Глава 56 Пешка в шахматной игре

Перевод главы – Renata

Через полчаса Северус стоял рядом с Гарри в коридоре, ожидая, пока Люпин и Дамблдор уладят последние формальности и получат у авроров конфискованную ранее палочку Ремуса. После снятия всех обвинений с Люпина масса людей желала поговорить с ними. Поэтому Северус был вынужден отвечать на шквал вопросов от других зельеваров, стараясь в то же время не выпускать из вида Гарри. Ему казалось, что отвернись он хотя бы на секунду, и мальчик исчезнет в толпе. А он не собирался снова терять его по милости Фаджа.

Северус передал Мастеру Дорстеру свиток с подробным описанием зелья, в котором умышленно неясно указал первоисточник рецепта. Он не хотел, чтобы Вольдеморт узнал, что они нашли записи Слизерина. Поэтому утверждал, что инструкции к этому зелью были найдены в «древних текстах», которые он решительно отказался называть. Было решено скрыть важные подробности до наступления мирного времени.

Наконец, поговорив с зельеварами, Северус вышел вместе с Гарри в коридор. Они наблюдали, как группа Мастеров Зелий направилась по коридору к свободному теперь выходу. Но едва они пересекли всё ещё сияющую золотую Защиту от прессы, как ожидающие за углом репортёры тут же кинулись к ним.

Глядя на это, Северус с досадой подумал, что им тоже предстоит снова пройти через толпу журналистов. Ему и одного раза было достаточно. Их вопросы встревожили его – особенно те, что были о царице-фараоне и братьях Шелун из Китая. Он подозревал, что некоторые предложения брака, о которых рассказал ему Альбус, могли поступить от кого-либо из них.

Он никогда не встречал царицу-фараона Нитокрис, но видел её портреты. Она была очень юной — ей исполнилось всего пятнадцать лет — но уже считалась одной из самых красивых женщин на земле. Династии Фараонов Египта давно отказались от браков между близкими родственниками и вместо этого начали искать подходящих партнёров в других странах по всему миру, выбирая или магически сильных волшебников и ведьм, или тех, кто имеет нечеловеческое происхождение. Возможно, в Нитокрис течёт не только кровь вейлы, но и кровь азиатской Китсунэ*. Так что, то, что она обратила внимание на Гарри Поттера, как на своего будущего супруга, совершенно не удивило Северуса. Он твердо знал, что эти двое никогда не должны встречаться.

О братьях Шелун он знал только понаслышке. Ходили слухи, что те были также невероятно красивы, и очень гордились, что в их роду был Императорский Дракон. Зельевар не был уверен, получал ли директор предложение для Гарри от них, но близнецы считались одними из самых завидных женихов мира. И будь на то его — Северуса — воля, то Гарри никогда не увидится с ними.

Он видел, как члены Гильдии Зельеваров разговаривают с репортерами в дальнем конце коридора. В отличие от него, они были совсем не против ответить на вопросы – без сомнения, известие о появлении лекарства от Ликантропии, так же, как и все подробности судебного процесса, будут в завтрашних газетах. Северус уже подготовил пресс-релиз о своём зелье, который он отдал Шеклболту, чтобы тот, в свою очередь, передал его позже журналистам.

Его взгляд ненадолго остановился на Андрэ Серране, который в тот момент разговаривал с репортёром из «Ежедневного Пророка». Смутное беспокойство шевельнулось в нем. Северус не ожидал столкнуться с ним сегодня – он не видел этого человека с Конференции по Зельям прошлым летом. Их недолгое общение было приятным; молодой человек был красив, но еще больше Северуса привлекал его незаурядный ум. Да и Андрэ вряд ли заинтересовался им из-за его внешности. Насколько он помнил, они расстались друзьями. Но что удивило Северуса, так это то, как Андрэ с вызовом смотрел сегодня на Гарри. И от него не укрылось, что Гарри ответил ему не менее вызывающим взглядом.

