Глава 9. Когда Мартин, взяв свою чашку с кофе, пересек зал и остановился перед столиком Эша, молодой ученый заметно напрягся

Когда Мартин, взяв свою чашку с кофе, пересек зал и остановился перед столиком Эша, молодой ученый заметно напрягся. Его поза стала скованной, оттопыренные уши побледнели. Взгляд устремился вдаль, на компанию разодетых в пух и прах валвэнийцев в противоположном углу, на окно, за которым виднелось, в просвете между бревенчатыми строениями, пустое поле космодрома.

– Привет, Вениамин, – поздоровался Мартин. – Наконец-то я вас нашел!

Эш, не глядя на него, пожал плечами. Потом все-таки посмотрел – недружелюбно, с опаской.

– Вам, собственно, что-то нужно?

– Меня, собственно, прислало сюда ЛОСУ. – Ногой пододвинув стул, Мартин уселся напротив. – В качестве спасателя. Когда пропала связь с вашей экспедицией. Меня зовут Мартин Паад.

После того, как он представился, обстановка не разрядилась.

– Ну да, я слыхал о вас… – протянул Эш.

С такой интонацией, словно хотел сказать: слыхать-то слыхал, но ничего хорошего.

– Где остальные?

– Погибли около канаморского икс-объекта. Те, кто забросил нас сюда, не понимают, что здесь творится! Эти чокнутые кочевники всех перерезали, только мы с Мадиной остались живы. А эти там, у себя в кабинетах… – Он выразительно поглядел на матово-белый потолок (экран, давным-давно вышедший из строя).

– Разве вас насильно заставили принять участие в экспедиции?

– Я согласился. – На лице Эша промелькнула гримаса раздражения. – Но здесь, на Кадме, я многое переосмыслил, заново переоценил всю свою жизнь и вообще роль современного человека в жизни. Я понял, что такое боль. Вы этого не понимаете.

«Этот парень пережил нешуточный стресс и до сих пор находится в стрессовом состоянии», – определил Мартин.

– Где материалы, которые вы собрали?

– Почти все пропало. – Отхлебнув из своей чашки, Эш закашлялся. – Мы прибыли в Канамор, разбили лагерь вблизи икс-объекта. Через несколько дней нас атаковали дикари. Они растащили имущество экспедиции, но вся зафиксированная информация, видеозаписи там, показания приборов погибли еще раньше. Современный человек слишком зависит от своей техники. Без техники он остается ничтожным, в переносном смысле голым. Я думаю, вы уже это ощутили! – Он выдавил ехидную, почти мстительную улыбку, но вдруг ссутулился и отвел взгляд, будто чего-то испугался.

– Кое-какие артефакты вы нашли, и вам удалось сохранить их?

– Да, кое-что сохранилось… – рассеянно подтвердил Вениамин и начал есть мелко нарубленные овощи, аккуратно работая вилкой.

Мартин окинул взглядом полупустой зал ресторана, одетый в белый пластик, имитирующий мрамор. Грязь на полу. Разбитое окно занавешено циновкой. Инопланетяне, похожие на аборигенов. Богатые валвэнийцы. Сотимара, покончив с завтраком, изящной пилочкой полировал ногти. Несмотря на синяки под глазами – память о Драгоценных Холмах, – вид у него был истинно аристократический. Соланж Унарре со своим телохранителем уже ушла.

– Вы не знаете, почему Унарре осталась на Кадме? – повернулся к Эшу Мартин.

– Брала взятки. – Вениамин, не переставая жевать, скривил угол рта. – Ее застукали с поличным, и она осталась, чтоб не попасть под суд. Лицемерная сволочь. Все здешние заправилы друг друга стоят. Они фактически эксплуатируют борешанистов и в то же время не допускают их к решению важных вопросов. Да ладно, чего я тут перед вами распинаюсь…

После этого резюме Эш продолжил есть молча. Мартин в задумчивости допил кофе, сделал знак официанту. Тот не отреагировал. То ли дело роботы-официанты… Но они остались далеко, в цивилизованном мире.

– Эш, почему вы мне не доверяете? – напрямую спросил Мартин.

Эш вздрогнул. Поморщился. Пристроил вилку на краю тарелки и наконец заговорил:

– Я не доверяю людям, которые прут по жизни, как танки. Которые сразу пускают в ход кулаки, если кто-то с ними не согласен. Которые ничего не делают бесплатно, не знают, что такое слезы, и готовы раздавить даже самую неординарную личность!

