Глава 17. — Один из медиумов говорит, что ощущает присутствие третьего.

— Один из медиумов говорит, что ощущает присутствие третьего.

— Это невозможно. Это противоречит нашим данным.

— Позволю себе заметить, что мы давно вышли за рамки возможного.

— Что ж, попытайтесь идентифицировать этого «третьего» и найдите его.

— Медиумы говорят о «сущности».

— Мне плевать, как они это называют. Прикажите нашим агентам привести его ко мне, и я спрошу у него, что он такое!

Штефан держал в руках несколько страниц распечатки и в волнении указывал на них пальцем.

— Этих ученых ждала слава Эйнштейна и Ньютона! Если я все правильно понял, больше двадцати лет назад Дестрели открыли, как работает наша память. Их теория поражает воображение. По их мнению, мозг представляет собой некое подобие приемопередатчика, ничтожно малая часть которого отвечает за наше существование на физическом уровне и за формирование практических навыков. Остальное — эмоции, мысли — обрабатывается не непосредственно в мозге, а в некоем поле, которое кое-кто называет «коллективным сознанием». Эта физическая сущность объединяет все живые существа, то есть все мы к ней «подключены». Каждый в меру своих индивидуальных особенностей и «типа подключения» может черпать из «коллективного сознания» чувства и мысли и помещать туда свои собственные…

— «Обиталище душ», — задумчиво проговорила Валерия.

— Что-что? — переспросил Петер.

— Обиталище душ. Так египтяне называли это «коллективное сознание». Это понятие существовало почти во всех религиях с древнейших времен.

— А некоторые полагают, что это и есть Бог, — добавил Штефан.

— Сознание, общее для всех… Это объясняет, как может душа человека пережить тело.

— В конце концов, это то, что мы ощущаем на интуитивном уровне, — задумчиво продолжала девушка. — Подумать только, сколько людей, даже после своей смерти, продолжают жить в нас и направлять наши мысли и поступки!

— Но обычно все ограничивается неясными ощущениями, — вмешался Штефан. — Поступок, мысль или жизненный принцип словно бы всплывает в памяти. В нашем случае Дестрелям удалось подключить нас к очень ценному сектору этого «коллективного сознания» — к собственным мыслям и чувствам. Эта универсальная сущность является не мешаниной душ, а храмом каждой отдельной души…

— Это подтверждает заявления медиумов о том, что они могут связаться с душой любого умершего, — сказала Валерия.

Она поднесла руку ко лбу:

— Да, тут есть над чем поломать голову…

— Главной целью Дестрелей было передать свои знания, — заметил Штефан. — Они все предусмотрели. Даже то, что люди, которым предначертано стать вместилищем этих знаний, окажутся профанами в этих вопросах. Поэтому в их записях информация изложена довольно простым языком. Но мне понадобится несколько дней, чтобы все прочитать.

— И, наверное, несколько жизней, чтобы понять прочитанное, — бросил Петер и удрученно добавил: — Ну почему эта история должна была случиться именно с нами? Мы стали медиумами против собственной воли. Хотел бы я знать, как мы из этого выпутаемся.

— Но есть еще кое-что, — сказал Штефан.

Он по очереди посмотрел каждому из своих компаньонов в глаза, набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:

— По всей видимости, существует возможность усилить нашу с ними связь. В отчете о проведении эксперимента ученые представили вторую часть своей теории. Они говорят о пробуждении памяти о предыдущих жизнях. Судя по всему, шлем, который мы нашли вместе с документами, был использован ими для того, чтобы запечатлеть место, где спрятан чемоданчик, в памяти, которую мы унаследовали. Они предлагают средство, воспользовавшись которым мы разбудим в себе их воспоминания…

— Не уверена, что это хорошая идея, — возразила Валерия.

— А чем мы рискуем? — спросил Петер.

— Об этом ничего не сказано. Дестрели высказывают свои гипотезы, но не приводят научных аргументов. Из записей я понял, что у них не было времени исследовать этот вопрос, поскольку за ними уже началась охота.

— Но мы трое здесь, — сказал Петер. — И это доказательство того, что их теории — не пустышка.

— Попытка провести этот их эксперимент может быть опасной, — заметил Штефан. — Никто не знает, какие могут быть последствия. Сами Дестрели, как это явствует из записей в блокноте, проходили процедуру «маркировки», что называется, вслепую. Они рискнули всем, потому что у них не было другого выхода. Кто знает, что случится с тем, кто наденет шлем? Ведь эта штука будет копаться не в чем-нибудь, а в нашем мозгу! Мы, конечно, можем попробовать разбудить в себе их память, но, как мне кажется, в лучшем случае это попросту не сработает, а в худшем — может иметь жуткие последствия.

— И все-таки единственное средство узнать побольше — это попробовать, — заявил Петер. — Впрочем, меня эта перспектива тоже не радует.

— И я не уверена, что хочу в этом участвовать, — сказала Валерия.

— Однако попробовать надо, — отрезал Петер. — Если мы хотим получить ответы на все вопросы, нельзя упускать такую возможность.

— Ты прав, — согласился Штефан. — К тому же никто, кроме нас, не может провести этот эксперимент.

— Я понимаю, — вздохнула Валерия. — И хотя это меня пугает, я прихожу к тому же выводу. Это безумие, но у нас нет выбора!

— Мы не можем обратиться к кому-нибудь из специалистов за помощью, — заметил Штефан. — Нельзя никому об этом рассказывать. Нашим руководством станут записи Дестрелей.

— Но где мы раздобудем технику? — спросила Валерия.

— Похоже, у меня появилась идея… — задумчиво протянул Петер.