![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
ГЛАВА 24. Тем вечером, когда Шайлер вернулась домой, у нее состоялся любопытный телефонный разговор с Линдой Фарнсворт.
Тем вечером, когда Шайлер вернулась домой, у нее состоялся любопытный телефонный разговор с Линдой Фарнсворт. В нынешний момент самой крутой рекламной компанией джинсовой одежды в городе (да и во всем мире) была компания «Цивилизации». Их эффектные рекламные щиты висели по всей Таймс-сквер, а трехсотдолларовая модель «Соушелайз» с очень заниженной талией, поддерживающая ягодицы, изменяющая форму бедер, в пятнах, обесцвеченная, рваная и сверхдлинная сделалась культовой вещью для всех поклонников джинсовой одежды. И, судя по всему, дизайнер запал на соответствующий его концепции снимок Шайлер. — Ты — новое лицо «Цивилизации»! — захлебываясь от восторга, вещала в мобильник Линда Фарнсворт. — Ты им необходима! Не заставляй меня умолять! — Ну ладно, пускай, — сказала Шайлер, слегка ошеломленная буйством эмоций Линды. Поскольку Шайлер не смогла придумать уважительной причины отказать божествам моды (кто она такая, чтобы говорить «нет» «Цивилизации»?), на следующее утро она отправилась в центр на фотосессию. Фотостудия на крайнем западе Челси располагалась в громадном, размером с квартал, здании, где раньше размещалась типография. Служебным лифтом управлял близорукий джентльмен в дешевом костюме, он доставил Шайлер на нужный этаж. Фотостудия располагалась в северо-восточном крыле здания. Дверь была открыта и подперта, и из помещения неслась громкая электронная музыка. Шайлер зашла, плохо понимая, чего ожидать. Студия представляла собой большое открытое пространство: белые стены, блестящие полиуретановые полы и окна от пола до потолка. На одной из стен был натянут цельный белый задник, а напротив установлен штатив. Зевающие практиканты вертелись у вешалок с одеждой, чтобы стилист с дредами мог осмотреть их наряды. — Шайлер! Сухопарый мужчина с легкой щетиной, вмятой футболке направился к девушке, с энтузиазмом протягивая ей руку. На нем были солнечные очки-авиаторы «Рей-Бэн», он курил на ходу. — Привет, — отозвалась Шайлер. — Я — Джонас Джоунс. Ты меня помнишь? — спросил мужчина, приподнял очки и улыбнулся. — Ой... конечно! — отозвалась слегка испуганная Шайлер. Джонас Джоунс был одним из самых известных выпускников Дачезне. Он окончил школу несколько лет назад и произвел своими картинами фурор в мире искусства. Еще он снял фильм, «Кадриль лесорубов», получивший приз на фестивале «Санденс». А на данный момент переквалифицировался в модного фотографа. — Спасибо тебе большое, что пришла, — сказал Джонас. — Извини, что все так внезапно. Но такой уж у нас бизнес. Он представил Шайлер модельеру «Цивилизации», бывшей модели с каменным прессом и выступающими тазовыми костями. — Я — Анка, — бодро представилась та. — Извини, что сорвали тебя в такую рань в субботу, но день у нас сегодня намечается долгий. Хотя я думаю, что все будет отлично. У нас тут масса пончиков. — И она указала в сторону стола, заваленного бело-зелеными коробками из «Криспи крем». Шайлер она сразу же понравилась. — Ну, хорошо. Давай займемся твоей прической и макияжем, — заявил Джонас и указал Шайлер на угол, где стояли большое зеркало, окаймленное двумя рядами ламп, и два накрытых холстом кресла с высокими спинками. В одном из кресел уже сидела Блисс Ллевеллин. Линда как-то забыла упомянуть, что в этом году у «Цивилизации» будет два лица. Высокую техаску уже подготовили к съемке. Волосы ей уложили в пышную прическу с начесом, а губы накрасили вишнево-красной помадой. Блисс была одета в воздушное белое платье и болтала с кем-то по мобильному. Она весело помахала Шайлер рукой. Шайлер помахала ей в ответ. Она умостилась в кресле, и англичанка-визажист, представившаяся как Перфекшн Смит, принялась изучать состояние ее кожи. Одновременно стилист по прическам поймал прядь ее волос и принялся рассматривать, неодобрительно цокая языком. — Что, недосып? — поинтересовалась Перфекшн, приподняв подбородок Шайлер поближе к