– Да кто же вам столько лестного обо мне сообщил? – осведомился Мартин, оправившись от изумления.

– Так говорят, – глядя в тарелку, буркнул Эш.

– Кто?

– Те, кто вас знает.

– Кто именно?

– Точно не помню. – Вениамин все больше нервничал. – У нас в университете, например, и другие… Послушайте, чего вы ко мне пристали?!

– Ладно, Эш, – вздохнув сквозь зубы, Мартин откинулся на спинку стула. – Несмотря на мою скверную репутацию, в ближайшее время вам придется со мной работать. Поскольку я тут единственный официальный представитель лидонского правительства и ЛОСУ, вы обязаны передать мне все сохранившиеся материалы экспедиции. Доедайте, и пойдем.

– Куда пойдем? – испуганно спросил Эш.

– К вам.

– Ничего не сохранилось, я же сказал… – Он внезапно сник, на лице появилось измученное выражение. – Извините, господин Паад, я, кажется, лишнего наговорил… Вчера было «видение смерти», на меня это плохо действует, выбивает из колеи.

– Это на всех плохо действует. Что вы, как ученый, можете сказать о «видениях смерти»?

– Излучение неизвестной природы, только и всего. Я антропоэтнолог и культуролог, а не физик. – Увидав, что собеседник не намерен усугублять конфликт, он приободрился. – Я могу показать вам уцелевшие крупицы, но придется карабкаться на двадцатый этаж…

– Ничего, – кивнул Мартин.

– Ну, тогда пойдемте. – Вениамин отодвинул тарелку. – Все равно нет аппетита… Вы прилетели с напарником?

Он показал на Сотимару, который, заметив, что они встают, тоже поднялся со стула.

– Это мой переводчик. Фаяниец.

К ним подскочил толстый запыхавшийся официант, свисающие с его щек и крыльев носа цепочки агрессивно колыхались. Мартин расплатился жетонами, Эш – продырявленными медными квадратиками грубой чеканки.

– Келмацкие деньги, – объяснил он. – Твердая валюта, их даже здесь берут.

– Вы гражданин Эгтемеоса? – поинтересовался Мартин, когда вышли наружу, под моросящий дождик.

– Да. Пришлось.

– Сотимара, вы пока свободны, – кивнул Мартин фаянийцу.

Хитровато улыбнувшись, перлорожденный свернул в проулок между белой полусферой ресторана и монументальным административным зданием с серебристыми контрфорсами. У него была своя задача: вращаясь среди валвэнийцев, прислушиваться к их разговорам и собирать информацию обо всем, что происходит в Валвэни. Любую информацию. Мартин потом разберется, что существенно, а что нет.

Дождь усилился. Эш втянул голову в плечи, нахохлился, но надевать капюшон не стал. Глянув сбоку на его несчастное мокрое лицо, Мартин подумал, что человека в таком состоянии надо бы поскорей отправить на орбиту… Надо бы. Другой вопрос, как это устроить.

Навстречу попалась группа борешанистов, те шумно и радостно приветствовали Вениамина. Он оживился, заулыбался, пообещал им, что вечером обязательно зайдет.

– Только с ними тут и можно общаться, – сказал он Мартину, когда борешанисты пошли дальше. – До остальных не достучишься.

– В каком смысле – не достучишься?

– В любом.

Им пришлось остановиться, пережидая, пока мимо проедет длинная ярко размалеванная карета, запряженная парой чиротагов. Скрипели колеса, хлюпала грязь. Сидевший на высоких козлах возница издавал визгливые вопли.

– Знаете, Паад, чего я боюсь? – многозначительным шепотом спросил Эш.

– Чего?

– Что этот мир когда-нибудь станет похож на наши миры. Но этого не произойдет.

Мартин неопределенно хмыкнул. Кое-какие из высказываний Эша представлялись ему бессмысленными, и он относил это на счет стресса: натерпелся парень. Впереди, за пеленой дождя, показался бывший офис «Дендроэкспорта». Двадцатиэтажную громаду из бетона и псевдостекла вдоль и поперек рассекали трещины.

– Сюда. – Эш зашлепал по лужам к пролому в стене.

– Почему вы здесь поселились?

