После концерта

В аллею черные спустились небеса,

Но сердцу в эту ночь не превозмочь усталость…

Погасшие огни, немые голоса,

Неужто это все, что от мечты осталось?

О, как печален был одежд ее атлас,

И вырез жутко бел среди наплечий черных!

Как жалко было мне ее недвижных глаз

И снежной лайки рук, молитвенно-покорных!

А сколько было там развеяно души

Среди рассеянных, мятежных и бесслезных!

Что звуков пролито, взлелеянных в тиши,

Сиреневых и ласковых и звездных!

Так с нити порванной в волненьи иногда,

Средь месячных лучей, и нежны и огнисты,

В росистую траву катятся аметисты

И гибнут без следа.

Буддийская месса в Париже

Ф. Фр. Зелинскому

Колонны, желтыми увитые шелками,

И платья peche и mauve в немного яркой раме

Среди струистых смол и лепета звонков,

И ритмы странные тысячелетних слов, –

Слегка смягченные в осенней позолоте, –

Вы в памяти моей сегодня оживете.

* * *

Священнодействовал базальтовый монгол,

И таял медленно таинственный глагол

В капризно созданном среди музея храме,

Чтоб дамы черными играли веерами

И, тайне чуждые, как свежий их ирис,

Лишь переводчикам внимали строго мисс.

* * *

Мой взор рассеянный шелков ласкали пятна,

Мне в таинстве была лишь музыка понятна.

Но тем внимательней созвучья я ловил,

Я ритмами дышал, как волнами кадил,

И было стыдно мне пособий бледной прозы

Для той мистической и музыкальной грезы.

* * *

Обедня кончилась, и сразу ожил зал,

Монгол с улыбкою цветы нам раздавал.

И, экзотичные вдыхая ароматы,

Спешили к выходу певцы и дипломаты

И дамы, бережно поддерживая трен, –

Чтоб слушать вечером Маскотту иль Кармен.

* * *

А в воздухе жила непонятая фраза,

Рожденная душой в мучении экстаза,

Чтоб чистые сердца в ней пили благодать…

И странно было мне и жутко увидать,

Как над улыбками спускалися вуали

И пальцы нежные цветы богов роняли.

Трилистник балаганный

Серебряный полдень

Серебряным блеском туман

К полудню еще не развеян,

К полудню от солнечных ран

Стал даже желтее туман,

Стал даже желтей и мертвей он…

А полдень горит так суров,

Что мне в этот час неприятны

Лиловых и алых шаров

Меж клочьями мертвых паров

В глазах замелькавшие пятна…

И что ей тут надо скакать,

Безумной и радостной своре,

Все солнце ловить и искать?

И солнцу с чего ж их ласкать,

Воздушных на мертвом просторе!

Подумать, – что помпа бюро,

Огней и парчи серебром

Должна потускнеть в фимиаме:

Пришли Арлекин и Пьеро,

О белая помпа бюро,

И стали у гроба с свечами!