Р е з ю м е 12 страница

Истощение.
Свершение.
Стойкость.
Великому человеку – счастье.
< 2> Будут речи, [но они] неверны.
< 1> Хулы не будет.

В данной ситуации все окружение предрасполагает к тому, чтобы стойкости, указанной в общем афоризме, были поставлены препятствия. На первой позиции это начинает уже давать себя чувствовать. Чтобы указать, что эта позиция не способствует стойкой деятельности, исходящей от самого человека, здесь говорится о том, как неудобно сидеть на пне. Более того, указывается и путь, проходящий через сумрачную долину, и, кроме того, упоминается одиночество, на которое обречен в данной ситуации человек. Если здесь текст говорит о трех годах такого одиночества, то образно он указывает на три первые позиции, которые заняты триграммой Кань(Бездна, или Опасность). По-видимому, на этом же основании здесь появляется образ сумрачной долины, понимаемой как бездна. В этом смысле можно понять текст:

В начале слабая черта.
Сидение затруднено на пне.
Войдешь в сумрачную долину.
Три года не [будешь ничего] видеть.

Уравновешенность, характерная для второй позиции, представляется здесь в известной стойкости пребывания на ней. Кроме того, ее связь с пятой позицией обнаруживается в образе дара, идущего от пятой позиции, т.е., по существу, от человека, занимающего пятую позицию, дара, приносимого посланцем его. В таком положении, когда человек может в своей уравновешенности не сходить со своего места, в положении, когда ему ниспослано от вышестоящего, ему, конечно, не следует предпринимать никаких крупных дел и надо выждать время, пока не изменится вся ситуация. Здесь он может лишь служить чему-то, что он считает выше самого себя. Эта служба мыслится авторами " Книги перемен" как некое культовое действие – жертвоприношение. Поэтому текст данного афоризма звучит так:

Сильная черта на втором [месте].
Затруднение с вином и пищей.
Внезапно придет [человек в] алых наколенниках [937].
Благоприятно необходимости приносить жертвы.
Поход – к несчастью.
Хулы не будет.

На третьей позиции сказывается влияние предстоящей четвертой, которая занята сильной чертой. Эта сильная черта, как своего рода крепость, выражена в образе камня, загораживающего путь. Поэтому движение дальнейшего развития на этой позиции затруднено. Если бы человек на этой позиции повернул вспять, то натолкнулся бы на стойкие, непреклонные силы первой позиции, которая, конечно, не способствует такому возвращению. Человек здесь поставлен в крайне затруднительные обстоятельства, он не может двигаться ни вперед, ни назад. Кроме того, отсутствует соответствие с шестой позицией. Это выражено в образе одиночества человека, который, вернувшись домой, не находит своей жены. В тексте мы читаем:

Слабая черта на третьем [месте].
Преткнешься о камень.
[Будешь] держаться на терниях и шипах.
Войдешь в свой терем, [но] не увидишь своей жены.
Несчастье.

Стойкость, которая была отмечена как характерная черта первой позиции данной гексаграммы, приводит к тому, что если человек, занимающий первую позицию, и движется на помощь к тому, кто занимает четвертую, то все же его приход, несущий с собой помощь, медлителен. Далее третья черта, которая охарактеризована достаточно мрачно, может служить той металлической повозкой, о которой говорит текст и которая вызывает затруднение. Однако тяготение четвертой черты к пятой, т.е. стремление вперед, здесь настолько сильно, что, несмотря на сожаление об упущенном времени, все же дело может быть доведено до своего завершения. Вот почему в тексте мы читаем:

Сильная черта на четвертом [месте].
Приход медлителен-медлителен.
Затруднишься из-за металлической повозки [938].
Сожаление.
[Но дело] доведешь до конца.

