Анатолий Алексин. В стране вечных каникул

Л. Лагину, автору знаменитого " Старика Хоттабыча", посвящаю

ПОКА ЕЩЕ НЕ НАЧАЛАСЬ СКАЗКА...

Эту дорогу я знаю наизусть, как любимое стихотворение, которое никог-

да не заучивал, но которое само запомнилось на всю жизнь. Я мог бы идти

по ней зажмурившись, если бы по тротуарам не спешили пешеходы, а по мос-

товой не мчались автомашины и троллейбусы...

Иногда по утрам я выхожу из дому вместе с ребятами, которые в ранние

часы бегут той самой дорогой. Мне кажется, что вот-вот сейчас из окна

высунется мама и крикнет мне вдогонку с четвертого этажа: " Ты забыл на

столе свой завтрак! " Но теперь я уже редко что-нибудь забываю, а если бы

и забыл, не очень-то прилично было бы догонять меня криком с четвертого

этажа: ведь я уже давно не школьник.

Помню, однажды мы с моим лучшим другом Валериком сосчитали зачем-то

количество шагов от дома до школы. Теперь я делаю меньше шагов: ноги у

меня стали длиннее. Но путь продолжается дольше, потому что я уже не мо-

гу, как раньше, мчаться сломя голову. С возрастом люди вообще чуть-чуть

замедляют шаги, и чем человек старше, тем меньше ему хочется торопиться.

Я уже сказал, что часто по утрам иду вместе с ребятами дорогой моего

детства. Я заглядываю в липа мальчишкам и девчонкам. Они удивляются: " Вы

кого-нибудь потеряли? " А я и в самом деле потерял то, что уже невозможно

найти, отыскать, но и забыть тоже невозможно: свои школьные годы.

Впрочем, нет... Они не стали только воспоминанием - они живут во мне.

Хотите, они заговорят? И расскажут вам много разных историй?.. Или лучше

одну историю, но такую, какая, я уверен, не случалась ни с кем из вас

никогда!

САМЫЙ НЕОБЫЧАЙНЫЙ ПРИЗ

В ту далекую пору, о которой пойдет речь, я очень любил... отдыхать.

И хотя к двенадцати годам я вряд ли успел от чего-нибудь слишком уж

сильно устать, но я мечтал, чтобы в календаре все поменялось: пусть в

дни, которые сверкают красной краской (этих дней в календаре так немно-

го!), все ходят в школу, а в дни, которые отмечены обыкновенной черной

краской, развлекаются и отдыхают. И тогда можно будет с полным основани-

ем сказать, мечтал я, что посещение школьных занятий - это для нас нас-

тоящий праздник!

На уроках я до того часто надоедал Мишке-будильнику (отец подарил ему

огромные старые часы, которые тяжело было носить на руке), что Мишка

сказал однажды:

- Не спрашивай меня больше, сколько осталось до звонка: каждые пят-

надцать минут я буду понарошку чихать.

Так он и делал.

Все в классе решили, что у Мишки " хроническая простуда", а учительни-

ца даже принесла ему какой-то рецепт. Тогда он перестал чихать и перешел

на кашель: от кашля ребята все же не так сильно вздрагивали, как от ог-

лушительного Мишкиного " апчхи! ".

За долгие месяцы летних каникул многие ребята просто уставали отды-

хать, но я не уставал. С первого сентября я уже начинал подсчитывать,

сколько дней осталось до зимних каникул. Эти каникулы нравились мне

больше других: они, хоть и были короче летних, но зато приносили с собой

елочные праздники с Дедами-Морозами, Снегурочками и нарядными подарочны-

ми пакетами. А в пакетах были столь любимые мною в ту пору пастила, шо-

колад и пряники. Если б мне разрешили есть их три раза в день, вместо

завтрака, обеда и ужина, я согласился бы сразу, не задумываясь ни на од-

ну минуту!

Задолго до праздника я составлял точный список всех наших родственни-

ков и знакомых, которые могли достать билеты на Елку. Дней за десять до

первого января я начинал звонить.

- С Новым годом! С новым счастьем! - говорил я двадцатого декабря.

- Уж очень ты рано поздравляешь, - удивлялись взрослые.

Но я-то знал, когда надо поздравлять: ведь билеты на Елку везде расп-

ределялись заранее.

- Ну, а как ты заканчиваешь вторую четверть? - неизменно интересова-

лись родные и знакомые.

- Неудобно как-то говорить о самом себе... - повторял я фразу, услы-

шанную однажды от папы.

Из этой фразы взрослые почему-то немедленно делали вывод, что я -

круглый отличник, и завершали нашу беседу словами:

- Надо бы тебе достать билет на Елку! Как говорится, кончил дело -

гуляй смело!

