Исследование. Происхождение Трёх стратегий

Происхождение " Трёх стратегий"

Китайская традиция приписывала три военных сочинения – «Шесть секретных учений», «Три стратегии Хуан Ши‑ гуна» и эзотерическое произведение «Инь фу» – знаменитому полководцу, стратегу и политическому мыслителю Цзян Шану, более известному по имени Тай‑ гун. Как и с большинством древних китайских книг, с текстом «Трех стратегий» связаны многочисленные вопросы относительно его подлинности. Однако, даже если бы книга была «лишенной ценности подделкой» – по словам недолюбливавших ее конфуцианцев – она все равно требовала бы серьезного изучения по причине своей древности, разнообразного содержания и очевидного влияния на последующих военных теоретиков Китая, а впоследствии и Японии. Современный текст по своему языку, проблематике и стилю кажется созданным в конце I в. до н. э., хотя четыре иные концепции, разбираемые ниже, весьма расходятся в вопросе датировки.

«Три стратегии» приобрели историческую значимость в период успехов Чжан Ляна в установлении и сплочении власти династии Хань во время смут и восстаний, положивших конец недолгому правлению жестокой династии Цинь. История внезапного появления текста– классический пример полулегендарных китайских исторических описаний, хотя и предпринимались попытки воссоздать вероятную линию его передачи, уходящую сквозь мрак времен к самому Тай‑ гуну. Согласно этой традиции, «Три стратегии» содержат речи почтенного мудреца, произнесенные им после того, как он был поставлен правителем Ци – государства на окраине чжоуской цивилизации – вслед за завоеванием шанской династии. В дальнейшем, обрывочные, случайные высказывания– записанные «на полях» – были собраны, отредактированы и систематизированы. Возможно, эта задача была выполнена историком циского двора, а сам труд сохранялся последующими поколениями в секрете из‑ за его огромной военной ценности. Предполагается, что, составив «Шесть секретных учений», Тай‑ гун дополнил их после установления мира в Поднебесной. Это объяснило бы более общий характер материала и отсутствие таких собственно военных тем, как приказы на поле боя и тактика.

Книга выплыла на поверхность, будучи переданной Чжан Ляну неизвестным старцем за десятилетие до того, как первый стал знаменитым и могущественным. В «Ши цзи» есть описание этого события:

Однажды, когда Чжан Лян неторопливо прогуливался по мосту Ся‑ пэй, он столкнулся со стариком в бедной одежде – удалившимся на покой цзюнь‑ цзы. Когда старец подошел к т ому месту, где стоял Чжан Лян, он намеренно сбросил свою туфлю с моста. Глядя на Чжана, он приказан: «Иди вниз и принеси мою туфлю». Чжан Лян был удивлен этим и хот ел ударить старика, по, видя его возраст, подавил свое желание.

Чжан спустился вниз под мост и взял туфлю. Когда он вернулся, старик приказал: «Надень ее мне на ногу». Так как Чжан уже сходили принес туфлю, он встал на колени и надел ее. Когда туфля была на ноге у старика, тот улыбнулся и пошел дальше. Чжан Лян был очень удивлен и продолжав смотреть на него. Пройдя несколько сот шагов, старик вернулся и сказал: «Сын мой, тебя мож но научить. Через пять дней, на рассвете, встречай меня здесь». Чжан Лян подумал, что это странно, но преклонил колени в знак согласия.

Пять дней спустя, на рассвете, Чжан отправился на мост. Однако старик был уже там и обрушился на него с упреками: «Когда назначена встреча со стариком, как ты смеешь приходить после него?» Затем он пошел прочь, сказав: «Через пять дней мы встречаемся здесь опять». Пять дней спустя, когда петух прокричал в первый раз, Чжан Лян пошел туда. Однако старт опять был там и снова был в гневе. «Как ты смеешь приходить после меня?» Уходя, он прокричал: «Приходи через пять дней!»

Через пять дней, еще до того, как прошла половит ночи, Чжан Лян пошел туда. Немного спустя пришел старик и был очень рад: так и должно быть». Затем, достав книгу, он продолжил: «Если ты прочтешь эту книгу, то сможешь стать учителем правителей. Десять лет спустя ты будешь процветать. Через тринадцать лет ты увидишь меня на северном берегу реки Цзи. Желтая скала у подножии горы Гу‑ чэн – это и буду я». Затем он ушел, не говоря ни слова, и больше его не видели. На утро Чжан Лян взглянул на книгу и понял, что это военная стратегия Тай‑ гуна. Он считал ее исключительной и постоянно изучал ее.

Старик мог быть гордым потомком придворного историка царства Ци, «достойного», чья семья сохранила секретное учение для последующих поколений. Согласно военному историку, генералу Сюй Пэй‑ гэню, такое предположение основывается на хорошем знании местности – настолько детальном, что старец отождествил себя с большой желтой скалой (хуан ши), отсюда и произошло название книги: «Три стратегии Князя Желтой скалы». Так как Ци было одним из последних царств, завоеванных печально известной Цинь, Князь Желтой скалы вполне мог желать погибели ненавистной династии. Передача важнейшей книги по стратегии молодому беглецу, на которого охотились за попытку покушения на императора, была бы, в таком случае, весьма подходящим жестом.