свету. — Дорогуша, у тебя очень сухая кожа, — произнесла она в нос, с выговором кокни. — Угу, — отозвалась Шайлер. Она плохо спала со времен собрания Комитета. Ее до дрожи пугала мысль о том, что, когда она спит, ее собственная кровь оживает и просачивается в ее сознание и все воспоминания и голоса из прошлых жизней рвутся захватить власть над ее мозгом. И хотя Джек объяснил, что на самом деле все происходит не так: что воспоминания ее собственные, потому они часть ее и бояться тут нечего, Шайлер все равно терзали сомнения. Пока лицо ее терли, пощипывали, покалывали, полировали, пудрили, а волосы дергали, расчесывали и сушили, едва не подпаливая корни, Шайлер сидела с закрытыми глазами. Когда фен едва не обжег ей кожу на голове, Шайлер ойкнула, но мрачный стилист даже не извинился. Еще ей с трудом удавалось поворачиваться во все стороны, куда велела Перфекшн. Шайлер никогда и в голову не приходило, что макияж такая тяжкая процедура. Нужно все время «работать» лицом, чтобы визажист мог исполнить свою работу правильно. Перфекшн вела себя словно сержант, муштрующий новобранца. — Открой. Пошире! Посмотри вбок. В другую сторону. Мне на колено. На потолок. Закрой рот. Потри губы друг о дружку. Посмотри на меня. На колено. К тому моменту, как преображение завершилось, Шайлер окончательно выбилась из сил. — Ну что, готова? — спросила Перфекшн. Она развернула кресло, и Шайлер наконец-то смогла взглянуть на себя в зеркало. И не поверила собственным глазам. Из зеркала на нее смотрело лицо ее матери. То самое лицо, что так ясно улыбалось со свадебных снимков, которые Шайлер хранила у себя под кроватью. Она была прекрасна, как богиня. Шайлер охнула, распахнув глаза. До этого момента она и не знала, насколько похожа на мать.
«О господи, она же и вправду красавица», — подумала Блисс. На самом деле «красавица» — это было слабо сказано. Это все равно что назвать Одри Хепберн симпатичной. И как только она этого не замечала? Она разговаривала с Диланом по мобильнику сообщала ему о вечеринке, которую намеревалась устроить вечером, ее мачеха отправилась в округ Колумбия навестить отца, а Джордан собиралась заночевать в гостях у друзей. Блисс как раз говорила Дилану, к какому времени подходить, когда заметила преображение Шайлер. Шайлер выглядела как стопроцентная фотомодель. Губы у нее были полные и блестящие. Парикмахер так уложил ее иссиня-черные волосы, что они волной ниспадали на спину, прямые и безукоризненные, словно занавес цвета эбенового дерева. Стилист обрядил ее в джинсы «Сшито для Цивилизации». И теперь, когда Шайлер больше не пряталась под слоями бомжовой одежды, Блисс осознала, что у соученицы великолепная фигурка, такая стройная и хрупкая, что Блисс вдруг почувствовала себя рядом с ней лошадью. — Я попозже перезвоню, нас зовут, — сказала она Дилану и отключила телефон. — Слушай, ты потрясающе выглядишь, — прошептала Блисс, когда их с Шайлер поставили рядом на фоне белого задника. — Спасибо, — отозвалась Шайлер. — Я себя чувствую на редкость по-дурацки. Ей никогда еще не доводилось появляться на людях в столь малом количестве одежды, и она с трудом удерживалась, чтобы не выказывать смущение. На них с Блисс были только джинсы и ничего больше. Они стояли спиной к камере и прикрывали грудь скрещенными руками, хотя стилист и замаскировал им соски телесным лейкопластырем. Шайлер согласилась попробовать себя в роли модели скорее из любопытства и рассматривала это как социальный эксперимент, который можно будет позднее проанализировать, но теперь признала, что это довольно занятно. В студии было холодно, и Джонас выкрикивал кому-то указания, перекрывая несущуюся из колонок музыку «Блек айд пис». В этой сумасшедшей атмосфере нервные ассистенты и техники-осветители мигом кидались выполнять каждое распоряжение фотографа. Едва лишь возникал перерыв, как на Блисс с Шайлер накидывались с баллонами лака для волос. Когда Джонас с Анкой обсуждали, как лучше, чтобы волосы моделей развевались на ветру или нет (сексуально или банально) или как джинсы выглядят эффектнее, спереди