Глава 15. Кончиками пальцев Саванна пробежалась по гладкой, горячей коже его спины, наслаждаясь тяжестью его тела и тем

Кончиками пальцев Саванна пробежалась по гладкой, горячей коже его спины, наслаждаясь тяжестью его тела и тем, что он по-прежнему оставался внутри нее. Она так долго ощущала себя одинокой – амбициозной выскочкой в маленьком южном городке, деревенской девчонкой в Нью-Йорке, твердолобой северянкой в Виргинии. С Ашером она была просто Саванной. Девушкой, полюбившей парня. Женщиной, полюбившей мужчину, который любил ее всю целиком. Именно такой она и чувствовала себя с ним рядом. Наконец-то целой.

– Ашер, – шепнула она ему на ухо, желая сказать ему, желая, чтобы он знал, что до встречи с ним она была лишь половинкой себя.

Он шевельнулся, начал приподниматься.

– Я раздавил тебя?

– Нет. – Она притянула его обратно и обхватила его бедра ногами. И, напрягая внутренние мышцы, почувствовала, как он вновь начинает твердеть. – Полежи так еще немного.

Он снова расслабился, опустившись на нее своим весом, и установил локти по обе стороны ее головы. Глядя ей в глаза, убрал прилипшие к ее лбу прядки волос.

– Саванна, – проговорил он серьезно и тихо. – Что, если мне понадобится здесь задержаться?

– То есть… уехать домой в понедельник?

Ашер медленно покачал головой, сосредоточив внимание на своих пальцах, нежно ласкающих ее кожу.

– Нет. Завтра мы уедем в Дэнверс, но что, если мне придется вернуться в Мэриленд больше, чем на выходные? И на какое-то время остаться.

Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, потом закрыла его. Закусила губу – задумчиво, но встревоженно. Он понял, что она разбирает в голове его слова.

– Ты имеешь в виду, переехать сюда?

Он кивнул и наконец посмотрел ей в глаза.

– Временно.

– На сколько?

Положив ладони ему на плечи, она мягко на них нажала, и тогда Ашер, поцеловав ее в лоб, перекатился на спину, а она легла на бок и, всматриваясь в его лицо, подперла щеку ладонью.

– Приблизительно на полгода.

В ее глазах вспыхнуло беспокойство.

– Зачем? Ты болен?

– Нет, детка. О нет, ничего такого. Но я… – Он тоже лег на бок и оперся на локоть. – Мне предстоит еще несколько процедур. Знаешь, я ведь не все рассказал тебе о взрыве… и о том, что было после. Ты готова услышать об этом?

Саванна кивнула, потом подалась вперед и поцеловала его. В их отношениях наступал поворотный момент. Ашер наконец был готов полностью перед нею открыться и поведать ей самую сокровенную, самую личную правду о своей страшной трагедии. Внезапно она испытала облегчение: статья была отправлена, а значит эта часть Ашера навсегда останется только с ней.

– Я всегда готова, Ашер.

Его взгляд по-прежнему говорил о том, как сильно он ее любит. Но лицо мало-помалу суровело, пока меж его бровей не залегла складка.

– Хорошо. Я уже рассказывал тебе о взрыве. О том, как остался без руки. Без уха. Без… половины лица. – Он сглотнул. Стиснул челюсти. – Знаешь, все случилось так быстро. Шум. Пыль. Секунда – и ты… уничтожен. Стал монстром. Чудовищем, которого до слез пугаются дети и от которого в ужасе отворачиваются взрослые. – Она запротестовала, но он, дернув головой, остановил ее. Потом печально улыбнулся. – Я не о тебе, радость моя. Но с остальными все именно так. – Поцеловав ее в губы, он заговорил снова: – Пока тебе ставят капельницу, то все время говорят с тобой, чтобы ты оставался в сознании. А затем, минут, может, через двадцать, внезапно оказывается, что ты внутри «Черного ястреба», внутри вертолета, и плохо понимаешь, что происходит. Ты пытаешься сложить все вместе и… В общем, нас троих – меня, Уильямса и Лагерти – доставили в Кандагар, в тамошний мультинациональный госпиталь НАТО.

Глаза Саванны наполнились слезами, и она, восстанавливая контроль, глубоко задышала, чтобы не дать им пролиться. Ее сердце разрывалось от боли, пока разворачивалась его история, но ей не хотелось, чтобы он подумал, что расстраивает ее. Она хотела, чтобы он продолжал говорить, но вот голос его затих, и он словно ушел в себя. Подавшись вперед, она прижалась губами к его щеке, а когда отклонилась обратно, он взглянул на нее – потрясенный, ошеломленный, – и она взволновалась на миг, что он где-то далеко, но не с ней рядом.

