Письмо 34. Сильфида и отец

29 апреля 1915

Вчера, проходя вдоль линии фронта, где стоит, сдерживая своего могущественного противника, великая французская армия, и повсеместно отмечая дух отваги и решимости, сливавшийся как бы в сплошную бесконечную линию живого света, я вдруг заметил в надземных сферах знакомое лицо.
Я остановился, очень обрадованный этой встречей, и сильфида - а я встретил именно сильфиду - также остановилась, приветствуя меня улыбкой.
Помните, в своей предыдущей книге я рассказал вам историю сильфиды по имени Мерилин - знакомую человека, изучавшего магию и жившего на rue Vaugirard в Париже?
Именно Мерилин я повстречал тогда над той светлой линией, указывающей путнику в астральных сферах место, где солдаты la belle France сражаются и умирают за тот же самый идеал, что вдохновлял когда-то Jeanne d'Arc - выдворить из Франции чужеземцев.
- Где твой друг и учитель? - спросил я сильфиду, и она указала мне вниз на окоп, от защитников которого явственно исходили излучения решимости победить.
Я здесь для того, чтобы не расставаться с ним, - сказала она.
- Здесь ты тоже можешь разговаривать с ним? - спросил я.
- Я всегда могу с ним говорить, - ответила она, - все это время я была ему очень полезна - и ему, и Франции.
- Франции? - переспросил я с возрастающим интересом.
- О, да! Когда его командир хочет узнать, что затевается на этом участке фронта, он часто спрашивает об этом моего друга, а мой друг спрашивает меня.
" Действительно, - подумал я, - французы очень вдохновенный народ, если уж офицеры их армий ищут наставлений в царстве невидимого! Разве не было похожих видений у Jeanne? "
- А как ты сама добываешь нужную информацию? - спросил я, подойдя поближе к Мерилин, которая на этот раз выглядела гораздо более серьезной, чем несколько лет назад, когда мы встретились в Париже.
- Да, что тут особенного, - ответила она, - просто спускаюсь туда и смотрю по сторонам. Я знаю, на что следует обращать внимание, это он меня научил, - а когда я приношу ему новости, он сторицей вознаграждает меня тем, что дарит мне ещё большую любовь.
- А ты? Ты всё ещё любишь его так, как прежде?
- Как прежде?
- Да, как тогда в Париже.
- Должно быть, время тянется для тебя слишком медленно, - ответила мне сильфида, - раз о том, что было всего лишь несколько лет назад, ты говоришь - " как прежде".
- Так что же, для тебя несколько лет ничего не значат?
- Для меня - ничего, - ответила она, - я живу долго.
- А ведомо ли тебе будущее твоего друга? - спросил я.
На лице Мерилин отразилась растерянность, и она медленно произнесла:
- Обычно, я знала всё, что должно было с ним случиться, потому что могла читать его волю, а всё случалось именно так, как он хотел; но с тех пор, как мы попали сюда, мне кажется, что он утратил прежнюю силу воли.
- Утратил собственную волю?! - воскликнул я удивленно.
- Да, потерял ее; теперь он постоянно молится какому-то великому Существу, которое любит гораздо больше, чем меня. Он все время повторяет одну и ту же молитву: " Да будет воля Твоя! " Но ведь до сих пор всегда была его воля; а сейчас, - как я уже говорила, - он ее потерял.
- Но, возможно, - сказал я, - с волей получается так же, как однажды было сказано о жизни, что тот, кто теряет свою волю, тот, напротив, воистину обретает её.
- Надеюсь, он тоже скоро её обретет, сказала она, - раньше он всегда давал мне интересные поручения, и я помогала ему добиваться того, что требовала его воля, а теперь он только и делает, что все время отправляет меня туда. А мне там совсем не нравится!
- Почему?
- Потому что там есть что-то такое, что угрожает моему другу.
- И как к этому относится его воля?
- Знаешь, даже об этом он каждый день говорит великому Существу, которое любит больше, чем меня: " Да будет воля Твоя! ".
- А думала ли ты о том, что и сама можешь научиться этой молитве? - спросил я.
- Иногда я повторяю её вместе с ним; но я не знаю, что это означает.
- И ты никогда не слышала о Боге?
- Я слышала о многих богах: об Изиде и Осирисе, о Сете, о Горе - сыне Осириса.
- А может быть это кому-то из них он говорит: " Да будет воля Твоя! "?
- Нет, нет! Это совсем не те боги, к которым он обращался во время своих магических занятий. Похоже, что ему удалось отыскать какого-то нового бога.
- Или же он вернулся к самому древнему из всех богов. - предположил я. - Как же он Его называет?
- Отче наш, сущий на небеси.
- Если ты тоже научишься говорить нашему Отцу, который на небесах: " Да будет воля Твоя! ", - сказал я ей, - это поможет тебе скорее обрести ту душу, о которой ты мечтала и которую ждала, когда мы виделись в прошлый раз в Париже.
- Как же наш Отец сможет мне помочь?
- Это Он наделил душами людей, - сказал я.
Глаза сильфиды заблестели каким-то почти очеловеченным блеском.
- А мне Он мог бы дать душу?
- Говорят, что Он может всё.
- Тогда я попрошу, чтобы Он дал мне душу.
- Но для того, чтобы попросить Его о душе, недостаточно просто повторять ту молитву, которую повторяет твой друг.
- Он только говорит -...
- Да, я знаю. Предположим, ты будешь повторять это вслед за ним.
- Я буду повторять, если ты объяснишь мне, что это значит. Я хочу делать все так, как делает мой друг.
- Когда мы говорим нашему небесному Отцу: " Да будет воля Твоя! ", - сказал я, - это значит, что мы отказываемся от своих собственных желаний, от стремления к удовольствиям, к любви или к счастью, или к чему-нибудь еще, и складываем все эти желания к Его ногам, жертвуя ради Него всем, что мы имеем или надеемся иметь, потому что любим Его больше, чем самих себя.
- Очень странный способ для того, чтобы достигать исполнения собственных желаний, - сказала она.
- А это делается вовсе не для исполнения собственных желаний, - ответил я.
- Тогда для чего же?
- Просто из любви к небесному Отцу.
- Но я не знаю никакого небесного Отца. Кто это?
- Это Источник и Цель существования твоего друга. Это Тот, кем в один прекрасный день снова станет твой друг, если сможет всегда повторять Ему: " Да будет воля Твоя! ".
- Тот, которым он снова станет?
- Да, потому что когда он соединяет свою волю с волей небесного Отца, небесный Отец живет в его сердце, и оба они сливаются воедино.
- Значит, небесный Отец - это в действительности Истинная Сущность моего друга?
- Даже величайший из философов не смог бы выразиться более точно, - подтвердил я.
- Тогда я тоже люблю небесного Отца, прошептала Мерилин, - и теперь я целыми днями буду повторять Ему: " Да будет воля Твоя! ".
- Даже если Его воля разлучит тебя с твоим другом?
- Как же она может разлучить меня с моим другом, если Отец - это его собственная Истинная Сущность?
- Хотелось бы мне, чтобы все ангелы понимали всё так же, как и ты, - сказал я.
Но Мерилин уже отвернулась от меня, полностью погруженная в свои думы, снова и снова повторяя с радостной улыбкой на лице: " Да будет воля Твоя! Да будет воля Твоя! "
" Воистину, - сказал я себе, - продолжая свой путь вдоль светлой линии, - тот, кто поклоняется Отцу как Истинной Сущности своего любимого, уже обрел душу".