Язык одновременно и конечен, и бесконечен.

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине___________________________________________________

направление 035700

Лингвистика

________________________________________________________________

(тема)

________________________________________________________________

________________________________________________________________

Студент группы________ ______________ __________________

(подпись, дата) (фамилия, инициалы)

Руководитель работы _______________ __________________

(подпись, дата) (фамилия, инициалы)

Заведующий кафедрой ______________ __________________

(подпись, дата) (фамилия, инициалы)

Тула 2014г.

Содержание

Введение______________________________________________________ 3

1. Функции как сущностные свойства языка__________________________ 5

2. Функционально-прагматический аспект языковой деятельности и

феномен языковой игры________________________________________ 10

3. Описание языка в функциональном аспекте_______________________ 14

4. Функциональная модель и стили языка___________________________ 24

Заключение___________________________________________________ 29

Список литературы_____________________________________________ 31

Введение

Поскольку язык является важнейшим средством коммуникации в обществе и тесно связан с мышлением и сознанием, Языкознание входит (в качестве одной из центральных наук) в круг гуманитарных (социальных) научных дисциплин, исследующих человека и человеческое общество. Из этих наук с Языкознанием теснее всего связана этнография и её различные области, разрабатывающие, в частности, общие принципы функционирования языка в обществах разных типов, в архаичных, или " первобытных", коллективах (например, проблемы табу, эвфемизмов, в теории номинации - наименований, связанных с характеристиками архаичного сознания, и так далее.).

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Языкознание как наука о языковом общении всё ближе связывается с современной социологией. Разные виды коммуникации в обществе исследуются Языкознанием, теорией коммуникации, культурной антропологией (изучающей коммуникацию посредством любых сообщений, не только и не столько языковых и знаковых) и семиотикой. Естественный язык - наиболее важная (и лучше всего изученная) знаковая система, поэтому Языкознание часто рассматривается как важнейшая из семиотических дисциплин. Среди них Языкознание оказывается центральной наукой, поскольку язык служит средством для построения целого ряда текстов (в частности, в художественной литературе) и " надъязыковых" систем (семиотических моделей мира), изучаемых семиотическими дисциплинами.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Для исследования языковых текстов, служащих знаковым задачам " надъязыковых" систем (мифологии, ритуала, религии, философии и тому подобное), соответствующие научные дисциплины обращаются за помощью к Языкознанию и к ряду научных дисциплин, пограничных с Языкознанием, - к филологии, исследующей тексты, герменевтике, занимающейся пониманием текстов, и так далее. Но вместе с тем решение каждой из таких задач должно специально исследоваться и в Языкознании, так как любая новая социальная функция языка существенно влияет на некоторые его уровни. Необходимым оказывается возникновение промежуточных дисциплин, соприкасающихся с Языкознанием, таких, как лингвистическая поэтика, во многих отношениях сближающаяся с лингвистикой текста, исследующей языковые законы построения текстов, и художественных. Соотношение между Языкознанием и другими науками можно исследовать в зависимости от характера знаковой (или незнаковой) природы предмета каждой из этих наук.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Целью работы является изучение функциональных аспектов языка.

Для достижения указанной цели в работе ставятся следующие задачи:

1. Рассмотреть функции как сущностные свойства языка;

2. Изучить функционально - прагматический аспект языковой деятельности и феномен языковой игры;

3. Рассмотреть описание языка в функциональном аспекте;

4. Изучить функциональную модель и стили языка.

1. Функции как сущностные свойства языка

Язык обладает определённой структурой, в которой взаимо­действует множество элементов. На изучение этой, так называе­мой формальной стороны языка направлены усилия многих на­учных школ и теорий, относящихся, в частности, к структурализ­му и генеративизму. Вместе с тем язык обладает определённым множеством функций. Рассмотрение языка в его функциональ­ном плане тоже всегда было одной из главных задач исследова­телей.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Формальная и функциональная стороны языка неразрывно связаны. Но в лингвистическом описании нередко может быть акцентирована либо первая сторона, что является обычным для традиционного языкознания, либо вторая сторона, привлекающая всё большее внимание исследователей в последние десятилетия.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