– Ашер? Ашер?

Он дважды моргнул и, прежде чем вернуться к рассказу, сделал глубокий вдох.

– В общем, как я потом узнал, врачам понадобилось три часа на то, чтобы ампутировать мою руку. Обычно такие операции проходят быстрее, но они хотели спасти локоть, за что я им благодарен, а рана была грязной, в земле и песке.

Еще раз быстро моргнув, он тяжело задышал через нос, как если бы сдерживал слезы.

– Ашер, – произнесла Саванна, сама с трудом удерживаясь от слез. – Сейчас я перевернусь и прижмусь к тебе. Я хочу, чтобы ты держался за меня и продолжал говорить, хорошо? Просто рассказывай мне все, что ты хочешь, ладно?

Не дожидаясь, пока он ответит, она сменила положение, прижавшись спиной к его теплой и твердой груди. Его рука плотно обвилась вокруг нее, притягивая ее ближе, и он расправил ладонь у нее под грудью.

– Продолжай, Ашер.

– Мне… мне обработали лицо, но вся моя голова была разбита. Я лишился уха. Скула и челюсть были частично раздроблены. Глаза и зрение остались целы, но лишь потому, что мне повезло. Боль была такая, что меня ввели в искусственную кому, только так я смог дотянуть до Сан-Антонио.

Саванна накрыла его руку ладонью и бережно сжала ее.

– Я… там я и провел весь следующий год – на реабилитации в военном госпитале. Учился жить с одной рукой. Восстанавливал работу легких, потому что они тоже пострадали. Разрабатывал ногу. Мне сделали больше двадцати операций на лице, чтобы я мог выглядеть хотя бы так, как сейчас.

Саванна беззвучно всхлипывала. По ее лицу, капая на подушку, струились слезы.

– Детка, ты в порядке? – спросил он.

Снова сжав его руку, она кивнула.

– В какой-то момент ты доходишь до точки, где должен принять решение, хочешь ты жить или нет, – продолжал он. – У тебя осталась только одна рука, а все твое тело – сплошной сгусток боли. Ты глядишь на себя в зеркало и понимаешь… – Голос его, дрогнув, прервался, и он откашлялся. – Ты понимаешь, что отныне приговорен к одиночеству… и что никто… никто и никогда…

Он снова задышал через нос, тяжело, через силу, и Саванна, заподозрив, что он тоже плачет, перевернулась в его объятьях и легла как раньше, к нему лицом. Она переплелась с ним ногами, ее груди прижались к его груди, а губы приникли к жилке, что билась на его шее. Он крепко обнял ее, его плечи вздрагивали от безмолвных рыданий.

И в этот момент она с ужасающей, леденящей ясностью осознала, что Ашеру не к кому было возвращаться домой. После стольких лет, проведенных вдали от Дэнверса, его никто не ждал. У него никого не осталось. Ни любящих родителей. Ни друзей. Никого, кроме старой подруги его бабушки, которая согласилась приходить к нему и заниматься хозяйством. Он был совершенно один. И все же он принял решение жить.

Она обнимала его за шею, пока он плакал у нее на плече, и не могла остановить свои слезы, заливающие ее лицо. Открывшаяся перед нею бездна его отчаяния, его сокрушительного одиночества разбила ей сердце и надломила душу.

Как, во имя всего святого, он нашел в себе силы выжить? Если ему не к кому и не к чему было возвращаться. Если только он неосознанно не предчувствовал, что однажды его разыщет она.

– Ашер, – с закрытыми глазами вымолвила она, уткнувшись ему в шею.

Он долго молчал, затем, откашлявшись, нашел, наконец, в себе силы ответить.

– Да?

– Ты выжил, Ашер. Я думаю, что, быть может, ты выжил ради меня.

Ее слова подействовали на него так, что он содрогнулся в ее объятьях и выдохнул – резко, словно его ударили в спину.

– Дыши, – приказала она ему – во второй раз.

***

Ашер сделал глубокий, очистительный вдох, потрясенный волной обрушившихся на него эмоций. Быть может, ты выжил ради меня. Неужели она поняла, насколько бессмысленной была его жизнь после того, как он вернулся с войны? Туда, где никому не был нужен. Пока в его дверь не постучала одна прекрасная девушка в сарафане своей сестры и с тарелкой брауни. Только тогда его сердце очнулось и забилось вновь.

