Элизабет Клер Профет – Утерянные годы Иисуса 2 страница

Пилата страшит популярность Иссы и сама возможность того, что его могут избрать царем. Исса проповедовал уже три года, когда Пилат нанял провокатора, чтобы сфабриковать обвинения против него. Исса схвачен, и римские солдаты истязают его, тщетно пытаясь выжать признание в государственной измене.

Услышав о его страданиях, первосвященники и старейшины умоляют Пилата освободить Иссу по случаю большого праздника. Когда Пилат прямо отклоняет их мольбу, они просят разрешить Иссе предстать перед судом старейшин, чтобы те вынесли ему оправдательный или обвинительный приговор до начала праздника. Пилат соглашается.

Иссу судят вместе с двумя ворами. В ходе суда Пилат допрашивает Иссу и выставляет против него лжесвидетелей. Исса прощает лжесвидетелей и упрекает Пилата, который, придя в ярость, милует воров и приговаривает Иссу к смерти. Судьи говорят Пилату: " Мы не можем взять на себя великий грех осудить невиновного и простить воров". - И, умывая руки в священном сосуде, добавляют: " Мы невиновны в смерти этого честного человека".

Тогда Пилат приказывает распять Иссу и двух воров на кресте. На закате Исса теряет сознание, и душа его покидает тело, " чтобы быть поглощенной Божественным".

Опасаясь народного гнева, Пилат отдает тело Иссы его родителям, которые хоронят его неподалеку от места казни. Толпы людей приходят молиться на могилу Иссы. Три дня спустя Пилат, боясь мятежа, посылает своих солдат извлечь тело из гробницы и похоронить его где-нибудь в другом месте.

На следующий день люди нашли гробницу Иссы открытой и пустой, что немедленно явилось причиной слухов, будто " Верховный Судия послал своих ангелов забрать останки святого, в ком обитала на Земле частица Божественного Духа". Тексты оканчиваются описанием преследований учеников Иссы, продолжавших проповедовать, и обращений в святую веру язычников, их царей и воителей.

Эта история была якобы записана через три-четыре года после распятия на основе рассказов, привезенных в Индию торговцами - свидетелями этого события.³⁶

Книга " Неизвестная жизнь Иисуса Христа" сразу же приобрела успех. Она выдержала по меньшей мере восемь изданий во Франции в 1894 г., и три английских перевода независимо друг от друга появились в Соединенных Штатах. На следующий год еще один английский перевод был опубликован в Лондоне. Книга также была переведена на немецкий, испанский, шведский и итальянский языки.³⁷

Книга была весьма полемична, если не сказать больше. Обозреватель " Нью-Йорк Тайме" 19 мая 1894 года отметил, что детали рассказа Нотовича " весьма вероятны".³⁸ Однако, признав это, он заявил: " Если бы скептики сочли сие тибетское или индусское повествование о Христе заслуживающим доверия, они оказались бы весьма легковерны".

Этот обозреватель настаивал на том, что находка Нотовича не более значительна, чем " уверения теософов, будто Христос был хорошо знаком с буддийской теологией". Также он предупреждал, что осуществление Английской ученой комиссией проверки подлинности оригиналов этих документов окажется лишь " пустой тратой времени и научных знаний", независимо от того, подлинны они или нет.

Отметив появление еще оного перевода этой книги, газета " Тайме" (4 июня 1894 г.) вновь признала, что документы могут быть подлинными, однако поставила вопрос о том, представляют ли буддийские летописи большую ценность, нежели христианские. " Не следует забывать, что у нас есть лишь достоверные документы, но нет подлинных летописей. Христиане знают, что доктрины Шакья Муни породили бесплодную цивилизацию. Если атеисты полагают, что буддийские летописи достойны большей веры, чем христианские, то они весьма наивны. Тем не менее, открытие Нотовича заслуживает того внимания, которое оно привлекло, и тех дискуссий, предметом которых является." ³⁹

Другие критики, - отвергающие не только подлинность этих документов, но и само путешествие Нотовича в Ладак, - были не столь снисходительны. На страницах " Северо-Американского Обозревателя" за май 1894 года Эдвард Эверетт Хейл, видный унитарианский священник и литератор, даже поставил под сомнение само существование " какого-то мифического монастыря" в Химисе, " который мы не можем найти в нашем списке буддийских религиозных учреждений в окрестностях Леха, столицы Ладака." ⁴⁰

Хейл сомневался, что Нотович, ранее написавший биографию Александра III, мог быть автором " Жизни Святого Иссы". Среди прочего, Хейл находил маловероятным, чтобы при этом путешественнике какой-то лама " упомянул бы факт, - который, как ни странно, никогда не упоминался при других путешественниках, - что в Лхасе находятся древние летописи о жизни Иисуса -Христа".