Это было как раз то, что нужно: гулять я очень любил!

Но вообще-то мне хотелось немного изменить эту известную русскую по-

говорку - отбросить два первых слова и оставить только два последних:

" Гуляй смело! "

Ребята в нашем классе мечтали о разном: строить самолеты (которые

тогда еще называли аэропланами), водить по морям корабли, быть шоферами,

пожарниками и вагоновожатыми... И только я один мечтал стать массовиком.

Мне казалось, что нет ничего приятней этой профессии: с утра до вечера

веселиться самому и веселить других! Правда, все ребята открыто говорили

о своих мечтах и даже писали о них в сочинениях по литературе, а я о

своем заветном желании почему-то умалчивал. Когда же меня в упор спраши-

вали: " Кем ты хочешь стать в будущем? " - я каждый раз отвечал по-разно-

му: то летчиком, то геологом, то врачом. Но на самом деле я все-таки

мечтал стать массовиком!

Мама и папа очень много размышляли о том, как меня правильно воспиты-

вать. Я любил слушать их споры на эту тему. Мама считала, что " главное -

это книги и школа", а папа неизменно напоминал, что именно физический

труд сделал из обезьяны человека и что поэтому я прежде всего должен по-

могать взрослым дома, во дворе, на улице, на бульваре и вообще всюду и

везде. Я с ужасом думал, что, если когда-нибудь мои родители наконец до-

говорятся между собой, я пропал: тогда мне придется учиться только на

пятерки, с утра до вечера читать книги, мыть посуду, натирать полы, бе-

гать по магазинам и помогать всем, кто старше меня, таскать по улицам

сумки. А в то время почти все в мире были старше меня...

Итак, мама и папа спорили, а я не подчинялся комунибудь одному, чтобы

не обидеть другого, и делал все так, как хотел сам.

Накануне зимних каникул беседы о моем воспитании разгорались особенно

жарко. Мама утверждала, что размеры моего веселья должны находиться в

" прямой пропорциональной зависимости от отметок в дневнике", а папа го-

ворил, что веселье должно быть в такой же точно зависимости от моих

" трудовых успехов". Поспорив между собой, оба они приносили мне по биле-

ту на елочные представления.

Вот с одного такого представления все и началось...

Я хорошо запомнил тот день - последний день зимних каникул. Мои

друзья уже просто рвались в школу, а я не рвался... И хотя из Елок, на

которых я побывал, вполне можно было бы образовать небольшой хвойный ле-

сок, я пошел на очередной утренник - в Дом культуры медицинских работни-

ков. Медицинским работником была сестра мужа маминой сестры; и хотя ни

раньше, ни сейчас я бы не мог точно сказать, кем она мне приходится, би-

лет на медицинскую Елку я получил.

Войдя в вестибюль, я поднял голову и увидел плакат: ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ

КОНФЕРЕНЦИИ ПО ПРОБЛЕМАМ БОРЬБЫ ЗА ДОЛГОЛЕТИЕ!

А в фойе висели диаграммы, показывающие, как было написано, " рост

снижения смертности в нашей стране". Диаграммы были весело обрамлены

разноцветными лампочками, флажками и мохнатыми хвойными гирляндами.

Меня тогда, помнится, очень удивило, что кого-то серьезно занимают

" проблемы борьбы за долголетие": я не представлял себе, что моя жизнь

может когда-нибудь кончиться. А мой возраст приносил мне огорчения

только тем, что был слишком мал. Если незнакомые люди интересовались,

сколько мне лет, я говорил, что тринадцать, потихоньку накидывая годик.

Сейчас я уже ничего не прибавляю и не убавляю. А " проблемы борьбы за

долголетие" не кажутся мне уж столь непонятными и ненужными, как тогда,

много лет назад, на детском утреннике...

Среди диаграмм, на фанерных щитах, были написаны разные советы, необ-

ходимые людям, которые хотят подольше прожить. Я запомнил лишь совет о

том, что надо, оказывается, поменьше седеть на одном месте и побольше

двигаться. Я запомнил его для того, чтобы пересказать своим родителям,

которые то и дело повторяли: " Хватит тебе носиться по двору! Хоть бы по-

сидел немножко на одном месте! " А сидеть-то, оказывается, как раз и не

нужно! Потом я прочитал большой лозунг: " Жизнь есть движение! " - и пом-

чался в большой зал, чтобы принять участие в велосипедных гонках. В тот

миг я, конечно, не мог предположить, что это спортивное соревнование

сыграет совершенно неожиданную роль в моей жизни.