При формальном подходе, опирающемся на аналитические процедуры и имеющем целью " открыть" (или " обнаружить") стоящую за речевой деятельностью и высказываниями / текстами языковую систему, лингвист идёт от языковых средств к их функциям и значениям. В лингвистической семантике этот путь называется семасиологическим.[1, c.109]

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Функциональный же подход предполагает движение иссле­довательской мысли в противоположном направлении: от функ­ций, значений, коммуникативных целей и намерений к имею­щимся в данном языке средствам, к формальным показате­лям. При необходимости могут учитываться также средства иных, невербальных коммуникативных систем (жестикуляция, мимика и т.п.), ресурсы других языков. Таков, между прочим, и путь говорящего (и пишущего). В семантике этот путь именуется ономасиологическим.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Формалисты изучают язык прежде всего или исключительно как замкнутую в себе систему, строение которой диктуется её внутренней логикой. Функционалисты делают упор на том, что многое в строении языка, в наборе и организации его единиц оп­ределяется теми задачами, которые он выполняет в жизнедея­тельности общества и индивида. В функциях они видят ведущие, сущностные свойства языка.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Вместе с тем определённые особенности строения языка обусловлены биологической природой человека (в частности, ог­раниченным объёмом памяти, возможностями органов воспри­ятия внешнего мира, характером процессов преобразования моз­гом целостных картин мира в множества отдельных, дискретных элементов сознания и в линейно упорядоченные цепочки языко­вых знаков при порождении речи, устройством произносительно­го и слухового аппарата).

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Из множества выполняемых языком функций обычно выде­ляются две как основные. С одной стороны, язык обеспечивает взаимодействие отправителя вербального (словесного) сообще­ния и его получателя, адресата. В этом случае говорят о комму­никативной функции языка. Данную функцию принято считать ведущей, поскольку именно она, по мнению большинства совре­менных учёных, определяет сущность языка.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

С другой стороны, язык направлен на действительность и на тот мир образов, который выстраивается между действительностью и человеком, выступая как множество знаний, образующих в сово­купности картину, или модель, мира. Эта картина мира, локализо­ванная в сознании, постоянно пополняемая и корректируемая, регу­лирует поведение человека. Язык не просто передаёт в актах ком­муникации в виде высказываний сообщения, в которых содержатся те или иные знания о каких-то фрагментах мира. Он играет важную роль в накоплении знаний и их хранении в памяти, способствуя их упорядочению, систематизации, т.е. участвуя в их обработке. Тем самым язык обеспечивает познавательную деятельность человека. В данном случае говорят о его когнитивной функции.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Обе функции языка неразрывно связаны, они взаимно пред­полагают друг друга. Для лучшего понимания этих сторон языка можно обратиться к более подробному рассмотрению того, что собой представляют познание мира и языковая коммуникация.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Если понимать язык как особый, а именно коммуникатив­ный и — более узко — вербальный способ (или форму) человече­ского поведения, то следует учитывать исключительную способ­ность каждого конкретного языка приспособляться к бесконеч­ному разнообразию жизненных ситуаций и выражать бесчисленное множество значений. Поэтому так трудно познать свой родной язык и неизмеримо сложнее познать чужой язык (или чужие языки). Выражение Язык бесконечен, и полностью выучить его невозможно не лишено смысла. [3, c.143]

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Во многом трудности овладения и родным, и тем более чу­жими языками заключаются в том, что язык — это не просто но­менклатура слов и множество грамматических правил. Любой отдельный язык не существует сам по себе как абстрактная сис­тема, а привязан к конкретным условиям существования опреде­лённого племени, народности, нации в определённую историче­скую эпоху. В словарях и тем более в грамматических описаниях сведения такого рода обычно не содержатся.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Инвентари звуковых единиц, морфем и даже слов, наборы грамматических правил каждого данного языка в принципе ко­нечны. Но количество значений, которые могут быть выражены на данном языке, по сути дела бесконечно. Существующие лин­гвистические словари фиксируют далеко не все возможные зна­чения. Для понимания многих слов и выражений мало знать сам язык, необходимы знания энциклопедического характера, т.е. знания о мире.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Язык одновременно и конечен, и бесконечен.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Культуре данного этноса, отношениям в данном социуме противостоит не просто язык как таковой, а присущая человеку целостная коммуникативно-когнитивная система, которую образуют тесно взаимосвязанные друг с другом мышление, соз­нание и язык. И понять, что же такое язык, вне этой системы не­возможно. [5, c.131]