Она была права. Он понял это только сейчас. Он остался в живых ради нее.

– Да. Я выжил ради тебя. Ради мечты о тебе.

– И теперь я здесь.

– И я никогда не отпущу тебя, – пообещал он яростно. Его ладонь властным движением переместилась на ее бедро и осталась лежать там, тяжело и настойчиво.

– Мы собираемся начать этот разговор прямо сейчас? – спросила она и, отпустив его шею, стерла со щек оставшуюся влагу.

Ашер судорожно вздохнул. Закончив рассказывать свою историю, он чувствовал себя эмоционально опустошенным, вымотанным, однако поговорить с ней о будущем было необходимо. Он больше не мог выносить неизвестность.

– Думаю, да. – Костяшками пальцев он очертил контур ее лица.

– Ашер… об этом невыносимо говорить, но… но если мне предложат работу в Финиксе, я соглашусь, – выпалила она быстро, словно иначе рисковала потерять самообладание. – Это мой единственный шанс снова встать на ноги. Я не могу закончить карьеру на позорном увольнении из «Сэнтинел» из-за ублюдка Пата Монро. Я не могу позволить ему выиграть. Я должна перевернуть страницу и узнать, что будет в моей следующей главе. Мне жаль, Ашер. Мне очень жаль. Ты знаешь, что я влюбилась в тебя. Но я никогда не прощу себе, если отвернусь от… от… – Она больше не могла говорить. По ее лицу потекли свежие слезы. – Я н-не плакса.

– Я знаю. – Большим пальцем он вытер ее щеки, боготворя каждую клетку ее тела, каждый удар ее сердца. Она была сильной, целеустремленной, смелой – без этих качеств она никогда бы не стала искать его, а ему никогда бы не выпал шанс узнать ее и полюбить. – Ш-ш, детка. Ш-ш. Я никогда не попрошу тебя отказаться от своей мечты. Никогда.

С радостью и облегчением она бросилась ему на шею, а он, раздвинув кончиком языка ее губы, поцеловал ее. Когда он отстранился, тяжело и возбужденно дыша, она потерлась о него бедрами.

Но как бы Ашеру ни хотелось забыться в ее объятьях, он знал, что обязан быть с нею таким же честным, какой она была с ним. Скажи ей, Ашер. Скажи.

– Но я не могу поехать с тобой, – прошептал он ей на ухо. – Когда я вернулся, люди не узнавали меня. Их до сих пор передергивает, когда они на меня смотрят. Я не могу быть с тобой таким, как сейчас.

– Можешь. Ты можешь жить в Финиксе точно так, как ты живешь здесь. Ашер, мне все равно. Я только…

– Нет, детка. Нет. Я не могу поступить так с тобой. – Он облизнул губы, глядя в ее полные слез глаза. – Я не могу просить тебя вместе со мной скрываться от мира. Ничего не получится. Рано или поздно я начну ревновать к той части твоей жизни, где нет меня. А тебе надоест постоянно сидеть со мной дома. Мы сами все уничтожим.

Она шмыгнула носом, наклонилась, прильнув губами к его губам, и на ее языке он ощутил соленые слезы.

– Пожалуйста, поедем со мной, – взмолилась она тихо.

Невозможность выполнить ее просьбу убивала Ашера, ведь ради нее он был готов на все. На одно безумное мгновение он испытал искушение уступить. Я соглашусь. Я продам свой дом в Дэнверсе и куплю новый в Финиксе. К черту операции. Я буду жить, как жил раньше, со своими книгами и садом на заднем дворе. И каждый день буду ждать ее дома, а она будет возвращаться ко мне. И по вечерам будет рассказывать мне о мире, будет ходить на вечеринки, встречаться с людьми, а потом приносить мир ко мне, и… и…

Ха. Приносить мир ко мне. С каких это пор внешний мир приобрел для Ашера Ли столь большое значение? Ход его мыслей прервался, а частый стук сердца замедлился, когда он заново все обдумал. Оказывается, мир имел-таки для него значение. Черт, он скучал по миру. И хотел снова стать его частью. Дело было не только в Саванне. Дело было и в нем самом тоже.

– Я должен это сделать, – прошептал он. – Не только ради тебя. Но и ради себя самого.

Она отодвинулась, чтобы взглянуть на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне надоело жить в изоляции. Надоело прятаться. Я хочу иметь возможность сходить в ресторан или в библиотеку, но чтобы люди при этом не показывали на меня пальцем. Я думал, что мир мне не нужен, и, только встретив тебя, осознал, что это не так. Благодаря тебе я снова хочу жить внутри мира, а не снаружи.