Следя за Андрэ и репортёрами, он не мог не задаться вопросом, намекнёт ли им мужчина об их бывших отношениях. Это было бы крайне нежелательно – особенно учитывая вопросы, которые журналисты задавали Гарри. Мысль, что многие сомневаются в истинности их брака, глубоко волновала его – даже намёк на скандал с его стороны может обострить нездоровый интерес публики.

- Что-то не так? – спросил Гарри.

Он быстро глянул на мальчика и понял, что тот, не отрываясь, следит за Андрэ. Гарри язвительно поджал губы, что было абсолютно на него не похоже. – Я был прав, верно? – проворчал он. – Он не просто коллега.

Северус прищурился. Почему мальчик именно сейчас оказался так проницателен?

- Я уже говорил тебе, что встретил его прошлым летом на Конференции по Зельям.

Гарри раздражённо на него посмотрел.

- Я знаю, что ты весьма невысокого мнения о моем уме, но даже мне понятно, что выражение «встретить кого-то» может иметь скрытый смысл.

Даже несмотря на всю серьёзность ситуации, Северус не смог сдержать вспышку веселья. Если бы он не знал мальчика лучше, то мог поклясться, что тот ревнует его! Его замечание было почти ехидным.

- Я не виделся с ним с того момента, как мы с тобой поженились, так что избавь меня от своих инсинуаций.

Его слова заставили Гарри вспыхнуть от гнева, и Северус ощутил волну возбуждения, которую изо всех сил постарался подавить. В такие моменты он не мог не восхищаться мальчиком – возможно, это происходило из-за прекрасного оттенка, в который окрашивались его щёки, или из-за жизненной силы, сияющей в его глазах. Эмоциональные взрывы Гарри обнажали его потаенную страсть — Северус уже знал, что так он сублимирует свои истинные желания.

- Я не делал никаких инсинуаций! Я только заметил, что ты явно о чём-то волнуешься, - сказал Гарри. – Если ты не встречался с ним, тогда почему тебя так волнует, о чем он рассказывает прессе?

- Потому что он может намекнуть кое на что, - ответил ему Северус. – А это совершенно ни к чему, учитывая присутствие иностранных журналистов.

Гарри в замешательстве нахмурился.

- А почему международная пресса — это так важно? Это имеет какое-то отношение к той истории о царице-фараоне?

- В том числе, - подтвердил Северус, кратко кивнув головой. Он недовольно поджал губы, думая об этом. Последнее, чего он хотел – прочесть в завтрашних газетах статьи, сравнивающие его и фараона Нитокрис. Он подозревал, что здесь счет будет не в его пользу.

Гарри только пренебрежительно вздернул подбородок.

- Ну, ты у нас мастер изворотливости, вот и скажи, что, по-твоему, я должен со всем этим делать?

Его слова зажгли кровь Северуса. Значит, мальчик сердился – возможно, даже ревновал. Хотя возможно, он просто был раздражен тем, что может оказаться под прицелом прессы из-за любовника своего мужа. В этот момент Северус понял, что может извлечь из этой ситуации пользу — предложив прессе нечто гораздо более интересное для публикации на передовице, и одновременно отпугнет от Гарри вероятных зарубежных претендентов. Ещё ни одному репортёру не удалось сфотографировать их двоих в по-настоящему интимный момент – он знал, что это будет очень щедро с их стороны - разрешить сделать подобный снимок.

- Я надеюсь, ты поможешь мне дать им более захватывающую тему для разговоров, - сообщил он мальчику, окидывая его взглядом с головы до ног. Тот выглядел сегодня восхитительно – любая фотография с ним была бы прекрасна. Бледно-зелёная сорочка и темно-изумрудная мантия выгодно подчеркивали цвет его глаз и замечательно оттеняли нежность кожи. Его волосы были как обычно взъерошены, как у истинного гриффиндорца, и это невероятно ему шло. Он выглядел как молодой принц – даже его осанка как-то изменилась за последние несколько месяцев. Если раньше его ловкость и изящество проявлялись в основном во время полетов, то теперь регулярные занятия с мечом заметно улучшили его общую манеру двигаться и держаться, придав ей хищную грацию.

