Златопуст Локонс

Зато весь следующий день Гарри было не до улыбок Все не задалось с самого утра. Волшебный потолок в Большом зале был затянут скучными серыми облаками. Четыре обеденных стола, как полагается, уставлены мисками с овсяной кашей, тарелками с копченой селедкой, тостами, блюдами с яичницей и жареным беконом. Гарри и Рон сели за свой стол рядом с Гермионой, уткнувшейся в любимую книжку «Встречи с вампирами». Она все еще сердилась на них из-за противозаконного перелета, судя по тому, как сухо поздоровалась с ними. Невилл же Долгопупс, увидев их, напротив, расцвел улыбкой. Невилл был круглолицый мальчуган, то и дело попадавший в какую-нибудь передрягу. К тому же он вечно все забывал.

— Вот-вот прибудет почта, — сказал он.

— Бабуля должна прислать кое-какие вещи, я не все захватил.

И действительно, не успел Гарри приняться за кашу, как над головой зашумели крылья влетевших сов, их бьша сотня, не меньше. Они кружили по залу, протяжно кричали, заглушая голоса мальчишек и девчонок, и роняли там и здесь письма и посылки. Один увесистый пакет хлопнулся прямо на голову Невилла, и тут же что-то большое, лохматое упало в кувшин Гермионы, забрызгав всех молоком и осыпав перьями.

— Стрелка! — воскликнул Рон, вытащив мокрую, грязную сову из кувшина за лапы. Сова лежала на столе неподвижно, лапы кверху, в клюве мокрый красный конверт. — Какой ужас!

— Все в порядке, она дышит, — сказала Гермиона, поглаживая сову кончиком пальца.

— Я не об этом. Я вот о чем! — Рон указал на красный конверт.

По мнению Гарри, ничего особенного в конверте не было. Но Рон с Невиллом глядели на него так, как будто он вот-вот взорвется.

— В чем дело? — спросил Гарри.

— Она… она прислала мне Громовещатель, — прошептал Рон.

— Скорее открывай, — так же тихо проговорил Невилл. — А то будет хуже. Моя бабуля тоже однажды прислала такое письмо. А я совсем про него забыл. Так что было!

— А что такое Громовещатель? — Гарри перевел взгляд с испуганных лиц друзей на красный конверт.

Рон не отрываясь смотрел на письмо, которое уже начало с углов дымиться.

— Открывай! — толкнул Рона Невилл. — Сейчас вспыхнет!

Рон протянул к конверту дрожащую руку, вынул его из клюва совы и распечатал. Невилл заткнул пальцами уши. И в тот же миг Гарри понял почему. Сначала ему показалось, что письмо взорвалось: громадный зал наполнился грохотом, от которого с потолка посыпалась пыль. Но скоро он различил в грохоте слова:

«…украсть автомобиль, — гремело письмо. — Я не удивлюсь, если тебя исключат из школы. Погоди, я до тебя доберусь. Думаю, ты понимаешь, что мы пережили, не найдя машины на месте…»

Миссис Уизли кричала в сто раз громче, чем обычно; ложки и тарелки подпрыгивали на столах от ее голоса, который еще усиливало эхо, отраженное каменными стенами. Сидевшие за столами вертелись на стульях, ища глазами несчастного, получившего это послание. Рон от стыда почти сполз со стула, так что был виден только его пунцовый лоб. А письмо продолжало:

«…вечером… письмо от Дамблдора. Я думала, отец от огорчения умрет. Мы растили тебя совсем в других правилах. Вы ведь с Гарри могли оба погибнуть!»

Гарри все ждал, когда же прогремит его имя. И делал вид, что не слушает говорящее письмо, звуки которого раздирали барабанные перепонки.

«…абсолютно чудовищно. Отца на работе ждет разбирательство, и виноват в этом ты. Если ты совершишь еще хоть один подобный проступок, мы немедленно заберем тебя из школы».

На этом письмо кончилось, и в зале воцарилась звенящая тишина. Красный конверт, выпавший из рук Рона, вспыхнул, и от него осталась горстка пепла. Гарри с Роном сидели, вытаращив глаза и отдуваясь, как будто их только что окатило волной прибоя. Многие смеялись, но скоро за столами опять возобновилась непринужденная болтовня.

Гермиона захлопнула книгу и вперилась в Рона.