– Мне нужна спокойная обстановка. Кроме того, я не могу платить за жилье так называемой администрации Эгтемеоса, этой коррумпированной банде… Я не головорез, не врач, не повар, не уборщик дерьма – значит, по их так называемым законам не имею права на бесплатную квартиру в охраняемом здании.

– А в этой развалине у вас жилье бесплатное?

– Угу.

Он направился к уже знакомой Мартину винтовой лестнице. Сейчас, при свете дня, было видно, что ее секции отлиты из чугуна, а колонна, вокруг которой она обвивается, оклеена пленкой под малахит. Местами пленка содрана, обнажая пористую серую основу. Мартин с любопытством озирался: ночью он все-таки не оценил в полной мере масштаба разрушений на этажах «Дендроэкспорта». Куски бетона, стеклянное крошево, обломки пластика, дерева, декоративного камня, из стен выпирает перекошенная арматура, болтаются оборванные кабели. Лужи дождевой воды возле разбитых внешних стен. Бурые пятна давно засохшей крови.

– Что здесь было?

– Сражение между сторонниками Панасова-Унарре и Делберса. Клика Панасова и Унарре одержала верх, Делберса убили. Если бы он победил, в Эгтемеосе было бы сейчас еще хуже. Я не застал этой грызни, я попал сюда позже. – Эш остановился, запыхавшись. – Передохнем.

Мартина подъем не утомил. Прислонившись к перилам, он терпеливо дожидался, когда его спутник восстановит дыхание. Наконец Эш медленно двинулся дальше.

– Вы могли бы и пониже поселиться.

Вениамин, пошатываясь, помотал головой:

– Ниже двадцатого все стены в трещинах, сквозняк. Я с трудом нашел целую комнату.

Вспорхнула и заметалась по холлу вспугнутая птица. Сделав несколько кругов, вылетела наружу сквозь дыру в псевдостекле.

– Где сейчас Мадина Милаус? – спросил Мартин, когда они остановились для очередной передышки.

– Вышла замуж за валвэнийца. Смерть товарищей для нас обоих была потрясением, особенно для нее. Она поняла, что ей нужен домашний очаг, а не всякие там экспедиции.

– Мне надо с ней повидаться.

– Вы не должны ее беспокоить, – Эш посмотрел на него встревоженно. – У нее теперь совсем другая жизнь, другие ценности. Мадина нашла себя, понимаете? Осознала свое женское естество, свою настоящую природу… Если вдруг появитесь вы, для нее это будет шоком, она и без того пережила шок.

– Я обязан с ней побеседовать.

– Побеседуйте со мной! – Эш заглянул ему в глаза, настойчиво улыбнулся. – Все равно она не скажет вам ничего большего, чем могу рассказать я. Вы должны ее пощадить. Она ведь женщина, не то что мы с вами – крутые мужики, авантюристы…

«Я-то, положим, авантюрист и крутой мужик, – мысленно усмехнулся Мартин, – а вот насчет себя ты, парень, загнул!»

– Пожалуйста, не разыскивайте Мадину, – двинувшись дальше, попросил Эш. – Ей удалось найти свое место в жизни, это же так чудесно… Не будем ей мешать!

– Где она живет?

– Далеко от Эгтемеоса. Она просила никому не говорить, я не могу предать ее доверие. Женщина – это не мужчина.

– Ценное наблюдение, – Мартин ухмыльнулся.

Вениамин промолчал. Сверху доносились негромкие голоса, будившие эхо.

– У вас там как будто гости?

– Это борешанисты, мои друзья. Они часто приходят, хорошие ребята.

Семнадцатый этаж, последняя передышка.

– Здание-то еле держится… – обронил Мартин, поглядев через перила вниз. – Часто здесь что-нибудь рушится?

– Нет, ничего такого… Все эти разрушения старые, когда воевали группировки.

«И ты, значит, не заметил, что у тебя в комнате люстра упала?.. Да в придачу дверь…» Потом он сообразил, что Вениамин, может, со вчерашнего вечера не был дома и еще не знает, что случилось в его отсутствие.

– Привет, ребята! – тяжело дыша, крикнул Эш, миновав девятнадцатый этаж.

Ему ответил хор веселых голосов. Борешанисты, несколько юношей и девушек в кольчужных безрукавках поверх поношенных спортивных костюмов с флуоресцирующими эмблемами, расположились прямо на полу. Мартин отметил, что сейчас у них мечи настоящие, выкованные кадмийскими кузнецами.