- Более захватывающую тему? – неуверенно переспросил Гарри, выглядя одновременно озадаченным и заинтригованным. – Не могу представить, что они могут посчитать интереснее, чем скандал. Они так это обожают, что готовы выдумать его буквально на пустом месте.

- Используй воображение, - Северус намеренно понизил тембр своего голоса, сделав его бархатным, зная, как это влияет на Гарри. И тут же увидел, что зелёные глаза ошеломленно раскрылись.

- Ты не серьёзно, - прошипел он ему в ответ, снова отчаянно краснея.

Северус поднял одну бровь и чувственно улыбнулся.

- Такой снимок обязательно будет на первой странице – и затмит любую другую историю. Что нам и нужно.

В глазах Гарри вспыхнула и пронеслась целая буря эмоций – слишком много, чтобы Северус успел различить их все. Иногда он отчаянно хотел изучить разум мальчика, раз и навсегда узнать, что же на самом деле тот думает. Но такое насилие могло разрушить их и без того хрупкую связь. Наконец, во взгляде Гарри одержало верх раздражение – это была не та эмоция, которую хотелось бы видеть Северусу, но, в принципе, и этого было достаточно.

- Я чувствую себя чёртовой пешкой в шахматной игре, - проворчал мальчик.

- В шахматной игре? – нахмурился Северус, не понимая, о чём он сейчас говорит.

Гарри взглянул на него, в его зелёных глазах застыла боль, и Северус почувствовал, как его сердце сжалось от этого взгляда.

- Каждое мгновение моей жизни – это часть хитроумного плана, организованного кем-то другим. Даже мой брак. Ничего из этого не имеет смысла!

Оказывается, мальчик всю жизнь ощущал себя пешкой в чужой игре. Северус даже представить не мог, что его предложение будет воспринято Гарри всего лишь как еще одна попытка манипулировать им в чьих-то интересах. Конечно, отчасти это было так, но Северусом двигало не только желание отвлечь прессу. Он забыл, как смехотворно-романтичны могут быть гриффиндорцы; подобные уловки идут против их натуры.

Зельевар мягко коснулся руки мальчика.

- Гарри, - начал он, пытаясь найти слова, способные ослабить боль, которую он видел в его глазах.

Но Гарри решительно вздернул подбородок.

- Нет, ты конечно прав, - перебил он его прежде, чем тот смог произнести что-то еще, кроме его имени. – Пусть журналисты получат свое фото. Уверен что, в конце концов, это всё ради великой цели, не так ли?

И прежде чем Северус смог продумать ответ, мальчик внезапно шагнул к нему, и прижался, обняв руками за шею. А когда Гарри поднял на него ждущий взгляд, у Северуса не осталось другого выбора, кроме как ответить ему – да он и не желал ничего иного. Его руки сомкнулись на талии мужа, и он приник к его губам в нежном поцелуе. Краем сознания он успел уловить, что вспышки всех фотокамер за Защитой от прессы лихорадочно защелкали, спеша запечатлеть редкий кадр. А затем его разум затопили ощущения вкуса губ Гарри, жар их тел, вжимающихся друг в друга. Он еще крепче обнял мальчика, целуя его более глубоко и страстно, чем планировал, когда всего лишь хотел сыграть на камеры.

Как и во время последнего раза, он совершенно растворился в поцелуе, его тело жаждало более близкого контакта. Как долго он еще сможет продержаться, сохраняя дистанцию между ними, контролируя свое желание соблазнить мальчика? Судя по тому, как Гарри невинно отвечает на его нежное касание губ - соблазнение не будет трудным. Но сможет ли он простить его потом, или навсегда отвергнет, если Северус возьмет то, что для него не предназначалось?

Он отпустил мальчика прежде, чем совершенно потерялся в своих чувствах, отмечая, как зарделись щёки Гарри, и как тот опустил ресницы, словно стыдясь своей несдержанности. Но со стороны всё выглядело превосходно – молодой человек вспыхнул от внезапной страсти. Северус не сомневался, что фотография затмит даже замечательную новость о лечении Ликантропии. Остальная часть мира желала Гарри Поттера, как и он сам. Должно быть приятно сознавать себя частью толпы единомышленников.

