Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное

Развращенный мир не знает святых. И по­куда в обществе будет царствовать грех, дотоле останется в почете девиз: «Правдою не про­живешь!»

Неправда — принцип жизни современного мира, залог мнимого благополучия здесь, на земле. Потому-то поступающие по правде оказываются часто непонятны обществу. И вместе с тем праведник всегда и везде вызывает уважение, за ним ощущается что-то глубин­ное, величественное, а именно, за ним чувствуется правда.

Поэтому недобрые люди, видя праведника, исполняются зависти. Праведник — укор их жизни. А стерпеть это трудно, особенно если нет желания исправиться. В отношении поступающих по правде воз­никает раздражение, над ними начинают смеяться, их пытаются опо­рочить, наконец, их притесняют и гонят. В этом отношении показателен пример из жизни священномученика Филиппа (Колычева), митрополита Московского (1507-1569). В моло­дости он состоял на царской службе и был любим совсем юным тогда князем Иоанном Грозным. Будучи около тридцати лет, Филипп почувство­вал глубокое желание служить Богу и тайно ушел на север в отдаленный Соловецкий монастырь. Со временем за добродетели, усердие, мудрость и чистоту души он был избран братией игуме­ном монастыря. В этом сане он так преобразил обитель, что стал известен уже взрослому гроз­ному царю.

Неожиданно Филипп получает повеление Иоанна приехать в Москву для принятия сана митрополита. А по стране уже гулял террор, оприч­нина внушала ужас мирным жителям. Однако это не пугало святого, в новом служении он видел ниспосланный свыше крест. Филипп согласился принять сан при условии сохранения древнего права заступаться перед царем за осужденных. Мирно миновал год святительства — кровопроли­тий не было. Но вот новые подозрения в измене повлекли жертвы невинных людей. Святитель наедине просил царя умерить жестокость пресле­дований. Когда же это не подействовало, при боль­шом стечении народа в соборной церкви Филипп обратился к царю с такой речью:

— О державный царь! Ты облечен самым высо­ким саном от Бога и должен чтить Его более всего. Тебе дан скипетр власти земной, чтобы ты соблю­дал правду в людях и царствовал над ними по за­кону: правда — самое драгоценное сокровище для того, кто стяжал ее. По естеству ты подобен вся­кому человеку, а по власти подобен Богу — как смертный, не превозносись, а как образ Божий, не увлекайся гневом. По справедливости власте­лином может назваться только тот, кто сам собою обладает и не работает позорным страстям. От века не слыхано, чтобы благочестивые цари вол­новали свою державу, и при твоих предках не бывало того, что ты творишь, у самих язычников не случалось ничего такого... Царь в ярости возразил:

—Что тебе, чернецу, за дело до наших царских советов? Того ли не знаешь, что меня мои же хотят поглотить?

—Я точно чернец, — смиренно отвечал Фи­липп, — но по благодати Святого Духа, по избранию священного Собора и твоему изволению я пастырь Христовой Церкви и вместе с тобою обязан иметь попечение о благочестии и мире всего православного христианства.

—Одно тебе говорю, отче святой, — возражал царь, — молчи, а нас благослови действовать по нашему изволению... Не прекословь державе нашей, да не постигнет тебя мой гнев, или сложи свой сан. Не употреблял я, — сказал Филипп, — ни просьб, ни ходатаев, ни мзды, чтобы получить этот сан; зачем лишил ты меня пустыни? Если для тебя ничего не значат каноны, делай как хочешь. Царь вышел в большом раздумье и гневе на святителя.

Через некоторое время Иван Грозный пришел в храм нарочно в одежде опричника. Святитель не дал ему благословения, а затем сказал: Кому поревновал ты, приняв на себя такой вид и изменив свое благолепие? Убойся суда Божия: на других закон ты налагаешь, а сам наруша­ешь его...

—Посмотрим на твою твердость, — ответил царь.

Вскоре из самых недостойных лиц были най­дены обвинители, которые обличали угодника Божия в каких-то немыслимых грехах. А затем опричники ворвались в храм, где Филипп совер­шал богослужение, сорвали с него архиерейские одежды и увезли на заключение в московский Богоявленский монастырь. Неделю святителя томили голодом, а народ толпился у монастыря, не желая расстаться со святым архипастырем. Царь, желая сломить дух Филиппа, прислал к нему голову его любимого родственника. Затем святого сослали на заточение в Тверской Отрочь монастырь. Через год Иван Грозный, отправляясь вершить казни в Новгороде, послал к Филиппу своего приближенного, Малюту Скуратова, кото­рый, войдя в келью, задушил страдальца подуш­кой. Казалось, правда окончательно попрана. Но через некоторое время клеветников святого по­стигло наказание. А в XVII веке мощи святителя, находившиеся в Соловецкой обители, были пере­везены в Москву, причем царь Алексей Михайло­вич написал послание, в котором просил Филиппа простить грех прадеда. Этот же царь в письме к боярину Оболенскому перечисляет чудеса исце­лений, которые произошли при встрече мощей.

Так было на земле всегда с того момента, когда человек отступил от правды, и так будет до самой кончины мира. Верные правде оказы­ваются вне славы земной — она для них невозможна, зато они стано­вятся причастниками славы Небесного Царства.

9. Блаженны вы когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за меня: радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах

Мог ли русский народ, веками живший православной верой, предполагать, что наступит время, когда за веру во Христа в России будут убивать? Можем ли мы быть уверены, что не наступит пора испытания и силы нашей веры? Самое страшное падение, которое может случиться с человеком, — отречение от Христа. Отказывающийся от Христа убивает свою душу. Это есть отречение от лучшего в себе, потому что все прекрасное в человеке поддерживается Богом, ставшим ради нас Человеком; отречение от своей вечности.

