Глава 5. Спустя два часа Ники наконец-то смогла найти Джека неподалеку от гавани

Спустя два часа Ники наконец-то смогла найти Джека неподалеку от гавани. Когда она подсела к нему, он на нее даже не посмотрел, но спустя пару минут все же заговорил:

— И как это у тебя только получается — видеть все насквозь?

— Не знаю, наверное, это дар свыше. Или проклятье. В любом случае я унаследовала его от отца. По-моему, именно из-за этого таланта он и был таким отличным полицейским. Ему было достаточно переброситься с кем-нибудь парой слов, чтобы все понять о человеке, понять, что им движет и к чему он стремится. Это ему помогало раскрывать даже самые сложные дела.

— Вот только применительно ко мне мне это не слишком нравится.

— Я понимаю. Наверное, именно поэтому полицейские так часто находят себе пару среди коллег, ведь им проще понять друг друга. К тому же простые люди обычно очень скоро начинают чувствовать себя как под микроскопом.

— Я не о том… — вздохнул Джек. — Просто порой ты слишком многое замечаешь и лучше понимаешь причины моих поступков, чем я сам.

— Иногда со стороны лучше видно.

Вот только за последние четыре месяца они так сблизились, что Ники уже не могла смотреть на него со стороны, не могла представить свою жизнь без него. Ники прикрыла глаза, чтобы сдержать горькие слезы, ведь еще совсем недавно она вполне могла обойтись без него.

— Прекрати, — мягко велел Джек, слегка приподняв ее лицо за подбородок. — Пойми, наконец, я не чувствую к Кинкейдам ничего такого, на что ты надеешься. И никогда не почувствую. И я не изменю своих планов.

— Джек…

— Прекрати, — оборвал ее Джек. — Это не обсуждается. Или ты делаешь, что я тебе говорю, или мы расстаемся. Как бы тебе ни хотелось нас объединить, этому никогда не бывать. Между нами слишком много всего.

— Но между вами ничего нет! Многое было между тобой и твоим отцом и между твоими родителями, но братьев и сестер ты встретил всего пять месяцев назад! Ведь ты нормально общался сегодня и с Элизабет, и с Мэттом. Просто забудь о своей глупой мести и подумай…

Устав все это слушать, Джек просто ее поцеловал. И на этот раз поцелуй вышел властным, таким, что она могла или подчиниться, или отступить. Вот только Ники слишком далеко зашла, чтобы отступать, так что ей ничего не оставалось, кроме как полностью сдаться на его милость.

Ники безоговорочно отдалась Джеку, наслаждаясь его умелыми прикосновениями. Они идеально друг другу подходили, их тела и даже их разум казались созданными специально друг для друга. Чувство юмора, рабочая этика, щедрость, желание защитить всех вокруг, даже отношение к жизни и людям, решительно все совпадало. Ну так почему же они никак не могут сойтись во мнениях, когда речь заходит о Кинкейдах?

Но сейчас продолжать этот разговор явно не стоит, а то ничем хорошим он точно не закончится.

— Прекрати вмешиваться, — еще раз велел Джек, и на этот раз в его голосе отчетливо слышались железные нотки. — Ты меня поняла?

— Поняла, — ответила Ники, высвобождаясь из его объятий и упрямо складывая руки на груди. — Но мне это все равно не нравится.

— Я это понял, — слегка улыбнулся Джек. — Ты домой или ко мне?

Ровно полминуты Ники смотрела на него с недовольным видом, а потом пожала плечами:

— К тебе.

— Вот и отлично, как насчет джакузи?

— Джакузи? А с каких пор у тебя есть джакузи?

— Со вчерашнего дня, — улыбнулся Джек, отбрасывая непослушную прядку с лица Ники. — Хотел порадовать тебя в выходные. Ты просто не представляешь, какого труда мне стоило удержаться и не залезть туда без тебя.

Ники потянулась и откинулась на стенку джакузи, прижавшись щекой к плечу Джека. Одно простое нажатие кнопки, и их окружили теплые пузырьки. Сладко застонав, Ники последовала примеру Джека и прикрыла глаза, чувствуя, как пенящаяся вода смывает с нее все тревоги и заботы, и в особенности те, что касались отношений Джека с Кинкейдами и ее дальнейших действий на поприще их примирения.

