ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ

Яйцо, однако, все росло и росло - в облике его постепенно стало

появляться что-то человеческое. Подойдя поближе, Алиса увидела, что у него

есть глаза, нос и рот, а сделав еще несколько шагов, поняла, что это

ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ собственной персоной.

- Ну, конечно, это он - и никто другой! - сказала она про себя. - Мне

это так же ясно, как если бы его имя было написано у него на лбу!

Лоб этот был такой огромный, что имя уместилось бы на нем раз сто, не

меньше.

Шалтай-Болтай сидел, сложив по-турецки ноги, на стене, такой тонкой,

что Алиса только диву далась, как это он не падает; и, так как глаза его

были неподвижно устремлены в противоположном направлении и он не обращал

на нее ни малейшего внимания, она решила, что это просто-напросто чучело.

- А как похож на яйцо! - произнесла она вслух и подставила руки, чтобы

поймать его, если он свалится со стены.

- До чего мне это _надоело_! - сказал вдруг после долгого молчания

Шалтай-Болтай, не глядя на Алису. - Все зовут меня яйцом - ну просто _все

до единого_!

- Я только сказала, что вы _похожи_ на яйцо, сэр, - мягко пояснила

Алиса. - К тому же некоторые яйца очень хороши собой.

Ей хотелось сказать ему что-нибудь приятное, чтобы смягчить невольную

обиду.

- А некоторые люди очень умны, - сказал Шалтай, все так же глядя в

сторону, - совсем как грудные младенцы!

Алиса не знала, что отвечать; беседа не клеилась - к тому же какая это

беседа, если он на нее ни разу и не взглянул? Последнюю фразу он произнес,

обращаясь, по всей видимости, к дереву. Алиса стояла и тихонько повторяла

про себя:

Шалтай-Болтай сидел на стене (*45).

Шалтай-Болтай свалился во сне,

Вся королевская конница, вся королевская рать

Не может Шалтая,

Не может Болтая,

Шалтая-Болтая,

Болтая-Шалтая,

Шалтая-Болтая собрать!

- Зачем повторять одно и то же столько раз! - чуть не сказала она

вслух, совсем забыв, что Шалтай может ее услышать. - И так все ясно.

- Что это ты там бормочешь? - спросил Шалтай, впервые прямо взглянув на

нее. - Скажи-ка мне лучше, как тебя зовут и зачем ты сюда явилась.

- _Меня_ зовут Алиса, а...

- Какое глупое имя, - нетерпеливо прервал ее Шалтай-Болтай. - Что оно

значит?

- Разве имя _должно_ что-то значить? - проговорила Алиса с сомнением.

- Конечно, должно (*46), - ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. - Возьмем,

к примеру, мое имя. Оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть!

А с таким именем, как у тебя, ты можешь оказаться чем угодно... Ну, просто

чем угодно!

- А почему вы здесь сидите совсем один? - спросила Алиса, не желая

вступать с ним в спор.

- Потому, что со мной здесь никого нет! - крикнул в ответ

Шалтай-Болтай. - Ты думала, я не знаю, как _ответить_? Загадай мне еще

что-нибудь!

- А вам не кажется, что внизу вам будет спокойнее? - снова спросила

Алиса. Она совсем не собиралась загадывать Шалтаю загадки, просто она

волновалась за этого чудака. - Стена такая тонкая!

- Ужасно легкие загадки ты загадываешь! - проворчал Шалтай. - К чему

мне падать? Но даже если б я _упал_ - что совершенно исключается, - но

даже _если_ б это вдруг случилось...

Тут он поджал губы с таким величественным и важным видом, что Алиса с

трудом удержалась от смеха.

- _Если_ б я все-таки _упал_, - продолжал Шалтай, - _Король обещал

мне_... Ты, я вижу, побледнела. Не мудрено! Этого ты не ожидала, да?

_Король обещал мне... Да, он так мне прямо и сказал, что он_...

-...пошлет всю свою конницу, всю свою рать! - не выдержала Алиса.

Лучше бы она этого не говорила!

- Ну, уж это слишком! - закричал Шалтай-Болтай сердито. - Ты

подслушивала под дверью... за деревом... в печной трубе... А не то откуда

бы тебе об этом знать!

- Нет, я не подслушивала, - возразила Алиса. - Я узнала об этом из

книжки.

- А-а, ну, в _книжке_ про это могли написать, - смягчился Шалтай. -

Это, можно сказать, " История Англии"! Так, кажется, вы ее называете?

Смотри же на меня хорошенько! Это я разговаривал с Королем, _я_ - и никто

другой! Кто знает, увидишь ли ты другого такого! Можешь пожать мне руку -

я не гордый!