Звук шагов Дамблдора и Люпина помешал им сказать друг другу хоть слово. Они обернулись, и Гарри мгновенно отошел от Северуса, щёки его все еще алели. Северус еле сдержал желание схватить мальчика за руку и снова прижать к себе — когда уже он сможет спокойно и без оглядки касаться его?

Подойдя, Люпин улыбнулся Гарри, но Альбус был серьезен, в глазах старика сквозило беспокойство, губы были сердито поджаты.

- Что-то не так? – сразу спросил Северус. Шеклболт и Старк были всё ещё с ними, но это не выглядело, словно у Ремуса были всё ещё какие-то проблемы. Вероятно, авроры просто собирались помочь им беспрепятственно пройти сквозь толпу журналистов.

Альбус только скупо кивнул.

- Не здесь, - сказал он просто, и Северус понял, что он не будет говорить о том, что его беспокоит, пока они не вернутся в Хогвартс. Все трое шли вокруг Гарри – Альбус чуть впереди, а Ремус и Северус по обеим сторонам от него. Шеклболт и Старк двигались впереди, ведя их через Защиту от прессы, где другие авроры уже ждали, чтобы раздвинуть толпу репортеров и создать живой коридор.

Едва они переступили границу сияющей стены, как их оглушили газетчики, выкрикивающие свои многочисленные вопросы. Северус видел, как Гарри побледнел, когда стремительно двигался в окружении охраны к лифтам. Зельевар не понимал, как он мог раньше полагать, что мальчик наслаждается вниманием прессы и той шумихой, которую вечно устраивают вокруг его имени. Неужели он был настолько слеп?

Под охраной авроров они быстро достигли коридора, в который выходила каминная сеть. Авроры блокировали один из каминов, оттесняя от него других ожидающих пассажиров. Под вспышки камер и яростные крики журналистов четверо волшебников один за другим переместились в кабинет директора Хогвартса. Последним в комнате появился Альбус и тут же взмахнул палочкой, заблокировав камин, чтобы ни один назойливый репортёр не смог последовать за ними.

Сириус Блэк, всё это время ожидающий их в кабинете, едва увидев появившегося Ремуса, тут же кинулся к нему и сжал в крепком объятии. Увидев это, Гарри улыбнулся, а Северус с отвращением ощутил свою собственную радость от такой простой вещи. Он превращался в проклятого гриффиндорца! Глядя на эти бесконечные улыбки, ему хотелось рычать и огрызаться и сказать какую-нибудь гадость Блэку. Но он сдержал свой порыв, не желая портить настроение Гарри в такой момент.

Блэк, казалось, задавал тысячу вопросов сразу. Северус молча наблюдал, как Люпин и Гарри пытаются ответить одновременно на все эти вопросы – он видел это и раньше. Казалось, это было уникальной чертой всех гриффиндорцев – они говорили одновременно, перебивая друг друга, будучи настолько возбуждены, что лепетали нечто бессвязное. И всё же им каким-то непостижимым образом удавалось передать большую часть информации за относительно короткое время. Он в замешательстве покачал головой. Твою мать! Неужели им троим так необходимо держаться за руки и прыгать, вот как сейчас? Люпин и Блэк – взрослые люди, а ведут себя как пятилетние дети.

Не желая больше это наблюдать, Северус повернулся к Дамблдору, который умиленно взирал на трёх гриффиндорцев, глаза его мерцали при этом. Очевидно, он разделял их восторг.

- Теперь Вы можете сказать, что случилось, Альбус? – спросил Северус, привлекая своим вопросом также и внимание веселящейся троицы.

Альбус только кивнул и устало опустился в одно из кресел, стоящих около стола.

- Министр Фадж проинформировал меня, что наша Национальная Сборная по Квиддичу недавно лишилась Ловца. Поэтому в течение двух недель они будут проводить открытые испытания для выбора нового Ловца здесь, в Хогвартсе.