Движение вперед на пятой позиции в данном случае затруднено истощением сил, которое характеризует шестую. Двигаться вперед здесь нельзя. Человек, который захотел бы двигаться вперед, подвергся бы казни, у него отрезали бы нос как ту часть тела, которая впереди. Стоять на месте здесь тоже нельзя, ибо конечный фундамент – первая позиция – был охарактеризован как позиция, неудобная для пребывания на ней. Если бы человек все же хотел остановиться на этом фундаменте, то это было бы то же самое, как если бы он подвергся казни отсечения ног. Рассчитывать на помощь второй позиции здесь тоже не приходится, потому что она такова, что ей самой должна быть оказана помощь. Мы видели, что человеку, занимающему вторую позицию, отправлен на помощь посланник в красных наколенниках. Положение выглядит безвыходным. Единственное, на что можно здесь рассчитывать, – это на то, что пятая позиция уже близка к окончанию всего процесса и, таким образом, может постепенно наступить радость от его окончания. Эта радость указана уже в самой верхней триграмме Дуй, которая обозначает именно радость. Но здесь можно только рассчитывать на помощь извне, как полагали комментаторы " Книги перемен", и потому говорится о необходимости жертвоприношений. В общем текст говорит:

Сильная черта на пятом [месте].
[Казня], отрежут нос и ноги.
[Будет] трудность от [человека в] красных наколенниках [939].
Но вот понемногу наступит радость.
Благоприятствует необходимости [возносить] жертвы и моления.

Шестая позиция здесь занята слабой чертой. Она выражена в образе зарослей. Если заросли и могут быть восприняты как нечто слабое, мягкое, то все же, когда их набирается достаточное количество, они могут быть сильным препятствием к движению вперед и могут привести человека в самое затруднительное положение. Увидя, что не сила, а слабость метает ему двигаться вперед, человек может попасть в полное недоумение. Он может решить, что всякое движение приведет его к дурному исходу. Однако такое мнение было бы лишь заблуждением, ибо здесь, наконец, нужно найти в себе силы для того, чтобы окончательно освободиться от данной ситуации истощения. Поэтому в тексте сказано:

Наверху слабая черта.
[Будет] затруднение в запутанных зарослях.
В неустойчивости воскликнешь: " Движение – к раскаянию".
И будет раскаяние.
[Но] поход – к счастью.

No48. " Цзин"
Колодец

井

В предыдущей ситуации все иссякшие силы должны были быть вновь найдены. Но находить их в окружении было невозможно, ибо само окружение, сама ситуация характеризовалась истощением этих сил. Поэтому выход из предыдущей ситуации (т.е. то, что происходит в данной ситуации) может быть найден только в том случае, если поиски сил будут направлены внутрь самого ищущего. Только в самом себе в данном случае он может найти силы для выхода из предыдущей ситуации. Он не должен никуда за ними отправляться, а должен искать их в себе. Иными словами, это положение должно быть облечено в образ, который, с одной стороны, неподвижен, с другой стороны, обладает лишь внутренней подвижностью. И авторы " Книги перемен" нашли этот образ, когда говорили о колодце. Действительно, колодец не переносится с места на место, но в нем может прибывать и убывать вода, дающая жизнь. Вот почему здесь мы видим ситуацию, которая называется Колодец. Однако образ колодца таков, что в нем никогда нельзя быть уверенным в возможности приобретения тех сил, которые были утрачены в прошлом. Имеется много разных обстоятельств, благодаря которым вода в колодце может быть или не быть, а если она и есть, то бывает непригодной для питья. Словом, далеко не всегда в нем может быть нужная вода. Далее, если даже колодец полон воды, иными словами, если человек находит в себе эти силы, то перед ним еще вопрос, как выявить их вовне, говоря образно, как достать воды из колодца. Уже на само выявление сил в свою очередь нужны силы, иными словами, нужны веревка и бадья для того, чтобы зачерпнуть воды из колодца. В этом образе для человека также могут быть затруднения. Поэтому назидательный текст говорит следующее:

Колодец.
Меняют города, [но] не меняют колодец.
[Ничего] не утратишь, [но ничего и] не приобретешь.
Уйдешь и придешь, [но] колодец [останется] колодцем.
[Если] почти достанешь [воду], но еще не хватает
веревки для колодца, [или если] разобьешь свою бадью, – несчастье.