Существует, таким образом, пять основных теорий происхождения «Трех стратегий». Первая, традиционная и описанная выше, приписывает их самому Тай‑ гуну. Вторая является вариацией первой и приписывает текст его ученикам или военным последователям. Она предполагает, что изначальный текст со временем подвергся обширной переработке в пред‑ циньский период, что объясняет устаревший характер идей и концепций и возможность его влияния на Сунь‑ цзы и Вэй Ляо‑ цзы (а не наоборот). Третья полагает, что под влиянием сочинений Тай‑ гуна Хуан Ши‑ гун сам написал книгу незадолго до известных событий. Это объяснило бы также концепцию книги и ее язык, а особенно – явно просматривающееся влияние даосизма. Четвертая версия, отождествляемая преимущественно с консервативными учеными классической школы, утверждает, что книга – подцепка периода Вэй‑ Цзинь (220–420 гг. до н. э.) или даже еще более поздняя. Некоторые ученые, такие, как, например, Чжэн Юань, считали «Три стратегии» «изобилующей пустыми словами даосизма и потому бесполезной книгой», другие подвергали ее критике за жестокость или нападали на безыскусность языка.

Наконец, последняя теория принадлежит современному ученому Сюй Бао‑ линю, который, основываясь на концепциях, языке и исторических ссылках, содержащихся в тексте, приходит к выводу, что сочинение написано около конца периода Ранней Хань, возможно, отшельником – последователем школы Хуан‑ Лао, прекрасно знавшим военное дело. Далее, по его мнению, книгой, переданной Чжан Ляну, были не «Три стратегии», а «Шесть секретных учений», отражающие военную мысль Тай‑ гуна – как об этом и сказано у Сыма Цяня во включенной в «Ши цзи» биографии. (Книга Хуан Ши‑ гуна, известная сейчас как «Три стратегии Хуан Ши‑ гуна», изначально называлась «Записи Хуан Ши‑ гуна» и обрела нынешнее название лишь при династии Суй). Это объясняет упоминание могущественных фамилий, узурпировавших власть, преобладание, среди всего прочего, идей школы Хуан‑ Лао, а также заострение внимания на государственных делах во время мира. Хотя аргументы Сюя и кажутся несколько натянутыми, при отсутствии археологических свидетельств обратного, его общие выводы, полагаем, должны быть, все‑ таки, приняты, а «Три стратегии» – признаны последним из подлинно древних сочинений, созданным на рубеже старой и новой эры[520].

Основное содержание и главные концепции

Стиль «Трех стратегий» гораздо мягче в сравнении с «Шестью секретными учениями» и другими сочинениями, авторство которых установлено, – быть может оттого, что многотрудная и монументальная задача объединения империи и установления просвещенного правления была уже выполнена династией Хань. Хотя многие темы и идеи предыдущих пяти военных канонов также нашли отражение в «Трех стратегиях», основное внимание здесь уделяется управлению, а также военной администрации и контролю. За исключением короткого пассажа, развивающего теорию «сильных позиций», в целом стратегия кампании и тактика боя почти не обсуждаются. Вместо этого в тексте подробно рассматриваются концепции управления, организации сил и объединения народа; характеристики способного полководца; методы создания прочной материальной базы; мотивация подчиненных и солдат; применение наград и наказаний; пути проявления величия и вопрос о равновесии между твердым и мягким.

Четыре основных линии рассуждения – их различия явно примиряются, и в конечном счете они удивительным образом сплетаются воедино – ясно прослеживаются в «Трех стратегиях». Дальнейшие исследования требуются, чтобы определить, намеренно ли автор создал такой синтез на новой интеллектуальной основе идей школы Хуан‑ Лао, как заявляет Сюй Бао‑ линь, или современные исследователи лишь поддаются искушению усматривать целостность там, где ее нет, после длительных размышлений и обширного анализа текста. Вообще говоря, фундаментальные понятия конфуцианства– такие, как справедливость, гуманное правление, обеспечение благосостояния народа, правление с помощью добродетели, использование достойных – лежат в основе всего сочинения.

Основные меры, предлагавшиеся легистами– такие, как укрепление государства, суровое насаждение законов, строгое применение наград и наказаний, твердая власть и авторитет правителя – дополняют по сути конфуцианскую концепцию сочинения, что делает его по духу и взглядам ближе скорее Сюнь‑ цзы, чем Конфуцию и Мэн‑ цзы. Даосские идеи, воспевающие пассивность, гармоничность, отсутствие соперничества, сохранение жизни, Дао и Дэ (добродетель), и осуждающие зло войны – пронизывают книгу. Однако они достаточно модифицированы, и в тексте мы находим тому подтверждение– утверждается принцип справедливой войны и борьбы за гармонию.

Сочинения предшествующих военных стратегов– особенно «Вэй Ляо‑ цзы» и «Шесть секретных учений» (которое иногда упоминается как «Военные речи») – дают основные концепции управления, организации и контроля. Многие из слившихся воедино конфуцианских и легистских политических воззрений, таких, как утверждение народа в качестве основы и строгое применение наград и наказаний, насчитывали уже долгую традицию среди стратегов ко времени создания текста. Некоторые из них достигают в «Трех стратегиях» своего апогея. Несомненно, что текст в философском плане гораздо замысловатее обычных сочинений по военному управлению. Безусловно, он требует дальнейшего изучения. Мы вынуждены оставить детальный анализ для специальных монографий, и предпослать ему лишь краткое перечисление наиболее ярких моментов в качестве введения в мир Хуан Ши‑ гуна.