И он ухмыльнулся во весь рот, подался вперед (так что чуть не упал со

стены) и протянул Алисе руку. Алиса пожала ее, с тревогой глядя на Шалтая.

- Стоит ему улыбнуться пошире, - подумала она, - как уголки его рта

сойдутся на затылке. Не знаю, что тогда будет с его головой... Она тогда

просто отлетит!

- Да-да! - говорил меж тем Шалтай-Болтай, - вся королевская конница,

вся королевская рать, двинется ко мне на помощь. Они меня _живо_ соберут,

можешь не сомневаться! Впрочем, мы слишком далеко зашли в нашей беседе.

Давай вернемся к предпоследнему замечанию...

- К сожалению, я не очень хорошо его помню, - сказала Алиса вежливо.

- В таком случае начнем все сначала, - отвечал Шалтай-Болтай. - Теперь

моя очередь спрашивать! - (" Можно подумать, что мы играем в такую игру! " -

подумала Алиса). - Вот тебе вопрос! Как ты сказала, сколько тебе лет?

Алиса быстро посчитала в уме и ответила:

- Семь лет и шесть месяцев!

- А вот и ошиблась! - закричал торжествующе Шалтай. - Ты ведь мне об

этом ни слова не сказала!

- Я думала, вы хотели спросить, _сколько мне лет_? - пояснила Алиса.

- Если б я хотел, я бы так и спросил, - сказал Шалтай.

Алиса решила не затевать новый спор и промолчала.

- Семь лет и шесть месяцев, - повторил задумчиво Шалтай. - Какой

неудобный возраст! Если б ты _со мной_ посоветовалась, я бы тебе сказал:

" Остановись на семи! " Но сейчас уже поздно.

- Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, - возмущенно

сказала Алиса.

- Что, гордость не позволяет? - поинтересовался Шалтай.

Алиса еще больше возмутилась.

- Ведь это от меня не зависит, - сказала она. - Все растут! Не могу же

я одна не расти!

- _Одна_, возможно, и не можешь, - сказал Шалтай. - Но _вдвоем_ уже

гораздо проще. Позвала бы кого-нибудь на помощь - и прикончила б все это

дело к семи годам! (*47)

- Какой у вас красивый пояс! - заметила вдруг Алиса. (Достаточно уже

они поговорили о возрасте, и если они и вправду по очереди выбирали темы

для беседы, то теперь был _ее_ черед.)

- Нет, не пояс, а галстук! - тут же поправилась она. - Ведь это,

конечно, галстук... Или нет... Я, кажется, опять ошиблась. Это пояс!

Шалтай-Болтай нахмурился.

- Пожалуйста, простите!

Вид у Шалтая был такой обиженный, что Алиса подумала: " Зачем только я

заговорила про это! "

- Если б только я могла разобрать, где у него шея, а где талия, -

сказала она про себя.

Судя по всему, Шалтай-Болтай очень рассердился. С минуту он молчал, а

потом просипел глубоким басом:

- _Как мне... надоели_... все, кто не может отличить пояса от галстука!

- Я страшно необразованная, я знаю! - сказала Алиса с таким смирением,

что Шалтай мгновенно смягчился.

- Это галстук, дитя мое! И очень красивый! Тут ты совершенно права!

Подарок от Белого Короля и Королевы! Понятно?

- Неужели? - воскликнула Алиса, радуясь, что тема для разговора была

все же выбрана _удачно_.

- Они подарили его мне, - продолжал задумчиво Шалтай-Болтай, закинув

ногу за ногу и обхватывая колено руками, - они подарили его мне на день...

на день нерожденья.

- Простите? - переспросила Алиса, растерявшись.

- Я не обиделся, - отвечал Шалтай-Болтай. - Можешь не извиняться!

- Простите, но я не поняла: подарок на день нерожденья? Что это такое?

- Подарок, который тебе дарят не на день рожденья, конечно.

Алиса задумалась.

- Мне больше нравятся подарки на день рожденья, - сказала она наконец.

- А вот и зря! - вскричал Шалтай-Болтай. - Сколько в году дней?

- Триста шестьдесят пять.

- А сколько у тебя дней рожденья?

- Один.

- Триста шестьдесят пять минус один - сколько это будет?

- Триста шестьдесят четыре, конечно.

Шалтай-Болтай поглядел на Алису с недоверием.

- Ну-ка, посчитай на бумажке, - сказал он (*48).

Алиса улыбнулась, вынула из кармана записную книжку и написала:

365 - 1 = 364

Шалтай-Болтай взял книжку и уставился в нее.

- Кажется, здесь нет ошиб... - начал он.

- Вы ее держите вверх ногами, - прервала его Алиса.

