Далее из трубки донеслось неразборчивое шипение, бубнение, вопли и довольно содержательный мат, главным действующим лицом которого была избрана моя маленькая персона.

Обидно. Я ведь ничего такого не сделал…

А вот то, что шеф по семь раз в год летает поправить здоровье на каком-нибудь маленьком и очень дорогом островке, так и вертелось у меня на языке ему помянуть. Но я, в конце концов, был не совсем последний дурак, чтобы распускать свой длинный язык в этом направлении – моя голова была мне еще пока дорога.

- …и я вовсе не уверен, что ты так уж серьезно болен!

Кажется, я что-то успел пропустить…

Какая жалость! Всегда хотелось узнать, что обо мне думает начальство!

Вдруг громкая трель дверного звонка нарушила плавное течение моих мыслей и не менее обильную «похвалу» шефа в телефонной трубке.

- Простите, давайте вы потом продолжите, - мягко перебил я начальника. Тот звучно задохнулся на том конце, явно не ожидая от меня подобного подвоха. – Ко мне пришли. Возможно врач.

И не дожидаясь ответа, я положил трубку. Пусть думает себе, что хочет. В конце концов, я однажды перегрызу ему глотку, дождется!

Гордый этой мыслью я направился к двери. И открыл ее.

Да, с некоторых пор я открываю двери, не спрашивая, кто за ней стоит.

Да, и в этот раз я сделал очень большую ошибку, не глянув предварительно в глазок! Тогда бы у меня был бы шанс как-нибудь, ползком, добраться до окна, оттуда на улицу, а там и свобода рядом!

Сейчас же было неудобно даже дверь захлопнуть…

- Здравствуй, тётя, - пролепетал я, мысленно собирая остатки себя в некое подобие человека.

Ха!

Представляю, как я сейчас выгляжу в ее глазах!

Бледный, худой, волосы торчат, глаза блестят над синяками под ними, шея цыплячья в синюшной щетине, тельце заправленное в видавшую виды майку и чудные, до колена, трусы типа «очень семейные», подаренные тёткой года три назад на День рождения опять же.

Миленько так!

Живенько!

- Владюша! - Тётя выпучила глазки при виде меня и сложила лапки скорбно на груди. – Что с тобой, мальчик? Ты болен?

Последний вопрос был с долей осуждения и негодования одновременно.

- Немедленно в постель! Живо! – воскликнула она так, что мои неподготовленные барабанные перепонки приготовились взорваться. – Почему ты мне не позвонил? Не предупредил? Я бы сразу же приехала! Так как ты живешь теперь далеко от мамы, она просила присматривать здесь за тобой. А ты?

Еще один осуждающий взгляд. Всё как всегда, я виноват.

Меня, безропотного, не пытающегося даже сопротивляться, силой засунули под одеяло, накрыв им с головой так, чтобы я не мог выбраться самостоятельно. Сама же тётя, волоча за собой какие-то авоськи, отправилась в кухню.

Видимо, Дня рождения мне всё же не миновать…