Международные события и русские эмигранты

К середине 1930-х годов международная политика начала непосредственно сказываться на жизни русского зарубежья. Кипучая энергия гитлеровского государства и его воинствующий антикоммунизм покончили с достаточно ровным отношением русских эмигрантов к нацизму. «Пораженцы», состоявшие из представителей правых группировок, относились к новой Германии с благосклонностью. Считая главной задачей устранение Сталина, они были готовы к союзу с Гитлером, если это посодействует падению большевистского режима. В отличие от них «оборонцы» заявляли, что русские патриоты должны поддерживать свою страну перед лицом внешней угрозы. В их число входили не только левые эмигранты, включая эсеров, но и генерал Антон Деникин с некоторыми его сторонниками[8].

Гражданская война в Испании, получившая широкий международный резонанс, тоже расколола эмигрантское сообщество. Бó льшая часть эсеровских и меньшевистских журналов выступили против Франко. Его победа, настаивали они, поддержит фашистскую Италию и нацистскую Германию, а во Франции укрепит националистические группировки, не любившие всех эмигрантов, включая русских. Подобное прочтение политической ситуации было вполне правильным. Правительство Народного фронта, возглавляемое Леоном Блюмом, сделавшее для урегулирования правового положения русских, проживавших во Франции, гораздо больше, чем какое-либо другое французское правительство, постоянно подвергалось неистовым нападкам французских фашистов[9].

Но в большинстве своем, как показал инцидент, произошедший в октябре 1936 года, русские изгнанники не признали французский Народный фронт и солидаризовались с Франко. Тогда либеральный православный журнал напечатал статью, в которой преподаватель Свято-Сергиевского православного богословского института раскритиковал «лицемерие» Франко, обвинив его в проведении «крестового похода» во имя христианства при одновременном установлении тирании. Эти размышления вызвали бурю негодования в православных кругах Парижа, громко потребовавших увольнения автора. Его публично отчитал и парижский митрополит, хотя в конечном счете виновнику скандала удалось сохранить работу[10].

Генерал Деникин решительно поддерживал Франко, но был категорически против того, чтобы русские добровольцы отправлялись воевать на стороне националистической Испании. В этом пункте Деникин отходил от позиции учрежденного бароном Петром Врангелем Русского общевоинского союза (РОВС), руководители которого призывали своих членов вливаться в ряды франкистов. Как бы то ни было, к тому времени Деникин уже отошел от проблем, которыми интересовался РОВС, заявив о намерении начать спокойную и размеренную жизнь писателя-мемуариста[11].

Но бывшее царское и белое офицерство все больше интересовалось испанскими событиями. С середины 1936 года во французской прессе начали появляться сообщения о гражданах разных стран, отправлявшихся через Париж в Испанию, чтобы присоединиться к интернациональным бригадам республиканцев. С этого же времени РОВС начал проводить все более настойчивые параллели между националистической Испанией и царской Россией. Союз регулярно организовывал для своих членов курсы по военной и политической истории. В июле 1936 года Валерий Левицкий, бывший руководитель политического департамента в правительстве Врангеля, прочитал курс лекций по международным отношениям, в котором затрагивалось знаменитое убийство испанского монархиста Кальво Сотело, послужившее, как известно, поводом к началу гражданской войны. Лектор уподоблял стремление РОВС победить большевиков и восстановить императорскую Россию той борьбе, которую вел Франко в католической Испании. Русская православная церковь в Париже и в других местах сочувствовала инициативам католического движения «Pro Deo», направленным на защиту католической церкви от коммунизма. По мнению его сторонников, политика секуляризации, проводимая революционерами в Мексике, России и Испании, была частью всемирного заговора атеистов по утверждению безбожия и сатанизма[12].

Казалось, интересы русских белогвардейцев и испанских националистов во многом совпадали. В связи с этим РОВС и его члены приветствовали возможность поддержать Франко. В конце 1936 года председатель РОВС, генерал Евгений Миллер, командировал генерала Павла Шатилова, бывшего корниловца, в Испанию, чтобы провести в штабе националистов переговоры об отправке за Пиренеи крупного подразделения бывших военнослужащих Белой армии. Но эти усилия ничем не увенчались. Для сбора белогвардейцев со всей Европы требовались большие деньги, которые путем многоступенчатых переговоров рассчитывали получить в Италии. Итальянское правительство, действительно, на определенном этапе предоставило русским эмигрантам обмундирование, а некоторые из них смогли вступить в итальянские смешанные бригады, однако большего от итальянцев добиться не удалось[13]. А лаконичные и неизменно отрицательные ответы Франко на предложения сформировать наряду с испанским Иностранным легионом Отдельный русский батальон вообще губили инициативу на корню. Франко не желал, чтобы националистическая Испания стала плацдармом для возрождения изгнанной Белой армии.