Нужно было сделать три стремительных круга на двухколесном велосипеде

по краю зрительного зала, из которого были убраны все стулья. И хотя

старики редко бывают спортивными судьями, но тут судьей был Дед-Мороз.

Он стоял, словно на стадионе, с секундомером в руке и засекал время каж-

дого гонщика. Точней сказать, он держал секундомер в нарядных серебрис-

то-белых рукавицах. И весь был нарядный, торжественный: в тяжелой крас-

ной шубе, прошитой золотыми и серебряными нитками, в высокой красной

шапке с белоснежным верхом и с бородой, как полагается, до самого пояса.

Обычно везде, и даже на праздничных утренниках, у каждого из моих

друзей было какое-то свое особое увлечение: один любил скатываться вниз

с деревянной горки - и делал это столько раз подряд, что за несколько

часов успевал протереть штаны; другой не вылезал из кинозала, а третий

стрелял в тире до тех пор, пока ему не напоминали, что и другие тоже хо-

тят пострелять. Я успевал испытать все удовольствия, на которые давал

право пригласительный билет: и съехать с горки, и промахнуться в тире, и

выловить металлическую рыбку из аквариума, и покружиться на карусели, и

разучить песню, которую все уже давно знали наизусть.

Поэтому на велосипедные гонки я явился немного утомленным - не в луч-

шей форме, как говорят спортсмены. Но когда я услышал, как Дед-Мороз

громко провозгласил: " Победитель получит самый необычайный приз за всю

историю новогодних елок! " - силы ко мне вернулись и я почувствовал себя

абсолютно готовым к борьбе.

До меня по залу пронеслись девять юных гонщиков, и время каждого было

громогласно, на весь зал, объявлено Дедом-Морозом.

- Десятый - и последний! - объявил Дед-Мороз.

Его помощник - массовик дядя Гоша подкатил ко мне облезлый двухколес-

ный велосипед. До сих пор я помню все: и что верхняя крышечка звонка бы-

ла оторвана, и что на раме облупилась зеленая краска, и что в переднем

колесе не хватало спиц.

- Старый, но боевой конь! - сказал дядя Гоша.

Дед-Мороз выстрелил из самого настоящего стартового пистолета - и я

нажал на педали...

Катался я на велосипеде не очень хорошо, но в моих ушах все время

звучали слова Деда-Мороза: " Самый необычайный приз за всю историю ново-

годних елок! "

Эти слова подгоняли меня: ведь, пожалуй, никто из участников этого

соревнования не любил получать подарки и призы так сильно, как любил я!

И к " самому необычайному призу" я примчался быстрее всех остальных.

Дед-Мороз взял мою руку, которая утонула в его рукавице, и высоко поднял

ее, как поднимают руки победителей боксерских соревнований.

- Объявляю победителя! - произнес он так громко, что услышали все де-

ти медицинских работников во всех залах Дома Культуры.

Сразу же рядом появился массовик дядя Гоша и своим вечно радостным

голосом воскликнул:

- Давайте поприветствуем, ребята! Давайте поприветствуем нашего ре-

кордсмена!

Он захлопал, как всегда, так настоятельно, что сразу же потянул за

собой аплодисменты со всех концов зала. ДедМороз взмахнул рукой и уста-

новил тишину:

- Я не только объявляю победителя, но и награждаю его!

- Чем?.. - нетерпеливо поинтересовался я.

- О, ты даже представить себе не можешь!

В голосе Деда-Мороза мне почудилось что-то странное: он говорил как

волшебник, уверенный, что может сделать необычайное, сотворить чудо - и

поразить всех! И я не ошибся...

- В сказках чародеи и волшебники просят обычно задумать три заветных

желания, - продолжал Дед-Мороз. - Но мне кажется, что это слишком много.

Ты же установил велосипедный рекорд только один раз, и я выполню одно

твое желание! Но зато - любое!.. Подумай хорошенько, не торопись.

Я понял, что такой случай представляется мне первый и последний раз в

жизни. Я мог попросить, чтобы мой лучший друг Валерик остался моим луч-

шим другом навсегда, на всю мою жизнь! Я мог попросить, чтобы конт-

рольные работы и домашние задания учителей выполнялись сами собой, без

всякого моего участия. Я мог попросить, чтобы папа не заставлял меня бе-

гать за хлебом и мыть посуду! Я мог попросить, чтобы вообще эта посуда

мылась сама собой или никогда не пачкалась. Я мог попросить...