Он вспомнил, что сказал мисс Поттс в день, когда впервые увидел Саванну. Я не гожусь на то, чтобы воссоединиться с человеческим родом. Но теперь он считал иначе. Благодаря Саванне он снова захотел жить. Ашер посмотрел на ее лицо, на ее скулы, на то, как на них ложилась веером тень от ресниц, когда она моргала, и подумал, как же сильно будет скучать по ней.

– Ты знаешь, что я люблю тебя? – спросил он.

Кивнув, она накрыла его щеку ладонью.

– Такой любовью, которая не заканчивается, а живет вечно, – проговорил он мягко. – Неважно, что ты уедешь в Финикс, а я на какое-то время останусь здесь. Мы снова найдем друг друга. Ты поняла меня, Саванна Кармайкл?

Она снова кивнула – грустно, со слезами, все еще блестящими на глазах.

– Я должен сказать тебе еще одну вещь. Я не боюсь, что ты найдешь себе кого-то другого, потому что никто во всем мире не способен любить тебя сильнее меня. Это просто невозможно, ведь еще ни один мужчина в истории не любил женщину так, как люблю тебя я. И я не боюсь, что найду другую, потому что ты вернула меня из мертвых и подарила мне второй шанс начать жить. Ты мое чудо, Саванна, и я всегда буду принадлежать только тебе.

Кивнув в третий раз, она прихватила губами его верхнюю губу и стала посасывать ее лениво и нежно, потираясь грудями о его торс и баюкая в ладонях его лицо. Он понимал, что так она утешает его, но когда она отодвинулась, ее взгляд заблестел страстью, и его плоть ответила ей так, как отвечала и будет отвечать всегда, отвердев по ее команде. Он хотел забыть о предстоящей разлуке. Он хотел забыть о том, что им предстоит провести врозь много больше, чем один день. Он хотел раствориться в ней и увидеть, как она растворяется в нем.

– Когда тебе нужно вернуться? – спросила она. Ее дыхание, пока она смотрела на него, все ускорялось.

– Через неделю, – ответил он. Каждая клетка его тела умоляла его овладеть ею, испробовать ее вкус, погружаться в нее до тех пор, пока не исчезнет все, кроме настоящего момента, где они еще оставались вместе. – Первая операция назначена на шестое.

Они разговаривали об очень серьезных, о невеселых вещах, и все же его сердце быстро стучало от любви к ней, а тело изнывало от отчаянного желания ощутить целостность, которую он ощущал только в ее объятьях.

– У нас осталось восемь дней, – произнесла она, прочитав призыв в его взгляде. Толкнула его в грудь, так что он опрокинулся на спину, и оседлала, перекинув ногу через его бедра.

– И мы используем их на полную, – пообещал он, разминая мягкую кожу ее бедра, пока она, ерзая на нем, поднималась к его эрекции. Его рука плавно сместилась к спутанным завиткам меж ее ног и, лаская ее, начала продвигаться к цели.

– На… полную, – ахнула она, когда он нежно ввел два своих пальца в ее мягкий и влажный рай. В ее глазах заплескалось желание. – Люби меня, Ашер.

И он выполнил ее просьбу.

Зная, что она останется его любовью на всю жизнь.

Навечно.

***

В понедельник утром, пока Ашер занимался в своей домашней тренажерной комнате, Саванна получила письмо от Мэддокса Макнаба. Он сообщал, что статья ему очень понравилась, и что в воскресенье Четвертого июля, после внесения некоторых правок, она будет опубликована на первой полосе. И пусть официально предложения о работе ей не поступило, Саванна полагала, что теперь это просто формальность. Оно поступит – как только статья уйдет в печать. Мысль о расставании с Ашером была для нее невыносима, однако она заранее знала, каким будет ее ответ. Жаль, конечно, что во второй главе своей карьеры она станет не ведущим журналистом «Сэнтинел» и не диктором теленовостей, а обозревателем в «Финикс Таймс», и все-таки это было лучше, чем ничего.

Это было достойное место для нового старта, но, несмотря на все старания Саванны испытать по этому поводу энтузиазм, ее сердце сопротивлялось идее оставить Ашера в Мэриленде, пока она сама будет заниматься покорением новых карьерных высот. Да, он сам благословил ее в путь. Да, он сказал, что никогда не встанет на дороге у ее мечты. Бога ради, они были вместе всего один месяц. Но ради карьеры на полгода бросить его одного, пока он будет переживать болезненные операции… Она чувствовала, что поступает неправильно, и это ощущение терзало ее, заставляя пересматривать свой жизненный путь, заставляя задуматься, верно ли она расставила приоритеты, или, ослепленная амбициями, как раньше, перестала воспринимать реальность.