- Что? – в шоке спросил Северус, сомневаясь, что правильно расслышал.

- Национальная Сборная? – воскликнул Блэк. – Но ведь это привлечёт игроков из всех профессиональных команд в стране.

- Что в свою очередь привлечёт тысячи зрителей, - закончил его мысль Ремус.

- Я знаю, - согласно кивнул Альбус.

- Наше поле для Квиддича не подходит для подобного мероприятия, - сказал им Гарри. – Оно не настолько большое, как профессиональный стадион, и оно никогда не вместит тысячи зрителей.

Альбус снова кивнул, поглаживая свою бороду.

- Поэтому за следующие две недели наше поле для Квиддича будет полностью перестроено, как мемориальная дань аврорам, которые погибли здесь в прошлом году.

Минуту все просто молча смотрели на него, пытаясь осознать сказанное директором. Северус попытался представить тот хаос, который поглотит их всех.

- Значит, в течение следующих двух недель нам придётся терпеть шатающихся повсюду рабочих, а потом к нам нагрянет многотысячная толпа зрителей. Как мы сможем обеспечить полную безопасность в такой ситуации, я уже не говорю об учебном процессе? Разве Вы не можете отказать им в этой просьбе?

- Это была не просьба, - ответил Альбус. – Попечительский Совет уже одобрил это. Они полагают, что это событие принесёт Хогвартсу необходимый доход, и они все полностью за эту идею.

- Но разве Хогвартс нуждается в доходе? – неуверенно спросил Сириус.

Альбус покачал головой.

- Нет, не нуждается, - он окинул взглядом висящие на стенах кабинета портреты бывших директоров, которые всё это время внимательно слушали их разговор. – У Хогвартса всегда было достаточно средств.

- Тогда зачем подвергать школу такому безумию? – с недоумением произнес Ремус.

- О, я думаю по целому ряду причин, - вздохнул директор, взглянув на Гарри. – Меня попросили сообщить студентам, что всех студентов, кому уже исполнилось шестнадцать лет, будут рады увидеть на испытаниях на место Ловца Англии.

Северус побледнел, осознав последствия, и резко повернулся к Гарри, собираясь запретить ему проходить отбор. Но протест замер на его губах, когда он увидел выражение лица мальчика. Оно было далеко от взволнованного ожидания – тот был мрачнее тучи.

- Фадж хочет, чтобы я прошёл испытания, - отчетливо проговорил Гарри, в его голосе слышался едва сдерживаемый гнев. – И, конечно, так как я - Гарри Поттер, у Национальной Сборной не будет шанса отказать мне – не важно: достаточно ли я хорош в игре или нет. Фадж хочет быть известен, как Министр, который заставил Гарри Поттера играть Ловцом за Англию.

Услышав горечь и гнев в голосе Гарри, Северус почувствовал, как похолодел. Он мог видеть по лицам Блэка и Люпина, что они чувствовали то же самое.

- Должен признаться, я тоже сразу подумал об этом, - тихо признался Альбус.

- А то, что это подвергнет опасности не только мою жизнь, но и жизни всех других игроков и зрителей, - это, что, совершенно не волнует Фаджа? – спросил Гарри, хотя судя по тону его голоса, он не ждал, что кто-нибудь ответит на этот вопрос. Ответ был очевиден. – Он рискнёт жизнями многих людей ради своих политических планов, - он отвернулся, пересёк комнату и встал перед высоким узким окном, которое выходило на Поле для Квиддича. – Ему мало того, что он вмешался в мою личную жизнь, так он ещё должен разрушить и Квиддич.

Северус вздрогнул, услышав это. Он вспомнил, как Гарри сказал ему, что чувствует себя словно пешка в шахматной игре – а теперь здесь им снова пытались манипулировать. Он не мог не помнить, как однажды, несколько месяцев назад, когда они вместе шли в Хогсмид, Гарри дразнил его тем, что он будет единственным мастером зелий, женатым на профессиональном квиддичном игроке. Казалось, с тех пор Гарри стал смотреть на вещи гораздо прозаичнее. Он знал, что ему вряд ли позволят жить нормальной жизнью. Осознание этого пронзило сердце Северуса острой жгучей болью, и он понятия не имел, как её успокоить. Он не хотел, чтобы Гарри разочаровался в своих мечтах.