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Язык представляет собой не просто знаковую систему, символически обозначающую предметы и явления. Язык – это еще и инструмент деятельности человека, в которой он выполняет ряд функций. К основным функциям языка можно отнести коммуникативную, познавательную, номинативную и аккумулятивную. Есть также и второстепенные функции (например, эстетическая функция языка). В данной статье мы рассмотрим основные функции, которые выполняет язык, и их сущность. Основные функции языка: коммуникативная функция.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Эта функция связана с тем, что язык – это средство межличностного общения, которое позволяет одному человеку высказать свои мысли и передать их другому, а другому, в свою очередь, понять их и отреагировать. По сути, язык возник именно для коммуникации, то есть общения, обмена информацией. Коммуникативная функция осуществляется благодаря знаковости языка. В пределах коммуникативной функции можно выделить эмоциональную функцию, объясняя ее тем, что при помощи языка можно передать чувства, желания, состояния. Животные, которые не могут произносить слова, общаются именно для передачи эмоций. Эмоциональная функция нашей речи, естественно, более сложная, чем у животных.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Таким образом, коммуникативная функция подразумевает под собой реализацию коммуникации посредством сообщения, общения, воздействия и выражения эмоций, состояний и чувств. Основные функции языка: познавательная функция Познавательная функция связана с тем, что в языковых знаках присутствует человеческое сознание. Язык – инструмент сознания, отражающий результат когнитивной деятельности человека. Споры лингвистов о том, что возникает раньше, язык или мышление, кажется, не прекращались никогда. Единственное мнение, которое безошибочно: язык неразрывно связан с мышлением, ведь мы не только выражаем словами наши мысли, но и сами мысли представлены в виде слов; человек думает словами. Когнитивная функция позволяет фиксировать результаты мышления и использовать их в общении. Эта функция помогает познавать мир и вербализировать его. [5, c.102]

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Основные функции языка: номинативная функция Известно, что человек мыслит категориями, и в процессе познания он называет новые для себя понятия и явления. Такая функция языка называется номинативной. Она тесно связана с когнитивной, так как все познанное должно иметь свое имя. Также она связана со способностью языкового знака обозначать вещи. Именно эта способность помогла человеку создать символический мир. Тем не менее в нашем мире есть масса вещей, у которых нет названий. Как, интересно, назвать штырек на пряжке для ремня? На самом деле, несмотря на отсутствие названия, номинативная функция реализована посредством описания. Основные функции языка: аккумулятивная функция Аккумулятивная функция связана со сбором и хранением информации. Не секрет, что язык живет намного дольше людей, народа. Яркий пример – мертвые языки, которые пережили своих носителей. Каким бы ни был язык, живым или мертвым, он хранит память целых поколений, многовековую историю человечества. Даже в случае потери устного предания можно изучить древние письмена и сделать определенные выводы о прошлом нации. В последнее время процесс накопления информации ускоряется, а объем информации, которую производит человек в наши дни, увеличивается на 30% в год.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Многие лингвисты выделяют и другие функции языка. Среди них, например, контактоустанавливающая, эстетическая и другие. Если внимательно присмотреться к дополнительным функциям, можно сделать вывод, что все они тем или иным образом связаны с вышеупомянутыми.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Исследование второстепенных функций языка не прекращается и дает очень интересные данные для дальнейших научных изысканий. Можно с уверенностью сказать, что язык и его функции всегда будут актуальны для человека.