Ей не хватало мягких советов матери и даже кипучей веселости Скарлет – вот почему она так обрадовалась, когда на следующий день получила сообщение от сестры.

«Привет, Вэн. Ты не против, если после работы мы с Трентом зайдем к Ашеру?»

Саванна подняла взгляд на Ашера. Он читал, сидя в кресле с ней рядом, пока за окном шелестел летний дождь. Все утро они занимались тем, что паковали его вещи для Мэриленда.

– Ашер. Мне сейчас написала Скарлет.

Он взглянул на нее с невозмутимым, но заинтересованным видом.

– Что она говорит?

– Спрашивает, можно ли им с Трентом зайти к нам сегодня вечером.

Он отложил киндл и глубоко вздохнул.

– Ты готова выслушать то, что они скажут?

– Если только это будет не очередная чушь.

Усмехнувшись, он склонил голову набок.

– Вот она, моя девочка.

– Нет, я серьезно. Пусть только попробует опять заявить, что Лэнс невиновен.

Глядя на сообщение, Саванна вздохнула.

– Я все время, до последней минуты, буду с тобой рядом, – сказал он тихо и, потянувшись через разделяющий их маленький столик, коснулся ее руки.

Саванна взяла его за руку и переплелась с ним пальцами. В его глазах стояла печаль, и от простой сладости его слов внутри у нее все сжалось. До последней минуты. Последних пяти дней – напомнило ее сознание, усугубив пытку. А что потом? Жгучее одиночество разлуки. Месяцы агонии вдали друг от друга.

«Да, давай разберемся», – напечатала она. «Увидимся в 5: 30».

– Я написала ей прийти в половине шестого, чтобы они ушли до того, как мы сядем ужинать.

– Если вы помиритесь, ты вернешься домой?

Он смотрел прямо перед собой, на витражное стекло, которое заливали струи дождя, и казался совершенно спокойным, но Саванна видела, что его пальцы свернулись в кулак.

– Нет, Ашер, – прошептала она. Отложила книгу и встала. Потом забрала у него киндл и села верхом к нему на колени, а он обнял ее за талию. – Все оставшееся нам время я хочу провести с тобой.

Он поцеловал ее, и Саванна закрыла глаза, фиксируя в памяти жар его рта и гладкую силу его языка. То, как ее плавились ее внутренности, а между ног проступала влага. То, как оживала под джинсами его плоть. То, как его правый локоть вжимался в ее бедро, удерживая ее на месте, а левая рука, пробравшись ей под одежду, ласкала ее живот. Запоминай его, Саванна. Запоминай так, чтобы вдали от него вспоминать, что ты чувствовала, пока вы были вместе. Запоминай прикосновения его пальцев к своим покрытым мурашками грудям, то, как его рот посасывал твои соски, то, что ты чувствовала, когда он, твердый и нетерпеливый, заполнял тебя до предела, скользнув в твое томящееся в ожидании тепло. Запоминай, что ты чувствовала, когда была любима.

Она всхлипнула в его рот, и он проглотил ее стон. Проник ладонью под чашечку ее лифчика, а она, стянув через голову рубашку, обнажила для него свои груди.

– Я хочу тебя. – Открыв глаза, она встретила его взгляд. – Прямо здесь. Прямо сейчас. Это единственное, что может сделать происходящее хоть сколько-нибудь переносимым.

– Я знаю, – сказал он.

– И медленно. – Соскользнув с коленей Ашера, она взялась за пряжку его ремня. – Я хочу все запомнить. Я не хочу забывать.

– Я тоже, детка.

Она расстегнула его брюки и с его помощью спустила их вниз. Его плоть выпрыгнула наружу, упругая, набухшая, поблескивающая на конце влагой. Глядя ему в глаза, она сняла с себя шорты и трусики, после чего вновь оседала его и, вжимаясь коленками в подушки по бокам его бедер, начала медленно на него опускаться.

Придерживая ее, он издавал короткие звуки, которые всплесками желания отдавались у нее внутри. Его веки дрогнули, а потом его подернутый блаженством взгляд пленил ее и удерживал, пока она как можно медленней опускалась, стараясь прочувствовать его и внутри, и снаружи. То, как ощущалась его ладонь на ее обнаженном бедре, то, как он растягивал ее узкий вход и как в конце, склонив шею, уткнулся лбом в ее грудь.