— Я в раю, — блаженно промурлыкала Ники.

— Спасибо.

— Рядом с тобой я чувствую себя на небесах, — усмехнулась Ники, — а рядом с тобой в джакузи — в раю.

— Ты, кажется, что-то пропустила.

— Что?

— Ту часть, в которой мы обнаженными сидим в джакузи, — пояснил Джек, открывая один глаз. — Зачем тебе потребовался купальник?

— Ну, не знаю, — насмешливо протянула Ники. — Может, потому, что мы на веранде?

— Заборы для того и придумали, чтобы люди могли отдыхать, не боясь посторонних глаз. К тому же я скупил все земли в округе, так что нам точно никто не помешает.

— А если кто-нибудь забредет на пляж?

— Мы слишком далеко, так что им мало что удастся разглядеть. — С этими словами его ловкие пальцы прошлись по позвоночнику Ники, и верх ее купальника упал в джакузи. — Вот так-то лучше.

Ники только сейчас поняла, как возбуждающе на нее действовала бурлящая вокруг груди вода.

— А если я скажу, что низ от купальника снимается еще проще, мы сразу приблизимся к раю? — игриво спросила она, чувствуя, как от его улыбки напрягается низ живота, а сердце бьется в ритме с пульсирующими струйками воды.

— Вот так? — уточнил Джек, пройдясь руками по ее бедрам.

А секунду спустя на поверхности воды плавал уже не только ее купальник, но и мужские плавки. Ники пристально посмотрела на Джека. Похоже, что, придя с ней в свой пляжный дом, он наконец-то сумел расслабиться, по крайней мере, до той степени, до которой он вообще был в состоянии расслабиться. И Ники вдруг поняла, что слишком сильно на него давила. Слишком сильно и слишком резко.

Но ведь ежегодное собрание, на котором предстоит выбрать нового президента и генерального директора, состоится скоро, и у нее осталось совсем мало времени. Хотя примирение с двумя Кинкейдами и осознание того, зачем он вообще выбрал свою профессию, явно полностью вымотали Джека.

Ники провела кончиком пальца по его щеке, по губам, потом поцеловала.

— Чего бы ты хотел на ужин?

— Тебя.

— Я тебе, несомненно, понравлюсь, вот только вряд ли ты мной наешься, — усмехнулась Ники, радуясь, что напряжение между ними окончательно рассеялось.

— Тогда давай закажем что-нибудь из твоего любимого «Индиго».

— А у них разве есть доставка?

— Для меня есть, но к этому мы вернемся позже. Сильно позже.

С этими словами Джек прижался к Ники, и теперь ее щекотали не только пузырьки, но и волосы на его груди и ногах, а в ответ ее соски напряглись и возвышались над поверхностью воды, как пара темных жемчужин. Джек куснул сперва один из них, затем — второй, а Ники в ответ застонала и, запустив руки ему в волосы, выгнулась Джеку навстречу.

А между тем его умелые пальцы опускались под водой все ниже, и Ники послушно раздвинула ноги, подаваясь ему навстречу. Но вместо того, чтобы войти в нее, Джек продолжал дразнить ее пальцами, многократно усиливая ее желание.

Не в силах больше ждать, Ники сжала его напрягшуюся плоть и ввела в себя, и через пару секунд они уже дружно двигались в едином ритме, окутываемые пузырящейся водой. А потом Ники отчаянно выкрикнула его имя и выгнулась дугой, дойдя до высшей точки наслаждения.

А потом, лежа в теплой воде, они медленно приходили в себя, не торопясь разжимать объятия, ласково целуя и поглаживая друг друга. А затем Ники еще плотнее прижалась к Джеку, ведь она никогда еще не чувствовала себя такой уязвимой.