2. Функционально-прагматический аспект языковой деятельности и феномен языковой игры

Господствующее в течение длительного времени представление о языковых функциях сводилось к утверждению, что язык является прежде всего основным средством коммуникации и передачи информации. С этим мнением отчасти конкурировала точка зрения (берущая начало от В. Гумбольдта), согласно которой в качестве важнейшей выступает познавательная (когнитивная) функция языка, заключающаяся в формировании, выражении или накоплении интеллектуальных данных. Со времени обращения лингвистов к вопросам прагматики представления о функциях языка значительно расширилось; пришло осознание того, что помимо коммуникативной и познавательной существует целая палитра не менее существенных языковых функций.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

В зависимости от доминирующего направления прагматики делается упор на различных функциях языка. Так, при функциональном подходе, разработанном Р. Якобсоном, выделяются такие функции, как информативная, эстетическая, фатическия, метаязыковая и др.; при перформативном подходе, ориентирующемся на иллокутивный аспект дискурса, говорят о констативной, перформативной, промиссивной и т.д. функциях языка (Остин, Строссон, Серль и др.). В новых направлениях прагмалингвистики наблюдается интеграция когнитивных и деятельностных аспектов языка.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

В контексте нашего исследования следует прежде всего обратить внимание на эстетическую функцию языка (часто в аналогичном смысле говорят о поэтической функции). Согласно Р. Якобсону, эта функция характеризуется привлечением внимания к самой языковой форме, к плану выражения; в своем крайнем проявлении она так переориентирует коммуникативные акценты, что реальной целеустановкой дискурса становится языковая форма в ее звуковой, лексической или синтаксической фактуре, в то время как содержание отходит на задний план. Такая расстановка акцентов характерна, например, для некоторых направлений авангардной поэзии; в подавляющем большинстве случаев в художественных дискурсах имеет место скорее диалектическое равновесие удельного веса формы и содержания. [9, c.103]

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Эстетическая (или поэтическая) функция языка в контексте данного исследования релевантна в двояком отношении: во-первых, она обнаруживает родство с метаязыковой функцией, во-вторых, - с феноменом языковой игры, посредством которой часто реализуется эффект деавтоматазащш восприятия текста и привлечения внимания реципиента к самой языковой форме. Рассмотрим вначале в интересующем нас ракурсе концепт метаязыка.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Понятие метаязыка в лингвистике и в других областях знания, несмотря на свою кажущуюся определенность, декларируемую в соответствующих словарях и справочниках, оказывается на деле весьма проблематичным концептом, порождающим, с одной стороны, ряд очевидно неадекватных истолкований, а с другой стороны, не менее впечатляющее множество интересных и эвристически полезных импликаций, способных значительно расширить привычные представления о сути и функциях языка.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Лингвистический энциклопедический словарь дает, к примеру, следующее определение данного понятия: «Метаязык - язык " второго порядка", по отношению к которому естественный человеческий язык выступает как " язык-объект", т. е. как предмет языковедческого исследования».