- А что насчёт безопасности, Альбус? – спросил Сириус. – Как ты собираешься держать замок в безопасности с тысячами прибывающих и шастающих повсюду людей?

- Это – всё же замок, - напомнил им Альбус. – А все они предназначались, чтобы противостоять осадам. Я не могу помешать Совету Попечителей устроить их Квиддичный матч, но я могу не впускать никого в замок.

- А если будет нападение? - спросил Гарри, отвернувшись от окна. – Мы запрёмся в замке и бросим зрителей и квиддичных игроков в сражении на произвол судьбы?

Северус нахмурился. Он уже слышал эту интонацию в голосе Гарри раньше – в Уинтерленде, когда тот говорил, что чувствует обязанность спасти людей, которые просят его помощи. Он обменялся быстрыми взглядами с Блэком и Люпином – они тоже узнали настроение Гарри. Всё это организовывалось Фаджем, чтобы манипулировать Гарри, и мальчик чувствовал себя ответственным за безопасность невинных людей, которые окажутся не в то время не в том месте.

- Конечно нет, Гарри, - заверил его Альбус. – Я уже настоял на том, чтобы здесь всё время дежурил элитный отряд авроров, - старик встал и пересёк комнату, чтобы встать около Гарри. Они стояли вместе, глядя в окно; лучи весеннего солнца окружали их обоих золотистым ореолом.

На некоторое время воцарилась тишина, а потом Гарри склонил голову.

- Вольдеморт что-то планирует. Что-то ужасное, - тихо сказал он, и Северусу пришлось напрячь слух, чтобы услышать его. Дамблдор пристально всматривался в лицо мальчика. – Что, если авроры не смогут справиться с тем, что грядет?

Долгое время Дамблдор задумчиво молчал, потом поднял сморщенную руку и мягко положил её на плечо Гарри.

- Бывают времена, мой мальчик, когда надо просто верить. В любом случае, мы все будем вместе. Никто из нас не будет один.

И конечно это было именно то, что гриффиндорцам нравилось слышать, потому что Гарри слабо улыбнулся старику и согласно кивнул головой.

Покинув кабинет директора, Гарри шел вслед за Северусом по многочисленным коридорам Хогвартса. Он знал, что Рон и Гермиона будут с тревогой ожидать новостей о слушании Ремуса, поэтому нужно поспешить в Большой Зал. Сириус и Ремус уже вернулись в свои комнаты, чтобы отпраздновать наедине, а Северус, как предполагал Гарри, собирался вернуться в свою лабораторию. И хотя наступало время весенних каникул, учителя не щадили студентов, заваливая их огромными домашними заданиями и контрольными, и, как предполагал Гарри, Северус, скорее всего, тоже запланировал дать сегодня какому-нибудь курсу контрольную работу.

По крайней мере, он надеялся, что это всё, что планировал на сегодня Северус – ему не хотелось думать, что вместо этого он, возможно, захочет посетить Андрэ Серрана. Конечно, у мужчины было отличное оправдание, чтобы посетить любого из Гильдии Зельеваров – ведь завтра весь волшебный мир будет обсуждать зелье от Ликантропии.

Он мельком глянул на Северуса, отмечая задумчивое выражение его лица, и тут же вспыхнул, подумав, какая ещё новость может завтра обсуждаться всем волшебным миром; Северус сказал, что он уверен, что фотография их поцелуя появится завтра на первых полосах газет.

Когда Северус сделал то провокационное предложение, сердце Гарри подпрыгнуло по многим причинам. Он не хотел думать о том, что после нескольких месяцев, стремится поцеловать его снова – отчаянно желая узнать, вообразил ли он себе ту восхитительную дрожь по всему телу, когда они целовались в последний раз. Он мог быть совершенно не уверен в природе их отношений, но он всё ещё был подростком, ощутившим внезапную вспышку страсти. И его человеческое естество требовало большего.