Один человек прошел в советские годы через ГУЛАГ и не выдержал пыток. Впоследствии он покаялся и рассказал следующее: «Самое труд­ное — не пытки. Вас могут начать пытать сегодня, а завтра еще кого-то, и у вас будет время для отдыха. Но за вами всегда внимательно, подобно бесам, наблюдают и хотят любой ценой заставить сказать ложь или хулу на Бога... Когда вас пытают, после часа или двух часов страданий боль начинает сти­хать. Но после отречения от Бога от одного созна­ния, что ты предал Бога, боль не прекращается. Духовная боль несравненно мучительнее телесной. Что делать человеку после этого, чтобы не сойти с ума? Только молиться. Без покаянной молитвы невозможно выжить».

Как предельная любовь к людям — смерть ради них, так и предельная любовь к Богу — верность Ему при любых трудностях, исповедание веры в Него даже тогда, когда за это будет грозить смерть.

Существование человека на земле удивительно коротко. Ничто не может доставить здесь полноты благ, сделать людей по-настоящему счастливыми. И только Господь Бог, сотворивший небо и землю, может даровать действительное блаженство — вечное, постоянное. Небесный Отец приготовил великую радость тем, кто верен Ему до конца.

СВЯТАЯ КРОВЬ

(Крымское сказание о событии, имевшем место в реальности)

Что это за рой кружится над церковкой, ста­рой туклукской церковкой греческих времен? Не души ли погибших в святую ночь Рождества? Еще не знали в Крыму Темир-Аксака, но слух о хромом дьяволе добежал до Тавра, и поднялся в долине безотчетный страх перед надвигавшейся грозой.

Плакали женщины, беспокойно жались к мате­рям дети и задумывались старики, ибо знали, что когда набегает волна, — не удержаться песчинке.

Скорбел душой и отец Петр, благочестивый ста­рец, не носивший зла в сердце и не знавший устали в молитве. Только лицо его не выдавало тревоги. Успокаивал до времени священнослужитель мало­душных и учил мириться с волей Божией, как бы ни было тяжко подчас испытание. Так шли дни, близи­лось Рождество — праздник, который с особенной торжественностью проводили греки в Туклуке.

По домам готовились библейки, выпекалась василопита — хлеб святого Василия с монетой, которая должна достаться счастливейшему в Но­вом году. Лучше, чем когда-либо, поднялся хлеб Зефи­ры, двадцатилетней дочери Петра, и мечтала Зефира, чтобы вложенная ею в хлеб золотая монета досталась юноше, которого ждала она из Сугдеи с затаенной радостью. Только не пришел он, как обещал. Стало смеркаться, зазвучало цер­ковное било вечерним призывом, а юноши все не было. Склонив в печали голову, стояла в церкви девушка, слушая знакомые с детства молитвенные возгласы отца. И казалось ей, что никогда еще не служил отец так, как в эту ночь. Точно, из недр души, из тех далеких пределов, где человеческое существо готово соприкоснуться с Божественным Откровением, исходило его благостное слово.

Веяло от него теплом мира, и под песенный напев, в тумане сумерек, при мерцании иконо­стасных лампад, чудился Кто-то в терновом венце, учивший не бояться страданий.

Каждый молился, как умел, но тот, кто молился, понимал, что это так.

Смолк священник, прислушался. С улицы до­носился странный шум. Смутились прихожане. Многие бросились вон из церкви, но не могли разобрать, что делалось на площади. Они только слышали дикие крики, конский топот, бряцание оружия, проклятие раненых.

Побледнел, как смерть, отец Петр. Сбылось то, что поведал ему когда-то пророческий сон.

— Стойте, — крикнул он обезумевшей от ужаса толпе. — И слушайте! Бог послал тяжкое испытание. Пришли нечестивые. Только вспомним первых христиан и примем смерть, если она пришла, как подобает христианам. В алтаре, под крестом, есть подземелье. Я впущу туда детей и женщин. Всем не поместиться, пусть спасутся хоть они. И отец Петр, сдвинув престол, поднял плиту и стал впускать детей и женщин по очереди.

—А ты? — сказал он дочери, когда она одна осталась из девушек.

—— А ты?

—Я при тебе, отец.

Благословил ее взором отец Петр и, подняв высоко крест, пошел к церковному выходу. На площади происходила последняя схватка городской стражи с напавшими чагатаями Темура.

С зажженной свечой в одной руке и крестом в другой, с развевающейся белой бородой, в пар­човой ризе стоял отец Петр на пороге своей церкви, ожидая принять первый удар.

И когда почувствовал его приближение. — благословил всех.

— Нет больше любви, да кто душу свою поло­жит за други своя.

И упал святой человек, обливаясь кровью, прикрыв собой поверженную на пороге дочь. Слилась их кровь и осталась навеки на ступенях церковки.

И теперь, если вы посетите эту деревню, ма­ленькую церковку, вы, если Господь осенит вас. увидите следы святой крови, пролитой праведным человеком когда-то, много веков назад, в ночь Рождества Христова.

Как вы думаете, в чем отличие Заповедей блаженств от Десяти заповедей по форме изложения?

Почему человеку необходимо стать нищим духом? Какие плачущие утешатся?

Можете ли вы объяснить, чем кротость отличается от малодушия?

Зачем человеку стремиться к правде?

Как проявлять милосердие, если у тебя самого крайне скудное содержание?

Что же такое чистота сердца и как ее достичь?

Что означает быть миротворцем?

Почему из века в век за правду подвергают гонениям?

Как вы думаете, почему христиане чувствуют радость, когда их притесняют за исповедание веры во Христа?