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Совершенно очевидно, что приведенное определение недостаточно хотя бы в том плане, что в нем метаязык трактуется как понятие, релевантное исключительно в рамках языковедческого исследования. Оно не охватывает многие случаи вполне корректного словоупотребления, в которых данное понятие используется совсем в других контекстах.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Так, едва ли у кого-то возникнет сомнение в правомерности называть метаязыком тексты правой, объяснительной колонки толкового словаря (по отношению к левой), хотя в этом случае мы имеем дело вовсе не с процедурой языковедческого исследования. Словарные единицы в левой колонке здесь действительно выступают в качестве языка-объекта, что и дает нам право говорить здесь о феномене метаязыка. Аналогичные отношения складываются и в разноязычных словарях, а также в практике перевода. Во всех этих случаях областью референции для единиц метаязыкового плана является не внеязыковая реальность сама по себе, но некоторый язык первого уровня, по отношению к которому элементы метаязыка выступают в функции истолкования (интерпретации) или сопоставления. Естественно, при переводах художественного текста функции языка перевода не ограничиваются исключительно референцией к языку оригинала - здесь вступают в силу добавочные критерии социального или эстетического порядка, но суть от этого не меняется.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Метаязыковая функция - явление относительное и, так сказать, потенциально симметричное: известно, что процедура истолкования в толковых словарях строится по " круговому" принципу, т.е. словарные единицы, выступающие в одних случаях в качестве объекта интерпретации, в других контекстах могут сами использоваться как элементы интерпретирующего языка - иначе говоря, метаязыка. Симметричность такого отношения особо явственно проявляется в случае двуязычных словарей. Так, функции языка-объекта и метаязыка в англо-русском словаре будут зеркально противоположными в словаре русско-английском.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Из этого следует, что в общем случае статус метаязыка обусловливается не какими-то специфическими особенностями соответствующих лексико-семантических средств и конструкций, но условиями употребления. В ситуациях бытового общения, как и в художественных текстах, сплошь и рядом возникают контексты, где, где одни словесные выражения интерпретируются (поясняются, уточняются, перефразируются и т.д.) посредством других слов и конструкций того же языка, вполне однородных с первыми; специальными маркерами такого метаязыкового употребления могут выступать выражения типа " то есть", " так сказать", " как говорится" и т.п., метаязыковыми маркерами по сути являются некоторые паремические выражения вроде " За что купил, за то и продаю", " сказка про белого бычка", " Бабушка надвое сказала" (последние оговаривают степень достоверности вербальной информации. Сказанное не означает, однако, что не существует метаязыков par excellence, являющихся таковыми по своему замыслу и назначению. Это, прежде всего искусственные языки, создаваемые для анализа семантики элементов естественного языка с целью ее точного описания (таковые используются, к примеру, в практике машинного перевода.) Критерий вычленения таких специализированных метаязыков исключительно прост - они не могут непосредственно использоваться для описания внеязыковой реальности и всегда предполагают референцию к какому-либо другому языку.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Далее, метаязыком в собственном смысле могут считаться, к примеру, структурно маркированные элементы повествовательного текста, на основе которых строится неограниченное множество конкретных текстов соответствующего жанра (например, " функции" В.Я. Проппа, комбинации которых реализуют практически все известные варианты " волшебных сказок" (типа " запрет", " нарушение запрета", " испытание героя", " получение волшебного средства" и др.); в аналогичном смысле метаязыками могут считаться всевозможные " фреймы, " сценарии", " когниотипы", определяющие структурный каркас текстов определенных жанров. Метаязыковая функция подобных концептов обусловлена тем, что они, будучи соотнесены с конкретными текстовыми реализациями или их составляющими, интерпретируют последние как соответствующие типовые инварианты. [8, c.151]

3. Описание языка в функциональном аспекте

Формальная и функциональная стороны языка неразрывно связаны. Но в лингистическом описании нередко может быть акцентирована либо первая сторона, что является обычным для традиционого языкознания, либо вторая сторона, привлекающая всё большее внимание исследователей в последние десятилетия.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

При формальном подходе, опирающемся на аналитические процедуры и имеющем целью " открыть" (или " обнаружить") стоящую за речевой деятельностью и высказываниями / текстами языковую систему, лингвист идёт от языковых средств к их функциям и значениям.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Функциональный же подход предполагает движение исследовательской мысли в противоположном направлении: от функций, значений, коммуникативных целей и намерений к имеющимся в данном языке средствам, к формальным показателям. При необходимости могут использоваться также средства иных коммуникативных систем (жестикуляция, мимика и т.п.), ресурсы других языков. Таков, между прочим, и путь говорящего (и пишущего). Именно его имел в виду Л.В. Щерба, говоря об " активной грамматике" в отличие от " пассивной грамматики" (грамматики читающего или слушающего).

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

К числу векторов функционального использования языка говорящим относятся, как это иллюстрируется в приводимой схеме, следующие (в ряде последующих разделов даются их более подробные характеристики):

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Когнитивный (лат. cognitio 'познавание, узнавание, ознакомление; понятие, представление, знание; расследование, разбор дела, следствие; узнавание, опознание' < cognosco 'познаю, узнаю, постигаю, знакомлюсь; веду разведку, разведую, обследую, веду следствие'). Язык, являющийся по своему устройству системой вербальных звуковых знаков и по своему назначению прежде всего коммуникативной системой, обеспечивает акты передачи и получения сообщений, содержащих информацию, знания о мире, которыми располагает говорящий (или пишущий). Но вместе с тем он служит обработке и упорядочению полученных знаний, их хранению в памяти человека, т.е. функционирует как когнитивная система. [2, c.101]

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Элементарные единицы знаний, концепты, как правила, организуются в комплексы, интеллектуальные системы, познавательные, или когнитивные, структуры, разные виды которых в последнее время часто собирательно называются фреймами (термин frame 'рамка' был введён в 1957 г. американским лингвистом Чарлзом Филлмором - Charles Fillmore). Язык играет существенную роль в организации таких познавательных структур, предназначенных для длительного хранения в памяти, и в такой обработке фреймов, которая делает их коммуницируемыми (т.е. передаваемыми в актах коммуникации).