- Ну, конечно, - весело заметил Шалтай-Болтай и взял перевернутую

Алисой книжку. - То-то я смотрю, как странно все это выглядит! Поэтому я и

сказал: " _Кажется_, здесь нет ошибки! ", - хоть я и не успел разобраться

как следует... Значит, так: триста шестьдесят четыре дня в году ты можешь

получать подарки на день нерожденья.

- Совершенно верно, - сказала Алиса.

- И только _один_ раз на день рожденья! Вот тебе и слава!

- Я не понимаю, при чем здесь " слава"? - спросила Алиса.

Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся.

- И не поймешь, пока я тебе не объясню, - ответил он. - Я хотел

сказать: " Разъяснил, как по полкам разложил! "

- Но " слава" совсем не значит: " разъяснил, как по полкам разложил! " -

возразила Алиса.

- Когда _я_ беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не

меньше, - сказал Шалтай презрительно.

- Вопрос в том, подчинится ли оно вам, - сказала Алиса.

- Вопрос в том, кто из нас здесь хозяин, - сказал Шалтай-Болтай (*49).

- Вот в чем вопрос!

Алиса вконец растерялась и не знала, что и сказать; помолчав с минуту,

Шалтай-Болтай заговорил снова.

- Некоторые слова очень вредные. Ни за что не поддаются! Особенно

глаголы! Гонору в них слишком много! Прилагательные попроще - с ними

делай, что хочешь. Но глаголы себе на уме! Впрочем, я с ними со всеми

справляюсь. Световодозвуконепроницаемость! Вот что я говорю!

- Скажите, пожалуйста, что это такое? - спросила Алиса.

- Вот теперь ты говоришь дело, дитя, - ответил Шалтай, так и сияя от

радости. - Я хотел сказать: " Хватит об этом! Скажи-ка мне лучше, что ты

будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть! "

- И все это в одном слове? - сказала задумчиво Алиса. - Не слишком ли

это много для одного!

- Когда одному слову так достается, я всегда плачу ему сверхурочные, -

сказал Шалтай-Болтай.

- Ах, вот как, - заметила Алиса.

Она совсем запуталась и не знала, что и сказать.

- Посмотрела бы ты, как они окружают меня по субботам, - продолжал

Шалтай, значительно покачивая головой. - Я всегда сам выдаю им жалованье.

(Алиса не решилась спросить, чем он им платит, поэтому и я ничего не

могу об этом сказать.)

- Вы так хорошо объясняете слова, сэр, - сказала Алиса. - Объясните

мне, пожалуйста, что значит стихотворение под названием " Бармаглот".

- Прочитай-ка его, - ответил Шалтай. - Я могу тебе объяснить все стихи,

какие только были придуманы, и кое-что из тех, которых еще не было!

Это обнадежило Алису, и она начала:

Варкалось. Хливкие шорьки

Пырялись по наве.

И хрюкотали зелюки

Как мюмзики в мове.

- Что же, хватит для начала! - остановил ее Шалтай. - Здесь трудных

слов достаточно! Значит, так: " _варкалось_" - это четыре часа пополудни,

когда пора уже варить обед.

- Понятно, - сказала Алиса, - а " _хливкие_"?

- " _Хливкие_" - это хлипкие и ловкие. " Хлипкие" значит то же, что и

" хилые". Понимаешь, это слово как бумажник. Раскроешь, а там два

отделения! Так и тут - это слово раскладывается на два! (*50)

- Да, теперь мне ясно, - заметила задумчиво Алиса. - А " _шорьки_" кто

такие?

- Это помесь хорька, ящерицы и штопора!

- Забавный, должно быть, у них вид!

- Да, с ними не соскучишься! - согласился Шалтай. - А гнезда они вьют в

тени солнечных часов. А едят они сыр.

- А что такое " _пырялись_"?

- Прыгали, ныряли, вертелись!

- А " _нава_", - сказала Алиса, удивляясь собственной сообразительности,

- это трава под солнечными часами, верно?

- Ну да, конечно! Она называется " нава", потому что простирается

немножко направо... немножко налево...

- И немножко назад! - радостно закончила Алиса (*51).

- Совершенно верно! Ну, а " _хрюкотали_" это хрюкали и хохотали... или,

может, летали, не знаю. А " _зелюки_" это зеленые индюки! Вот тебе еще один

бумажник!

- А " _мюмзики_" - это тоже такие зверьки? - спросила Алиса. - Боюсь, я

вас очень затрудняю.

- Нет, это птицы! Бедные! Перья у них растрепаны и торчат во все

стороны, будто веник... Ну а насчет " _мовы_" я и сам сомневаюсь. По-моему,

это значит " далеко от дома". Смысл тот, что они потерялись. Надеюсь, ты

теперь _довольна_? Где ты слышала такие мудреные вещи?