А затем он понял, что его собираются поцеловать, чтобы пресечь слухи, о том, что его супруг мог встречаться с бывшим любовником. В одно мгновение все романтические мысли вылетели из его головы, и реальность обрушилась на него. Северус женился на нём потому, что директор попросил его сделать это – потому что его жизнь была в опасности, и он нуждался в защите. Мужчина заботился о нём, потому что это было его обязанностью. И теперь он собирается поцеловать его, потому что ему это выгодно в данный момент. Это не было по-настоящему, не было романтично – чёрт, на этот раз это вообще не имело к нему никакого отношения, даже в смысле проявления ревности или чувства собственности. Это было не более чем явная попытка управлять прессой.

В тот момент он не знал, кого хотел задушить больше – Северуса, репортёров или Андрэ Серрана. Но после того как он услышал о планах Фаджа насчёт Квиддича, он решил, что лучше придушить Министра – особенно из-за того, что именно он всё это начал. Без него никогда бы не произошло всё остальное.

Странно, но при мысли, что он мог бы и не быть замужем за Северусом, сердце Гарри болезненно сжалось. Он раздражённо застонал – почему жизнь должна быть настолько сложной?

Ещё один взгляд, брошенный на Северуса, снова разбередил его беспокойные мысли. Что, если он собирается встретиться с Андрэ? Действительность была такова, что он никак не смог бы ему помешать сделать это – чёрт, он даже не был уверен, почему так расстроен. Почему это его так волнует? Северус не принадлежал ему, и он, конечно, не мог диктовать, как тому жить. Но, тем не менее, мысль, что это может быть угрозой для его семьи, упорно грызла его.

Достигнув места, где их пути должны были разойтись - Гарри направлялся в Большой Зал, а Северус – в свою лабораторию - Гарри осознал, что просто не сможет выдержать неизвестность. Он должен знать – даже, если ему не понравится ответ. Когда Северус вежливо кивнул ему и повернулся, чтобы спуститься вниз в подземелья, Гарри импульсивно схватил его за запястье, удержав на месте.

Северус резко обернулся, выглядя чрезвычайно удивлённым, не понимая, что нужно Гарри. Тот смущённо вспыхнул, полагая, что вряд ли кто-либо осмеливался задерживать мужчину – конечно, ни у одного студента в Хогвартсе не хватит смелости или глупости, доставать Мастера Зелий. Тем не менее, он не мог побороть себя, чтобы отпустить его. Довольно странно, что сам Северус даже не попытался выдернуть своё запястье из цепких пальцев Гарри. Он просто вопросительно поднял тёмную бровь в ожидании объяснения.

-Ты… Я хотел узн… - запинаясь, произнёс Гарри, неспособный отыскать нужные слова. Он знал, что его лицо, вероятно, стало уже пунцовым от злости на самого себя – как он вообще попал в эту ситуацию? – Чем собираешься заняться сегодня? – он попытался не съежиться, слыша, как это прозвучало – может быть, Северус сочтет это простым проявлением любопытства? Конечно, лучше всего было просто выпалить: «Ты собираешься встречаться с Андрэ?» Возможно, этим он даже переплюнул бы своё: «Ты занимаешься сексом?».

Северус смотрел на него с растущим недоумением, но, тем не менее, не пытался освободить свою руку.

- У меня остались непроверенные контрольные и ещё нужно сварить несколько зелий для мадам Помфри, - сообщил он Гарри. Затем, выдержав краткую паузу, и, чуть склонив голову к плечу, спросил: - А что ты собираешься делать? – казалось бы, он произнес эти слова со своей обычной интонацией, но к ней примешивалась едва заметная доля язвительности, и сразу стало ясно, что это было что угодно, но не обычный вопрос.

Гарри с трудом подавил растущую дрожь, но так и не отпустил запястье зельевара.

- Я собирался пойти рассказать Рону и Гермионе о судебном процессе, - ответил Гарри, настолько смущённый, что чувствовал, как горят его уши.