— Не знаю, что ты ожидал, Рон. Но ты…

— Не говори мне, что я это заслужил, — выпалил Рон.

Гарри отодвинул миску с кашей. У него горели уши. Мистеру Уизли грозит служебное расследование! И это после всего, что мистер и миссис Уизли сделали для него этим летом…

Но углубляться в эти печальные мысли не было времени. Вдоль стола шла профессор МакГонагалл и давала каждому в руки расписание. Гарри в своем листке прочитал, что у их класса два первых урока — травология вместе с пуффендуйцами.

Гарри и Рон с Гермионой вышли из замка, миновали огороды и поспешили к теплицам, где росли волшебные цветы и травы. Громовещательное письмо сделало, по крайней мере, одно доброе дело: Гермиона сочла, что мальчики с лихвой наказаны, и стала опять, как всегда, милой и приветливой.

Подойдя к оранжерее, они увидели у дверей весь их класс, дожидавшийся профессора Стебль. В ту же минуту появилась и сама профессор; вместе с Златопустом Локонсом они шли по газону со стороны Гремучей ивы. В руках у профессора Стебль были бинты и гипсовые повязки. Гарри перевел взгляд на иву, несколько ее ветвей украшали гипсовые лотки. И Гарри опять испытал угрызения совести.

Профессор Стебль была маленькая, кругленькая ведунья в чиненой-перечиненой шляпе на растрепанных волосах; платье у нее вечно было в земле, а при виде ее ногтей тетя Петунья упала бы в обморок. Златопуст Локоне, напротив, был, как всегда, безупречен, его бирюзовый плащ развевался, золотистые локоны переливались под идеально сидевшей шляпой того же цвета, отделанной золотой каймой.

— Всем привет! — с сияющей улыбкой приветствовал он учеников еще издали. — Я показывал профессору Стебль, как вылечить Гремучую иву! Но, пожалуйста, не подумайте, что профессор меньше меня разбирается в травологии! Просто мне доводилось иметь дело с экзотическими растениями во время моих странствий…

— Дети, теплица номер три! — распорядилась профессор Стебль, явно расстроенная. В ней сегодня не было и следа обычного, живого и приветливого, расположения духа.

Ребята довольно зашумели. В прошлом году они занимались только в теплице номер один. В теплице номер три растения были куда более интересные, даже опасные. Профессор вынула из-за пояса большой ключ и отперла дверь теплицы. Оттуда на Гарри повеяло теплом, запахом сырой земли, удобрений, тяжелым ароматом гигантских, размером с зонт, цветов, свешивающихся с потолка. Он шагнул было внутрь вслед за Роном и Гермионой, но его остановила рука Локонса.

— Гарри! Ты мне нужен на пару слов. Вы не возражаете, профессор, если Гарри опоздает минуты на три?

Судя по недовольному лицу, Стебль возражала.

— Вот и отлично, — заявил Локоне и захлопнул дверь перед носом профессора травологии.

— Гарри! — воскликнул Локоне. — Гарри! Гарри! Гарри! — Локоне покачал головой, и на его крупных, ослепительно белых зубах ярко заиграли солнечные лучи.

Ничего не понимая, Гарри огорошенно взирал на Локонса.

— Когда я узнал об этом, я сразу понял: во всем, что произошло, виноват я. Я готов был себя убить!

Гарри понятия не имел, о чем это он, и хотел прямо спросить. Но Локоне продолжал:

— Никогда в жизни я не был столь сильно ошеломлен! Прилететь в Хогвартс на машине! Но меня тут же осенило, почему ты совершил этот поступок. За милю видно! Гарри! Гарри! Парри!

Замечательным в Локонсе было то, что, даже когда он молчал, он умудрялся выставлять напоказ свои зубы-жемчужины.

— Я пробудил в тебе тщеславие! Что, не так? Я заразил тебя этой бациллой. Ты вместе со мной попал на первую полосу газеты. И ты просто не мог ждать, когда это опять случится!