- Я прочитала их сама в книжке, - ответила Алиса. - А вот Траляля...

да, кажется, Траляля, читал _мне_ стихи, так они были гораздо понятнее!

- Что до стихов, - сказал Шалтай и торжественно поднял руку, - _я_ тоже

их читаю не хуже других. Если уж на то пошло...

- Ах, нет, пожалуйста, не надо, - торопливо сказала Алиса.

Но он не обратил на ее слова никакого внимания.

- Вещь, которую я сейчас прочитаю, - произнес он, - была написана

специально для того, чтобы тебя развлечь.

Алиса поняла, что _придется_ ей его выслушать. Она села и грустно

сказала:

- Спасибо.

Зимой, когда белы поля,

Пою, соседей веселя.

- Это так только говорится, - объяснил Шалтай. - Конечно, я совсем не

пою.

- Я вижу, - сказала Алиса.

- Если ты _видишь_, пою я или нет, значит, у тебя очень острое зрение,

- ответил Шалтай.

Алиса промолчала.

Весной, когда растет трава,

Мои припомните слова.

- Постараюсь, - сказала Алиса.

А летом ночь короче дня,

И, может, ты поймешь меня.

Глубокой осенью в тиши

Возьми перо и запиши.

- Хорошо, - сказала Алиса. - Если только я к тому времени их не

позабуду.

- А ты не можешь помолчать? - спросил Шалтай. - Несешь ерунду - только

меня сбиваешь.

В записке к рыбам как-то раз

Я объявил: " Вот мой приказ".

И вскоре (через десять лет)

Я получил от них ответ.

Вот что они писали мне:

" Мы были б рады, но мы не..."

- Боюсь, я не совсем понимаю, - сказала Алиса.

- Дальше будет легче, - ответил Шалтай-Болтай.

Я им послал письмо опять:

" Я вас прошу не возражать! "

Они ответили: " Но, сэр!

У вас, как видно, нет манер! "

Сказал им раз, сказал им два -

Напрасны были все слова.

Я больше вытерпеть не мог.

И вот достал я котелок...

(А сердце - бук, а сердце - стук),

Налил воды, нарезал лук...

Тут Некто из Чужой Земли

Сказал мне: " Рыбки спать легли".

Я отвечал: " Тогда пойди

И этих рыбок разбуди".

Я очень громко говорил.

Кричал я из последних сил.

Шалтай-Болтай прокричал последнюю строчку так громко, что Алиса

подумала:

- Не _завидую_ я этому чужестранцу!

Но он был горд и был упрям,

И он сказал: " Какой бедлам! "

Он был упрям и очень горд,

И он воскликнул: " Что за черт! "

Я штопор взял и ватерпас,

Сказал я: " Обойдусь без вас! "

Я волновался неспроста -

Дверь оказалась заперта,

Стучал я в дверь, стучал в окно

И достучался бы я, но...

Наступило долгое молчание.

- И это все? - спросила робко Алиса.

- Да, - сказал Шалтай-Болтай. - Прощай!

Этого Алиса не ожидала, но после такого _прозрачного_ намека оставаться

было бы невежливо. Она встала и протянула Шалтаю руку.

- До свидания, - сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал бодро. -

Надеюсь, мы еще встретимся.

- Даже если _встретимся_, я тебя все равно не узнаю, - недовольно

проворчал Шалтай и подал ей один палец. - Ты так похожа на всех людей!

- Обычно людей различают по лицам, - заметила задумчиво Алиса.

- Вот я и говорю, - сказал Шалтай-Болтай. - Все на одно лицо: два глаза

(и он дважды ткнул большим пальцем в воздухе)... в середине - нос, а под

ним - рот. У всех всегда одно и то же! Вот если бы у тебя оба глаза были

на одной стороне, а рот на лбу, тогда я, _возможно_, тебя бы запомнил.

- Но это было бы так некрасиво! - возразила Алиса.

В ответ Шалтай-Болтай только закрыл глаза и сказал:

- Попробуй - увидишь!

Алиса немножко подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, но он не

открывал глаз и вел себя так, словно ее здесь и не было.

- До свидания, - сказала она снова и, не получив ответа, тихонько пошла

прочь.

Она шла и шептала:

- В _жизни_ не встречала такого препротивнейшего...

Она остановилась и громко повторила это слово - оно было такое длинное,

что произносить его было необычайно приятно.

- В жизни не встречала такого препротивнейшего...

Но ей не суждено было закончить эту фразу: страшный грохот прокатился

по лесу.