Низшая, первая позиция выражается в образе самого дна колодца. Дно покрыто илом, мягкость которого символизируется слабой чертой. Если в колодце нет ничего, кроме ила, а на первой позиции ни о чем другом говорить еще нельзя, то ясно, что такой колодец не может быть питьевым, – это старый, запущенный, высохший колодец. Но на этой позиции продолжается еще влияние предыдущего. У такого старого колодца не только нет людей, но и животные обходят его. Вот почему в тексте сказано только:

В начале слабая черта.
В колодце ил – [им] не прокормишься.
При запущенном колодце не будет живности.

На второй позиции колодец еще недостаточно глубок; если в нем и есть вода, то она упала настолько, что вряд ли ее можно зачерпнуть, пусть бы даже хватило веревки. Вода настолько мелка, что рыбы просвечивают сквозь нее. Так текст говорит о том, что силы, которые могут быть здесь восстановлены, еще недостаточны для того, чтобы предпринять действие при их помощи. Кроме того, и подготовка к проявлению этих сил еще недостаточна, т.е. в этой подготовке слишком много от прежнего состояния, от состояния истощения. И это выражено в образе ветхой текущей бадьи. В тексте сказано:

Сильная черта на втором [месте].
[Вода в] колодце падает.
Просвечивают рыбы [на дне] [940].
Бадья же ветхая, [и она] течет.

Если на третьей позиции сил уже накоплено столько, что их наличие можно выразить в образе очищенного колодца, то поскольку данная позиция является лишь переходной и поскольку человек, занимающий ее, не может привлечь к себе внимание других людей, постольку здесь говорится о том, что даже таким очищенным колодцем люди не пользуются. Само собою, тому, кто очищает колодец таким образом, т.е. тому, кто для себя накопил достаточное количество сил, которых, однако, еще недостаточно для помощи другим, тому это положение доставляет большое огорчение. Действительно, ведь можно было бы воспользоваться его силами, но эти силы должны быть сначала еще выявлены. Если бы они были явны для всех, то, само собою, это могло бы привести к благополучию не только самого человека, но и его окружения. Однако здесь этой проявленности еще нет. Поэтому текст говорит:

Сильная черта на третьем [месте].
Колодец очищен, [но из него] не пьют [941].
В этом скорбь моей души.
[Ведь] можно [было бы] черпать [из него.
Если бы] царь [был] просвещен,
[то] все обрели [бы] свое благополучие.

Но вот миновал кризис, и остается лишь то, что завоевано во время него. Силы собраны, образно говоря, колодец очищен окончательно. Следовательно, можно приступить к тому, чтобы при помощи этих сил оказывать содействие окружающим людям. Поэтому текст " Книги перемен" говорит лаконично следующее:

Слабая черта на четвертом [месте].
Колодец облицован черепицей.
Хулы не будет.

На позиции максимального выявления характерных черт данной ситуации, т.е. на пятой позиции, мы находим простое констатирование факта:

Сильная черта на пятом [месте].
Колодец чист, [как] холодный ключ.
[Из него] пьют [942].

Только на предыдущей позиции было достигнуто то, что является основной целью всей данной ситуации. Поэтому на шестой позиции процесс, несмотря на его тенденцию к угасанию, должен быть поддержан. Если колодец открыт и из него черпают воду, то надо следить хотя бы за тем, чтобы его не закрыли. При этом надо помнить, что образ колодца и его воды есть только образ, а речь идет, собственно говоря, о тех внутренних силах, которые человек должен был собрать в себе в данной ситуации для своего дальнейшего действия. Только здесь образ колодца в самом же тексте расшифровывается как внутренняя правда, т.е. как сила истины, осознанной человеком. Поэтому текст говорит:

Наверху слабая черта.
Из колодца берут [воду].
Не закрывайте его.
Владеющему правдой – изначальное счастье.