Когда же все это закончится? Когда их бешеная страсть наконец-то сменится чем-то более спокойным? Чем-то таким, что не будет грозить ее сердцу? Похоже, этого никогда не случится. Вот только сейчас их отношения висят на тоненьком волоске над бездонной пропастью. И как только Джек узнает, что оставшиеся десять процентов акций «Кинкейд групп» принадлежат ей, этот волосок с треском лопнет. Ведь сам Реджинальд говорил, что рассчитывает, что кресло президента и генерального директора достанется Реджи, и, как бы Ники ни любила Джека, она просто не сможет, не станет идти против своей совести.

А совесть говорила, что голосовать нужно за Реджи.

На взгляд Джека, выходные пролетели слишком быстро, и в понедельник им с Ники пришлось собираться на работу. За последние пару месяцев в его шкаф перекочевало немало ее костюмов, и Джек не переставал удивляться, как это у нее всегда получается развешивать их так, что его и ее одежда строго чередуется.

Когда он добрался до кухни, Ники уже успела сварить кофе. Он неоднократно повторял, что ей не обязательно готовить завтрак, но она лишь пожимала плечами и с видимым удовольствием продолжала стряпню. Так что в итоге Джек решил, что не стоит спорить с женщиной на кухне, и оставил все как есть.

— Как насчет овощного омлета?

— Звучит заманчиво.

Джек всегда так отвечал, не желая губить благородные порывы. А вот завтра можно будет для разнообразия и отказаться. Хотя нет. Со всеми этими спорами из-за Кинкейдов не стоит обострять отношения дурацкими шутками.

Он прекрасно понимал — Ники пытается ему помочь, но это ее бесконечное вмешательство в его дела ему все равно не нравилось. У Ники слишком доброе сердце. Ладно, прошлые откровения с Элизабет и Мэттом он как-нибудь переживет, но вот больше ничего личного Кинкейдам о нем знать явно не следует.

Джек вытащил из холодильника все необходимое и принялся резать лук и грибы, но вот солнечные зайчики, бегавшие по лицу Ники, сильно его отвлекали. Надоест ли ему когда-нибудь любоваться ею? Вряд ли. Ведь она такая живая и подтянутая, ее движения изящные и грациозные, а на губах вечно сияет улыбка.

Джек еще раз вспомнил о кольце, которое купил еще в прошлом месяце. За последние пару недель он неоднократно подумывал, что пора бы уже сделать предложение, и если бы не узнал, что она работает на Кинкейдов, наверняка бы уже его сделал. Но что-то его все еще удерживало. И к несчастью, он знал, что именно ему мешает.

У Ники был еще один секрет.

Джек что-то заподозрил еще тогда, когда она пыталась примирить его с Кинкейдами в пятницу, пыталась так отчаянно, как будто от этого зависело что-то невероятно важное. А потом, когда, проснувшись рано утром, Джек увидел, как она стоит ссутулившись с поникшей головой на веранде в лучах восходящего солнца, его подозрения окончательно утвердились. Вот только Джек еще не решил, имеет ли эта тайна какое-либо отношение к Кинкейдам и ее попыткам их примирить.

Черт. Может, ее прямо обо всем спросить?

Но стоило Джеку только об этом подумать, как раздался звонок в дверь.

— И кого это там принесло в такую рань? — удивленно спросила Ники, обернувшись.

— Это легко узнать.

— Если это кто-то знакомый, зови его сюда, я угощу его омлетом.

Джек пошел открывать дверь и не слишком обрадовался, увидев перед собой Чарльза Макдонаха, детектива, расследующего дело об убийстве отца.

— Здравствуйте, мистер Синклер, я рад, что застал вас дома, — вежливо поздоровался Чарльз. — Хорошо у вас тут.

— Спасибо, проходите.

Детектив шагнул внутрь, цепким взглядом окидывая просторную прихожую.

— Очень хорошо, — уточнил он. — Если бы у меня был такой домик, все мои родственники толпились бы вокруг. У вас такой проблемы нет?

— У меня нет толпы родственников. Только Алан, мой брат, и мама, но да, когда они приезжают в Чарльстон, всегда останавливаются здесь.

— Спорю, что, на ваш вкус, они навещаю вас слишком часто, — усмехнулся детектив.

