Глава 10. — Это моя двоюродная сестра Анна,— сказал Гастон хозяину.— Она родом из Германии

— Это моя двоюродная сестра Анна, — сказал Гастон хозяину.— Она родом из Германии. Ей пришлось бежать из-за военных действий. Ее мама родилась в Париже, поэтому Анна очень хорошо говорит по-французски.

Мы обговорили детали этой легенды, прежде чем она впервые вышла в свет, чтобы я как можно меньше запутывалась в противоречиях, если таковые появятся.

Хозяина звали Мирабо, и он был очень обрадован, если не сказать, что восторженно рад. Перед тем как громко поблагодарить, его лицо просто сияло, так как он убедился в том, что его молитвы услышаны. По неизвестному предвидению, его теперешняя прислуга уволилась почти час назад.

— Просто так, как гром среди ясного неба! — сказал месье Мирабо. Его бакенбарды дрожали от возмущения.— Жули сказала, что она нашла место получше! И такое сказать мне! После того, как ей так хорошо было у меня! В ее обязанности даже не входило мытье посуды.

Было ли у Жули место получше, можно было бы еще и поспорить, но, во всяком случае, ее рабочее время было заметно сокращено. Впредь она будет два раза в неделю убирать квартиру и туалет Гастона за те же гроши, которые получала, работая в «Золотом петухе». После того как Гастон переманил ее к себе на работу, не поставив в известность месье Мирабо, он напросился к тому на обед и у него было, чисто случайно конечно, предложение решить внезапно навалившуюся проблему для месье Мирабо — я.

Дом хозяина находился в Рю Се-Денис, недалеко от крытого рынка. Толстые балки подпирали низкую крышу, стены также были сооружены в виде каркасной конструкции. Гостиная выглядела, со своими огромными столами и лавками, как большой удобный ресторан в деревенском стиле. Месье Мирабо был милым, бойким мужчиной, которому было под сорок и который питал слабость к хорошей еде.

Этим он был похож на Гастона. Едва они обсудили все детали моей работы - 12-часовой рабочий день с бесплатным питанием и оплатой, как у рабыни - как начали вести разговор о наилучшем способе приготовления задка бараньей туши.

Я стояла рядом, слушая одним и ухом и осматриваясь в «Золотом петухе». В пивном помещении было три больших восьмиместных стола, за которыми могли расположиться, в случае большого наплыва людей, до 20 посетителей. В настоящий момент там было всего восемь человек, которые расселись по всему помещению за своим обедом и иногда с любопытством поглядывали на нас.

После того, как Гастон и месье Мирабо сошлись на том, что баранья спинка с розмариновой корочкой не так вкусна, как баранья спинка с медовой глазурью, месье Мирабо внимательнее осмотрел меня.

— Ваша двоюродная сестра выглядит слишком молодо, — критически заметил он.— Наполовину младше Жули.

— Но она также будет и получать наполовину меньше, — возразил ему Гастон.

— Откуда Вы это знаете?

Гастон элегантно выкрутился.

— Кроме того, она сможет заманить вполовину больше посетителей. Посмотрите, какая она хорошенькая.

— Гм, — ухмыльнулся месье Мирабо.— Она действительно миленькая. Но есть ли у нее опыт обслуживания?

— Она очень быстро учится. Все, что надо здесь делать, стоит объяснить ей только один раз, и она сделает это. Ах, да, чуть не забыл: ее нельзя бить. У нее сентиментальная душа.

Я обычно не выносила, когда люди обсуждали меня в моём же присутствии так, как будто меня здесь вообще не было, но в этом случае я посчитала, что лучше будет удержаться от колкого замечания, которое вертелось у меня на языке. Прежде всего, на тему побоев.

Вслед за тем Гастон решил, что ему самое время исчезнуть и оставить меня на произвол судьбы. Месье Мирабо помахал ему вслед, как доброму другу, потом он повернулся ко мне и призывно захлопал в ладоши.

