I'm crying the tears now, dry your eyes: Baekhyun's fantastic fuck

Честность на грани извращения – это то, что отличало их отношения с самого начала.
Бек смотрит в окно, на опутанный розовым флером огромный лунный диск, поднявшийся над городом. «Суперлуние», «перигей» - вертится в его голове, пока он напрасно старается поймать на открытую кожу шеи порыв прохладного ветра. Но ночной ветер умирает, едва оторвавшись от розового флера, не принося облегчения в удушающую жару.
- Суши? Тэмпура? – спрашивает Чанель.
- На твой выбор, - безразлично пожимает плечами Бек. Включенное стерео и пара зажженных свечей бесстыдно нашептывают, что Чанель пригласил его не есть.
- Двадцать минут, - Чанель жмет на отбой. – Черт, я сдохну от голода.
- Попробуй обедать, как нормальные люди, - нравоучительно замечает Бек, разворачиваясь к подошедшему Чанелю.
Бек знает, что преподаватель философии Пак Чанель получает чуть меньше, чем дизайнер Бен Бекхен, поэтому берет пар больше, чем полезно для здоровья, часто при этом забывая обедать, но не переставая доказывать Беку, кто из них двоих «a hunter to bring back the food».
И Беку это чертовски нравится – как будто он вдохновение.
Поэтому он поглаживает Пака по пустому животу, запуская шикарные пальчики под его домашнюю алкоголичку. Чанель встречает прикосновение к поджатому напряженному животу похабным покашливанием и прикусывает Бекхену ухо:
- Я тебя покусаю… - разворачивая к себе и смотря большими лукавыми глазами с хитрой линией бархатных ресниц. – Я пообедаю тобой, Бен Бекхен, я переварю тебя вместе с пуговицами, потому что ты самое вкусное из того, что я пробовал.
Бекхен придвигается к Чанелю, подчиняясь рукам, сжавшим ворот его рубашки, подставляется под поцелуй, довольно раскрывает губы и сцеловывает с чужой кожи лунный розовый флер. Чанель целует мягко и нежно. А потом стереосистему разрывает гитарный риф – и Бекхена опрокидывают назад, едва успевая поймать у пола. Бекхен не пытается скрыть довольные глаза – им с Паком обоим это нравится.
Чанель поднимает его и прижимает к себе, задумчиво поглаживая по плечу, пока смотрит в окно. Бекхену хотелось бы знать, видит ли он там то же, что видел он – просто чтобы убедиться, что они на одной волне. Но Бек не спрашивает: так даже интереснее – Park Chan Yeol непредсказуем, как генератор случайных чисел, непостижим, как галактика розового флера, Пак Чанель – система, которой он восхищается.
- А знаешь что? – Беку кажется, что из глаз Чанеля сейчас посыплются огоньки, как от бенгальской свечи: слишком уж хитро он прищурился… Но Беку все равно: когда-то Чанель спас его от дула черной дыры, нацеленного в сердце, загородив собой - и с тех пор Чанель прав по умолчанию. Бекхен никогда не спорит с безумными идеями, которые иногда навещают голову Чанеля, смеясь над друзьями, которые твердят ему, что он просто ведется на безумие Пака и потакает его выходкам. Поэтому Бек льнет к Чанелю как кошечка, промурлыкивая:
- Что? – поглаживая чанелевский локоток.
- Подожди, - улыбается Чанель, толкая его на диван.
Лунный свет снова просвечивает его мысли, пока он ждет Пака – тот возвращается с коробкой в руках. Крышка летит на пол, и Бек видит туфли на огромной шпильке.
- Елли, тебе нужно к врачу… - смеется Бек, когда Чанель падает на колено перед ним, и как средневековый рыцарь берет его ножку, чтобы надеть туфлю.