Хейл не желал поверить рассказу русского о том, как настоятель монастыря в Химисе решился показать ему документы. Излагая свою версию события, Хейл писал:

" Он был вынужден вновь воспользоваться гостеприимством монастыря в Химисе и, пока сломанные кости срастались, умело подводил беседу к старым манускриптам".

Несмотря на тот факт, что " умелое ведение беседы" несколько отличается от " искренней мольбы" Нотовича, Хейл резюмировал: " Это вроде того, как если бы буддийский делегат в Парламенте Религий был ранен, наблюдая Принстонский футбольный матч, и доктор Мак-Кош (президент Колледжа в Нью-Джерси, переименованного в Принстонский университет) гостеприимно принял бы его у себя. Что более естественного мог сделать доктор Мак-Кош, чем дать своему гостю Новый Завет? "

В октябре 1894 года Ф. Макс Мюллер, профессор кафедры современных европейских языков и сравнительного языкознания Оксфордского университета, принял участие в этом состязании. Мюллер, редактор " Риг Веды" и " Священных Книг Востока", был знаменитым ученым и видным востоковедом. Он опубликовал " Мнимое пребывание Христа в Индии" - статью, критикующую " Неизвестную Жизнь Иисуса Христа", - в научном периодическом журнале " Девятнадцатый век".⁴¹ Мюллер был убежден, что " Жизнь Святого Иссы" была подделкой, возможно, созданной ламами Химиса, но скорее сфабрикованной русским журналистом. В сущности, он не был уверен, что русский журналист когда-либо побывал в Химисе.

Профессор из Оксфорда заявил, что после наведения некоторых справок миссионеры Ордена моравских братьев и английские офицеры доложили, что никакой русский по фамилии Нотович через Лех не проезжал и никто со сломанной ногой не был госпитализирован в Химисе. " Господин Нотович мог путешествовать под другим именем", - размышлял он. Но затем сам с собой спорил, допуская, что " господин Нотович - джентльмен, а не лжец", и что он, в самом деле, был в Химисе, но оказался слишком легкой добычей для буддийских монахов, " которые любят мистифицировать любознательных путешественников", - и что он был не первым, кто получил разыскиваемые им манускрипты " за вознаграждение".

Мюллер отметил некоторое правдоподобие отдельных частей легенды Нотовича. Пали был языком буддистов, а буддизм пришел в Тибет через Непал. Но были две части в рассказе Нотовича, которые Мюллер счел " невозможными или почти невозможными". Первая - о том, что иудеи, пришедшие в Индию из Палестины в 35 г. нашей эры, могли встретить тех самых людей, которые знали Иссу во время его ученичества в Бенаресе.

Согласно утверждениям Оксфордского ученого мужа, русскому путешественнику следовало " проявить больше скепсиса, когда ему рассказывали, будто еврейские торговцы, прибывшие в Индию сразу после распятия, знали не только что случилось с Христом в Палестине, но и то, что происходило с Иисусом, или Иссой, в тот пятнадцатилетний период его жизни, который он провел в Индии среди браминов и буддистов, изучая санскрит и пали, Веды и Трипитаку. Со всей их ученостью буддийские монахи затруднились бы ответить на вопрос: как эти еврейские торговцы встретили тех самых людей, которые знали Иссу, некоторое время изучавшего санскрит и пали в Индии? Все-таки Индия - страна большая. Но более того, как те, кто знал Иссу простым учеником в Индии, сразу поняли, что он и есть тот самый человек, казненный по указанию Понтия Пилата?