— Вставай, вставай, девушка! Чего ты ещё ждёшь?! За работу! — Он потащил меня по коридору в кухню, где я познакомилась с остальными его работниками - с девушкой с лунообразным лицом, в обязанности которой входило мытьё посуды и продажа напитков в розлив, и с пожилым помощником повара, который стоял у очага и помешивал что-то в дымящемся котле.

Пахло копотью и гороховым супом. Помещение наполнилось паром, и в пелене тумана Месье Мирабо кратко объяснял, в чем заключались мои обязанности - а именно из трех частей, которые он пересчитал на пальцах, чтобы мне было понятнее. Во-первых, принимать заказы, во-вторых, подавать на стол, в-третьих, убирать. Сбором денег Месье Мирабо занимался сам. Женщинам очень сложно с этим справляться, объяснил он. Также Жули была не в состоянии.

— Она вообще не умела считать, — сказал месье Мирабо. — Она не умела подсчитать даже простейшие суммы.

Этим мне Жули сразу же понравилась. Описанная работа не казалась слишком тяжелой. Меню не было, к тому же большинство людей, так или иначе, не умели читать, и, кроме того, на выбор было только три блюда: горшочек с горохом и грудинкой, мясо с хлебом и холодная закуска из ветчины, колбасы или сыра. Из напитков имелось так же лишь три вида: красное вино, белое вино и пиво.

Заказанная еда заранее готовилась на большом сервировочном столе на кухне, напитки разливались на стойке. Мне нужно было лишь забрать и принести все к столу. В принципе, это мог выполнить даже маленький ребенок.

Через час у меня шла голова кругом, и я больше не понимала, где низ, а где верх. При этом все начиналось довольно безобидно, с фартука, который я получила от посудомойки с замечанием, что он мне понадобится. Но я добровольно отказалась от него, потому что он вонял и был покрыт липкими пятнами.

Когда появится Себастиано, я не хотела снова выглядеть так, как будто проползла на животе через половину Парижа. Наконец, я должна произвести на него хорошее впечатление, и он, в идеале, по возможности быстро вспомнил бы меня, что сработало бы гораздо лучше, если бы я была бы похожа на саму себя, чем на половую тряпку с ножками.

Итак, я начала работать без фартука, что очень скоро оказалось большой ошибкой, так как я должна была таскать расплескивающиеся миски с супом и пропитанные жиром тарелки и подносы, так что вскоре передняя часть моего платья выглядела хуже, чем фартук. Восемь человек, которые уже поели, были, так сказать, только утренней сменой. Едва я убрала их пустые тарелки, чашки и доски для еды, как пришла новая партия обеденных гостей, и их было действительно много.

Шумные и голодные, они теснились в помещении пивной, толкаясь за столами и громко требуя обслуживания, то есть моего присутствия. Помещение заполнилось в мгновение ока. На лавочках сидело практически в два раза больше людей, чем предполагалось, и все сразу же хотели получить их еду. Что-нибудь выпить, конечно, тоже, и как можно больше этого. Я бегала, не останавливаясь, между столами, кухней и стойкой туда-сюда и потела при этом всем телом, так как становилось все жарче.

Все окна стояли раскрытыми настежь, но беготня туда-сюда была ужасней, чем двухчасовое занятие легкой атлетикой с господином Шиндельмайером, нашем учителем по физкультуре, которого мы все называли «живодер». К тому же, мне постоянно приходилось заходить в кухню, где было минимум на десять градусов жарче. В наполненной паром, как в сауне, жаре моя коса растрепалась и неаккуратные пряди падали на мое лицо.

Мое красивое, ранее чистое платье было запятнано, а моя голова была такой, как будто ее наполняла только липкая жвачка. С более чем тридцатью гостями я едва ли могла запомнить, что заказал каждый из них. Пару раз я приносила неправильную еду, другие я совершенно забывала. Когда прозвучали первые претензии, месье Мирабо устроил мне головомойку перед всей собравшейся командой.

— Что ты за глупое, ленивое существо! Я должен скоро раскаяться в своем добродушии, когда предложил тебе зарплату и хлеб? В любом случае, я раскаиваюсь в договоренности с твоим кузеном о том, что не могу ударить тебя, так как я сделал бы это сейчас с удовольствием!