Когда она приняла его в себя целиком, он выдохнул, овевая горячим дыханием ее шею. Нашел взглядом ее глаза и заглянул в самую их глубину, пока они оба, соединенные самым интимным образом, оставались неподвижны.

Он подрагивал внутри нее, но не двигался, удерживая ее взгляд и свое дыхание. По его щеке скатилась капелька пота.

– Ты когда-нибудь занималась тантрическим сексом? – спросил он низким, гортанным голосом. – Я читал о нем.

Она потекла еще сильнее, если такое было вообще возможно. Ее глаза в предвкушении распахнулись, а рот приоткрылся. Нет, не занималась. Но очень хотела попробовать.

– Смотри мне в глаза, – прошептал он и сделал глубокий вдох через нос. Его грудная клетка расширилась, твердые мышцы мимолетно задели ее соски, отчего они моментально сморщились. Она завороженно смотрела на него.

– Дыши вместе со мной.

Неотрывно глядя друг другу в глаза, они вместе сделали вдох. По спине Саванны побежали мурашки, когда ее возбужденные соски вновь коснулись его кожи. Его бедра немного приподнялись, и она, находясь во власти заполонивших ее ощущений, едва удержалась от того, чтобы не закрыть глаза.

– Еще вдох, – приказал он.

Они задышали в унисон. Она ухватилась за его плечи, чтобы оставаться неподвижной, а он, напрягая мышцы ягодиц, медленно втолкнулся в нее. Затем, расслабившись, вышел. Его движения были плавными, едва заметными, но она ощущала их всеми нервными окончаниями, пока он медленно массировал ее изнутри, а его торс терся о чувствительные бугорки ее сосков.

– Еще, – приказал он снова, и она, глотнув воздуха, сжала внутренние мышцы в момент, когда он сделал очередной толчок. – Задержи дыхание.

Она задыхалась, покрываясь испариной, ее соски вжимались в его твердую грудь, а внутри пульсировала его длинная плоть, туго сдавленная ее мышцами. Его дыхание становилось все более бесконтрольным, частым и рваным, пока он смотрел на нее, ни на миг не прерывая зрительного контакта.

Наконец он расслабил мышцы, и она ощутила, как его член, находящийся глубоко внутри нее, на дюйм выскользнул наружу. Давление внизу живота, в том мокром, сокровенном, принадлежащем ему одному местечке стало почти невыносимо интенсивным.

Она застонала, когда они снова сделали одновременный вдох, крепко держась за него, пока он проникал в нее все глубже и глубже, предъявляя права на самые сокровенные уголки ее существа. Его пылающий взгляд прожигал ее насквозь, он словно заглядывал в самую ее душу, и она, ощущая себя как никогда обнаженной, была не в силах отвести от него глаз, хоть и чувствовала, как по лицу медленно катятся слезы.

– Что мы делаем? – спросила она, смыкая руки вокруг его шеи.

– Я разрушаю тебя, – ответил он с непреклонной твердостью, – для всех остальных.

Он снова подался вверх, и она ахнула.

– Ашер…

Ощущения, что накапливались меж ее бедер, были слишком острыми, слишком сладкими, слишком требовательными, чтобы их игнорировать. Ее бросало то в жар, то в холод. То дрожа, то покрываясь потом, она запрокинула голову и расслабила внутренние мышцы, чувствуя, как он, разрушая ее самоконтроль, вновь и вновь погружается в нее своей твердостью.

Непроизвольно она толкнулась бедрами ему навстречу, отчего он, забыв о дыхании, застонал. Обхватив ее спину своей твердой как сталь рукой, он склонил голову и, дотянувшись губами до ее соска, начал вонзаться в нее сильнее. Она выгнулась, откинулась на его руке, предлагая ему свои груди, и ее тело омыли первые волны оргазма, раскалывая ее мысли, пока в сознании не осталось только одно слово, имя ее любимого, повторяющееся, точно молитва – Ашер, Ашер, Ашер…

Его ладонь соскользнула по ее спине вверх, стиснула сзади шею, и он, рывком притянув Саванну к себе, захватил ее губы в плен в требовательном, неистовом поцелуе, врываясь в ее рот языком, пока из его горла рвалось ее имя.

– Саванна! – вскрикнул он и в последний раз вонзился в ее влажный жар. – Сейчас!