No49. " Гэ"
Смена

革

В предыдущей ситуации мы встречали две стороны одного и того же: неподвижность колодца и движение, происходящее в нем. Это движение, происходящее в самом колодце, иными словами, движение всей накопленной внутренней силы, т.е. внутренней правдивости, о которой говорилось на последней позиции предыдущей ситуации, здесь может служить исходной точкой для дальнейшего рассуждения. Пусть колодец и не меняется, но меняется его полнота. Таким образом, предыдущая ситуация стоит на грани двух: перед ней мы находим истощение как известную остановку в динамике сил; после нее мы находим смену, т.е., наконец, наступает обновление исчезнувших было сил. Сам образ гексаграммы легче всего расшифровывается из ее названия. Если мы его и переводим " Смена", то это далеко не первое его значение, ибо первое его значение – " кожа, которая сброшена змеей". Так, здесь должна быть отметена предыдущая, уже изжившая себя форма и должна быть найдена новая форма для проявления вновь накопленных сил. В известном смысле это момент нового начала творчества. Поэтому здесь целиком повторяется тот афоризм, который стоял первым во всей " Книге перемен" как характеристика творческого процесса. Здесь мы имеем и импульс к бытию, его развитие, т.е. то, что называется " изначальным свершением", и его определение в нем, и стойкое бытие созданной вещи, т.е. то, что разумеется под словами " благоприятная стойкость". Если в предыдущей деятельности и были какие-либо ошибки, то здесь при повторном и новом акте творчества наступает погашение всех предыдущих ошибок, ибо все творится заново. В этом смысле не может быть раскаяния в прошлом, здесь оно не может наступить. Но все это может быть человеком осуществлено правильно только в том случае, если до последнего дня он сохранит в себе ту внутреннюю правду, указанием на которую кончились афоризмы предыдущей ситуации. Эти мысли выражены в следующем афоризме текста:

Смена.
[Если до] последнего дня [943]будешь [полон] правды,
[то будет] изначальное свершение и благоприятная стойкость.
Раскаяние исчезнет.

Текст данного афоризма построен на игре слов, которая нами была указана выше. Речь идет, конечно, о смене, но она выражена при помощи образа кожи. Если здесь говорится об укреплении сил, приобретенных на предыдущей ступени, то они должны быть укреплены именно самим фактом смены, по игре слов (не переводимой на русский язык) – при помощи кожи. Но, поскольку первая позиция еще не выявляет всех тех сил, которые характерны для нижней триграммы Лии которые находят свое выражение лишь во второй позиции, постольку на вторую позицию здесь указывает образ, уже неоднократно разбиравшийся нами, – образ желтого цвета. То, что он относится ко второй позиции, подчеркивается еще и тем, что слабая вторая черта выражена в образе коровы. В этом смысле и может быть понят афоризм, который без комментариев у нашего читателя мог бы вызвать лишь улыбку:

В начале сильная черта.
Для укрепления перемени кожу желтой коровы.

Вторая позиция, представляя собою внутреннее выражение качеств всей ситуации, является своего рода максимальной подготовкой к внешней деятельности, но это еще не сама деятельность вовне. Поэтому здесь упоминается о том, что должно наступить по окончании дня, т.е. указывается на ту правду, которая при данной ситуации должна сопутствовать человеку до конца дней. Но если это качество налицо, то дальнейшее движение может быть только счастливым. Вот почему текст говорит:

Слабая черта на втором [месте].
[Лишь по] окончании дня [944][производи] смену.
Поход – к счастью.
Хулы не будет.

После периода истощения всех сил и лишь внутреннего их накопления их наличие в человеке может быть еще не выявлено вовне, и поэтому вряд ли окружающие люди могут иметь повод к тому, чтобы отнестись с доверием к наличию этих сил, т.е. внутренней правдивости. На первых двух позициях люди не смогут признать наличия этих накопленных в предыдущей ситуации сил. Лишь на третьей позиции, как говорит " Книга перемен", лишь после того, как трижды речь коснется смены, т.е. обновления, может быть достигнуто известное доверие. Само собою, что такое положение человека, когда после долгих речей он может завоевать доверие к себе, им самим может быть пережито как положение тяжелое, и в таком состоянии депрессии вряд ли он смог бы действовать благоприятно. Поэтому текст здесь говорит:

Сильная черта на третьем [месте].
< 3> В смене речь трижды коснется [ее, и лишь тогда к ней] будет доверие.
< 1> Поход – к несчастью.
< 2> Стойкость – ужасна.