— Нет, профессор, видите ли…

— Гарри! Гарри! Гарри! — Локоне крепко схватил Гарри за плечо. — Я понимаю. Раз подвергшись этому искушению, начинаешь прямо-таки жаждать славы. Я очень виноват перед тобой. Этот хмель должен был ударить тебе в голову. Но пойми: чтобы тебя заметили, нельзя начинать с полетов на фордике. Пожалуйста, веди себя осмотрительнее, идет? Вот станешь старше, у тебя будет столько времени и возможностей. Да, да, я знаю, о чем ты сейчас думаешь! «Хорошо ему говорить. Он всемирно известный волшебник!» Но когда мне было двенадцать лет, я был тоже еще никем и ничем, как ты сейчас. Даже больше, чем ты. Ты уже в какой-то мере человек известный, так ведь? Я говорю об этой истории с Тем-Кого-Нельзя-Называть! — Он выразительно посмотрел на шрам в виде молнии на лбу Гарри. — Знаю, знаю, — продолжал он, — это совсем не то что пять раз подряд получить приз газеты «Магический еженедельник» за самую очаровательную улыбку. Но для начала и это хорошо, Гарри, очень хорошо!

И, дружески подмигнув, Златопуст Локоне торжественно удалился. Несколько секунд Гарри не мог прийти в себя от изумления, но, вспомнив, что уже минут пять как начался урок, открыл дверь в теплицу и тихонько проскользнул внутрь.

Профессор Стебль стояла у деревянной скамейки в центре теплицы, на которой лежали около двадцати пар наушников-заглушек. Подождав, пока Гарри займет свое место рядом с Гермионой, профессор начала урок.

— Сегодня мы будем пересаживать мандрагоры, — сказала она. — Кто хочет рассказать о свойствах этого растения?

Никто не удивился, что первой подняла руку Гермиона.

— Мандрагора, или мандрагорум, — сильнодействующее средство для восстановления здоровья, — отчеканила Гермиона, как будто знала учебник наизусть. — Мандрагору используют, чтобы вернуть человеку, подвергшемуся заклятию, его изначальный облик.

— Отлично. Десять баллов Гриффиндору, — сказала профессор Стебль. — Мандрагора является главной составляющей частью большинства противоядий. Но и сама мандрагора небезопасна. Кто может сказать почему?

Опять взметнулась рука Гермионы и чуть было не смахнула очки с носа Гарри.

— Плач мандрагоры смертельно опасен для всех, кто его слышит, — без запинки ответила Гермиона.

— Совершенно верно. Припишем еще десять баллов. Мандрагоры, которые сейчас перед вами, — рассада, совсем еще юная.

Профессор указала на глубокие ящики, и весь класс подвинулся вперед, чтобы лучше рассмотреть. В ящиках росли рядами торчащие из земли пучки лилово-зеленых листьев — в каждом около ста маленьких мандрагор. Гарри не заметил в них ничего особенного, «плач мандрагоры» был для него пустым звуком.

— Возьмите наушники, — распорядилась профессор Стебль.

Толкаясь, ребята бросились к скамье, никто не хотел весь урок сидеть в розовых из искусственного меха.

— Когда я скажу: «Наденьте наушники», постарайтесь надеть так, чтобы абсолютно ничего не слышать. Когда можно будет наушники снять, я подниму вверх большой палец. Наденьте наушники!

Гарри быстро надел пару наушников — тишина воцарилась полнейшая. Профессор Стебль надела розовые, засучила рукава мантии, крепко ухватила одно растеньице и с силой дернула.

Гарри не удержался от восклицания, но его, конечно, никто не услышал.

Вместо корней из земли выскочил крошечный, испачканный землей, безобразный младенец. Листья росли у него прямо из макушки, кожа бледно-зеленая, вся испещренная разноцветными точками, и было очевидно, что он истошно орет.

Профессор Стебль взяла из-под стола большой цветочный горшок и посадила мандрагору в темный влажный компост, оставив снаружи только пучок листьев. Затем она отряхнула от компоста руки, подняла вверх большой палец и сняла наушники.

— Поскольку наши мандрагоры совсем еще маленькие, — пояснила она, — их плач не убивает. — Она говорила так спокойно, точно полила горшок с бегонией, а не совершила у всех на глазах настоящее чудо. — Но их вопли могут часа на четыре оглушить. Я уверена, что никому из вас не хочется пропустить первый День занятий, поэтому следите, чтобы наушники плотно закрывали уши. Когда урок окончится, я подам знак С каждым ящиком будете работать вчетвером, компост вот здесь в мешках. И следите, чтобы жгучая антенница не коснулась щупальцами, она жжется.

Говоря это, профессор довольно сильно шлепнула темно-красное колючее растение, тянувшее исподтишка к ее плечу длинный щуп, — щуп мгновенно убрался.