Из ее горла исторгся крик, когда кончик его твердого члена поцеловал ее матку, она стиснула его, и он кончил, долгими толчками выплескиваясь в нее, пока ее мышцы яростно сокращались, с силой сжимаясь и разжимаясь, выдаивая его до тех пор, пока его голова не упала ей на плечо. Рука, обнимающая ее спину, расслабилась, и она, обмякнув, уткнулась лбом в его шею, где с каждым проходящим моментом ей все сильней хотелось остаться навечно.

***

– …так что, можешь не волноваться, Вэн. К завтрашнему дню Лэнс будет в Калифорнии, и на свадьбу он не вернется. Он не вернется еще очень-очень долго. Честное слово.

Ашер сжал плечо Саванны, и она благодарно взглянула на него, после чего вновь повернулась к сестре.

– А что скажешь насчет Мертл-Бич? – спросила она.

Скарлет взяла Трента за руку и кивнула ему.

– Лэнс во всем признался, Саванна… пока был под анестезией в больнице, когда ему вправляли нос. – Глаза Трента беспокойно переметнулись на Ашера, затем вернулись к Саванне. – Он сказал, что позволил себе лишнее и получил по заслугам.

Ашер почувствовал, как Саванна напряглась, и считал ее реакцию, как по открытой книге. «Позволил себе лишнее» и «пытался изнасиловать» не были равноценными понятиями. К его удивлению она только вздохнула и поправила Трента:

– Он не просто позволил себе лишнее, Трент.

– Я представляю, Саванна, – ответил Трент. – То, что он мой брат, не значит, что я не вижу, что он за человек.

– Но, Вэн, теперь его нет. Он посчитал, что будет слишком унизительно оставаться здесь после того, как его избил какой-то… в общем, он решил перебраться в Сан-Франциско.

– Я сказал ему, что на свадьбу он может приехать только в одном случае, – произнес Трент, – если принесет тебе свои извинения, но он ответил, что вряд ли скоро вернется. – С покрасневшими щеками он уставился в пол. – Саванна, от лица своей семьи я прошу у тебя прощения за то, что Лэнс испугал тебя и разбил губу. Он всегда был подлецом. Поверь, я знаю это, как никто другой.

Ашер подозревал это с того самого дня, когда увидел выражение его лица после визита к Лэнсу. Трент медленно, с уважением кивнул ему, и Ашер, ответив ему таким же кивком, повернулся к Саванне.

– Радость моя, я оставлю тебя с сестрой – вам ведь наверняка есть, о чем поболтать, – а мы с Трентом выпьем бурбона в буфетной.

Саванна с удивленной улыбкой оглянулась на него. Ашер нечасто в полную меру разворачивал в ее присутствии свой южный шарм, но это не значило, что при желании он не мог этого сделать. Подмигнув ей, он жестом пригласил Трента проследовать за собой. Когда они вышли из комнаты, он обернулся через плечо и успел заметить, как Скарлет, соскочив со своего места, села рядом с Саванной, а та раскрыла младшей сестре объятья.

Положив руку Тренту на плечо, он повел его в нужном направлении.

– Ну что, еще две с половиной недели – и свадьба?

– Да, сэр. Для нас со Скарлет будет большой честью, если вы с Вэн согласитесь прийти.

Когда они оказались в буфетной, Ашер указал на стоящие слева кресла.

– Садись. Я налью нам выпить.

Ему еще не приходилось принимать в родительском доме мужчин, хотя он был частым свидетелем того, как родители приглашали друзей, и помнил, как отец предлагал гостям пропустить по рюмке, пока дамы прогуливались по саду или общались в гостиной.

Он разлил бурбон и, добавив льда, покрутил в бокалах янтарную жидкость, прежде чем присоединиться к Тренту и сесть в одно из кожаных кресел напротив камина, который много лет не видел огня.

– Так что скажете? – спросил Трент. – Мы можем на вас рассчитывать?

– Я благодарен вам за приглашение, – сказал Ашер, – и мы с Саванной с радостью бы пришли, но меня здесь не будет. Совсем скоро я на несколько месяцев уезжаю в Мэриленд.

Трент отхлебнул бурбона и негромко присвистнул.

– Черт, отличная штука.

– Это из запасов отца.

– Сэр, можно задать вам вопрос?

– При условии, что ты перестанешь называть меня «сэр», – сказал Ашер.

– Простите, мистер… хм… Ашер. Скажите… а круто это было, расквасить Лэнсу физиономию?

К своему удивлению Ашер понял, что Трент Гамильтон говорит совершенно серьезно.

– О, да. Я знаю, он твой брат, но пока Саванна принадлежит мне, я никому не позволю и пальцем ее тронуть. – Он пожал плечами. – Так уж у нас заведено.