Другим фактором, как полагал Мюллер, дискредитирующим летопись " Жизнь Святого Иссы", было то обстоятельство, что она не была занесена ни в " Канджур", ни в " Танджур" - выдержавшие проверку временем каталоги переведенных буддийских священных книг и комментариев.

В конце концов, Мюллер оспорил комментарии, которые русский автор сделал в своем предисловии. Нотович говорил, что никогда не сомневался в подлинности источников и намеревался опубликовать их по возвращении в Европу. Но перед тем, как сделать это, он обратился, по собственному его заявлению, к нескольким известным священнослужителям, в том числе и к преподобному Платону Киевскому, который иносказательно пытался убедить его не печатать рукописи. Он также заявил, что показывал их кардиналу, имени которого не назвал, бывшему в хороших отношениях с Папой, а также всемирно известному историку и критику Эрнесту Ренану и кардиналу Ротелли в Париже⁴².

Безымянный кардинал якобы сказал Нотовичу, что тот лишь приобретет массу врагов, опубликовав этот манускрипт, и добавил: " Если вас волнует денежный вопрос, я мог бы испросить вознаграждение за ваши записи, которое возместит вам затраченные средства и потерянное время".

Кардинал Ротелли был решительно против публикации работ Нотовича на том основании, что они привлекут врагов " церковной доктрины".

По словам Нотовича Ренан, автор популярной, но исключительно противоречивой " Жизни Иисуса", попросил доверить ему манускрипты, дабы он смог сделать доклад в Академии. Нотович ответил, что отклоняет это предложение, так как, сколь бы лестным это ни представлялось, " я предвидел, что если соглашусь, то приобрету лишь славу первооткрывателя летописей, в то время как прославленный автор " Vie de Jesus" * /" Жизнь Иисуса", франц./ заберет себе все почести, комментируя летописи и представляя их широкой публике. Поэтому, полагая, что я сам совершенно готов опубликовать перевод летописи и снабдить его своими комментариями, я отклонил сделанное мне таким образом любезное предложение. Однако, дабы никоим образом не задеть чувствительность великого мастера, который пользовался моим глубоким уважением, я намеревался дождаться его кончины, печальное приближение которой, как я предвидел, - судя по его ослабленному состоянию - не заставило себя ждать".

Эти объяснения губительно сказались на той малой толике доверия, которым Нотович пользовался у Мюллера. Профессор из Оксфорда писал: " Когда римский кардинал отговаривал его публиковать книгу и также любезно предлагал ему свою помощь, Нотович намекнул, что это был подкуп и что кардинал желал запретить книгу. С какой стати? " - Это казалось Мюллеру бессмысленным: " Если бы история Иссы была исторически правдивой, она устранила бы массу трудностей. Она бы показала раз и навсегда, что Иисус являлся реальной исторической фигурой".

Более того, Мюллер счел стратегию ожидания смерти Ренана, - чтобы обеспечить себе большую часть славы от открытия - немилосердной, чтобы не сказать больше. В заключении, однако, Мюллер отметил, что предпочитает считать русского жертвой обмана, потому что " приятнее считать буддийских монахов шутниками, чем господина Нотовича жуликом".

Мюллер заканчивает статью постскриптумом, в котором безымянная английская леди в письме из Леха, Ладак, датированном 29 июня [1894 года] пишет: " Вы слышали о русском, который не мог получить разрешение посетить монастырь, но, в конце концов, сломал ногу и был-таки принят? Его целью было переписать буддийские Жития Христа, которые там хранились. Он говорил, будто получил их, и впоследствии они были опубликованы во Франции. Во всей этой истории нет ни слова правды! Здесь не было никакого русского. Никого со сломанной ногой не принимали в семинарии в течение последних пятидесяти лет! И вообще здесь нет никакого Жития Христа! " ⁴³

Нотович квалифицировал критику Мюллера как " попытку сломить" его, но не уклонился от полемики. Наоборот, он решительно защищался от клеветников. В одном из своих английских изданий в статье " К издателям", которая приводится здесь, он признал, что " умело организованная критика" настроила публику против его книги, и коротко ответил на большую часть критических замечаний.