К неразлучной троице — Гарри, Рону, Гермионе — присоединился курчавый мальчик из колледжа Пуффендуй. Гарри его помнил, но они ни разу не разговаривали.

— Джастин Финч-Флетчли, — представился он приветливо, тряся Гарри за руку. — Я вас, конечно, знаю. Ты знаменитый Гарри Поттер… Ты Гермиона Грэйнджер, первая по всем предметам. — Джастин и ей пожал руку. Гермиона просияла. — А ты Рон Уизли. Это ведь твой был летучий фордик?

Рон в ответ насупился. Громовещатель, как видно, еще не выветрился у него из памяти. Все четверо стали набивать цветочные горшки компостом, приготовленным из драконьего навоза.

— А Локоне силен! — сияя, продолжал Джастин. — Храбрый, как лев. Вы читали его книги? Я бы со страха умер, если бы на меня напал в телефонной будке вампир. А он хоть бы хны! Сразился и победил. Фантастика! Родители записали меня в Итон, но я так счастлив, что учусь именно здесь. Конечно, моя мама была немножко расстроена, но я дал ей почитать книги Локонса, и она поняла, как прекрасно иметь в семье волшебника, тем более хорошо образованного…

Джастин замолчал, и разговор больше не возобновился. Наушники были надеты, и ребята начали пересаживать мандрагоры. Профессор Стебль легко справилась с первым саженцем, на то она и была профессор травологии. Дело, однако, оказалось не такое простое. Мандрагоры не желали расставаться с насиженным местом и переезжать в отдельный горшок, они корчились, брыкались, молотили острыми крепкими кулачками, скрежетали зубами. Гарри минут десять запихивал в горшок одну особенно толстенькую мандрагору.

К концу урока он, как и все, был весь в поту, выпачкан землей, с непривычки болели руки. Грязные, усталые, ребята дотащились до замка, приняли душ, и гриффиндорцы отправились на урок трансфигурации.

На уроках профессора МакГонагалл и всегда было трудно, но сегодня особенно. Все, чему Гарри выучился в прошлом году, за лето, казалось, напрочь вылетело из головы. Задание состояло в том, чтобы превратить навозного жука в большую пуговицу. У Гарри, как он ни бился, ничего не получилось: весь урок он тренировал жука, как ускользать на ровной поверхности от волшебной палочки.

У Рона дело обстояло еще хуже. Перед уроками он взял у кого-то кусок магической клейкой ленты и замотал ею волшебную палочку. Но палочка, по-видимому, совсем испортилась. Она то и дело потрескивала и искрила, а когда Рон пытался все же превратить жука, он испускал густой дым, вонючий, как тухлое яйцо. В дыму ничего не было видно, и Рон случайно раздавил локтем жука, пришлось просить нового. Что, естественно, огорчило профессора МакГонагалл.

Йрри с облегчением вздохнул, услыхав звонок с урока. Его мозг был выжат, как губка. Все выбежали из класса, кроме Рона и Гарри. Рон принялся дубасить волшебной палочкой по столу, гневно приговаривая:

— Глупая, бесполезная идиотка!

— Напишидомой, — посоветовал ему Гарри в ответ на сноп искр, вырвавшийся из несчастной палочки. — Пусть пришлют тебе новую.

— И получу еще один Громовещатель, — тяжело вздохнул Рон, заталкивая в сумку палочку, которая укоризненно прошипела:

«Сам во всем виноват…»

Пошли в столовую обедать. Гермиона показала им целую горсть превосходных пуговиц для пальто, которые получила на уроке трансфигурации, отчего Рону легче не стало.

— Что у нас во второй половине дня? — спросил Рон.

— Защита от темных искусств, — тотчас отрапортовала Гермиона.

— А почему это у тебя против всех уроков Локонса маленькие сердечки? — спросил Рон, выхватив из рук Гермионы ее расписание.

Гермиона вырвала у него листок с расписанием и густо покраснела.

После обеда все трое вышли во двор, небо было затянуто хмурыми тучами. Гермиона села на каменные ступеньки и опять уткнулась в свои «Встречи с вампирами». Гарри с Роном стояли рядом, беседуя о квидциче. Скоро Гарри почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв глаза, он увидел того самого мальчика с волосами мышиного цвета, которого заметил через окно в Большом зале во время церемонии распределения. Мальчик смотрел на Гарри, вытаращив глаза, как будто завороженный. В руке он сжимал обыкновенную на вид магловскую фотокамеру. Поймав взгляд Гарри, он покраснел как рак.