Трент согласно кивнул.

– Я вас недооценивал.

Ашер сделал глоток бурбона.

– Все из-за моего лица. Оно отпугивает людей. Собственно, потому я и уезжаю. Дядя Сэм предложил немного его подправить.

– Я присмотрю за Саванной, пока вас не будет.

– Спасибо, но вряд ли она здесь останется. Она уезжает в Финикс.

Трент нахмурился.

– Но вы же…

– Мы справимся, – твердо ответил Ашер, вспоминая, как несколько часов назад Саванна рассыпалась на части в его объятьях. Он любил ее до безумия, как не любил никого и никогда. – На самом деле, если все сложится… то в один прекрасный день мы с тобой станем братьями.

Глаза Трента округлились, и он поднял бокал.

– За девочек Кармайкл.

Ашер легко чокнулся с ним бокалом.

– За наших девочек Кармайкл. За Саванну и Скарлет.

***

– Милая, так ты вернешься домой?

– Да, – сказала Саванна. – В понедельник утром.

– Не раньше?

– В понедельник Ашер уезжает в Мэриленд. Я останусь с ним до отъезда.

– Кстати, пока не забыла. Четвертого июля мама устраивает барбекю. Только члены семьи. Она приглашает Ашера. – Скарлет сделала глубокий вдох и зажмурилась. – Саванна, ты же не… ты же не влюблена в него?

– По уши, – призналась она, не колеблясь.

– О. О, даже так. Но он же… калека, отшельник. Как ты представляешь ваше будущее?

– Он не калека, Скарлет. У него есть увечья, но мне плевать. Что касается отшельника, то сколько раз он приезжал к маме с папой? На той неделе мы вместе ездили в Мэриленд. А еще, по слухам, не так давно он нанес визит Лэнсу Гамильтону. Лично я представляю себе отшельника по-другому.

– Саванна, ты знаешь, что я имею в виду. У тебя нет плана. Ты уезжаешь в Финикс, а он… он Ашер Ли.

– Он мой, – сказала Саванна, вложив в голос ясное предупреждение.

– Ладно тебе, милая, и как это сработает?

– У меня нет всех ответов! – вырвалось у Саванны. Когда она думала об их умопомрачительном сексе, об интимности их отношений, о любви, ее сердце наливалось болью. Она взглянула на Скарлет, которая задавала ей простые и логичные вопросы. Она бы спрашивала ее ровно о том же, поменяйся они ролями. – Помнишь статью, которую ты мне читала в день, когда позвонила Дерби Джонс? Двенадцать главных вех в развитии отношений?

– Конечно. Удивительно, что и ты ее помнишь. Это совсем на тебя не похоже.

Саванна усмехнулась.

– Ты тогда спрашивала, почему я не хочу быть женщиной, у которой есть все: и карьера, и муж.

– А ты ответила, что не стремишься к браку.

Саванна вздохнула.

– Да. Верно.

– Хочешь сказать, теперь твое мнение изменилось?

Чувствуя стеснение в груди, Саванна подняла взгляд на Скарлет. Да. Ее мнение изменилось. И стремилась она сейчас только к одному. Не к Финиксу и не к Нью-Йорку, а к Ашеру, и это пугало ее, потому что быть чьей-то милой маленькой женушкой никогда не входило в ее планы.

– Я не знаю, как мне поступить.

– Ах, милая. – Скарлет обняла Саванну и потрепала ее по плечу. – Кажется, ты запуталась.

– Я не могу его бросить. И не могу остаться. – Она посмотрела сестре в лицо. – Что мне делать, Скарлет?

Помолчав, Скарлет заговорила спокойным и ясным голосом, и Саванна поняла, что в сердечных делах ее младшая сестричка будет поумнее ее самой.

– Следовать зову сердца. Если оно отдано карьере, поезжай в Финикс. А если Ашеру Ли – в Мэриленд.

– А если и то, и другое для меня одинаково важно?

– Милая, одной задницей на двух стульях не усидишь. Попробуй – и свалишься на пол.

Скарлет никогда не позволяла себе сквернословить. Никогда. Целых десять секунд Саванна онемело глазела на сестру, а потом взорвалась смехом, и Скарлет, шокированно прикрыв рот рукой, тоже расхохоталась.

Однако вопрос никуда не делся. И после того, как Скарлет с Трентом ушли, он так от нее и не отцепился. Карьера или сердце? Никуда не денешься. Ей придется сделать выбор.

И каким бы он ни был, она окажется в проигрыше.

И каким бы он ни был, ей придется с ним жить.