- Бек, где ты видел врача, который бы вылечил от тебя? – спрашивает Чанель, пока Бекхен постукивает носками туфель, пытаясь привыкнуть к ощущениям. Он знает, что Чанель питает к его ногам некоторую слабость, которая выражается обычно в том, что он и часа не выдерживает, если Бек передвигается по дому в шортах. И тогда Беку приходится искать свою одежду по всему дому и находить в самых неожиданных местах – там, где и без того небольшое терпение Чанеля стремительно иссякло. Но вот туфли – это что-то новенькое…
Чанель дергает его на себя за руки, и огромная платформа почти выравнивает его в росте с Чанелем. Бекхен держится руками за плечи Чанеля и постыдно признается:
- Я не могу в этом ходить…
- Как будто я в таком виде могу тебя куда-то отпустить, - фыркает Чанель. – Скажи спасибо, что я вообще не запираю тебя в шкафу, когда ухожу…
Чанель разворачивает его, заставляя танцевать под музыку из динамиков. Бекхен слышит стук каблуков при каждом своем шаге, чувствует руки Чанеля у себя на поясе и… Это сложно объяснить: все это, вместе с розовым лунным флером, заставляет его думать, что они выпили чего-то вроде лунного вина – им движет помешательство, но он до самого дна своего сердца чувствует, насколько оно правильное, смеясь в ухо Чанелю:
- Ёлли, ты не подумал, что теперь я могу наконец отомстить за все и отдавить тебе ноги?
- О нет, Бен Бекхен, ты же не мстительная сучка… - Чанель резко разворачивает его, и Бен на самом деле заплетается в ногах.
- Еще какая, Ёлли, еще какая… - елейным голоском щебечет Бек, надавливая на ногу Чанеля.
- Ты просто нарываешься на наказание, - заключает Чанель, отрывая его от пола и бросая на диван.
- Ёлли, -выдыхает Бен, когда Чанель нависает над ним, - я так боюсь… поцелуев, только не наказывай меня поцелуями, пожалуйста, Ёлли…
Бек переиграл – ему осталось только слезу пустить, чтобы выглядеть как настоящая жертва.
- И почему мы занимаемся этим? – вздыхает Чанель, принимаясь целовать распростертое под ним тело. – Как будто мне десять лет.
- Это же ты надел на меня это, - хмыкает Бен, поглаживая туфелькой бедро Чанеля. – Веду себя соответственно.
Бек тянет Чанеля за футболку и заставляет замолчать. Чанель гладит извивающееся под собой тело и тихо фанатеет от своего Бекхена, который прогибается, как циркачка, только чтобы притянуться к нему поближе и потереться об него еще чем-нибудь. Чанель чувствует, как это что-нибудь оттопыренной тканью задевает его живот и обдумывает грешную мысль, что можно обойтись и без ужина, раз уж под ним сегодня такая развратная особа с шальными глазами и красными исцелованными губами, но звонок в дверь прерывает его размышления.
Чанель, чмокнув в губы последний раз, отрывается от Бекхена и идет открывать. Бек чудит и идет следом. Парнишка-разносчик пересчитывает деньги и поднимает голову на того, кто стучал каблуками, разевая рот.
Беку иногда нравится шокировать людей, что поделать.
- Сестра моя, вы только что бездумно лишили этого юношу девственности помыслов, - комментирует его показушный дебют Чанель, и Бек только хихикает, прикрывая дверь.

Чанель застывает, махая пустыми палочками в воздухе.
- Эм… по-моему, я что-то уронил на пол.
- Неважная была идея выключить свет, - смеется Бекхен. – Просто не размахивай своими беспутными длинными ногами.
- Учитывая, что чьи-то соблазнительные ножки в туфельках лежат на моих беспутных длинных ногах, я бы посоветовал тебе то же самое, - парирует Чанель.
- Вот блядь, если ты посадил на мои джинсы пятно… - Бекхен угрожающе тыкает палочками в его направлении.
- … Мне все равно придется их снять, не переживай, - подмигивает Чанель. – Стянуть все гадкие тряпки, скрывающие от меня твою волшебную, бледную, как луна, задницу… м-м-м…
- Я вообще-то ем, - обиженно говорит Бек. – Заткнись, а?
- Ну хорошо, хорошо, - соглашается Чанель. – Знаешь, мне сегодня на работе захотелось шоколадного пломбира…
- Ну так сходил бы и купил, - равнодушно отвечает Бекхен, не чувствуя подвоха.
- Ты не дослушал, - продолжает Чанель. – Я хотел слизывать восхитительный, подтаявший пломбир с шоколадным вкусом…
- Ну понял, я понял. Хочешь завтра куплю тебе мороженку, детка? – перебивает Бекхен.
- Ты все время не дослушиваешь! –возмущается Чанель. – Я хотел, чтобы кусочек подтаявшего мороженого лежал у тебя на пояснице, и шоколадный пломбир, медленно потаивая, стекал бы у тебя между ягодиц…
Бекхен чувствует, что начинает медленно краснеть.