— Не сердись, Гарри. Я Колин Криви, — произнес он на одном дыхании, нерешительно шагнув вперед. — Я тоже гриффиндорец. Как ты думаешь… как ты посмотришь на то… если я сделаю снимок? — поднял он камеру.

— Снимок? — недоуменно переспросил Гарри.

— Ну да, снимок. В доказательство того, что мы с тобой знакомы, — продолжал Колин, приблизившись еще на шаг. — Я все о тебе знаю. Мне столько о тебе рассказывали: как Сам-Знаешь-Кто хотел тебя убить, как ты чудесно спасся, а он навсегда исчез, и все такое… Что у тебя на лбу есть метка, похожая на молнию (взгляд его задержался на лбу Гарри). А один мальчик из нашего класса сказал, что если проявить пленку в особом растворе, то твои фотографии будут двигаться. — Колин от избытка чувств вздохнул со всхлипом и продолжал: — Как здесь замечательно! Дома со мной происходили странные вещи, а я и не знал, что это — волшебство. Но потом получил письмо из Хогвартса и все понял. Мой папа молочник, так он и сейчас не верит в магию. Я хочу послать ему много-много всяких фотографий. Будет здорово, если он получит твою. — Он умоляюще взглянул на Гарри. — А твой друг не мог бы сфотографировать меня вместе с тобой, чтобы мы стояли рядом? А ты мог бы подписать фото?

— Подписать фото? Ты, Поттер, раздаешь свои фотографии с автографом?

Громкий насмешливый голос Драко Малфоя гулко разнесся по двору. Он остановился позади Колина в сопровождении двух верных дружков Крэбба и Гойла, по виду настоящих головорезов.

— Спешите занять очередь! — надрывал глотку Малфой, обращаясь к ученикам, наполнившим двор. — Гарри Поттер раздает автографы!

— Ничего я не раздаю, — стиснув кулаки, сказал Гарри. — Замолчи, Малфой.

— Тебе просто завидно, — выпалил Колин, чье туловище было едва ли толще шеи Крэбба.

— Мне? Завидно? — Драко больше не кричал, его и так слушала уже половина двора. — А чему завидовать? Чтобы и мне рассекли полчерепа? Нет уж, спасибо! Я не такой дурак Крэбб и Гойл только глупо хихикали.

— Подавись слизняками, Малфой! — взорвался Рон.

Крэбб перестал хихикать и начал угрожающе потирать костяшки кулаков размером с каштан.

— Легче на поворотах, Уизли, — предупредил насмешливо Малфой. — Я бы на твоем месте не нарывался на драку. Забыл, что твоя маменька обещала забрать тебя из школы? — И, передразнивая, пропищал: — «Если совершишь хоть один проступок…»

Пятикурсники из Слизерина громко рассмеялись.

— Уизли тоже мечтает получить твое фото с автографом, Поттер, — презрительно скривил губы Малфой. — Это сокровище будет стоить дороже, чем весь его дом.

Рон взмахнул заклеенной скотчем палочкой, но Гермиона, захлопнув книжку, шепнула ему:

— Перестань! — и взглядом указала на приближающегося Златопуста Локонса.

— Что, что тут происходит? — Златопуст летел точно синяя птица, бирюзовая мантия развевалась за спиной, как сохнущее на ветру белье. — Кто тут раздает фотографии с автографом?

Гарри хотел было объяснить происходящее, но Локоне обхватил его за плечи и, улыбнувшись во всю ширь белозубого рта, пропел:

— Можно было бы не спрашивать! Мы опять пересеклись с тобою, Гарри! Начинайте, мистер Криви. Мы готовы! — одарил он Колина сияющей улыбкой.

Буквально приклеенный к Локонсу, сгорая от унижения, Гарри смотрел, как Малфой, самодовольно осклабившись, говорит что-то окружившим его приятелям.

— Двойной портрет, мистер Криви. Лучше не придумаешь. И мы оба его подпишем! — распоряжался Локоне.

Колин повозился немного со своей камерой, сделал снимок, и тут как раз прозвенел звонок на урок.