Люди за столами улыбались. Я слушала это разгромлено и была уже почти что готова резко ответить и пойти к Гастону, чтобы он придумал другой план, но затем я стиснула зубы и спросила месье Мирабо во время моего следующего захода на кухню, есть ли у него чем писать.

Он отчуждённо уставился на меня.

— А что ты хочешь делать с письменными принадлежностями, девушка?

— Ну... Писать!

— Ты умеешь писать? — осведомился он, растерявшись.

— Я хочу записать, что заказывают люди, тогда дело пойдёт быстрее.

Все еще в замешательстве, он передал мне маленькую восковую табличку вместе с грифелем, блокнотов и карандашей в этом времени еще не существовало. С табличкой я разобралась, после того как поняла, как она работает, острым концом можно писать, тупым широким концом можно было снова убрать заметки и получить место для новых. Теперь я воспользовалась фартуком, так как у него впереди был большой карман, куда я могла положить табличку, пока приносила обед и напитки или уносила пустые тарелки и кружки.

С этого момента все получалось гораздо лучше. Я пронумеровала столы и сделала три колонки, в которые вносила заказы, что привело к тому, что я больше не сделала ни единой ошибки и больше ничего не забывала. Я заметила, что люди начали шептаться об этом, по-видимому, увидеть служанку, которая умеет писать, было не такой банальностью, но меня это никак не беспокоило.

Даже месье Мирабо, после того как преодолел свои сомнения, был полностью доволен моим эффективным методом работы. Ему даже пришла мысль, что, может быть, я могла достаточно хорошо считать, чтобы принимать оплату. Так как тогда бы у него было больше времени для приготовления своего разу из оленя, задача, которая, как говорил месье Мирабо, была очень сложной и требовала высочайшей концентрации.

Я сразу же заявила, что не ориентируюсь в цифрах (что в масштабах моего собственного времени не было ложью), после чего, уныло пожав плечами, он заявил, что, вероятно, даже способные учителя не могли вбить голову недостающее понимание женщинам.

Время шло мучительно медленно, несмотря на напряженную работу. Мне не нужны были часы, потому что колокола на башне соседней церкви отбивали каждый час. Большинство колоколов отбивали также каждую четверть и половину часа, поэтому все всегда знали, сколько сейчас времени.

Так как в Париже почти на каждом углу находится церковь или монастырь с колокольней, звон был трудно не заметить. Я работала напропалую один перезвон за другим, но не было ни следа Себастиано. Постепенно я начала нервничать и задаваться вопросом, правильно ли все рассчитал Гастон. В конце концов, Себастиано не каждый день приходил сюда поесть, а максимум один, два раза в неделю. Тогда я бы действительно выглядела глупо.

В «Золотом Петухе» все еще господствовало оживление, даже если толпа несколько уменьшилась. Приходили в основном рыночные торговцы и владельцы магазинов, большинство вместе с их женами, громкие, солидные люди, которые просто хотели спокойно поесть. Но тогда мое волнение возросло, так как вскоре после часа стало появляться все больше мушкетеров. Они уже полностью заняли стол.

— Откуда здесь столько мушкетеров? — наигранно спросила я месье Мирабо, когда я вошла на кухню за следующим заказом жаркое.

— Поблизости находятся казармы для гвардейцев. Но многие из молодых джентльменов живут здесь в окружении, которые каждый день едят у нас. Очень хорошие клиенты, в основном старая земельная аристократия. Дельные офицеры. Гордость короля и кардинала. Будь вежливой с ними, девочка!

Некоторые мушкетеры появлялись в женской компании. Последними пришли пятеро гвардейцев в хорошем настроении, в сопровождении двух девушек моего возраста. Эти двое были при полном параде, с румянами на щеках, с уложенными локонами и большим количеством кружев в районе декольте. Но гвардейцы так же нарядились.