— Иногда… — Алан действительно любил заявиться к нему без приглашения и пренебрегал «рыбным правилом», которое гласило, что через три дня и рыба, и гости начинают вонять, а значит, их пора выкидывать. Джек любезно повел Чарльза внутрь. — Мы как раз собрались завтракать. Составите нам компанию?

— Мы? — Чарльз слегка запнулся. — Простите, я как-то не подумал, что вы можете быть не один.

— Ничего страшного, подозреваю, что вы с Ники старые друзья.

— Ники? Ники Томас?

Они как раз дошли до кухни, и, когда детектив увидел Ники, в его глазах мелькнуло раздражение. А она продолжала непринужденно хлопотать, как бы намекая, что чувствует себя здесь как дома. Чарльз тут же догадался, что они спят друг с другом.

Учитывая, что Чарльз и покойный отец Ники вместе служили, Джек подозревал, что Макдонах опекает Ники. Вряд ли ему понравится мысль об их связи.

Джек устало вздохнул, когда Ники приветливо поздоровалась с Чарльзом.

— Какого черта ты тут делаешь?

— Завтракаю, — спокойно ответила Ники, — а услышав твой голос, приготовила омлет и для тебя.

— Не хочу я никаких омлетов.

— Жалко, ведь он уже готов. Я же тебя знаю. Раз ты встал в такую рань, значит, в лучшем случае тебе пришлось обойтись кофе с тостом, ведь Рей еще наверняка спит. — Ники махнула в сторону стола. — Садись. Джек, налей ему кофе, и побольше сливок и сахара. Рей ему не разрешает много сахара, но мы ведь ей ничего не скажем.

— Прекрати, — резко оборвал ее Чарльз. — Ты не ответила на мой вопрос.

Но он все же сел, при этом так взглянув на Джека, что тот решил побыстрее ответить на заданный вопрос.

— Мы познакомились вскоре после смерти моего отца. Встречаемся уже три месяца. У нас все серьезно. Можете, конечно, прочитать ей нотацию, но на нее это не подействует. Она собирается доказать мою невиновность. Вам две ложки сахара или три?

— Четыре, — после минутного молчания ответил Чарльз.

— Ох.

— Да, именно так Рей и говорит. Просто клади сахар и помалкивай.

Джек послушно насыпал сахар и уселся за стол, а Ники поставила перед ними тарелки.

— Черт, Ники, и когда ты только научилась так готовить? — покончив с омлетом, поинтересовался Чарльз. — Берешь уроки у бабушки?

— Иногда.

Чарльз старательно подобрал все крошки, а потом взялся за кофе.

— Зная, что ты засунула в это дело свой прелестный носик, я начинаю многое понимать. Например, зачем Джек попросил у Мэтта Кинкейда записи телефонных разговоров.

— Сукин… — начал Джек.

— Этот Кинкейд совершенно не умеет врать. Как только я его спросил, зачем ему это надо, он начал нести какую-то чушь, как шестилетний ребенок, засунувший обе руки да еще в придачу и ноги в банку с вареньем. Так что выведать, что за этим стоишь ты, было не сложно. Или, точнее говоря, Ники стоит. Она думает в точности как ее отец.

— Чарльз, это самое лестное, что ты мне когда-нибудь говорил.

— И зачем тебе понадобились эти записи?

— Вообще-то это была идея Джека.

— Неужели? И что же это была за идея?

Джек задумался, что именно ответить. Ведь если он промолчит, Ники сама все расскажет Чарльзу.

— Элизабет сказала вам, что когда принесла отцу ужин, то решила, что он говорит по телефону?

— Нет, — покачал головой Чарльз, ему явно не понравилось, что кто-то может быть осведомлен лучше его. — Я проверил как записи телефонной компании, так и его мобильник. Был лишь один исходящий звонок, причем задолго до прихода миссис Кинкейд. Реджинальд договаривался с приятелем о партии в гольф.

— С кем же тогда он говорил? — спросила Ники.

Чарльз пожал плечами:

— Сам с собой? Я иногда так делаю, когда сталкиваюсь с особо трудными делами. И твой отец так делал.