— Идите в классы! Быстрее! — скомандовал Локоне и сам устремился ко входу. Он все еще держал за плечи Гарри, который горько в этот миг пожалел, что не знает волшебства для мгновенного исчезновения. — Соломоново решение, — с высоты своего величия проговорил Локоне, входя в замок вместе с Гарри через боковые двери. — В этой сцене с юным Криви я был твоим щитом. Поскольку он фотографировал нас двоих, твои недруги не будут тебя корить: ишь какой, ставит себя выше других…

Не слушая мямлившего оправдания Гарри, Локоне увлекал его дальше по коридору под взглядами спешащих на уроки учеников.

— Позволь откровенно тебе сказать: раздавать фото с автографом на этом этапе карьеры — верх неблагоразумия. Придет время, когда тебе, как сейчас мне, будет необходимо иметь наготове пачку таких фотографий, но, — жизнерадостно хохотнул он, — думаю, что сегодня, пожалуй, еще рановато.

Наконец они вошли в кабинет Локонса, и Гарри обрел свободу. Одернул мантию, устроился на последнем ряду и, сев за стол, водрузил перед собой стопку из всех семи книг Златопуста Локонса — спрятался за ними от автора.

Тут же в кабинет вошли, громко переговариваясь, и остальные ученики. Рон с Гермионой поспешили к Гарри и сели рядом — один слева, другая справа.

— На твоем лице хоть яичницу жарь! — шепнул Рон. — Моли Бога, чтобы Колин и Джинни не познакомились, а то, глядишь, создадут клуб фанатов Гарри Поттера.

— Тише ты! — Гарри толкнул Рона локтем. Не хватало еще, чтобы Локоне услышал последние слова Рона.

Когда все расселись по местам, Локоне громко прокашлялся, и в классе стало тихо. Он протянул руку, взял «Тропою троллей» — экземпляр, принадлежащий Невиллу Долгопупсу — и поднял его, демонстрируя собственный подмигивающий портрет на обложке.

— Это я, — сказал он и тоже подмигнул. — Златопуст Локоне, рыцарь ордена Мерлина третьего класса, почетный член Лиги защиты от темных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку. Но не будем сейчас об этом. Поверьте, я избавился от ирландского привидения, возвещающего смерть, отнюдь не улыбкой!

Златопуст замолчал, ожидая смеха. Несколько учеников довольно кисло улыбнулись.

— Я вижу, вы все купили полный комплект моих книг. Как это прекрасно! Пожалуй, начнем урок с проверочной работы. Не пугайтесь! Я только хочу проверить, как внимательно вы их прочитали и что из них усвоили…

Вручив каждому листки с вопросами, Златопуст вернулся к столу.

— Даю вам полчаса, — сказал он. — Начинайте. На первой странице Гарри прочитал:

1. Какой любимый цвет Златопуста Локонса?

2. Какова тайная честолюбивая мечта Златопуста Локонса?

3. Каково, по вашему мнению, на сегодняшний день самое грандиозное достижение Златопуста Локонса?

И так далее и тому подобное. Последний, пятьдесят четвертый вопрос звучал так:

54. Когда день рождения Златопуста Локонса и каков, по вашему мнению, идеальный для него подарок?

Спустя полчаса Локоне собрал работы и быстренько просмотрел их.

— Ай-яй-яй! — покачал он головой укоризненно. — Почти никто из вас не помнит, что мой любимый цвет сиреневый. Я об этом пишу в книге «Йоркширские йети». А кое-кому не мешало бы повнимательнее читать «Встречи с вампирами». В главе двенадцатой я черным по белому пишу, что идеальный подарок для меня в день рождения — благорасположение между всеми людьми, магами и немагами. Но, разумеется, я не отказался бы и от бутылки доброго огненного виски Огдена!

И Локоне еще раз проказливо подмигнул. Рон уставился на Локонса недоуменным взглядом. Сидевшие впереди Симус Финниган и Дин Томас тряслись от едва сдерживаемого смеха. Гермиона же, наоборот, вся обратилась в слух. Вернуло ее к действительности только произнесенное на весь класс ее имя.

— А вот мисс Гермиона Грэйнджер знает мою честолюбивую мечту. Да, я хочу избавить мир от зла и наводнить рынок составами для сохранения шевелюры моего собственного изобретения. Умница девочка! — Он еще раз перелистал ее работу. — Она заслуживает самой высокой оценки. Где мисс Гермиона Грэйнджер?