- Твои мышцы сжались бы от холода, а я раскрывал бы тебя языком, пропуская подтаявшую жидкость внутрь…
- Чанель, - укоризненно бормочет Бекхен, - прекрати.
- Тебе бы очень хотелось убрать холод со своей спины… или ты бы просил меня сделать все быстрее, изнывая от контраста неприятных ощущений и моего языка, доставляющего тебе удовольствие, но я бы мучил тебя долго, пока ты не начал бы скулить и уворачиваться, выворачивая свою нежную попку из моих цепких ручек…
- И об этом ты думаешь, когда рассказываешь студентам о Канте? – наконец-то приходит в себя Бекхен.
- Ну… вообще-то сегодня мы говорили с ними о любви… - вздыхает Чанель на то, с какой грубостью прервали его фантазию, которая цепко впилась в его извращенные мозги.
- Вот как? – спрашивает Бек, призывая продолжить.
- Ну, я рассказал им о полурыбах Платона, о семейных ценностях… А потом они как всегда свели все к сексу, - жалуется Чанель.
- И ты краснел, призывая их к спокойствию? – издевается Бекхен.
- Вот еще… - Чанель фыркает, утаскивая последний кусочек из-под носа у Бекхена и погружает его в соус. – Я показал им одно фото… одно фото на огромном проекторе. И попросил сказать, что это. Никто не угадал.
- И что же там было? – прожевывая последний тот самый последний кусочек, который Чанель запихал ему в рот, спрашивает Бекхен.
- Ну… очень крупным планом вагина.
- Что? – Бекхен давится.
- Если упрощенно, я пытался объяснить, что ни у кого не стояло на неизвестное фото, но как только я сказал, что это, многие почувствовали, как в штанах зашевелилось. С сексом то же самое. Он не привлекателен сам по себе, если не знать одной важной детали. Это обман сознания, простая физиология – пока ты не узнаешь то самое, что заставляет тебя хотеть по-настоящему. Верный своему преподавательскому долгу, я пытался доказать, что то самое – это любовь.
- И как, получилось? – спрашивает Бек, раздумывая над словами Чанеля.
- Ну… я их впечатлил. Кто-то попросил фотку – повторить эксперимент над друзьями.
Бекхен ржет, складывая грязную посуду:
- Ты просто в это сам не веришь, господин преподаватель.
- А зачем ты думаешь я с тобой сплю?
- Потому что у тебя вечный недотрах?
- Романтичный ты мой, сходи помой посуду, мне от тебя курить хочется.
Бекхен сгребает тарелки и отправляется на своих каблуках, куда послали, в глубине своей благодарной души запоминая слова Чанеля и его издевательскую улыбку – он на самом деле никогда не говорил, что любит. Но всегда скармливал Бекхену последний кусочек… а это что-то да значит?
Чанель бросает на окно пачку крепких красных мальборо и, щелкая зажигалкой, закуривает. А Бекхен, споласкивая тарелки, жадно облизывает взглядом спину в черной майке, открытые плечи и мышцы на предплечьях.
- Пак? – окликает он его. – А где Сехун?
- А хрен его знает... Сказал, что не придет ночевать, - Чанель тушит сигарету и подходит к нему. – Может наконец нашел себе кого-то?
- Сехун-то? – переспрашивает Бекхен, вспоминая тормозного на всю голову соседа Чанеля. – Ладно, это во всяком случае значит, что мы можем пошуметь?
- Это что же надо сделать, чтобы ты заглушил это? – Чанель кивает в сторону орущей в гостиной музыки, от которой разве что штукатурка слоями не отпадывает.
- О, господин стратег, это вершина вашего хитроумия – трахаться в таком шуме? – Бекхен игриво толкает Чанеля к стене.
- Ну, вообще-то я планировал почитать тебе Стендаля, пока ты не заснешь в кресле, потом вызвать тебе такси, чмокнуть в лоб и…
- Пока ты выебываешься, я расстегну это, окей? – Бекхен добирается до ремня на джинсах Чанеля и расстегивает пряжку под насмешливым взглядом.