– Нам скоро заступать в караул, – словно отвечая на его невысказанный вопрос, сообщил худощавый паренек в сдвинутом набекрень берете. Обращался он к Эшу, а не к Мартину. – Зашли пока… Панасов сегодня утром опять орал, что у нас никакой дисциплины, а как бы они тут без нас управлялись с одной своей дисциплиной!

– Панасов-Колбасов! – рассмеялся Эш.

Его полный желчного сарказма тон не очень-то соответствовал по-детски примитивному оскорблению, но борешанисты все равно засмеялись. В течение следующих пяти минут Мартин узнал много любопытного о здешнем боссе: непойманный коррупционер, в прошлом уважаемый чиновник МЭСИРМа (Межзвездного Экономического Совета Индустриально Развитых Миров) и тайный пособник подпольного синдиката контрабандистов, ныне – деспот, самодур, любовник Унарре, алкоголик, лицемерно проповедующий трезвый образ жизни, покровитель доносчиков; остался на Кадме с целью сколотить состояние, за бесценок скупая у валвэнийцев драгоценности и произведения искусства, и после втихаря сбежать.

– Как же он отсюда сбежит? – поинтересовался Мартин, до сих пор молчавший.

– У него звездолет на южном полюсе спрятан, – объяснила рыжеволосая девушка.

– Точно?

– Об этом все говорят, – махнул рукой Эш. – Как всегда, власть принадлежит аморальному меньшинству.

На Мартина косились испытующе.

– Это Паад, его ко мне с орбиты прислали, насчет экспедиции, – вскользь представил гостя Вениамин. – Самое главное, ребята – сохранить свою личность, невзирая на усилия таких, как Панасов и Унарре. Этот мир никогда не станет их миром! Здесь, на Кадме, в муках родится и обретет себя человек будущего, которому чуждо потребительское отношение к жизни…

Сейчас он говорил увлеченно, решительно, даже властно, а борешанисты слушали, излучая восторг и полное согласие. Мартин слегка удивился этой метаморфозе: нервный, усталый, неуверенный в себе человек вдруг превратился в сильного, раскованного лидера. Что ж, всякое бывает… Видимо, с молодежью Эш чувствует себя в своей стихии.

Так как Мартина речь не захватила, он отправился осматривать холл. Тут было уютней, чем на других этажах «Дендроэкспорта». Мусор и обломки сметены в кучки по углам, на полу разбросаны циновки. На сверкающей позолотой декоративной решетке висит грязное полотенце, рядом стоит ведро с водой и тазик. Туфли, которые сушились тут ночью, исчезли. Похоже, Эш за истекшее время все-таки успел побывать дома… если только у него нет подружки, которая навела порядок.

Остановившись перед псевдостеклянной стеной, Мартин поглядел сверху на бывший космопорт: из труб деревянных пристроев валил дым, спешили по своим делам валвэнийцы, парами бродили охранники. Эгтемеос – многолюдное местечко. К заднему крыльцу ресторана подъехала телега, груженная корзинами и бочками; вокруг нее прыгала, захлебываясь лаем, собака. По центральной улице, обсаженной пурпурными пирамидальными елями, двигался только что прибывший караван: тяжело навьюченные чиротаги, крытые повозки, люди в мокрых плащах и конусовидных шапочках.

Скорее всего, ночное покушение организовали боссы: обманув их ожидания, Мартин вовремя снял шлем и остался жив, тогда Панасов и Унарре приказали кому-то из доверенных людей убрать его. После этого они могли бы на законных основаниях конфисковать бронекар… Вполне логично. Убийца проследовал за Мартином до «Дендроэкспорта» («а я, старый сукин сын, не заметил слежки!»), поднялся, ничем себя не выдав, на двадцатый этаж и установил на двери в коридор вибромину. Профессионал. Только вот способ он выбрал больно уж громоздкий: для таких случаев есть пули, метательные ножи… Это показалось Мартину неувязкой, но, сколько он ни напрягал извилины, изобрести другой версии не смог. Падение люстры – случайность, однако дверь не могла разлететься на куски мистическим образом. Так недолго предположить, что за головой Мартина охотятся потусторонние существа… или что само здание пыталось его убить. Он никогда не был склонен к подобным фантазиям.