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Обработанные языком познавательные структуры включаются в целостную систему знаний - языковую картину мира, локализующуюся в сознании индивида в качестве компонента целостной картины мира, не обладая внутри неё жёсткими границами. Картина мира формируется и беспрерывно пополняется и уточняется благодаря непрестанному получению опыта из окружающего мира и обмену знаниями между людьми. Она является общей, коллективной и принадлежит всему данному обществу, обеспечивая ориентацию человека в окружающей среде и в определённой степени управлять его поведением.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

В виде системы концептов и фреймов в памяти каждого индивида (в его нейропсихологических механизмах) хранится и общий для данного коллектива язык (знание языковых единиц и правил), выполняя роль программы, управляющей коммуникативным поведением индивида и коммуникативным взаимодействием членов группы индивидов.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

Коммуникативный (лат. communicatio 'сообщение, передача' < communico 'делаю общим, делюсь; беседую; связываю, соединяю; общаюсь'). Передача тех или иных сообщений от одного человека другому (или же другим) осуществляется в форме коммуникативных актов, прежде всего речевых актов, осуществляющихся в устной форме, посредством звуковых сигналов, а также (при наличии системы графических знаков) в письменной форме. Начиная своё высказывание, говорящий создаёт вокруг себя коммуникативно-прагматическое пространство.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

· В него, во-первых, в качестве коммуникантов входят и сам говорящий, и его адресат (или адресаты). Их участие в данном акте коммуникации характеризуется тем, как между ними распределены коммуникативные роли (Говорящий - Адресат).

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

· Во-вторых, обязательным элементом коммуникативно-прагматического пространства является строящееся высказывание.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

· В-третьих, для высказывания важны содержащиеся в нём или выводимые из контекста высказыания и речевой ситуации указания на время и место осуществления акта коммуникации (временной и пространственный дейксис). Говорящий эгоцентричен, временные и пространственные параметры он задаёт сам. С его Я соотнесены сейчас (в момент развёртывания его высказывания) и здесь (рядом с говорящим).

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

· В-четвёртых, в коммуникативно-прагматическом пространстве друг с другом взаимодействуют коммуниканты, обладающие одинаковыми или разными социальными статусами и играющие определённые социальные роли. Говорящий в принципе сам, в своём высказывании, может характеризовать тип социальных отношений, связывающих его с адресатом. Он может говорить с ним как равный с равным (симметричное отношение) либо как неравный, указывая на своё более высокое или более низкое место в социальной иерархии.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

· В-пятых, для акта высказывания важен тот стиль общения, тот коммуникативный регистр, который выбирает говорящий (нейтральный — официальный — фамильярный; нейтральный — вежливый — грубый и т.п.).

· В-шестых, важным компонентом коммуникативного пространства является предмет речи, т.е. та внешняя по отношению к акту сообщения ситуация, то положение дел, которое побуждает говорящего к высказыванию.

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств, исключающих (пол­ностью или в части) применение содержащихся в нем норм?

· В-седьмых, говорящий может стремиться к изменению существующего положения дел или, напротив, к его сохранению, и в этом заключается, в конечном итоге, его практическая цель. Эта цель говорящего лежит в основе его коммуникативного намерения (интенции, в терминологии же Джона Сёрла -—John Searle, иллокуции).

Вопросы о двух различных способах определения круга лиц, под­лежащих призванию к наследованию оснований наследования (кстати, наименование ст. 111 Кодекса). Если наследование — это частный случай универсаль­ного правопреемства, то называя «закон» и «завещание» основаниями наследования, мы должны будем признать, что они являются юриди­ческими фактами — основаниями наследственного правопреемства или, по крайней мере, основаниями возникновения наследственного правоотношения. Наличие завещания можно было бы, конечно, рассматривать в каче­стве юридического факта (правда, не очень понятно, к какой их разно­видности относящегося), но как быть с его полным либо частичным отсутствием, а также с наличием обстоятельств,