Северус кивнул, словно услышал что-то новое – хотя об этом уже говорилось в кабинете директора. Мужчина бросил краткий взгляд на руку Гарри, который все еще стоял, вцепившись в его запястье, будто пытаясь понять, что именно Гарри намеревается сделать с его рукой дальше. В его глазах мелькнула усмешка. Необходимость удерживать его давно прошла, и через силу Гарри разжал свою руку и выпустил запястье мужчины. Твою мать! Что он подумает о нём!

- Ну… я тогда… пойду, - снова запинаясь произнёс Гарри, всё ещё взволнованный и нерешительный, и к тому же смущённый сверх меры.

- Увидимся вечером, - ответил Северус. Он выдержал долгую, полную смысла паузу прежде, чем добавить, - на занятии с мечом.

Его слова странным образом успокоили Гарри – в конце концов, человеку не под силу успеть проверить контрольные, сварить зелья и ещё вовремя успеть на занятия с мечом, если он также планирует встретиться с бывшим любовником. Он с облегчением улыбнулся.

- Точно, - воскликнул Гарри. – Занятие с мечом! – а затем развернулся и помчался прочь, стремясь поскорее завершить неловкую ситуацию. Сворачивая за угол, он знал, что Северус провожает его взглядом

Комментарий автора:

Благодарю всех, кто держит меня в курсе всех новинок art-а в Интернете. Появился новый art на deviantart dot com, под названием «HP: THE MARRIAGE STONE by Aoeiya». Зайдите, посмотрите. Художнику прекрасно удалось уловить чувства героев – раздражение Северуса, панику Гарри и радующегося Дамблдора. Это восхитительный рисунок их свадьбы!

Примечание беты:
*Китсунэ
Во всем восточноазиатском фольклоре множество историй о лисах, животных, предрасположенных к магии и миру духов. Как и тенгу, лисы как божественны, так и проказливы, они знатоки в оборотничестве и иллюзиях и часто обвиняются в обворовывании и обмане людей.
Лиса оттачивает свои таланты годами и также с возрастом приобретает магические способности, и считалось что счастливая лиса, прожившая 50 или даже сто лет настолько опытна в магии, что может превратиться в человека. Как признак старшинства, старые лисы могут отрастить дополнительный хвост с каждым прошедшим столетием, как только количество хвостов дойдет до девяти, то достигается невероятная сила.
Считалось, что лисы живут практически как люди, и делиться свои опытом друг с другом они предпочитают в человекоподобной форме, стоя на двух ногах, и одевая одежду. Но чтобы войти в мир людей, они должны выглядеть в точности как человек, а если лису, пытающуюся обмануть человека сменой облика, поймают, то ее ожидает суровое. Неаккуратный лис может оставить некоторые части своего тела неизмененными, обычно это хвост или лапы, и таким образом их раскрывают.
Самые известные истории с лисами китсунэ, когда они превращались в прекрасных женщин, обычно для плутовства, но иногда, это истории любви. Лисы в человеческом облике могут иногда даже создавать с людьми семью и иметь детей, которые впоследствии проявят свою сверхъестественную лисью натуру в небывалой силе, харизме, и духовной силе.
Лисы так же очень сильно ассоциировались с ками Инари, двуполым божеством риса и урожая, и бытовало такое мнение, что это его посланники или инкарнации. Изображение лис очень часто заменяет человекоподобные изображения Инари в его храмах, которые охранялись парой каменных лис взамен обычных китайских львов.
Считается, что существует несколько рангов лис; самый низший, это яко (yako) или ногитсунэ (nogitsune), обычная полевая лиса, чуть выше находится кико (kiko) (воздушная или призрачная лиса), а так же куюко (небесная или лиса пустоты); и самый высокий тенко (tenko) или амагитсунэ (amagitsune), райская лиса, как считается что она является великим тенгу (tengu). Ногитсунэ, единственный из этих типов который не служит Инари, а также единственный, причиняющий вред людям, но даже эти дикие лисы иногда могут достичь своего полного девяти-хвостового потенциала, как, например, в истории Тамамо-НоМаэ — самой известной лисы японского фольклора.