В первую очередь он попытался объяснить, почему лама в Химисе отказался позже подтвердить существование манускриптов, когда его об этом попросили. Люди Востока, заявил он, привыкли считать европейцевграбителями, и могли принять интерес к манускриптам за желание отнять их. Его собственный успех в этом деле был результатом " восточной дипломатии", - обходных маневров, скрывших его истинный интерес и успокоивших страхи лам.

В ответ на заявление, будто он никогда не был в Химисе, Нотович представил имена разных людей, кто мог бы подтвердить его присутствие в этом месте, включая доктора Карла Маркса (да, это его настоящее имя), врача из Европы на британской правительственной службе, лечившего Нотовича в Ладаке.

Тем, кто приписывал ему авторство " Жизни Святого Иссы", он возразил: " Мое воображение не столь плодовито".

Поскольку Макс Мюллер был признанным авторитетом в научном мире, Нотович потратил, едва ли не более всего времени, отвечая на его критику. Русский журналист признал, что летописи, найденные им, не были указаны ни в " Танджуре", ни в " Канджуре", и если бы они значились там, то " я не открыл бы ничего любопытного или редкого". Любой востоковед тогда смог бы отправиться в Тибет и, согласно каталогам, нашел бы нужные ему фрагменты.

В свою защиту Нотович предложил две причины, по которым манускрипты не значились в этих каталогах. Первая - каталоги были неполными. Нотович сказал, что в монастыре Лхасы хранится более ста тысяч свитков, в то время как " согласно собственному утверждению господина Макса Мюллера, списки содержат лишь около двух тысяч томов". (Опровержение Нотовича не вполне отразило доводы Мюллера по этому вопросу, но по существу он был прав - списки " Танджура" и " Канджура" охватывали только малую часть буддийской литературы). Нотович также отметил, что притчи, которые он опубликовал в своей книге, не могли быть найдены ни в одном каталоге, так как они были " рассеяны более чем в одной книге и никак не озаглавлены".

В ответ на нападки Мюллера по поводу того, что еврейским торговцам было сложно найти тех самых людей, которые знали Иссу в Индии как ученика, Нотович ответил, что это были не еврейские, а индийские торговцы, которым случилось оказаться свидетелями распятия перед возвращением домой из Палестины.

Несмотря на то, что Нотович не упомянул об этом, он мог отметить, что есть еще одна причина, по которой связь торговцев, вернувшихся из Палестины, с теми, кто знал Иисуса в Индии, была не так уж трудна или неправдоподобна: Индия имеет весьма действенную сеть обмена информацией между людьми. Если Иисус наделал так много шума в Индии, как сообщает об этом летопись, весьма вероятно, что люди по всей стране должны были знать о нем. Далее, нет причины предполагать, что Иисус во время своего пятнадцатилетнего, или около того, пребывания в Индии приобрел меньшее влияние, чем в последние три года в Палестине. В конце концов, благодаря лишь этим трем годам жизни его имя и слава о нем распространились во всех странах по всему миру.

Продолжая отстаивать свои позиции, Нотович сказал, что притчи, переданные ему ламой в Химисе, -" вполне могли быть рассказаны святым Фомой, а исторические записи сделаны его собственной рукой или под его руководством". Он не привел никаких доказательств этому утверждению и не дал указаний по поводу того, как это связано с заявлением, что тексты были составлены по рассказам свидетелей - индийских торговцев. Он просто заметил, что святой Фома, святой Варфоломей и святой Матфий проповедовали евангелие в Тибете, Индии и Китае, и риторически задал вопрос: неужели они ничего не написали?

О святом Фоме мало что известно наверняка. Но согласно общепризнанной традиции, христианство впервые было принесено в Индию Фомой в 52 г. н.э. Сирийские христиане Малабара в Индии утверждают, что святой Фома был основателем их церкви. И в своем исследовании " Индийские христиане святого Фомы: рассказ о древней сирийской церкви в Малабаре" Лесли Браун указывает, что " в северо-западной Индии в первом веке существовала обширная еврейская колония, которая могла привлечь внимание первых христианских миссионеров", ⁴⁴

Писал ли что-либо святой Фома или нет, но в " Католической Энциклопедии" отмечается, что " его имя явилось отправной точкой в создании значительного количества апокрифических текстов, и существуют определенные исторические сведения, которые подтверждают, что некоторые из этих апокрифов содержат зерно истины".⁴⁵