И Бекхен решает, что стереть этот насмешливый взгляд с лица Чанеля – его первоочередная задача. Он цепляется пальчиками за опушку джинсов и неловко пытается опуститься на колени в огромных туфлях. Когда он чуть не падает, Чанель ловит его, вцепившись пальцами в волосы.
- Осторожнее, крошка… - глаза Чанеля горят против его воли, когда он видит Бекхена перед собой… на коленях… в туфлях.
- Да, мой господин, - догоняется Бек, строя глазки, как невинная Гретхен, прекрасно понимая, что так заводит Чанеля, и принимается расстегивать замок на джинсах.
- Ты похож на шлюху, - стонет Чанель, когда пальчики Бекхена ложатся на бугор на его трусах и принимаются ласково поглаживать.
- Господину нравится? – ерничает Бек, облизывая губы.
- Господину понравится, если шлюшка трахнет его ртом, - отзывается Чанель, чувствуя, как пальцы пробираются под его член и взвешивают все его достоинство на ладони.
- Как прикажет господин, - послушным голосом произносит Бек, вытаскивая из-под ткани готовый к его вниманию орган.
И Чанель хватается за стену, когда Бекхен прижимает его член к щеке, принимаясь поглаживать, как щеночка, потому что… господи, это так пошло… Чанель чувствует нежную кожу щеки и ласковый изгиб ладони, покровительственно похлопывающий по нему:
- Малыш соскучился по Бекки? Бекки тоже скучал по малышу, - Чанеля невыносимо догоняют приколы Бекхена и дебильная грамматика его предложений.
- Эй, скажи мне, шлюха с легкой степенью идиотизма – это теперь модно?
- Хозяин плохой, да? – Бекхен невозмутимо продолжает разговаривать с членом. – Бекки не будет любить хозяина, Бекки будет любить тебя.
Бекхен чмокает кончик, сильно сжимая у основания, и новый комментарий Чанеля застревает у него между зубов.
- Бекки будет заботиться о тебе, - еще один чмок. – Бекки всегда хотел щеночка.
Чанель напоминает себе, что надо бы спросить у Бека, чем он так упарывается… после того как этот засранец возьмет, наконец, в рот.
Но Бекхена сегодня не покидает вдохновение: он обнимает губами самый кончик и принимается посасывать, как леденец. Кожа втягивается в рот Бекхена, изображающего из себя пылесос, и у Чанеля дергается нога.
- Чтоб тебя черти рвали, Бек…
Бекхен, видимо, считает это комплиментом, загоняя свой шершавый язычок в дырочку на кончике.
- Господину не нравится? – дрожащим голосом спрашивает Бек, потирая глазки, как будто собирается зареветь.
- Обожебожебоже… - позорно скулит Чанель. – Господин сейчас не трахнет тебя грубо, нет... Господин не схватит тебя за волосы и не натянет на себя, как тугой презерватив… Нет-нет-нет… Н-е-е-е-т…
Наглая улыбка нарисовывается на губах Бекхена, которые затем смыкаются на члене Чанеля, переставая издеваться, и Чанель чувствует себя так, будто в пекло, как сегодня днем, скользнул в ванну с прохладным гелем. Каждый раз, что Бекхен выпускает его из себя, слышится характерный чмок, и Чанель думает, что этот звук намертво записался в подкорку, чтобы заставлять его потом ночами заниматься онанизмом, как прыщавый школьник.
- Ёлли? – голос Бекхена зовет Чанеля из страны радужных пони обратно на землю. – Говоришь, это не просто секс – то, что я сейчас отсасываю тебе?
Чанель стукается затылком о стену.
- Это ты мне скажи, - находится он. Он вообще сомневается, что шестеренки в его голове могут сложиться в пространный многословный ответ.
- Ну, - Бекхен не забывает работать языком, проходясь по всей длине. – Мне это определенно нравится. Мне нравится, когда так… - Бекхен крепко сжимает все, что осталось в трусах, потирая в ладони с волшебными пальчиками.
- И так, - Бекхен вбирает в себя так глубоко, что Чанель чувствует стенку глотки.
- И так тоже, - нахальства Бекхена хватает даже на то, чтобы сжать зубами. – Но разве это повод называть это любовью?
- Почему нет? – хрипит Чанель.
- Потому что мне было бы так же хорошо с любым другим… малышом, даже не принадлежащим Паку Чанелю.
Бекхен бессовестно врет. Так он развлекался только с Паком.