Все то, что сложилось как результат проведенных прежде действий, является предопределенной судьбой, которая действует как некий неизменный закон, но неизменность его лишь относительна, ибо наступает рано или поздно пора активного вмешательства если не в свое прошлое, то в свое будущее, и благодаря ему человек достигает возможности переделать свою судьбу. Конечно, для этого он должен подлинно обладать большими личными силами. Он должен переплавить свою судьбу. И образ переплавки, который здесь упомянут, комментаторами объясняется тем, что верхняя триграмма, в которую мы вступаем в данной ситуации, триграмма Дуй, символизирует металл, под которым действует триграмма Ли– огонь. Благодаря такой переплавке и переделке своей собственной будущей судьбы всякое раскаяние в неправильных поступках, бывших в прошлом, отпадает. Вот почему в тексте мы читаем:

Сильная черта на четвертом [месте].
< 2> Владея правдой, изменишь судьбу.
< 3> Счастье.
< 1> Раскаяние исчезнет.

При максимальном выявлении смены на пятой позиции " Книга перемен" указывает образ подвижный и сильный в своей деятельности вовне, образ все время движущегося тигра. Но это только образ, ибо по существу здесь речь идет о человеке, полном больших внутренних сил, которые для него во всей его деятельности настолько убедительны, насколько они убедительны и для окружающих людей, так что он может во всей своей деятельности исходить из них самих и не ждать каких-либо предсказаний, указаний извне и т.п. Вот почему в тексте здесь сказано:

Сильная черта на пятом [месте].
Великий человек подвижен, [как] тигр.
И до гадания [он уже] владеет правдой.

Переразвитие изменчивости и подвижности приводит лишь к внешнему подтверждению смены. По существу, смена уже достигнута, и лишь по инерции самое внешнее в ней продолжает еще действовать. Если при максимальном выявлении смены речь шла о подвижности тигра, то здесь выбрано животное, похожее на тигра, но лишенное его мощи. Здесь речь только о подвижности барса, но и она, являясь все же движением, возможностью смены, может быть присуща лишь внутренне развитому человеку. Человек же, не развитый в этическом отношении, ничтожный, способен лишь на чисто внешнее подтверждение смены. Он может менять не больше чем " выражение своего лица". Если он предложил бы выступить вовне, по существу никак себя не проявив, то такое выступление привело бы только к несчастью. Лучше ему оставаться тем, что он есть, и работать над подлинным изменением своего качества. Вследствие этого текст говорит:

Наверху слабая черта.
Благородный человек подвижен, [как] барс.
У ничтожного человека меняется лицо.
Поход – к несчастью.
Стойкое пребывание на месте – к счастью.

No50. " Дин"
Жертвенник

鼎

Образу динамичной смены противопоставляется здесь нечто статичное. Треножный жертвенник – вот образ данной ситуации. Его три ноги гарантируют устойчивость, так после динамического момента наступает статический. Но здесь дело обстоит сложнее, и образ данной гексаграммы надо рассмотреть и с других сторон, чтобы сделать понятным текст. Если в предыдущей гексаграмме мы упоминали в комментариях к четвертой позиции переплавку, то здесь этот жертвенник появляется как орудие переплавки, как тот тигель, в котором плавится металл. Образно это выражено в том, что внизу мы имеем триграмму Сюнь, которая символизирует дерево, понимаемое как топливо, а наверху мы имеем триграмму Ли, которая обозначает огонь, возникающий из этого топлива. Здесь показано действие огня на подогреваемый им тигель, и внутри тигля в расплавленном металле проявляется действие огня как жар. В этой переплавке намечаются дальнейшие и новые пути развития всех ситуаций. Но пока берется лишь устойчивый момент самой переплавки. В этом смысле жертвенник понимается как устойчивость. Данный образ выражается в контекстах афоризмов при отдельных чертах. Общий же афоризм крайне краток, он говорит только о начале нового периода и о возможности дальнейшего развития и свершения. Кроме того, необходимо сказать, что текст здесь, по-видимому, подвергся значительной порче, ибо в разных изданиях " Книги перемен" мы находим его разные варианты. Филологически критический выбор текста сделан в критическом переводе. Здесь же, поскольку данные комментарии строятся главным образом на работе Оу-и, мы придерживаемся его издания. Там мы читаем:

Жертвенник.
Изначальное счастье.
Свершение.