Когда киллер (возможно, бывший террорист, подрывник-психопат, которому нравится убивать именно таким способом) потерпел неудачу, Унарре и Панасов решили, что Мартин Паад – слишком ценная боевая единица, чтобы пустить его в расход, куда разумнее будет привлечь его на свою сторону. Отсюда и предложение принять гражданство. Все просто, никаких загадок. Кроме одной: откуда у них вибромина? Там ведь процессор, который неминуемо должен был выйти из строя… Значит, не должен был. Значит, существуют материалы, непроницаемые для неизвестного излучения. Надо учесть.

Вениамин и борешанисты оживленно обсуждали вопрос о том, можно ли считать населяющего техногенные миры обывателя мыслящим человеком. Все склонялись к выводу, что нет, нельзя. Мартин, на которого никто не обращал внимания, прошелся взад-вперед по холлу и вдруг заметил нечто новенькое. Холл имел Г-образную форму, и за поворотом висели на стене два портрета. Термостойкая пластиковая бумага, цветная печать. Остановившись, Мартин удивленно поднял брови – оба портрета, что называется, осквернены: их покрывали грязные потеки, следы свежих плевков, написанные вкривь и вкось нецензурные ругательства. «Уничтожь ЗЛО!» – призывала прикрепленная к стене над ними табличка.

Мартин подошел ближе. С левого портрета на него смотрела совсем юная девушка, с правого – мужчина лет тридцати пяти – сорока. Пусть оба изображения сильно пострадали, их индивидуальные черты сохранились в достаточной степени. У девушки узкое треугольное лицо, тонкие точеные черты. Из одного глаза торчит рукоятка ножа, зато другой глаз, удлиненный, серо-зеленый, на редкость красив. У мужчины физиономия круглая, полная, чтобы не сказать заплывшая жирком. Ежик темных волос, упрямый тяжелый подбородок. Взгляд небольших прищуренных глаз внимателен и насмешлив.

Несмотря на пояснительную табличку, у Мартина эти лица не вызвали антипатии. Скорее, интерес. Он стоял и разглядывал их, тем временем голоса в холле стихли, борешанисты ушли. Позади послышались шаги. Эш, по звуку определил Мартин, и повернулся.

– А, вы здесь… – Эш выглядел напуганным, даже слегка заикался. – Картины смотрите… Это вообще, понимаете, абстрактные изображения, компьютерный синтез, этих людей на самом деле нет! Один мой друг по памяти смоделировал их на компьютере, это игра его воображения… В них есть что-то такое зловещее, матеро-обывательское, правда? Вот мы их тут и повесили… – он робко улыбался, глядя на Мартина так, словно ожидал по меньшей мере удара в челюсть. – Это символы всего злого…

– Игра воображения по памяти? – удивляясь, чего он так трусит, хмыкнул Мартин. – Интересный, наверное, метод…

– Разве я сказал – по памяти?.. Я заговариваюсь, я все еще плохо себя чувствую после «видения смерти». В чистом виде игра воображения, вот что я имел в виду…

– Странные у вас тут развлечения, – оглянувшись через плечо на обезображенные портреты, Мартин пожал плечами. – Зачем вам это нужно?

– Это сконцентрированный образ зла, всего, что враждебно, – Эш измученно вздохнул. – Пойдемте, вы же хотели посмотреть уцелевшие материалы экспедиции.

– Пойдемте.

Возле поворота Эш остановился и вдруг опять улыбнулся – теперь уже не робко, а ехидно:

– Паад, а вам эта харя никого не напоминает?

Он показывал на портрет мужчины.

– Да нет, – равнодушно бросил Мартин.

– Совсем-совсем никого?!

– Если вы хотите намекнуть, что он похож на Панасова, так я еще не имел чести познакомиться с боссом.

Эш расплылся в улыбке от уха до уха, но ничего больше не сказал. Они вошли в коридор, под ногами захрупали осколки.

– Я вот здесь живу, – Вениамин распахнул дверь комнаты.

Прилежно делая вид, что никогда раньше тут не был, Мартин стоял на пороге и озирался. Кое-чего он ночью не заметил: на стенах висели картины, черно-белая графика борешанистов, обычные для них сказочные мотивы. В отличие от тех двух портретов в холле с этими работами Эш обращался бережно. Внешняя псевдостеклянная стена прикрыта ажурным плетеным занавесом. Под потолком – два туманно-прозрачных шара, останки третьей люстры заметены в угол. Кадмийского артефакта не видно.