- Ты закончишь… - млеет Чанель. – Когда ты наконец закончишь, господин накажет твой мерзкий язычок.
Бекхен хихикает, посылая по члену Чанеля едва уловимую вибрацию. И это становится его пределом. Бекхен давится, Чанель помогает ему встать, и Бек выплевывает в раковину.
- Я думал, профессиональные шлюхи глотают, - скалится он, стирая с подбородка Бека след.
- Я думал, перед этим обычно предупреждают, - показывает зубы Бек.
- Ну прости, крошка… Я же не кончил тебе на лицо, - подзуживает Чанель.
- А ты хотел? – серьезно возмущается Бекхен.
- Чтобы ты затаил и откусил его мне в следующий раз? – Чанель осторожно дотрагивается до скулы Бекхена, думая, что вряд ли в его голове могла когда-либо родиться мысль испортить это красивое лицо. – Бекки…
Приступ нежности Чанеля заканчивается поцелуем, и Бекхен трясет ногами, чтобы сбросить туфли. Он крепко обнимает Чанеля за шею, и тот подхватывает его под бедрами, помогая забраться на него. Бекхен целуется так, будто не делал этого вечность – придавливая Чанеля к стене и не спеша раскрывая рот, поворачивает голову под всеми возможными углами и пробует чужие губы со всех возможных ракурсов. Когда он съезжает по Чанелю вниз, то, что он оставил в расстегнутых джинсах, упирается ему в живот, и он нетерпеливо елозит на Чанеле, требуя, чтобы его подтянули вверх. В середине процесса засасывания ими друг друга, входная дверь открывается, и Сехун, как бабочка, прилетает на кухню как в единственную освещенную комнату.
- Ой, а что это вы тут делаете? - классикой звучит на его губах, пока он хлопает ресницами на вцепившуюся друг в друга парочку и валяющиеся на полу туфли на огромной шпильке. Видимо, туфли детская психика отторгает особенно сильно, и Чанель приходит на помощь:
- Да понимаешь, Бекхен пауков боится, - он разводит руками, и Бек чуть не падает вниз. – Испугался, видишь…
Бекхен не собирается слазить с рук Чанеля, потому что ему в шею можно почти беззвучно хрюкать от смеха.
- Ой, я тоже их боюсь… - роняет Сехун. – Ты его убил?
- Убил-убил, - заверяет Чанель, которому не терпится вернуть внимание хрюкающему Бекхену.
- Точно убил? – переспрашивает недоверчивый Сехун, и сатанинское терпение Чанеля выдерживает очередной удар:
- Я его в унитаз смыл, можешь проверить…
- Нет-нет, я верю, - поспешно кивает головой Сехун. – Доброй ночи.
- Ага, - говорит Чанель.
Бекхен выходит из тьмы: отрывает голову от плеча Чанеля и, не прекращая похрюкивать, выдает:
- Это невинное дитя, наверно, до сих пор не знает, что это за штучка болтается у него внизу.
Чанель закатывает глаза.
- Ну, вообще-то… Он как-то раз просил меня посмотреть, сильно ли новые трусы натерли его маленькие яйки…
Ржание Бекхена становится жалобным, с повизгивающими нотками, как у гиены, и он-таки падает с Чанеля.

Бекхен сидит на коленях у Чанеля, обнимая его ногами, и царапает голую спину длинными полосами, пока Чанель целует его шею:
- Бекхенни хочет пожестче? – отзывается Чанель на это безобразие.
Бекхен откидывается немного назад, чтобы голосом с шлюховскими интонациями прошептать ему на ухо:
- Бекхенни просто хочет, - нагло заглядывая в глаза. – Бекхенни хочет, чтобы Ёлли растянул его входик на все пять пальцев, чтобы Бекхенни чувствовал себя черной дырой с огромной воронкой…
Чанель тупит пару секунд, и это умиляет Бека.
- А экскаватор в себя Бекхенни не хочет? – находится Чанель, и Бек томно улыбается.