Расстегнутые из-за жары жилеты были расшиты золотыми нитями, пышные рубашки, сапоги начищены воском до блеска и шипованные ремни, украшенные серебром. Шляпы с большими перьями летели на установленную рядом с дверью полку, пока ремни для оружия вешались на крючок позади скамеек, где владелец всегда смог бы дотянуться до него.

Не прекращая своего веселого разговора, они рассаживались за последним свободным столом. Вспотевшая и на тяжелых ногах, я плелась к новоприбывшим, чтобы принять у них заказ. Моя надежда, что Себастиано еще появится на этот обед, теперь практически скатилась к нулю. В этот момент, однако, пришел еще один опоздавший. Он снял свою шляпу и положил ее к остальным, прежде чем осмотрелся в поисках. От чистого испуга я уронила восковую табличку. Это был Себастиано.

— Ах, Себастьян, ты здесь! — крикнула одна из девушек, кокетливо улыбаясь. — Иди сюда, мы тебе заняли место!

Улыбаясь, Себастиано пересек помещение. На меня он вовсе не посмотрел, лишь на его друзей за столом. При следующем шаге он ступил на мою восковую табличку, которая разломалась на две части под его сапогом. Я поспешно наклонилась, чтобы ее поднять, чего я бы лучше не делала - Себастиано наклонился именно в тот же самый момент, что привело к тому, что мы сильно столкнулись головами.

— Что за... — Он, разозлившись, выпрямился и потер лоб. Затем он меня узнал, и его лицо приняло грозное выражение. — Ты?

Я тоже потерла лоб. Он так болел, я почувствовала, как на том месте выросла шишка.

— Мне очень жаль, — пролепетала я.

— Себастьян, не та ли это девушка, которую мы видели сегодня утром? Малышка, которая бросилась к твоим ногам?

Всеобщий смех последовал за вопросом молодого гвардейца, который сидел на краю скамейки. Он был миловидным типом с каштановыми кудрями и темными глазами с густыми ресницами, и ему было немного за двадцать. Он встал, подобрал отломанный кусочек доски и протянул Себастиано.

— Смотри-ка, что ты наделал, — сказал он, ухмыляясь. — Боюсь, теперь это очаровательное дитя больше не сможет принимать наши заказы.

Себастиано поморщил лоб и посмотрел на восковую доску, или скорее на то, что от нее осталось. На ней все еще были последние заказы от соседнего стола.

— Это ты написала? — спросил он меня.

Я безмолвно кивнула, потому что у меня пересохло в горле. Он выглядел невероятно привлекательно! Еще немного и я бы снова заревела, потому что он меня не узнавал. Мои глаза резали, наполняясь слезами. Судорожно быстро я посмотрела в сторону. Если бы я не взяла себя в руки, мне бы никогда не удалось привлечь его внимание. Точнее говоря, что-то вроде внимания, которому я придавала большое значение, а не «Глянь-ка-что-за-деревенская-простушка».

— Кто эта девушка, Жак? — спросила одна из девушек молодого человека, который поднял доску.

— Ах, она была сегодня утром на рыночной площади во время переполоха и хотела поговорить с Себастиано.

— О чем же?

Краем глаза я увидела, что Жак многозначительно улыбнулся.

— Этого нам неизвестно, — вставил другой гвардеец. — Может, о секретике. — Он погладил Жака по волосам, они, должно быть, были братья-близнецы. Они отличались лишь цветом бридж. У Жака они были серыми, а у его брата - синими.

— Себастьян, это правда, что сказал Жуль? — спросила другая девушка. — У тебя есть секретик с малышкой? А она хорошенькая, но ей нужно помыться.

Снова всеобщий смех. Я осознала, что от сплошного смущения кровь прилила к щекам. Я бы лучше провалилась под землю.

К моему облегчению Себастиано не участвовал в шутливой издевке.

— Оставьте ее в покое, — сказал он. — Девушка меня вовсе не знает. Она просто обозналась. — Он повернулся ко мне. — Не так ли?

