Телевизор и дети

— Помогите, — взмолилась молодая женщина, — моему мальчику уже 12 лет, а ростом он как пятилеток. Совсем перестал расти. Все над ним смеются, дразнят. По каким врачам его только ни водила, каких лекарств ни перепили — ничего не помогает.

— Вы когда беременная им были, телевизор смотрели?

— Да, конечно. Особенно когда живот большой стал и я в декретный отпуск ушла. Времени много.

— И боевики, конечно, смотрели?

— Да сейчас по любому каналу, куда ни ткни — везде боевики. Гоняются друг за другом, убивают, мучают друг друга — страшно смотреть. А смотришь, деваться некуда.

— Так вот вы во время просмотра этих боевиков сформировали у утробного младенца программу: взрослых, больших убивают. Поэтому лучше оставаться маленьким, их все жалеют и не убивают.

— Да что же он соображает-то в утробе?

— Все то же, что и вы, даже больше. Ваши чувства — это его чувства. Он смотрит вашими глазами, слушает вашими ушами, чувствует вашим телом. Словом, вы и он нераздельное целое.

— Господи, да как же нам теперь быть?

— Программу снимать. Вы ее создали, вы и должны снять.

— А как?

— Найдите в своем доме тихое место, уединитесь, чтобы вас никто и ничто не беспокоило. Войдите в молитвенное состояние, призовите Бога, ангелов, все небесные силы, кого можете. Мысленно, ретроспективно представьте себя беременной вашим мальчиком и просите прощения у своего утробного младенца за то, что в силу своего духовного невежества сформировали в нем негативную программу прекращения роста. Обратитесь с молитвой к Богу: «Господи, прости мне мое невежество. Прошу Тебя, сними с моего ребенка эту программу прекращения роста». Примерно так. Возможно, вы подыщите и другие молитвенные слова, идущие от вашего сердца. Но чтобы обязательно ваше раскаяние было искренним, прочувствованным, идущим от самого сердца, со слезой. Тогда, возможно, Бог и примет вашу молитву. Идите.

* * *

Каждый день вопрошаю: а той ли мерой ты судишь себя, какой судишь других? И ставишь себя на суд Божий, и судишь, и многое тебе открывается в себе.

Мир глазами детей-индиго

— Мама, расскажи мне сказку про колобка, — просит трехлетняя Даша.

— Да ты же ее сама можешь рассказать мне.

— Не могу, мама.

— Почему же, забыла что ли?

— Нет, мама, у меня руки грязные.

— А при чем тут твои руки?

— Ну, как же, мама, колобок же из теста, надо его руками показывать, какой он. А у меня руки грязные, как можно к хлебу прикасаться грязными руками?

* * *

— Оля, как ты учишься? — спросила мать девочки индиго у ее подружки.

— Отличница она, мама, отличница, как и я.

— Я не просто отличница, — добавила Оля, — я гордость школы.

Тест

Я стою возле стола, на котором разложены дыни. Среди них лежит кусочек с семенами, расположенными по кругу, как некий орнамент. Подходят двое молодых людей.

— Можно взять? — спрашивает один из них и тянется к кусочку с семенами.

— Нет, нет, — протестую я, — берите все остальное, но это не трогайте, это самое ценное.

Но он хватает именно это, мнет его в кулаке. Люди поворачиваются и уходят, я шлю им вдогонку проклятия. Стараюсь еще и в тонком плане поразить того хама.

Просыпаюсь. Понимаю, что это тест и что я его провалил. Какая бы ценная вещь для тебя ни была, для другого она может не представлять никакой цены. Но что может быть ценнее человеческих отношений? Привязки к тварным «ценностям», вещам делают нас врагами. Если бы я одинаково относился ко всем кускам дыни, то он бы выбрал любой, даже не затронув этот, ничем не примечательный, но почему-то ценный для меня кусочек. Своей привязкой я притянул его к нему. В результате неконтролируемый выплеск отрицательной, убийственной для человека энергии.

Тест

Комната. Девочка лет 7–8: не то Маша, не то еще какая девочка вдруг садится на клавиатуру пишущей машинки. Естественно, все буквы — дыбом, сплелись. И я набросился на девочку с тяжелыми ругательными словами. Я убивал ими ее. Она заплакала. Что-то шевельнулось во мне вроде жалости к ней, но это чувство утонуло в потоке моего гнева.

Просыпаюсь. Понимаю, что была проверка, и я снова не выдержал ее. Я понял всю нравственную низость своего неконтролируемого гнева. Даже самая ценная, с нашей точки зрения, вещь не стоит слезы ребенка.

— Господи, — взмолился я, — накажи меня, сделай мне в тысячу раз больнее, чем я сделал этому ребенку. Это тело не имеет права жить, если какая-то вещь для него дороже ребенка.

Невыразимая сердечная боль и душевная горечь охватывают меня. Как же я себе противен.

— Господи, я не прошу у тебя прощения. Этого прощать нельзя.

Помаленьку начинаю остывать. Как же я несовершенен, и велика милость Господа ко мне, что Он еще не отказывается от меня. Он еще ведет меня и пытается совершенствовать. Он всегда бьет по самому больному месту, выявляя, вытаскивая из меня мое несовершенство, тем самым сбивая с меня шелуху моего мнимого совершенства. Конечно же, нужно учить детей бережно относиться к вещам, но не как к источнику самоценности, а как к источнику вложенного в него труда людей, которые сделали эту вещь для пользы и служения другим людям. И то, что для взрослого представляется ценным (потому что он вложил в это или свой труд или деньги), для ребенка не имеет никакой цены. Он может на компьютере колотить орехи молотком. Для него ценности представляют его игрушки, но не по степени их дороговизны, а по степени душевной привязанности к ним. Поэтому отношению к вещам детей нужно учить.

Ну, а наиболее ценные для вас хрупкие вещи лучше класть в недоступные для детей места. Поэтому, если ребенок сломал, расколотил, повредил ценную для вас вещь, не вините в этом ребенка, не «спускайте» на него своих внутренних Полканов, не убивайте его своими гневными словами, в этом виноваты прежде всего вы. Запомните: ни одна, даже самая ценная, на ваш взгляд, вещь, не стоит слезы ребенка.

Все темные силы есть отражение нашего невежества. Только через него, через невежество они имеют возможность проявляться в этом мире. Оно — невежество — напитывает их своей разрушительной силой. Освободитесь от невежества, и вы перестанете быть орудием и пищей для темных. Девиз темных: «разъединяй, разъединив — властвуй, властвуя — побеждай». Девиз светлых: «объединяй любовью, любя — побеждай».

Темный старается каждого встречного поставить в подчиненное положение, подчинить своей воле, сделать униженным, зависимым, виноватым, возбудить в нем чувство страха или жадность.

Второй прием темных — внести ложь, сделать из светлого темное, замарать, бросить тень, опорочить светлое, внести сомнение и на этой почве взрастить недоверие, а затем и отрицание светлого. Расшатать, сломать духовную основу, на которой стоит человек, и выстроить новую, с опорой на Я темных.

Третий прием — будь жестким, жестоким с другими, внушай страх и почитание. Ни с кем не делись ни знанием, ни опытом, ни богатствами. Если даешь, то дай так, чтобы привязать к себе, связать по рукам и ногам, сделать несвободным, зависимым рабом. Все проблемы решай с позиции силы, а не добра.

* * *

Надо иметь в себе столько зла, чтобы чужая злая воля могла его почувствовать и воспользоваться им.