- Если этот экскаватор будет гладить его бутон изнутри, пока он не распахнется навстречу удовольствию…
Чанель только рычит тихо, с трудом переваривая этот феерический бред, когда Бекхен крепко сжимается вокруг него:
- Я не шучу, Ёль… сделай мне хорошо… ты нужен мне… поласкай меня… - Бекхен откидывается назад, подставляя губам Чанеля шею, и тот целует его снова, тихо сходя с ума от этих перемен в Бекхене, когда из прожженной шлюхи он превращается в маленькую девочку, в слезах умоляющую о нежности. – Ёлли…
Бекхен и сам с трудом разбирается в своих желаниях, но именно сейчас ему хочется умереть под Ёлем, и он подло манипулирует им, называя его «Ёлли», растягивая первую гласную жалобно и просяще, превращая пафосное и высокомерное Park Chan Yeol в трогательный стон недотраханного любовника.
- Сосочек, Ёлли… поцелуй, - он тянет голову Чанеля к своей груди, прекрасно зная, как его заводит, когда он начинает употреблять такие слова.
И «Ёлли» срывается в дальние ебеня, полизывая темный ореол на выгнувшемся теле, чтобы Бекхен чувствовал его язык, надавливающий на сжавшуюся горошинку, как будто он хочет раскрыть ребра и лизнуть комок нервов внутри.
А Бекхен с очередным жалобным:
- Ёлли… - поворачивается к нему спиной, сползая на кровать и подставляя лопатки. – Поцелуй еще.
Чанель послушно исцеловывает торчащие кости, обнимая стоящего на коленях Бекхена со спины. Бекхен отрывает от себя его ладони и переплетает его пальцы с собственными, водя их руками по груди. Чанелю напрочь сносит крышу, когда Бекхен на полном серьезе принимается потирать свою грудь так, как будто она у него есть, складывая их ладони лодочкой.
Когда ладони Чанеля выпускают на пару секунд, он думает, что Бекхен наигрался, но в его пальцы снова вплетается чужая рука - чтобы утащить его в расстегнутые джинсы. Бекхен самозабвенно сжимает их ладонями содержимое своих трусов, крепко вжимая сплетенные пальцы в свое тело и вытягиваясь от удовольствия.
- Бек… Бекки, - это все, что может сказать Чанель, когда ему предлагают залезть под трусы и поласкать то, что внутри, в четыре руки. Они путаются пальцами, и рукам Чанеля вообще мало что достается, потому что Бекхен, кажется, ушел в астрал, откинувшись на него и поглаживая себя. Чанель эксперимента ради убирается из чужих штанов, но Бекхен и не замечает, насколько стало свободнее, продолжая самозабвенно охотиться за удовольствием.
- Эй, Бекки, - Чанель разворачивает его к себе и сталкивает с кровати. – Разденься…
Чанель тянет руки, чтобы помочь, но астральный Бекхен справляется и сам, оставляя вещи у кровати, так что Чанелю остается только позаботиться о себе самому.
Бекхен тянет Чанеля на себя, чтобы чувствовать больше голого тела, чтобы сойти с ума еще сильнее. Там внизу Чанель прижимается к нему сильнее всего, и Бекхен обхватывает его за шею, чтобы потереться. Он просовывает колено между ног Чанеля, грубо лаская, и извивается под ним:
- Ёлли, еще… пожалуйста, погладь меня, - Бекхен не понимает, что заставляет его просить это, чуть не плача.
Чанель пытается выполнить просьбу, припадая к телу Бекхена поцелуями, но ему мешает сам Бекхен, изгибающийся, как рыба, и засовывающий свои руки куда ни попадя… Поэтому Чанель перехватывает его запястья, зажимая над головой, и Бек успокаивается, будто только этого и ждал:
- Да, Ёлли, держи меня крепче…
Чанелю кажется, что Бек сегодня странный, и он целует его, крепко прижимая к подушке, пока эта истерика не затухает совсем.
- А теперь время экскаватора! – Чанель вообразил себя конферансье, доставая с полки заветный тюбик.
Бекхен только хмыкает, разводя колени.
- Тебе все пять, как и просил? – спрашивает Чанель, поглаживая холодными пальцами Бекхена.
- Да хоть все десять, - отвечает Бекхен, - но если ты сделаешь мне больно…
- Ты ставишь меня в безвыходную ситуацию, малышка, - Чанель целует ягодицу, прежде чем нетерпеливо засунуть в Бекхена сразу два пальца.
- Ты разговариваешь с моей задницей? – уточняет Бекхен, прищурившись.
- Я мешал тебе беседовать с моим членом? – вскидывает бровь Ёль. – Вот и заткнись, да, моя красивая?