Я кивнула, признательная за спасательный леер, который он мне бросил. Однако я не придавалась иллюзиям. Эта встреча, также как и предыдущая, началась абсолютно глупо. Я снова выглядела как младшая сестра Золушки. Кроме того, я была словно служанка-глупышка, ударившаяся головой об него, и в глазах его друзей была настоящим предметом насмешек. И теперь мне нужно было это все каким-то образом исправить. Нет, неправильно. Я должна была это исправить. Спрашивается только как.

В любом случае, я должна была собраться, а не вести себя как плакса. Я подняла подбородок и посмотрела как можно невозмутимее в круг, хотя я себя чувствовала как пустое место.

— Что мне принести господам?

Они сделали все свои заказы в хаотическом порядке. Обе девушки трижды передумывали, а за соседним столом еще два гостя захотели по бокалу вина. Я схватила самый большой фрагмент восковой таблички и спешно все записывала. Когда я снова подняла глаза, я встретилась напрямую с взглядом Себастиано. Он выглядел каким-то... сбитым с толку. В надежде, что это был хороший знак, я улыбнулась ему. Это была нефальшивая улыбка, она шла от сердца. Так, как я себя чувствовала нервно, немного боязливо, но в полном расположении.

— Вы еще не заказали, месье, — сказала я.

Вследствие того, что все остальные сидели, придвинувшись друг к другу, он сидел теперь с краю на скамье.

— Я возьму ветчину с хлебом и к тому же бокал красного, — сказал он. — Но только вина на два пальца, остальное - вода.

Я уставилась на него и сглотнула. Он всегда заказывал вино таким же образом при наших других поездках в прошлое, когда мы вместе что-то там пили.

— Девушка, что-то не так? — спросил он.

— Нет, все наилучшим образом. — Я поспешно дополнила свои записи, затем поспешила к стойке, чтобы заказать напитки, прежде чем погреметь вниз на кухню за заказанной едой. Месье Мирабо не нужно было ничего себе помечать, так как он запоминал каждый отдельное блюдо без труда. Он как раз собирался профессионально тонко нарезать гигантским ножом большой кусок ветчины и лишь кивал, когда я все ему перечисляла.

— Жаль, что табличка сломалась, — заключила я, после того как была со всем готова. — По моему недосмотру она упала. Вы можете удержать из моей зарплаты.

— Я заметил, — пробурчал он. — Однако она не от падения разбилась, а под сапогом молодого Фоскари.

— Вы с ним знакомы? — спросила я с колотящимся сердцем.

— Ну да. Он один из тех, кто здесь ежедневно трапезничает. Живет на улице Святого Мартина и принадлежит к лейб-гвардии кардинала.

— Он уже давно сюда приходит?

Месье Мирабо наморщил лоб.

— Мне кажется, лишь пару месяцев.

Во мне зарождалась робкая надежда. Эта информация позволяла сделать вывод о том, что Себастиано не был переведен из будущего в прошлое, как один из Неосведомленных, а лишь страдал от временной амнезии.

— Он родом из Гасконии, оттуда выходят в основном умелые гвардейцы.

И мне снова стало тяжело на сердце. Все же, это могла быть настоящая передислокация. Со всем, что в нее входило – друзья, знакомые, родственники. Только как раз не здесь в Париже, а в Гасконии, где это всегда было. Была ли у него там, например, также семья? При мысли меня пробирал ледяной холод.

— Единственный сын, рано потерял родителей, — рассказывал месье Мирабо дальше.

Я вздохнула. Без семьи.

— И родной дом тоже, — продолжал месье Мирабо. — Все погубил огонь, когда он сам был в отъезде. Остального отцовского наследства хватило как раз, чтобы купить место в гвардии. Храбрый, целеустремленный парень, этот Фоскари. Не поддался тяжелой участи. Он далеко пойдет.

— Вино готово! — крикнула служанка из-за стойки.

— За работу, девочка, — приказал месье Мирабо. — За простой я тебе не плачу! — Но это не звучало так же нелюбезно, как при его первом нагоняе.