– Это принесли мои друзья, – кивнул на картины Эш. – А штору мне подарили в той деревне, где Мадина вышла замуж. Предмет народного промысла…

– А пентаграмма зачем? – Мартин остановился перед пятиугольником на полу.

– Не обращайте внимания. Это для игры, мы с ребятами так играем от нечего делать, – подтолкнув ногой циновку, он прикрыл пентаграмму. – Вы же не суеверный человек?

– Угадали, не суеверный. – Так как мебели не было, Мартин уселся на надувной матрас. – Давайте материалы.

Материалов было немного. Несколько фотографий: снятые с разных точек X-объекты, полузасыпанные песком руины, хрупкое существо с большими выпуклыми глазами и веером кожистых гребней на голове; коробка с компьютерными кристаллами (скорее всего, испорченными, но сейчас не проверишь); тощая пачка листков, исписанных безобразно неразборчивым почерком.

Мартин поднял взгляд на Эша:

– Вы писали?

– Я. Тут общие наблюдения.

– А поразборчивей не могли?

Он испытывал нарастающее раздражение: из-за такой мелочовки его оторвали от куда более приятных дел и едва ли не с помощью шантажа загнали на Кадм!

– Я почти не умею писать от руки, в последний раз упражнялся в школе, – начал оправдываться Эш. – Я привык надиктовывать или вводить с клавиатуры…

– Ладно, не волнуйтесь. В ЛОСУ расшифруют ваши записи, не зря же этим кабинетным засранцам зарплату платят. Что на кристаллах?

– Наблюдения Зотовой. Мы разыскали негуманоидов, и она вошла с ними в контакт, но ничего важного не узнала. Это выродившаяся раса, живут примитивно, прячутся от людей, про икс-объекты ничего не знают. То есть у них есть всякие мифы и легенды, Зотова записывала: там говорится, что икс-объекты были созданы много тысячелетий назад их предками, великими магами. Но сейчас они даже близко к ним не подходят. Табу.

Мартин подавил навязчивое желание сплюнуть на пол и сквозь зубы выругался. Он потерял массу времени, его несколько раз чуть не прикончили – и все ради сведений посредственной ценности, которые представляют интерес разве что для ксеноэтнологов! Ладно, можно утешиться тем, что ЛОСУ тоже осталось в дураках: ведь оно профинансировало обе экспедиции в расчете на некую исключительно важную информацию, а результат нулевой.

– Это и есть коренной обитатель Кадма? – он показал на существо с гребнями.

– Да. Зотова сфотографировала. Тут еще кристаллы с ее видеозаписями, но вряд ли что-нибудь уцелело.

– Наверняка, – хмуро кивнул Мартин. – Вы не будете возражать, если я все это заберу и запру в сейфе?

– Забирайте, – сразу разрешил Вениамин.

– Это ведь не все, Эш? – заметил Мартин полувопросительно. – У вас наверняка хранятся кое-какие древние артефакты, найденные экспедицией…

После долгого молчания Эш сознался:

– Только один. Послушайте, Паад, зачем играть в прятки? Разве это не вы устроили здесь погром вчера ночью?

– Лично я ничего не устраивал. – Мартин пожал плечами. – Как насчет того артефакта?

– Его нельзя держать в машине. У вас что-нибудь сломается. Вчера вы на минуту взяли его в руки – и вон что вышло. – Эш покосился на осколки люстры. – Я не знаю, в чем дело, но он так влияет на окружающие предметы. Пожалуйста, поверьте мне и больше его не трогайте.

– Вот оно что… И вы не боитесь хранить у себя такую штуку? – пристально глядя на встревоженного антропоэтнолога, спросил Мартин.

– Я хочу сберечь его для науки.

– Не лучше ли спрятать его за пределами Эгтемеоса? Скажем, где-нибудь закопать?

– Нет, вдруг кто-нибудь откопает, – энергично запротестовал Эш. – Пусть лежит у меня, я уже приноровился с ним обращаться.

– Ладно, последний вопрос. Вы сможете показать на карте деревню, где живет Мадина Милаус?

– Не надо. – Эш беспокойно заерзал, словно свернутый спальник, на котором он сидел, стал вдруг очень жестким. – Мадина вам не обрадуется. Я все рассказал, она ничего не сможет добавить. Мы с вами цивилизованные люди, мы должны уважать ее выбор. По их традициям, замужней женщине нельзя общаться с посторонними мужчинами, поэтому она просила, чтобы никто к ней не приезжал. Ей там хорошо. Чувствует себя, как за каменной стеной. Я не стану ее предавать!