" Асtа Thomae" - " Деяния Фомы" - древний манускрипт (до 220 года н.э.), носящий следы гностического происхождения, является основным посвященным ему документом. История, содержащаяся в нем, согласно " Католической Энциклопедии", во многих деталях " крайне нелепа".⁴⁶

Если передать содержание манускрипта вкратце, то " Деяния Фомы" рассказывают, как апостолы, находясь в Иерусалиме, бросили жребий, куда идти каждому из них с проповедью Евангелия. Идти в Индию выпало Фоме, который заявил, что не может туда отправиться:

" Как я, будучи евреем, пойду к индусам провозглашать истину? "

Иисус явился Фоме и сказал: " Не бойся, Фома, ступай в Индию и объяви Слово Божье, благословение мое будет с тобой". Фома все же отказывался идти туда. И случилось так, что индийский царь Гундафорос послал купца Аббанеса купить и привезти в Индию раба-плотника. Иисус увидел Аббанеса на базаре, подошел к нему и, как гласит легенда, продал Фому в рабство к Гундафоросу, дабы его возлюбленный ученик вступил на путь священной миссии. Затем они с Аббанесом приплыли в Индию, где царь вручил Фоме деньги на постройку дворца. Вместо этого тот истратил деньги на бедных и проповедовал во имя Христа.

Услышав об этом, Гундафорос заключил Фому в темницу. Позже царь узнал, что ученик Иисуса в сущности выстроил ему храм на небесах, после чего царь обратился в истинную веру и освободил Фому.⁴⁷ Затем Фома путешествовал по всей Индии, проповедуя и переживая необыкновенные приключения, и в конце концов, был приговорен к смерти и пронзен копьями четырех солдат.⁴⁸

Вопреки, казалось бы, совершенно фантастическому характеру этого повествования " Католическая Энциклопедия" отмечает:

Итак, примечателен тот факт, что царя, правившего до 46 г. н.э. в районе Азии к югу от Гималаев, где ныне находится Афганистан, Белуджи-стан, Пенджаб и Синд, звали Гондофернесом или Гудуфарой. Об этом мы узнаем из найденных старинных монет, частью парфянских с греческими надписями, частью индийских с надписями на индийском диалекте литерами кхароштхи. Несмотря на различные незначительные вариации, идентичность этого имени с Гундафоросом из " Ас1а Thomae" несомненна и бесспорна. Далее, у нас есть свидетельство надписей Такхт-и-Бахи, которые датированы и приняты лучшими специалистами как подтверждение, что царь Гудуфара, вероятно, начал свое правление в 20 г. н.э. и продолжал царствовать в 46-ом.⁴⁹

Но приходил ли святой Фома в Индию, дабы проповедовать Евангелие, и помог ли он записать текст, обнаруженный Нотовичем; была ли эта история записана по свидетельствам очевидцев из Индии на пали; оказался или нет этот текст в каталогах " Танджур" и " Канджур";

и в самом ли деле Нотович сломал ногу - все это в действительности не имеет значения. Вопрос, как заявил Нотович в статье " К издателям", заключается в следующем: " Хранились ли в монастыре Химиса эти летописи, и верно ли я отразил их суть? "

" Нью-Йорк Тайме" от 19 апреля 1896 года отметила " смелую и энергичную защиту" Нотовича, которая " если не убедила его критиков, то более или менее утихомирила их".⁵⁰ Ладак, как известно, был далек и труднодоступен.

Целью статьи " Тайме" было вовсе не хвалить, а окончательно похоронить Нотовича. В ней упоминается история некоего Дж. Арчибальда Дугласа, который принял вызов русского журналиста, отправился в Химис и затем опубликовал в " Девятнадцатом Веке" отчет о своем путешествии, который, по словам " Тайме", оказался " полным опровержением всех утверждений сделанных русским путешественником, кроме того, что он действительно совершил поездку по Малому Тибету".

В то же время профессор Агрского Правительственного колледжа в Индии, Дуглас, ознакомился с опровержением и прочел обзорную статью Мюллера раньше, чем получил возможность прочесть " Неизвестную Жизнь Христа" Нотовича. Это, позвольте заметить, почти все, что мы знаем о мистере Дугласе.