Мне пришлось резко сглотнуть, потому то, что он рассказал о Себастиано, я восприняла ужасно близко к сердцу, хотя на самом деле ничего этого вообще не произошло. Даже если его воспоминания были ненастоящие - более высокая сила просто лживо уверяла его в них - он были для него определенно такими же мучительными.

Сердце переполнялось сочувствием, пока я разносила и подавала за столом подряд напитки. Когда я наклонилась вперед, чтобы последнему гвардейцу также подать бокал вина, Жак, который сидел рядом с Себастиано, схватил меня за зад.

— Ты неправ, Себастьян, — сказал он, язвительно ухмыляясь. — За этим страшилищем под фартуком не скрывается нечто худое и маленькое. У нее все на месте.

— А у Вас нет, мосье. — Я плеснула бокал вина ему в лицо. — А теперь все на месте.

Это спонтанное действие вызвало за столом громкий смех, и Жак сам смеялся как можно громче. Фыркая, он вытер рукавом лицо. К счастью, это было белое вино, пятна легко выведутся на его рубашке.

— Черт возьми, девочка! Да ты с характером! — У него немного заискрились интересом глаза. Мне не составило трудности определить, что это был за взгляд, и, как он дальше заговорил, развеялось последнее сомнение: этот тип имел на меня виды.

— Ты не желаешь немного посидеть с нами?

— К сожалению, у меня много дел, месье.

— А попозже? Когда у тебя свободный вечер?

— Я точно не знаю. Сегодня мой первый день.

— Но приходи вечером к Люксембургскому дворцу, мы там всегда встречаемся.

Я понятия не имела, где это находилось, но шанс еще раз сегодня увидеть Себастиано, я не могла ни в коем случае упускать, и даже если преждевременно придется оставить работу месье Мирабо.

— Посмотрим, — высокомерно ответила я.

— Ого, малышка церемонится, — весело крикнул Жуль. — Что тут можно сказать!

— Но она же грязная маленькая официантка, — сказала, улыбаясь, одна из двух девушек. — Ты не можешь серьезно желать, чтобы она пришла на нашу встречу, Жак.

— У меня вся грязь лишь наружная, — я ответила специально подчеркнуто. Лучше бы я и этой козе плеснула вина в лицо. Я ненавидела ее как чуму, так как она сидела напротив Себастиано и постоянно прижималась к его коленям, не говоря уже о томном быстром взгляде, который она постоянно на него бросала влюблёнными глазами. Ну, вот снова! И это еще было не наихудшее – он отвечал на ее взгляд и при этом улыбался! Мне этого было не понять. Стиснув зубы, я стояла там и думала, не стоит ли мне плеснуть немного вина. Чисто случайно. И лучше всего на обоих.

Жак улыбнулся мне обезоруживающе.

— Не волнуйся, малышка. Мое приглашение серьезно. Я не хочу над тобой посмеяться. И я сожалею о своей ошибке, я надеюсь, ты простишь мне мою дерзость.

— Простила и забыла, — сказала я с отсутствующим взглядом.

— Где ты научилась писать? — неожиданно спросил Себастиано.

— Конечно же, в школе. — Ответ сорвался с языка, прежде чем я могла обдумать.

— Как долго ты обучалась?

— Эм... где-то пару лет. — Тринадцать лет я никак не могла сказать, никто бы мне не поверил.

— Это смешно, когда женщины учатся, — придралась коза. — Этим занимаются только монашки или эти дворянские цветочки с грудой денег.

— На самом деле, очень необычно, — протяжным голосом сказал Себастиано. Его глаза сузились, так же в этот раз в нем пробудился новый интерес, причем я не была уверенна, был ли этот того же рода интерес, что и у Жака.

— Анна! За работу! — проорал месье Мирабо из кухни, на чем мой разговор с гостями временно закончился. Но первый шаг был сделан. Я пробудила любопытство у Себастиано, и уже грядущим вечером мне представится возможность познакомиться с ним поближе. Или скорее наоборот - ему следует со мной познакомиться, потому что я его уже знаю. И затем он обо все быстро вспомнит. Надеюсь, что так.

«Все будет хорошо!» - думала я.

И в этот момент я твёрдо верила в это.