или сзади, все внимали им с полной серьезностью. Девушки позировали и старались не моргать при вспышке. Блисс во внезапном порыве вдохновения привлекла Шайлер к себе и крепко обняла. — Круто! — ухмыльнулся из-за фотокамеры Джонас. Во время обеденного перерыва Блисс с Шайлер накинули свои платья и вместе с персоналом столпились вокруг стола, наполнив тарелки овощами и жареным тунцом. Блисс с радостью отметила, что рыба недожарена. — Курите? — поинтересовался Джонас, вытаскивая из заднего кармана смятую пачку сигарет. — Пошли со мной, девчонки. Они отставили тарелки и вышли вместе с ним и Анкой на балкон. — Так вы обе из Дачезне? — спросила Анка, достав длинную сигарету с ментолом и затянувшись. Джонас дал ей прикурить от своей «Зиппо». — Угу, — кивнула Блисс, приняв от Джонаса сплющенный «Кэмел». Шайлер покачала головой. От сигарет ей делалось дурно. Она вышла исключительно за компанию и чтобы подышать воздухом. С балкона открывался вид на реку, по водной глади медленно скользила баржа. Шайлер с радостью смотрела на это все. Ей никогда не надоедало глядеть на город. — А я училась в Кенте, — попыталась завязать разговор Анка. — Мы с Джонасом встретились в Род-Айлендской школе дизайна. Джонас кивнул. — И с тех самых пор сотрудничаем. — Он выпустил кольцо дыма. — Мы очень рады, что нашли вас, девочки. Нам и вправду очень хотелось, чтобы лицом компании стали наши. — В каком смысле — наши? — переспросила Шайлер. Анка рассмеялась и продемонстрировала им клыки. — Так вы из Голубой крови! — ахнула Блисс. — Конечно, — кивнул Джонас. Реакция девушек явно его позабавила. — В сфере моды нас большинство. Вы что, не замечали? — А как вы догадываетесь, кто есть кто? — Да это просто видно по форме глаз и в целом по фигуре, — объяснил Джонас. — Кроме того, мы очень, очень разборчивы. Гляньте хоть на Брэннон Фрост, главного редактора «Чик». — Так она вампир? — изумилась Блисс. Но впрочем, это все объясняло: и хрупкую фигуру, и огромные солнечные очки, и бледную кожу, и неизменное стремление к совершенству. — А еще кто? — поинтересовалась Шайлер. Джонас назвал еще несколько имен. Среди них оказались популярный модельер с амплуа «скверного мальчишки», недавно снова подогревший интерес к стилю готика, фотомодель, являющаяся сейчас лицом известной фирмы, выпускающей дамское белье, известный визажист, введший моду на синий лак для ногтей. — Да их прорва, — заявил он и швырнул сигарету с балкона. Тут к ним присоединились несколько человек из персонала, и они сменили тему. Джонас принялся рассказывать похабные анекдоты, сравнимые по грубости лишь с манерой поведения Перфекшн. Шайлер хохотала вместе со всеми, и у нее было такое ощущение, будто они с Блисс сделались частью большого, слегка чокнутого семейства. — А почему Мими здесь нет? — спросила вдруг Шайлер. Странно как-то: ее позвали, а Мими, просто до смерти стремящаяся к вниманию такого рода, осталась за бортом. Блисс внезапно расхохоталась. Она совершенно позабыла про Мими. Мими умрет от зависти, когда услышит, что для рекламной компании «Цивилизации» выбрали их с Шайлер, а не ее! — Да, а где же Мими? — поддержала Блисс. Джонас почесал в затылке. Шайлер заметила поблекшие голубые отметины у него на руках. — Мими Форс? Мы, в принципе, думали о ней какое-то время. Помнишь, Анк? Чего там с ней случилось? — Линда мне сказала про ее дневную ставку, — отозвалась Анка. — Видимо, она уже после подписания договора заявила Линде, что меньше чем за десять тысяч долларов в день и с постели не встанет. Простите, девочки, но для модели без опыта это нереально. Я ей даже и предлагать не стала. Кроме того, мы хотели вас двоих. — Думаю, она просто слишком дорого ценит свой сон, — ухмыльнулась Блисс. — Она не знает, что потеряла. И она подарила Шайлер одну из своих редких искренних улыбок. — Верно, — кивнула Шайлер и улыбнулась в ответ. Блисс Ллевеллин стала нравиться ей еще больше. Они вернулись на съемочную площадку, прислонились друг к дружке, и, когда Джонас вскричал: «Огня! Огня! Дайте мне огня!» — они чуть не сожгли объектив.
|