Как известно любому детективу, большинство преступников имеет определенный метод " работы", повторяющийся стереотип поведения, который обычно подсказывает направление их последующих действий. Похоже, что и эта загадка имеет свой собственный " почерк" - и довольно иронический, что заключается в следующем: все главные действующие лица драмы не оставляют никаких биографических следов. После долгого и тщательного поиска мы узнали о Дугласе лишь то, что он написал статью для " Девятнадцатого Века", переписывался с Максом Мюллером и заявлял, будто путешествовал в Химис. Точка.

В довершение всего Дуглас полагал, что Мюллер так резко обошелся с Нотовичем, объявив работу литературной подделкой, из-за неубедительности представленных свидетельств. Вдохновленный упорной самообороной русского, Дуглас в 1895 году отправился в Химис, " будучи совершенно готов удостовериться в правдивости рассказа Нотовича, чтобы затем поздравить его с замечательным открытием".

В своем обозрении " Настоятель Химиса о мнимой " Неизвестной Жизни Христа", ⁵¹ написанном в июне 1895 года и опубликованном в апреле 1896 года, Дуглас заявил, что был принят настоятелем и, благодаря помощи квалифицированного переводчика, прочел ему отрывки из книги Нотовича. Затем он задал ламе ряд вопросов по этим выдержкам.

Дуглас утверждал, что он " абсолютно уверен в честности и правдивости старого и уважаемого ламы-настоятеля" и что лама понял смысл отрывков из книги Нотовича, которые были переведены медленно, а также что вопросы и ответы обсуждались во время двух продолжительных бесед, прежде чем документ в законченном виде " был готов к подписанию".

Дуглас затем опубликовал текст своих вопросов и ответов ламы. Как гласит история профессора, его радушный хозяин в Химисе сказал, что является настоятелем монастыря уже пятнадцать лет - период времени, который охватил бы и визит Нотовича. Лама сказал, что за это время ни один европеец со сломанной ногой не искал прибежища в Химисе, хотя он отчетливо помнил, как несколько господ из Европы посещали монастырь. Более того, он не показывал книгу о жизни святого Иссы ни одному " сахибу".

" В монастыре нет подобной книги, и за время моей службы ни одному сахибу не было позволено переписывать или переводить рукописи, хранящиеся в монастыре", - сказал лама, по свидетельству Дугласа.

На вопрос, знает ли он какую-либо книгу из буддийских монастырей Тибета, которая хранит свидетельства о жизни Иссы, он ответил:

" Я являюсь ламой в течение сорока двух лет, хорошо знаком со всеми известными буддийскими книгами и рукописями, но никогда не слышал ни об одной, в которой было упомянуто имя Иссы, и твердо и искренне убежден, что такой не существует. Я наводил справки, но и настоятели других монастырей Тибета не знакомы с книгой или рукописью, где упоминается Исса".

Лама, если верить истории Дугласа, также заверил его, что никогда и ни от кого не получал в подарок наручных часов, будильника или термометра (он не знал, что такое термометр и был убежден, что никогда не имел его), не говорил по-английски или на урду, как утверждал Нотович, не знал о буддийских писаниях на языке пали (в Химисе были писания, переведенные с санскрита и хинди на тибетский) и сказал, что буддисты " ничего не знают даже о его (Иссы) имени, никто из лам никогда не слышал его, разве что от миссионеров или европейцев".

Как следует из статьи, 3 июня 1895 года настоятель Химиса подписал документ, в котором содержались эти вопросы и ответы, и заверил своей печатью в присутствии Дугласа и его переводчика Шомвелла Джолдана, бывшего почтмейстера из Ладака.

По этому поводу Дуглас утверждал, что принял те критерии, которые Нотович сам установил для критики своей работы: " Хранились ли в монастыре Химиса эти летописи, и верно ли я отразил их суть? ".