Основная особенность первой позиции в данном случае в том, что она, с одной стороны, приходит на смену предыдущей ситуации, которая должна быть целиком отметена, с другой же стороны, – в том, чтобы стремиться к высшим позициям, т.е. к дальнейшему развитию ситуации. Поэтому здесь говорится о том, что жертвенник опрокинут вверх ногами. Естественно, что при этом остатки прежних жертв из него выпадают. Так же должно выпасть все, что является остатком от предыдущих ошибок. Но по этим остаткам предыдущего можно судить и о качестве данной ситуации. Так, здесь повторяется мысль, которая неоднократно встречается в древних китайских текстах (например, " Дао дэ цзине"), что " по сыну узнают мать" [945]. Поскольку предполагается дальнейшее развитие, которое возможно именно благодаря очищению от остатков предыдущих ошибок, постольку здесь говорится о благоприятном исходе данной позиции. Эти образы в тексте выражены так:

В начале слабая черта.
Жертвенник опрокинут вверх ногами.
Благоприятствует изгнанию упадка.
Наложницу берут ради ее потомства.
Хулы не будет.

На предыдущей ступени уже были приобретены известные силы. Они являются содержанием данной ситуации. Поэтому на второй ступени ситуации, которая называется Жертвенник, говорится о содержимом жертвенника, здесь он должен быть полным. Если человек занимает данную позицию в этой ситуации, то эта полнота касается именно его. Наоборот, у людей, которые враждебно противостоят ему, т.е. у людей, качественно отличных от него, этой позиции быть не может. В силу антитезы о них может быть сказано как о людях, переживающих нужду. Но эта нужда в силу разграничения данного человека и его противника не может коснуться его самого, ибо здесь, на второй позиции, он еще целиком пребывает в себе со своими силами. Поэтому в тексте мы читаем:

Сильная черта на втором [месте].
В жертвеннике есть полнота.
У моих противников нужда, [но до] меня [она] не достигнет.
Счастье [946].

Образ жертвенника все время упоминается в афоризмах отдельных черт. Третья черта – самая середина жертвенника – представляет собою то место, где у него начинаются ушки [947]. Но поскольку третья черта является переломным моментом, постольку здесь говорится об изменении формы этих ушек. С другой же стороны, упоминание жертвенника есть только образ, образ переплавки тех сил и качеств, которые остались от прошлого и которые лишь в переделанном виде могут быть использованы в дальнейшем. На третьей позиции эта переплавка еще, конечно, не доведена до своего конца, здесь еще почти нет тех сил, которые должны быть приобретены. Поэтому " Книга перемен" говорит о жире фазана. Как известно, мясо фазана имеет мало жира. Жир фазана – это, собственно говоря, еще почти отсутствие жира. Но все же здесь намечается известное развитие и хотя бы частичный переход к разрежению атмосферы, сгущенной в предыдущем, и поэтому делается упоминание о конечном благополучии, которое может быть достигнуто в том случае, если данная позиция пройдена правильно. В этом смысле приходится понимать текст:

Сильная черта на третьем [месте].
Ушки жертвенника изменены.
В действии [будут] препятствия [948].
Жиром фазана не насытишься.
Как только [пройдет] дождь, [так он и] иссякнет.
Раскаяние.
[Но], в конце концов, – счастье.

