, существует ли Бог или нет, он всегда хранил молчание. Вы спрашиваете то, на что нет ответа. Не то чтобы Бога нет, но отвечать на такой вопрос - значит, сделать его возможным для ответа. Тогда жизнь станет проблемой, на которую может быть дан ответ. Тогда исчезнет тайна. Поэтому Будда говорил: «Не задавайте мне метафизических вопросов».

Вопросы могут быть только физическими. На них может ответить физика. Метафизических вопросов нет, их не может быть, поскольку метафизика подразумевает - наличие тайны.