Изучение природы концепции тамаса, или инерции

Волински: Где находится концепция по имени «мое» сознание?

Ученик: В моем затылке.

Волински: А где, по мнению этой концепции по имени «мое» сознание, верящей в

концепцию по имени я есть, находится это я есть?

Ученик: Я есть находится внутри и снаружи физического тела.

Волински: А «мое» сознание – в затылке?

Ученик: Да.

Волински: А какое определение концепция по имени «мое» сознание, которая верит в

концепцию я есть, могла бы дать концепции по имени инерция?

Ученик: Это выглядит так, словно меня затягивает куда-то, где я увязаю в материи

и чувствую величайшую лень, и в этом есть что-то темное и мрачное.

Волински: Итак, эта концепция по имени «мое» сознание, которая верит в концепцию

по имени я есть, верит в концепцию инерции; и эта концепция инерции

представляется ей чем-то вроде увязания в материи и ощущения величайшей

лени, в которой есть что-то темное и мрачное. Отличаются ли эти определения

концепции по имени «мое» сознание от процесса уплотнения и увязания в

нем?

Ученик: Противоположность этому – мир и покой.

Волински: Итак, что касается концепции по имени «мое» сознание, верящей в концепцию

я есть, создавшей концепцию инерции, уплотнения и затягивания в материю

с чувством чего-то темного и мрачного, – какие предположения она сделала?

Ученик: Одно предположение – что есть две крайности: одна – это активность и

действие; она раскрашена в яркие цвета и очень красива. Другая крайность –

это противоположная сила, и она очень могущественна.

Волински: Это уплотнение?

Ученик: Да.

Волински: Сжатие?

Ученик: Я бы сказал – уплотнение, сгущение, засасывание, втягивание назад в

темноту, в бесформенность.

Волински: А при сгущении она становится более твердой и плотной, или более

бесформенной?

Ученик: Бесформенной, но очень густой, словно грязь – очень густая грязь, зовущая

назад и затягивающая назад, пока ты полностью не утратишь форму. Тогда

тебе все равно; тебя ничто не волнует – никакие проблемы и вопросы.

Волински: Итак, концепция по имени «мое» сознание, которая верит в концепцию

по имени я есть, которая верит в концепцию по имени инерция и засасывание

назад в тот грязную ленивую спячку, густое грязное болото – если она

поверит во все эти концепции, какими будут последствия для концепции по

имени «мое» сознание?

Ученик: Утрата гибкости и скорости реакции, потому что в этой густой грязи ты

полностью исчезаешь, а некоторые духовные учения, вроде христианства

и Нью-Эйдж, говорят, что плохо быть таким ленивым и бесформенным –

надо действовать, надо прекратить это, надо умереть, а затем воскреснуть,

снова умереть, снова воскреснуть, снова умереть – это и моральный, и

психологический принцип: если я теряю восприимчивость, я должен

остановить этот процесс; если я ни на что не реагирую, то я умираю.

Волински: Значит, есть процесс сгущения и процесс сопротивления этому сгущению –

то есть, расширение с целью стать более активным и живым?

Ученик: Да, я чувствую себя так, словно меня с огромной силой тянут в разные

стороны.

Волински: А сейчас намеренно и осознанно очень медленно становись плотнее и

увязай в этой бесформенной грязи, а затем сопротивляйся этому.

Ученик: Я уже сопротивляюсь.

Волински: Когда есть и уплотнение, и, одновременно, сопротивление этому уплотнению,

не кажется ли процесс более мучительным, более жестким?

Ученик: Да, он более напряженный.

Волински: Намеренно стань пустотой, и намеренно стань формой; намеренно стань

грязью, а затем сопротивляйся этому. Намеренно становись плотнее

и сопротивляйся этому уплотнению.

Ученик: Да.

Волински: Отлично, а теперь пусть это происходит там (в другой части комнаты).

Ученик: Хорошо.

Волински: Теперь пусть это происходит на потолке. Теперь опять здесь. Теперь не

смотри, где это происходит, – просто делай это в затылке. А теперь

убери внимание с этого процесса и позволь ему исчезнуть. Как ты

теперь видишь уплотнение и сопротивление уплотнению?

Ученик: Инерция ушла, и осталось лишь небольшое напряжение.