— А что, если… — Джек вдруг кое-что понял. — А что, если убийца был в кабинете отца, когда пришла Элизабет?

— Джек, ты — гений! — с восторгом глядя на него, воскликнула Ники. — Сама я до такого никогда бы не додумалась, но если ты прав, это многое объясняет.

— Как ты до этого додумался? — удивленно спросил Чарльз.

— Элизабет сказала, что отец был с ней невероятно груб. Даже жесток, — пояснил Джек, вставая.

— И что с того?

— Мой отец никогда так себя не вел и меня учил другому. Несмотря на то что он сошелся с моей матерью, он любил свою жену и глубоко ее уважал. И когда я спросил Элизабет, разговаривал ли когда-нибудь отец с ней так же, она сказала, что нет.

— Конечно нет. Именно поэтому я и усомнился в ее словах, — согласился Чарльз. — Продолжай.

— Должна же была у отца быть какая-то причина, чтобы так себя вести. И мне кажется, что убийца был в офисе, а отец пытался защитить Элизабет, поскорее выставив ее оттуда.

— Похоже на Реджинальда, — пробормотала Ники, а потом подошла к Джеку и сжала его руку. — Это многое объяснило бы. И все же жаль, что ему перед смертью пришлось так жестоко обойтись с женой, пусть даже и ради того, чтобы ее защитить. Пусть он и спас ей жизнь… Но все равно, ведь это были его последние слова, сказанные ей.

— Если считать, что все это было в действительности, — вставил Чарльз. — Что ж, возможно, все именно так и было, а может, он просто узнал, что у его жены связь с Каттером Рейнольдсом, и не смог взять себя в руки, когда ее увидел.

— Откуда он мог это узнать? — спросила Ники. — Если бы он нанял частного детектива, вы бы об этом обязательно узнали в ходе дела. Ведь, судя по всему, никто об этой связи ничего не знал.

— Да, ведь если бы хоть кто-нибудь из друзей и знакомых Реджинальда проведал об этой связи, то через час об этом уже знал бы весь город, — усмехнулся Джек. — А может, и через минуту, если судить по тому, как быстро все узнали об отношениях между моими матерью и отцом и обо мне в качестве их плода.

— О романе Элизабет и Каттера действительно никто ничего не знал, — покачал головой Чарльз. — Честно говоря, после их признания я даже еще раз опросил тех людей, которые могли бы что-то знать. Но они не знали. Элизабет умудрилась сохранить свои дела в тайне ото всех.

— И как тогда Реджинальд мог о них узнать? — повторила Ники.

— Ладно, допустим, Джек прав, и убийца действительно был в кабинете. Но что дальше? Что нам это дает? Давайте вспомним, что нам известно. Во-первых, убийца вошел в здание через парадный вход вслед за Брук Николс незадолго до закрытия. Во-вторых, он знал, где находится кабинет Реджинальда, так как ни у кого ничего не спрашивал и вообще вел себя так, как будто знает, куда направляется. И более того, у Брук его появление не вызвало вопросов, значит, он принадлежит к сотрудникам. В-третьих, раз убийца хорошо ориентировался в здании, то Реджинальд, скорее всего, его знал. Именно поэтому я и сосредоточился на родственниках и близких друзьях. Вот только есть одна загвоздка.

— У всех есть алиби, — вставила Ники.

— Да.

— Тогда, в-четвертых, следовало бы поискать тех, кому выгодна смерть Реджинальда, — предложила Ники.

— Точно, но выгодно это только родственникам, — подтвердил Чарльз и пристально посмотрел на Джека: — И Синклер, получивший сорок пять процентов акций «Кинкейд групп», выиграл от его смерти больше всех.

— Вот только отца я все равно не убивал, — вставил Джек, изо всех сил стараясь оставаться невозмутимым.

— Тогда почему ваша машина стояла у «Кинкейд групп» во время убийства?

— Хотел бы я знать, — вздохнул Джек. — А как так вообще получилось, что у вас есть снимки или запись моей машины, но не меня?

— А с чего вы это взяли? Синклер, у нас есть отличная запись того, как вы вылезаете из машины и идете к зданию «Кинкейд групп».