Он смотрел на Мартина затравленно и решительно – как человек, который скорее даст разрезать себя на куски, чем выболтает чужой секрет. И Мартин оставил эту тему.

В течение последующих нескольких дней он собирал и настраивал передатчик. Понимая, что для успешного завершения его миссии вопрос связи с орбитой будет иметь решающее значение, ЛОСУ снабдило его таким количеством деталей и готовых блоков, что их с лихвой хватило бы на два десятка передатчиков. Вся электроника, разумеется, пришла в негодность, но люди из ЛОСУ, хоть Мартин и взял в привычку про себя их поругивать, учитывали тот факт, что электроника при неблагоприятных условиях может выйти из строя. Кроме современных радиоэлементов, в распоряжении у Мартина имелся специально изготовленный антиквариат вроде транзисторов, резисторов, диодов, чипов и пр. Многое из этого тоже пострадало, но кое-что сохранилось и пошло в дело. Мартину никогда еще не приходилось мастерить настолько примитивный передатчик, с непривычки работа продвигалась медленно.

Сотимара по его просьбе собирал сведения об обстановке в Валвэни. Картина складывалась невеселая. За двенадцать лет, прошедшие с тех пор, как Мартин в первый раз посетил Кадм, тут многое изменилось. Особенно в последние годы. Жизнь стала нестабильной, и дело было не только в пресловутых «видениях смерти». То там, то здесь вспыхивали бунты. Гораздо чаще, чем раньше, случались пожары и эпидемии. Валвэнийцы толковали о странных знамениях, о нечисти, о злом колдовстве. В общем, все пошло наперекосяк, и Мартин, сортируя и анализируя информацию, никак не мог вычислить, где же причина. Обычно он умел находить причины (и поэтому ЛОСУ, если речь шла о действительно скверных ситуациях, предпочитало его другим агентам, столь же опытным и тренированным), но сейчас готов был капитулировать: да, черт-те что творится, а почему – хрен знает… Между тем его интерес к происходящему вокруг был отнюдь не академическим: ему предстояло совершить путешествие через территорию Валвэни, далеко или близко – пока неизвестно (сперва надо вытрясти информацию из Вениамина), и лишь после этого можно будет вызывать лидонский корабль.

Покушений на него больше не было. Дважды ему нанесла визит Унарре, один раз – Панасов, худой лысеющий мужчина респектабельного вида, совсем не похожий на портрет злодея в холле у Эша. Боссы держались корректно, не угрожали, соблазняли его должностью главнокомандующего вооруженными силами Эгтемеоса (нянчиться с борешанистами?.. Ну, спасибо!).

Эш по-прежнему жил у себя на двадцатом этаже, отказавшись перебраться в каюту бронекара. У него часто собирались борешанисты, и Мартин скоро уловил, что они играют в какую-то особую игру, старательно законспирированную, о которой ни в коем случае не должны проведать посторонние. Так как Мартин умел восстанавливать целое по отдельным разрозненным деталям, для него их игра не была тайной, но он не подавал виду, что понимает, в чем дело, когда кто-нибудь, заговорщицки подмигивая Эшу, говорил: «Привет Борешану!» или «Врагам нашего Габри сегодня досталось!».

Суть игры заключалась в том, что Габри Борешан воскрес, и Эш будто бы способен вступать с ним в контакт как доверенное лицо, чтобы передавать ему приветы от преданных последователей, а последователям – излагать его идеи. Для контакта Эш якобы пользовался пентаграммой, нарисованной в его комнате на полу. Обезображенные портреты в холле – это портреты врагов Борешана, которые виноваты в его смерти. О том, что реального Габри Борешана растерзали на Икраде полуразумные амфибии, никто здесь не вспоминал. Впрочем, Борешан ведь давным-давно превратился в мифологического персонажа, документально зафиксированные подробности его биографии фанатов мало интересовали. Всяк развлекается по-своему… Мартин понимал, что для борешанистов игра – это жизнь, и чем больше в ней таинственного, необычайного, тем лучше. Не понимал он другого: зачем все это понадобилось Эшу? Сам Эш борешанистом не был.

Наконец Мартин закончил сборку передатчика. Осталось уладить еще одно дело – и можно вызывать корабль.