Дуглас писал:

" Я посетил Химис и приложил старания путем спокойных и беспристрастных расспросов выяснить истину относительно замечательной истории Николая Нотовича, в результате чего я не только не нашел ни одного факта в поддержку его заявлений, но все свидетельства без тени сомнения опровергают их. Очевидно, что в монастыре Химиса нет тех летописей, которые якобы переводил Нотович, следовательно, он не мог и " верно отразить их суть".

Хотя Дуглас пришел к заключению, что " Жизнь Святого Иссы" была " литературной подделкой", он удостоверился в том, что Нотович в самом деле посещал Лех и, возможно, Химис. Настоятель рассказал Дугласу, что ни один русский не был в Химисе в 1887 и 1888 г.г., но по ходу расследования профессор обнаружил, что лама не мог отличить русского от европейца или американца. Дуглас сообщил, будто лама, увидев фотографию Нотовича, признал, что " мог перепутать его с " английским сахибом".

" Тщательно наводя справки", Дуглас установил, что русский по фамилии Нотович лечился у " доктора Карла Маркса", офицера медицинской службы в госпитале Леха, " страдая не от перелома ноги, а от менее романтического, хотя и не менее болезненного недуга - зубной боли". Дуглас даже допускал, что Нотович мог сломать ногу после того, как покинул Лех, но настаивал, что " вся история со сломанной ногой, если относить ее к монастырю в Химисе, не более чем фикция".

В послесловии к статье Дугласа Мюллер сказал, что с самого начала был убежден, что " Неизвестная Жизнь Иисуса Христа" Нотовича была чистой выдумкой. Но, добавлял Мюллер, во время написания своей статьи он чувствовал необходимость " поделиться с русским своими сомнениями и предположить, что тот, возможно, был введен в заблуждение буддийскими священниками, у которых почерпнул сведения об Иссе, т.е. об Иисусе".⁵²

Мюллер писал, что в то время он не думал своими замечаниями задеть священнослужителей Химиса. Но, прочитав статью Дугласа, осознал необходимость " принести свои извинения замечательным ламам этого монастыря за мысль о том, что они способны на такой легкомысленный поступок", и заявил, что Дуглас явился не с опровержением, а с " уничтожением" легенды Нотовича.

Доверие к " Неизвестной Жизни Иисуса Христа" серьезно пошатнулось, и книгу стало труднее найти. Нотович вернулся к сочинению менее спорных трудов, таких, как " Миротворчество в Европе и Николай Второй" и " Россия и Английский Альянс". На этом история могла бы закончиться.

Но этого не произошло. Словно бы в угоду поклонникам хороших детективов сюжет начал усложняться.

Естественно, кому-то это показалось началом и концом литературной подделки: в гостиной русский, вооруженный ручкой, Дуглас берет его " с поличным" - добывает показания у старого почтенного, высокоуважаемого ламы в присутствии отставного почтмейстера из Ладака, выступившего в роли толмача.

В ходе расследования, когда Дуглас читал выдержки из книги Нотовича, лама, как было отмечено, непроизвольно воскликнул " Sun, sun, sun, manna mi dug! ", что значит " Ложь, ложь, ложь, ничего кроме лжи! " В другой раз, как свидетельствует Дуглас, лама спросил: будет ли кто-нибудь наказан за публикацию таких откровенно ложных сведений?

На основе этих и других заявлений было бы сложно сделать иное заключение, чем то, что Нотович виновен по предъявленному ему обвинению. Но любой детектив, стоящий своего лондонского тумана, знает, что все не так просто, как кажется. Сыщик, естественно, начал бы задавать себе вопросы: " Действительно ли " Жизнь Святого Иссы" - литературная подделка? Правда ли, что Нотович искусно лгал и мистифицировал? А если так, то каковы его мотивы? ⁵³ Слава? Деньги? Имел ли он сообщников? Не был ли он агентом русского царя, как предполагал Хейл? ⁵⁴ А если был, имеет ли это какое-либо отношение к делу? И если Нотович совершил подделку, думал ли он, что это сойдет ему с рук? "

Ладак - это лежащая на большой высоте, холодная, далекая, бесплодная земля. Около тысячи лет он был независимым королевством. В 1834 году Ладак подчинялся правителям Джамму, а в 1947 стал районом индийского штата Джамму и Кашмир, граничащим с Пакистаном, Тибетом и Китайским Туркестаном.