Талмуд, Священное Предание иудаизма

Следствием принципа ipse dixit 'сам сказал', столь органичного для коммуникации в религиях Писания (см. §56), стало то, что круг авторов Писания был изначально крайне ограничен. Он включал только высшие религиозные авторитеты, и относительно скоро, после определения канона или даже только его основной части, этот круг стал принципиально з а к р ы т ы м. Новые сочинения, совершенно необходимые для успешной религиозной коммуникации, для распространения вероучения, разумеется, продолжали создаваться, однако они уже не могли войти в п е р в ы й к р у г – в Писание – и составили сочинения в т о р о г о п о р я д к а, вторичные не только хронологически, но и содержательно. Эти произведения образуют Св. Предание.

В Предании постоянно подчеркивается его зависимость и вторичность по отношению к первоисточнику – Писанию; Предание направлено на Писание и призвано дополнять и толковать первоисточник. Однако, по мере расширения конфессиональной коммуникации, в религиозной практике (в церковной школе, в церковном суде) нередко бывало так, что к Преданию обращались чаще, чем к Писанию. О " Мишне", древнейшей части " Талмуда", евреи говорили: если " Тора" – Закон Израиля, то " Мишна" – " душа Закона".

" Талмуд" (буквально 'изучение, изъяснение') складывался на протяжении 9 веков – с IV в. до н.э. по V в. н.э. Он представляет собой энциклопедически полный свод всякого рода предписаний, основанных на " Танахе", а также добавлений и толкований к " Танаху" - юридических, богословско-догматических, этических, семейно-бытовых, хозяйственных, фольклорных, исторических, филолого-экзегетических. Эта тематическая широта отличает " Талмуд" от Предания христиан (патристики) и мусульманского Предания (Сунны и хадисов). Как писал Вл. Соловьев, " то, что для иудеев Талмуд, – то для православных Писания отцов церкви, жития святых, Кормчая" (Соловьев, [1885] 1911, 4)*.

* Писания отцов церкви – то же, что патристика (см. §64); Кормчая (т.е. " Кормчая книга", от кормчий – 'рулевой, управляющий движением судна') – сборник церковных и светских законов на Руси с XII в. (см. §86).

В " Талмуде" две основных части: 1) более важная и ответственная – законодательный свод " Галаха", обязательный для изучения в иудейских школах, и 2) " Аггада" (в другой транскрипции " Гаггада") – собрание народной мудрости полуфольклорного происхождения. " Аггада" изучалась в меньшей мере, однако была популярна как нравственно-религиозное назидательное чтение и источник сведений о мире и природе.

Едва ли не в поговорку вошла запутанность и громоздкость " Талмуда". Действительно, только " Галаха", его юридическая часть, напоминает гигантский кристалл причудливой формы. Его зародышевой основой является " Мишна" (на иврите означает 'второй закон, или заучивание') – юридический комментарий к " Торе", восходящий, согласно ортодоксальным представлениям, к правилам, которые Бог устно сообщил Моисею одновременно с письменным Законом – " Торой". Вокруг и на основе этого " зародышевого" кристалла постепенно наращивались подробнейшие комментарии к каждому законоустановлению " Торы", включая рассказы об особо трудных случаях применения конкретного закона. Новое поколение комментаторов создавало свой комментарий к " Мишне", попутно обсуждая споры и решения предшественников, так что со временем в обращении стало несколько конкурировавших сводов толкований, из которых важнейшие – это " Иерусалимский Талмуд" (IV в. н.э.) и " Вавилонский Талмуд" (V в.). При этом самый ранний комментарий – " Тосефта" – был необходим для понимания последующих сводов толкований и служил к ним своего рода введением.

В издании " Талмуда" на русском языке в переводе Н.А. Переферковича (см.: Талмуд, 1902-1904), включавшем только " Тосефту" (но, разумеется, с выписками комментируемых законов из " Мишны"), шесть больших томов, которые планировалось дополнить 7-й книгой указателей. Что касается Иерусалимского и Вавилонского сводов комментариев, то каждый из них по объему в несколько раз превышает " Тосефту", и всё вместе – это только законодательная часть " Талмуда". Вл. Соловьев сравнивал " Талмуд" с лабиринтом, состоящим из " целого ряда экзегетических, казуистических и легендарных построек – на вид причудливых и бессвязных, как сама жизнь. Эти-то постройки, нарастая в течение шести или семи веков, были, наконец, трудами позднейших собирателей сведены в один огромный лабиринт " Талмуда" (Соловьев, [1885] 1911, 6).

" Строители" " Талмуда" вполне сознавали его необозримость и связанные с этим трудности в его практическом использовании. " Талмуд" не раз кодифицировался, из него делались систематизированные извлечения, создавались сокращенные изложения. Юридические разделы " Талмуда" стали фундаментом иудейского права (см. §85).

Между прочим, в околоталмудическом фольклоре отчасти шутя, отчасти всерьез был задан вопрос о возможности выразить суть иудаизма в одной фразе. Некий язычник пришел к мудрейшему из раввинов и попросил: " Научи меня всей " Торе", но только за то время, пока я буду стоять на одной ноге". В ответ он услышал: " Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы тебе делали, – в этом итог всего Закона, остальное только подробности. Теперь иди и учись". Это " высшее правило иудейско-христианской морали" (Вл. Соловьев) восходит к нравственной заповеди Бога: " <...> люби ближнего твоего, как самого себя" (Лев, 19, 18).

После канонизации " Талмуда" (V в. н.э.) замкнулся круг авторитетов иудаизма, с трудами которых традиция связывала иудейское Предание. У последующих авторов создатели " Талмуда" устойчиво называются мужами великого собрания (хотя историки сомневаются в реальности именно с о б р а н и я или другой формы организации работы над " Талмудом"), в отличие от просто книжников – знатоков и толкователей " Талмуда". Христианскую параллель мужам великого собрания составляют создатели патристики – отцы церкви (см. §64), в мусульманстве – составители ранних хадисов пророка (см. §65). В поздних талмудических текстах " мужам великого собрания" приписывается следующий завет книжникам: " Будьте медлительны в суждении, поставляйте побольше учеников и делайте ограду Торе" (цит. по работе: Ранович, 1937, 258).