Волински: Снова стань плотнее и создай эту инерцию, этот процесс уплотнения, и

заметь, как из него рождается процесс активности (раджас). Он естественно

вытекает из него. Сделай это несколько раз, осознавая инерцию и то, как

она превращается в активность (раджас).

Пояснение:

Внутри тамаса (инерции) находится активность (раджас). Они содержатся друг в друге и превращаются друг в друга.

Ученик: Это ощущается, как совершенно естественный процесс.

Волински: А сейчас?

Ученик: Я вижу полный цикл; он просто периодически повторяется, и между двумя

периодами существует интервал, похожий на точку перехода.

Пояснение:

Этот крохотный интервал, или точка перехода, возможно, и есть чистота, или, в терминологии концепции гун, пространство саттвы.

Волински: Давай делать это очень медленно: позволять уплотнению уплотняться,

замечая при этом точку, в которой оно переходит в активность; заметь,

в какой точке это происходит; заметь, где это происходит, и наблюдай.

Не делай ничего специально – просто замечай этот тончайший переход.

Ученик: Я вижу два разных процесса и точку перехода. Этот процесс естественный,

и еле заметный.

Волински: Еле заметный для тебя или для самого процесса?

Ученик: Для меня.

Волински: А где внутри тела ты чувствуешь эту концепцию по имени «я», которая

говорит, что этот крошечный интервал, этот переход еле заметен?

Ученик: Где-то здесь (показывает на грудь).

Волински: Заметь уплотнение, заметь эту крохотную точку перехода, сними со всего

этого ярлыки и позволь им заниматься своей естественной деятельностью:

уплотнение – переход – активность – переход – уплотнение. Сделай это

несколько раз.

Ученик: Это что-то совершенно новое. Словно я встретился с самой жизнью, с

невероятной, потрясающей свободой.

Волински: Так прими этот процесс, эту потрясающую свободу.

Ученик: В этом движении огромный заряд.

Волински: Огромная энергия?

Ученик: Я бы сказал – эмоциональный заряд.

Волински: Заметь эмоциональный заряд и, наблюдая, как уплотнение превращается

в активность, сними ярлыки и наблюдай за энергией – как она уплотняется,

а затем снова превращается в активность. Заметь, сколько в этом энергии и

силы.

Ученик: Это потрясающе прекрасно, я словно перенесся на тысячи лет назад и вижу

изначальную силу Земли.

Волински: А теперь, если бы эта концепция по имени «мое» сознание, которая верит в

в концепцию я есть, также поверила в этот изначальный процесс уплотнения,

и в интервал, и в огромную энергию при переходе к активности – если бы

она поверила во все это, какими были бы последствия для концепции по имени

«мое» сознание?

Ученик: Если бы она могла поверить, то последствиями была бы невероятная свобода

и естественность. Я могу быть ленивым столько, сколько захочу, потому что

я знаю, что в какой-то момент что-то само сдвинется и изменится – я

почувствую меньше сопротивления. Я могу быть ленивым. И даже тупым.

Волински: Отлично. А теперь, если бы эта концепция по имени «мое» сознание поверила,

что концепция по имени я есть, в которую она верит, и концепция перехода

от уплотнения к активности, и эта изначальная сила – что все это создано

из ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ изначальной СУБСТАНЦИИ, включая того, кто все

это осознает, – что тогда…?

Ученик: Каким-то образом это станет ОДНОЙ СУБСТАНЦИЕЙ.

Волински: А если эта концепция по имени «мое» сознание, которая верит в концепцию

по имени «уплотнение и активность», если эта концепция по имени «мое»

сознание, концепция по имени я есть, концепция по имени «уплотнение,

переходящее в активность» – если все эти концепции, в том числе и тот, кто

осознает их, были образованы из ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ СУБСТАНЦИИ, не

имеющей с ними ничего общего, что тогда…?

Ученик: Вот это да! У меня теперь есть новая игрушка! Как здорово думать об этом!

Волински: Если концепция по имени «новая игрушка» и концепция по имени

«уплотнение, активность, процесс» и сознание, осознающее все это, было бы

создано из ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ СУБСТАНЦИИ не имеющей с ними ничего

общего, что тогда…?

Ученик: Это похоже на воскрешение!

Волински: А если эта концепция по имени «мое» сознание, которая верит в концепцию

я есть, которая верила в концепцию по имени «уплотнение, переходящее в

активность», которая верит в концепцию смерти и воскрешения, печали и

радости – если бы она поверила во все это, что бы могла создать концепция

по имени «мое» сознание?