Гермиона подняла дрожащую руку.

— Отлично! — излучал восторг Локоне. — Отлично с плюсом! Десять баллов Гриффиндору. А теперь перейдем к делу…

С этими словами он нагнулся за своим столом и поднял с полу большую, завешенную тканью клетку.

— Сегодня я вас научу, как обуздывать самые мерзкие создания, существующие в мире магов и волшебников. Предупреждаю: вы будете лицезреть в этой комнате нечто действительно ужасное. Но не бойтесь, пока я рядом, ничего плохого с вами не случится. Единственно я прошу — сохраняйте спокойствие.

Гарри невольно выглянул из-за баррикады, чтобы лучше видеть происходящее. Локоне опустил руку на ткань, закрывающую клетку. Дин и Симус перестали трястись от смеха. Невилл явно трусил, сидя за столом в первом ряду.

— Ведите себя тише, — понизив голос, погрозил пальцем Локоне. — Они могут перевозбудиться.

Весь класс затаил дыхание, Локоне сдернул ткань.

— Да, это они, — драматически произнес он. — Только что пойманные корнуэльские пикси.

Симус Финниган не сдержался и так явно хихикнул, что даже Локоне не принял его смешок за вопль ужаса.

— Что такое? — расплылся он в улыбке.

— Но… но ведь они совсем… неопасные, — выговорил сквозь смех Симус.

— Не скажите. — Локоне покачал головой. — Их забавы могут быть чертовски неприятны.

Пикси были ярко-синие, ростом сантиметров двадцать, с заостренными мордочками. Оказавшись после темноты на свету, они пронзительно заголосили, точно в класс ворвался полк трубачей, заметались по клетке, стали барабанить по жердям и корчить рожи, не то дразня зрителей, не то забавляя.

— Атеперь посмотрим, — повысил голос Златопуст Локоне, — как вы с ними справитесь! — И он открыл клетку.

Что тут началось! Светопреставление! Пикси выскочили из клетки, как маленькие ракеты, и разлетелись во все стороны. Два проказника схватили за уши Невилла и взвились с ним под потолок. Штук пять-шесть, разбив окно и осыпав осколками стекла последний ряд, вылетели из класса. Остальные принялись крушить все, что попадало в их проворные ручки, с яростью разъяренного носорога. Били пузырьки с чернилами и залили весь класс, рассыпали корзину с мусором, рвали в клочки книги и тетради, срывали со стен картины, швыряли в разбитое окно сумки и учебники. Не прошло и пяти минут, как весь класс сидел под столами. Только бедняга Невилл, держась за люстру, болтался под потолком.

— Чего вы испугались? Действуйте! Гоните их обратно в клетку! Это ведь всего только пикси, — кричал Локоне.

Он засучил рукава, взмахнул волшебной палочкой и быстро произнес:

— Пескипикси пестерноми!

Его слова, однако, не укротили разбушевавшуюся нечисть. Один даже выхватил у Локонса волшебную палочку и выбросил в окно. Локоне охнул и нырнул под собственный стол. Очень вовремя — люстра не выдержала и Невилл упал прямо на то место, где секунду назад стоял профессор.

Тут как раз прозвенел звонок, и весь класс ринулся к двери. В кабинете стало потише, Локоне вылез из-под стола, увидел неразлучную троицу, готовую уже выскочить за дверь, и приказал:

— Прошу вас, друзья, загоните оставшихся пикси обратно в клетку.

Профессор резво пронесся мимо них и захлопнул дверь перед их носом.

— И ты после этого будешь ему верить! — гневно воскликнул Рон, получив хорошую оплеуху от одного из разбушевавшихся баловников.

— Он просто хотел поместить нас в реальную жизненную обстановку, — сказала Гермиона. Не раздумывая, она наложила заклинание Заморозки на двух пикси и без труда отправила их в клетку.

— По-твоему, это реальная жизненная обстановка? — сказал Гарри, мучаясь с маленьким чертенком, который плясал перед ним, высовывая язык — Да Локоне просто сам не знал, что с ними делать!

— Глупости, — сказала спокойно Гермиона. — Ты ведь читал его книги. Вспомни все те удивительные подвиги, которые он совершил.

— Это он только пишет, что совершил, — уточнил Рон.