Попа Бекхена получает еще один поцелуй, и Бек думает, что она довольно щурится, потому что Пак – абсолютно невыносим и невозможен. Бек ищет, чем бы смутить Чанеля из своего положения, но ничего новее, чем, подцепив вытекший из конца тюбика гель, засунуть в себя собственный палец, в голову не приходит.
- Смотри, хозяин нам завидует, - тролль в Чанеле воскрес.
На самом деле с пальчиком Бекхена стало немного тесновато, но отвязно: Бек принялся выгибаться, будто под ударами тока, и Чанель решил подразнить его:
- Ну, готов к новым ощущениям? – четвертый палец в себе Бекхен встречает широко распахнутыми глазами и тихими ругательствами сквозь сжатые зубы.
- Ебаный садист…
- Я просто все боюсь, что экскаватор не пролезет, - отвечает Чанель.
Бекхен вытягивает свой палец обратно, потому что терпеть это – ну уж нет, увольте. Вымазанный смазкой пальчик настойчиво касается губ Чанеля в качестве наказания, но Чанель не думает, что это слишком уж сурово: пальцы Бекхена он готов облизывать всегда и везде. Бекхен нахально гладит язык в чужом рту и, пошло улыбаясь, произносит:
- Знаешь, чего бы мне хотелось?
Чанель вежливо приподнимает бровь, ненавязчиво намекая, что с пальцами во рту говорить вряд ли получится.
- А, пальцы, - вспоминает Бекхен, добавляя к тому пальчику, что внутри, еще парочку – чтоб скучно не было. – Так вот, мне бы хотелось посмотреть, как ты слизываешь с моего бедра то, что потом вытекает из меня… То, что со вкусом нас…
- И это я тут ебаный садист? – интресуется Чанель, выплевывая пальцы изо рта.
Бекхен довольно смеется, Чанель вплетает свои пальцы в его:
- Бекки… - Чанель начинает двигаться сразу же – он же не экскаватор, в конце концов.
Бекхен прикрывает глаза, рисуя в голове их обоих сейчас: соединенные голые тела, пошлый ритм и его руки, которые держит Чанель, не давая ему прикоснуться к себе.
- Ёлли, поцелуй меня, - просит Бекхен, и Чанель наклоняется. – А теперь двигайся.
Каждое движение Чанеля заставляет кровать скрипеть и с глухим звуком ударяться о стену. Где-то между по каплям отпускающим его желанием и по капле нарастающим удовольствием Бекхен слышит ругательства Чанеля:
- Блядская кровать… Столько раз хотел ее заменить.
Бекхен сцепляет ноги на спине Чанеля:
- Полегче… Напугаешь Сехунни…
А Сехунни в соседней комнате жалуется в телефон, что эти стуки и вздохи мешают ему спать:
- Хён, я не могу засну-у-ть, - растягивает гласную.
- Ну же, малыш, - слышится ободряющий голос из телефона. – Представь, что это мы?.. Или знаешь что? Положи руку на ту маленькую штучку, что внизу…
Бекхену не удалось почувствовать себя безразмерной воронкой, но на второй забег у него сил не осталось, поэтому перед концом он впился в губы Чанеля, насаживаясь бесстыдно, маленькими толчками на на секунду замерший в конечной точке член, приподнимаясь на кровати и вешая весь свой вес на Чанеля, который только схватил его за задницу, чтобы придвинуть ближе. Бекхен хорошо успел прочувствовать маленькие спазмы, от которых член внутри еще по чуть-чуть подавался вперед, заливая его легкой жидкостью, смазывающей растравленные безумным темпом стенки. Когда Чанель выходит из него и падает на кровать рядом с ним, Бекхен толкает его в бок:
- Я все еще хочу посмотреть…
- А? – Чанелю слегка фиолетово на реальность.
Бекхен приподнимает ногу:
- Давай, потом расскажешь, какие мы на вкус.
- Ебаный садист… - Чанель обреченно ползет вниз.

Утром Бекхен просыпается, не спеша открывать глаза. С улыбкой вспоминая вчерашнее, он ерзает на кровати, пытаясь ее раскачать и услышать знакомый скрип и звук удара о стену, но его кровать не шатается совсем, и он беспокойно роняет тихое:
- Ёлли? – теперь не открывая глаза уже из-за прокатившегося ему в желудок страха.