Ученик: Он могла бы создать игру.

Волински: Какую игру она могла бы создать?

Ученик: Игру, в которой все вещи действуют по определенным правилам.

Волински: Расскажи мне правила игры.

Ученик: Первое правило: участвовать в игре; второе правило: играть настолько

интенсивно и увлеченно, насколько возможно.

Волински: А если эта концепция по имени «мое» сознание, которая верит в концепцию

по имени я есть, которая верила в концепцию по имени «правила, одно из

которых, – играть настолько увлеченно, насколько возможно», и в игру по

имени «уплотнение, порождающее активность», и во все эти штуки…

В общем, если бы вся эта куча, включая концепцию по имени «жизнь», а

также того, кто осознает все это, была создана из одного и того же

изначального сознания, не имеющего с ними ничего общего, что тогда…?

Ученик: ______________Ничего_______________ Пробел_______________

Волински: А если бы эта концепция по имени «мое» сознание поверила в эти правила,

и в то, что надо быть настолько вовлеченным, насколько возможно, и в игру

и в игру по имени «уплотнение, переходящее в активность», и в жизнь, и в

печаль, и в смерть, – как бы концепция по имени «мое» сознание обманывала

себя?

Ученик: Что она не хочет исчезать, а хочет обладать деятельностью и энергией – но

ведь все создано из ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ СУБСТАНЦИИ.

Волински: А если бы это тоже было просто еще одной концепцией, не имеющей ничего

общего с реальностью, что тогда…?

Ученик: В самом деле!!!

Волински: Итак, если концепция по имени «мое» сознание поверила в то, что концепция

правил игры по имени «увлеченность» и правила по имени «правила не

обсуждаются», и процесс перехода уплотнения в активность, и концепция

печали, концепция жизни, концепция ЕДИНОЙ СУБСТАНЦИИ – если бы

все это было создано из ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ изначальной СУБСТАНЦИИ,

не имеющей с ними ничего общего, что тогда….?

Ученик: Я не знаю…

_________________(молчание)____________(смех).

Волински: Если бы концепция по имени «мое» сознание поверила в концепцию игры и

правил, и в то, что ты можешь и не быть увлеченным настолько, насколько

возможно, и поверила в концепцию по имени «уплотнение, переходящее в

активность», которая верит в концепцию жизни, печали и концепцию наличия

только ЕДИНОЙ СУБСТАНЦИИ – если бы концепция по имени «мое»

сознание поверила во все это, о чем бы она не захотела знать?

Ученик: Это самый совершенный из всех возможных миров, и поэтому нечего его

обсуждать и задавать ненужные вопросы.

Волински: Итак, концепция по имени «мое» сознание не желает обсуждать эту тему?

Ученик: Или задавать лишние вопросы.

Волински: Расскажи мне о чем-нибудь, чего «мое» сознание не хочет обсуждать.

Ученик: Концепцию «осознающего».

Волински: Расскажи мне еще о чем-нибудь, чего концепция по имени «мое» сознание

не хочет обсуждать.

Ученик: Саму концепцию «моего» сознания, концепцию я есть.

Волински: Почему концепция по имени «мое» сознание не хочет даже обсуждать

концепцию «моего» сознания или «осознающего»?

Ученик: Потому что тогда они превратятся в НИЧТО.

Волински: Итак, если концепция по имени «мое» сознание, концепция по имени я есть,

концепция по имени «осознающий», концепция по имени сознание, или

бессознательное, или отсутствие сознания, концепция по имени «игра»,

уплотнение и активность вне игры и ее правил, и нежелание говорить об

этом, правило, что нужно быть увлеченным, и все эти материи – если все

это, включая осознающего и «мое» сознание было создано из ОДНОЙ И ТОЙ

изначальной СУБСТАНЦИИ, не имеющей с ними ничего общего, что

тогда….?

Ученик: Тогда каждый раз, когда откуда-то появляется «я», это просто обман;

оно исчезает.

Волински: Почему концепция по имени «мое» сознание не хочет знать о том, что

это «я», которое появляется, нереально и не существует?

Ученик: Она чувствует ужасную фрустрацию.

Волински: Расскажи мне что-нибудь, что фрустрирует концепцию по имени «мое»