Шатилов вернулся в Париж с известием о том, что националисты разрешат пересечь границу лишь небольшим группам русских добровольцев. В результате 58 корниловцев, которые готовы были отправиться в Испанию немедленно, были разбиты на небольшие команды, получив приказ готовиться к отправке[14].

Надо сказать, что отношения между русскими эмигрантами и принявшими их французами всегда оставались довольно натянутыми. В мае 1932 года психически неуравновешенный русский эмигрант Павел Горгулов убил президента Французской Республики Поля Думера во время мемориальной церемонии РОВС, посвященной русским ветеранам Первой мировой войны. Это событие, как и последующая казнь Горгулова, вызвали взрыв общественного негодования в отношении русских и многочисленные призывы к полному изгнанию эмигрантов[15]. В первый год испанской войны русская эмиграция снова оказалась в центре внимания в связи с другим сенсационным событием. 24 сентября 1937 года среди бела дня и неподалеку от собственной квартиры был похищен генерал Евгений Миллер, председатель РОВС. За семь лет до того аналогичным образом исчез его предшественник на этом посту, генерал Александр Кутепов. В ходе полицейского расследования выяснилось, что в тот же день бесследно исчез и генерал Николай Скоблин, заместитель Миллера в РОВС. В прессе сообщалось о связи Скоблина с советскими спецслужбами; журналисты предполагали, что он вернулся в Советский Союз или был тайно переправлен НКВД в республиканскую Испанию, где был впоследствии ликвидирован. В любом случае о Скоблине больше никогда не слышали[16]. Его жена, известная исполнительница народных песен и любимица эмигрантского сообщества Надежда Плевицкая, была арестована, предстала перед судом и получила пятнадцать лет французской тюрьмы[17].

Пресса пестрела сенсационными сообщениями об этом деле. И левые, и правые в один голос заявляли о нежелательности присутствия во Франции крупных иностранных общин. Газета социалистической партии «LePopulaire» утверждала, что правое крыло русской эмиграции было недовольно Миллером из-за того, что он недостаточно активно призывал членов РОВС записываться в армию Франко[18]. Газета «L’Humanité», печатный орган Французской коммунистической партии, поднимала вопрос о возможном пособничестве военной организации РОВС в этом деле. Оба издания делали довольно неприятный прогноз: укрываемая Францией армия русских реакционеров превратится в угрозу национальной безопасности в случае сколько-нибудь значительного потрясения французской государственности. В свою очередь русские эмигранты считали, что французское правительство само позволяло агентам большевиков безнаказанно пребывать во Франции, но при этом в каждом зловещем событии спешило обвинить бывших белогвардейцев[19].

Для РОВС и отставного офицерства, представляемого этой организацией, идущая неподалеку чужая гражданская война едва ли могла быть более своевременной. Столкнувшись во Франции с нарастающей политической нестабильностью и ростом недоверия ко всем иностранцам, в особенности к русским, «бывшие» могли справиться с этими проблемами, присоединившись к франкистам для реализации своего воинского призвания. Энтузиазм белых ветеранов в отношении военной авантюры в Испании подкреплялся также желанием покончить с гражданской жизнью.

48-летний Шинкаренко был рад оставить позади «одиннадцать несчастных лет» в Париже, проведенные без друзей, в компании престарелой матери. Яремчук, которому в 1937 году исполнилось 47 лет, расплатился за квартиру, раздал знакомым свое небогатое имущество и уехал с небольшим саквояжем, в котором лежали только смена белья и документы. Когда французский чиновник в Париже, к которому он обратился за разрешением на выезд, спросил, не желает ли он поступить на службу во французскую армию, он категорически отверг такую возможность. Французское правительство, по его словам, было «полно евреев» и враждебно к белым русским, так что он с облегчением оставлял безбожную Францию ради богобоязненной Испании[20].