При выходе вовне в данной ситуации должна была бы быть помощь со стороны того, что уже существует в самом начале ее, ибо ситуация эта статична, в ней нет постоянного накопления сил. Соответствие четвертой и первой позиций здесь давало бы возможность ожидать эту помощь от первой позиции, но она была охарактеризована образом жертвенника, опрокинутого вверх ногами. Поэтому с точки зрения четвертой позиции здесь ноги жертвенника подломлены, т.е., если мы расшифруем этот образ, исходная точка деятельности человека, занимающего данную позицию, лишена всякой устойчивости. Надежность такой позиции " Книга перемен" выражает путем развития образа жертвенника, у которого подломлена нога. Поэтому в тексте здесь мы читаем:

Сильная черта на четвертом [месте].
У жертвенника подломилась нога.
Опрокинуты жертвы князей, и снаружи жертвенник выпачкан.
Несчастье.

Устойчивость, характерная для данной гексаграммы, достигает своего выражения вовне на пятой позиции. Поскольку четвертая охарактеризована как позиция отрицательная, постольку исправление ее может исходить не от нее самой, а от предвосхищения дальнейшего развития, т.е. того, что выражено на шестой позиции. Сильная черта, характеризующая шестую позицию, здесь воспринимается как дужка, которая соединяет ушки жертвенника. Она здесь названа золотой дужкой [949], и этот образ, образ твердого металла, и выражает собою сильную черту, т.е. в конечном счете те накопленные силы, которые выразятся на следующей позиции. Эти ушки жертвенника здесь названы желтыми, но, как мы неоднократно видели, только потому, что это средняя черта и ей присущ цвет середины. На данной позиции необходимо только правдивое и верное соблюдение полной стойкости тех качеств, которые являются результатом переплавки, упоминаемой в данной ситуации. Поэтому текст говорит:

Слабая черта на пятом [месте].
У жертвенника желтые ушки и золотая дужка.
Благоприятна стойкость.

В контексте данной гексаграммы верхняя черта не ощущается как переразвитие, потому что подлинное выявление всех сил, приобретенных на пятой позиции, там еще не дано. Пятая позиция здесь лишь подводит к шестой, а не является самостоятельной. Если с точки зрения пятой позиции сильная верхняя черта была выражена в образе золотой дужки, то в контексте самой шестой позиции, где важно подчеркнуть отсутствие чрезмерности на ней, говорится уже не о золотой, а о яшмовой дужке [950], ибо яшма в арсенале китайской образности является символом гармонической полноты развития всех высших качеств. Поэтому текст говорит следующее:

Наверху сильная черта.
У жертвенника яшмовая дужка.
Великое счастье.
Ничего неблагоприятного.

No51. " Чжэнь"
Возбуждение (Молния)

震

Для предыдущей ситуации была характерна статичность. Она сменяется максимальной динамичностью, которая свойственна данной ситуации. Уже само название Возбуждение и ее образ – молния указывают на динамичность данной ситуации. Это самая динамичная из всех ситуаций, указанных в " Книге перемен". Она символизирует то развитие, которое может наступить после того, как не только накоплены обновленные силы, но и обновлены и переплавлены. Кроме того, данная гексаграмма состоит из повторения триграммы Чжэнь, которая по семейной символике обозначает старшего сына. Старший сын – это тот, который, наследуя отцу, вынужден дальше развивать дело, начатое отцом. Поэтому ему именно предстоит действие, и он достигнет того свершения, о котором говорит текст. Однако сама динамика, само движение, энергичное вмешательство в жизнь окружающей среды не проходят просто. И потому в начале наступления этой ситуации динамика может показаться человеку чем-то сильно меняющим обстоятельства, чем-то потрясающим их до основ, и лишь в конце, по завершении данной ситуации, если она проведена правильно, может наступить известное удовлетворение. Здесь " Книга перемен" выражает это в образе молнии. Когда " приходит" молния, она пугает человека. Если он уже услышал и увидел ее, то сам остается невредимым и испуг сменяется радостью. Кроме того, молния видна издалека. Это символизирует то, что здесь имеется в виду напряженная активная деятельность, захватывающая очень широкие круги. И тем не менее та опасность, которая свойственна молнии, если ситуация проведена правильно, не может оказать дурного влияния даже в мелочах. В таком смысле понимается основной афоризм данной ситуации: