Поэма ухода

(Хуторская Россия)

В этой сумрачной хате

для меня ничего не осталось,

Для моей головы

эта темная хата низка...

Здесь у каждой стены

приютились нужда и усталость,

В каждой щели шуршит

тараканья тоска.

Я, наверно, уйду.

Я сегодня недаром встревожен

И тревоги своей

не могу превозмочь.

За окном — тишина.

За окном залегло бездорожье

И сплошная, закрытая наглухо ночь.

Выйдешь в поле,

а в поле — ни сукина сына, —

Хочешь пой,

хочешь вой,

хочешь бей головой ворот а! —

На двенадцать засовов

заперта хуторская Россия,

И над ней

умирает луна —

Эта

круглая сирота.

Вот он, край,

где просторному слову

появляться не велено,

Где насквозь теснота —

от земли и до звезд,

Где и земли, и воды,

и леса поразделены,

Где для общего блага

оставлен лишь только погост.

В каждой хате —

свои сновидения длинные,

И своя тишина,

и свои над рекой соловьи;

В каждом поле —

своя «пограничная линия»,

И дороги,

и тропы свои.

Это здесь

человека заедает глухая тревога

За погоду,

за хлеб,

за судьбу посевных площадей.

Летом ставится ставка

на всевышнего господа бога,

А зимою —

надежда на «добрых людей».

И когда, в недород,

все амбары подметены начисто,

К «добрым людям»

идешь ты за хлебом, скорбя.

И цепные собаки

довоенного качества

У дубовой калитки

встречают тебя.

Поклонись до земли

и проси, бесталанный, — прощения

За голодное время,

за свою незадачную рожь...

И проходят года

за мое вам почтение,

И теряется молодость

за здорово живешь...

Долго был я привязан

к этому гиблому месту,

Но сегодня

моя наступила пора:

Я уйду.

Заберу я и мать и невесту,

И коня своего

уведу со двора.

Я поводья возьму

в эту правую руку, —

Так водил я когда-то

в ночное коней.

Свежий ветер по дружбе

мне на листьях сыграет разлуку,

Провожая меня

до больших росстаней.

Я возьму напоследок

краюху соленого хлеба

И уйду на село,

где живет незабвенный товарищ Петров,

Где зеленые звезды

покорно спускаются с неба,

Чтоб указывать путь

для ночных тракторов.

Я к нему подойду —

к человеку хорошей науки —

И скажу, что пришел

под его под колхозную власть.

Я вручу ему молодость,

силу и руки,

И крестьянскую участь,

и крестьянскую часть.

Он ответит мне — голосом

теплым и чистым,

Он покажет,

где силы мои приложить.

Я, наверное, стану

неплохим трактористом

И сумею

доверие заслужить.

Решено окончательно.

Мой возврат навсегда невозможен.

Я — созревшее яблоко,

отлетевшее с яблони прочь...

Затихающий месяц

на дальний пригорок положен,

И на музыку ветра

положена ночь.

1929