III – 41

С той ночи абсолютно прошел живот! [217]

Любовь моя,

сегодня тихо занимаюсь лекциями и переводами из Пушкина. Боюсь, что завтра не успею тебе написать: утром «talk»[218] в классе английского стиля и композиции (словом, в отделе английской словесности), этак на полчаса (не входило в программу, но согласился), а затем лекция о Совьет Шорт.[219] После чего – Бостон.

Утром сегодня гулял, ветер повернул на весну, очень выпуклый, но еще холодно. Бумажно белые, неприлично тоненькие стволы маленьких американских берез на фоне молодого голубого неба. Оберточная бумага сухой дубовой листвы. Резко яркие, красные, синие, рамы девичьих велосипедов (не забыть завтра две вещи: Вело, Штейн!) прислоненных под елями.

Гулял один. Seul. Solus.

Вот например, это:

That sea-day with a storm impending – [tempest nighing]

how enviously did I greet

the rush of tumbling billows ending [dying]

in adoration at her feet! [220]

Интересно поймет-ли Митенька соль рисунка, который я для него сделал. Объясни ему сперва, что конькобежцы рисуют 8, и что римляне ходили в таких «халатах».[221] Ich hab gedacht dass ich bekomme ein Brief von Dir heute.[222] Здешняя профессорша немецкого не знала кто такое Кафка.

Милейшая Мисс Kelly теперь посылает мне plateau[223] c роскошным бреквастом в постель, почуя что я долго не выдержу этих общих трапез в четверть восьмого утра. Кухарка поклялась что «we are going to put some fat on the bones of that man»[224] и изощряется в поджаривании разнообразнейших сладких булочек которые я ненавижу. Обожаю тебя, моя кошенька. В.

МИТЕНЬКЕ

РИМСКАЯ ВОСЬМЕРКА[225]

< Из Вальдосты, штат Джорджия, в Кэмбридж, штат Массачусеттс>

< Почтовый штемпель от 14 – Х – 1942>

Valdosta

Среда

Любовь моя,

вчера тебе послал Spelman’oвский[226] чек. Приехал сюда, на границу Флориды, вчера около семи вечера и отбуду в Tennessee в понедельник утром. (Причем буду ночевать по дороге в Spelman’е, – мисс Рид так распорядилась).

Встретившая меня на вокзале профессорша отвезла меня в гостиницу, где мне снята колледжем прекрасная комната, а также оплачены все мои meals, [227] так что и здесь я ничего не потрачу до отъезда. Дали мне и автомобиль, но я только смотрю на него, не решаясь управлять им. Колледж, с очаровательным campus’ом[228] среди сосен и пальм находится в одной милe от городка. Тут очень южно. Я прошелся по единственной большой улице, в бархате сумерок и лазури неоновых ламп и одолеваемый южной зевотой вернулся к себе. Какой-то господин, сосед мой по номеру, поднявшись вместе со мной, предложил зайти к нему и выпить коньяку. Он оказался сахарозаводчиком из Флориды и разговор был соответствующий. Совершенно случайно, ища спички, я вынул коробок, который ношу с собой на случай ночных бабочек. Перебив себя на полслове (разговор шел о трудностях – в добывании рабочей силы – представляешь себе, как я на себя злился за принятие приглашения) он заметил, что в таких коробках он держит на экскурсиях … бабочек. Словом, он оказался страстным энтомологом, корреспондентом Комстока[229] и т. д. Это второй раз я так попадаюсь.

Утром за мной заехали и меня повезли на лекцию. Читал о «commonsense».[230] Результат обычный. Затем корпулентный и очень симпатичный president повел меня осматривать библиотеку, swimming pool, [231] конюшни и т.д. В час меня повезли на завтрак Rotary Club, [232] где я говорил тоже (о war-novel).[233] После завтрака я попросил президента меня отвести в поля, что он и сделал. Я собирал очаровательных бабочек впродолжении полутора часов и затем он подобрал меня и отвез обратно в гостиницу. Я на-спех переоделся и в четыре часа был доставлен в пресмешной и препошлый Дамский клуб, где прочел несколько переводных стихотворений. Только-что я вернулся; лежу на постели; попросил boy’a[234] извлечь из моих штан многочисленные колючки; люблю тебя очень. В семь меня повезут на большой факультетный обед, но уже речей, с моей стороны, наверное не будет. В общем здесь очень приятно. Получил твое письмо пространствовавшее в Вирджинию. Где письмо Bunny? [235] Думаю, что после моего вопля, Фишер либо сократит поездку (я просил освободить меня в середине ноября, если нельзя участить лекций), либо найдет мне большое число прибыльных выступлений. Завтра буду писать множество писем. Ого, уже шесть часов.

МИТЮШОНОК, МЫШОНОК МОЙ, У МЕНR[236] В КОМНАТЕ КАЧАЛКА И ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ВЕНТИЛАТОР (НА ЛАМПЕ)

Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р[237]

Кстати – маленький телепатический опыт. Сосредоточься и постарайся мне сказать какие две картины висят у меня в номере? Сделай это сразу потому-что в следующем письме я тебе скажу. Очень кланяйся Анюте. Часть белья оставлена для стирки в Спельмане, а также пальто и шляпа. Спасибо что ходишь в музей, [238] моя душенька. Примись за Pieridae[239] (Pieris, Colias, Euchloe и т. д. – спроси Banks’a[240]) когда переколешь всех Сатирид. Люблю, люблю тебя

В.

Фото: Геннадий Барабтарло

Кабинет Набокова в Гарвардском музее сравнительной зоологии, где он в сороковые годы курировал отдел чешуекрылых, исследуя бабочек под микроскопом в целях возможно более точной их классификации