Одним словом, я мог попросить все что угодно. И если бы я знал, как в

дальнейшем сложится моя жизнь и жизнь моих друзей, я бы, наверно, попро-

сил о чем-нибудь очень важном для себя и для них. Но в тот момент я не

мог заглянуть вперед, сквозь годы, а мог только поднять голову - и уви-

деть то, что было вокруг сияющую елку, сияющие игрушки и вечно сияющее

лицо массовика дяди Гоши.

- Чего же ты хочешь? - спросил Дед-Мороз.

И я ответил.

- Пусть всегда будет Елка! И пусть никогда не кончаются эти канику-

лы!..

- Ты хочешь, чтобы всегда было так же, как сегодня?

Как на этой Елке? И чтобы никогда не кончались каникулы?

- Да. И чтобы все меня развлекали...

Последняя моя фраза звучала не очень хорошо, но я подумал: " Если он

сделает так, чтобы все меня развлекали, тогда, значит, и мама, и папа, и

даже учителя должны будут доставлять мне одни только удовольствия. Не

говоря уже обо всех остальных..."

Дед-Мороз ничуть не удивился:

- Хорошо, эти желания вполне можно посчитать за одно. Я сделаю так,

чтобы каникулы и развлечения для тебя никогда не кончались!

- И для Валерика тоже! - поспешно добавил я.

- Кто это... Валерик? - спросил Дед-Мороз.

- Мой лучший друг!

- А может быть, он вовсе не хочет, чтобы эти каникулы длились вечно?

Он об этом меня не просил.

- Я сейчас сбегаю вниз... Позвоню ему из автомата и узнаю: хочет он

или нет.

- Если ты еще вдобавок попросишь у меня деньги на автомат, то это и

будет считаться исполнением твоего желания: ведь оно может быть только

одно! - сказал Дед-Мороз. - Хотя... скажу тебе по секрету: я теперь дол-

жен выполнять и другие твои просьбы!

- Почему?

- О, не торопись! Со временем узнаешь! Но эту просьбу я выполнить не

могу: твой лучший друг не участвовал в велосипедных гонках и не завоевал

первого места. За что же я должен награждать его самым необычайным при-

зом?

Я не стал спорить с Дедом-Морозом: с волшебником спорить не полагает-

ся.

К тому же я решил, что мой лучший друг Валерик - гипнотизер и правда

не захочет, чтобы каникулы никогда не кончались...

Почему гипнотизер? Сейчас расскажу вам...

Однажды в пионерлагере, где мы летом были с Валериком, вместо киносе-

анса устроили " сеанс массового гипноза".

- Спать! Спать! Спать!.. - замогильным голосом произносил со сцены

бледный гипнотизер.

- Это какое-то шарлатанство! - на весь зал воскликнула старшая пио-

нервожатая. И первая в зале уснула...

А потом уснули и все остальные. Только один Валерик продолжал

бодрствовать. Тогда гипнотизер разбудил нас всех и объявил, что у Вале-

рика очень сильная воля, что он сам, если захочет, сможет диктовать эту

свою волю другим и, наверно, при желании сумеет сам стать гипнотизером,

дрессировщиком и укротителем. Все очень удивились, потому что Валерик

был невысоким, худеньким, бледным и даже в лагере летом совсем не заго-

рел.

Я, помню, решил немедленно использовать могучую волю Валерика в своих

интересах.

- Мне сегодня нужно учить теоремы по геометрии, потому что завтра ме-

ня могут вызвать к доске, - сказал я ему в один из первых дней нового

учебного года. - А мне очень хочется идти на футбол... Продиктуй мне

свою волю: чтобы сразу расхотелось идти на стадион и захотелось зубрить

геометрию!

- Пожалуйста, - сказал Валерик. - Попробуем. Смотри на меня внима-

тельно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха!

И начал диктовать мне свою волю... Но через полчаса я все равно отп-

равная на футбол. А на другой день, сказал своему лучшему другу:

- Я не поддался гипнозу - значит, и у меня тоже сильная воля?

- Сомневаюсь, - ответил Валерик.

- Ага, если ты не поддаешься, то это из-за сильной юли, а если я не

поддаюсь, то это ничего не значит? Да?

- Извини, пожалуйста... Но, по-моему, это так.

- Ах, это так? А может быть, и ты вовсе никакой не гипнотизер? И не

дрессировщик? Вот докажи мне свою силу: усыпи сегодня на уроке нашу учи-

тельницу, чтобы она не смогла меня вызвать к доске.

- Извини... Но если я начну ее усыплять, могут уснуть и все ос-

тальные.

- Понятно. Тогда просто продиктуй ей свою волю: пусть она оставит ме-

ня в покое! Хотя бы на сегодняшний день...

- Хорошо, постараюсь.

И он постарался... Учительница раскрыла журнал и сразу же назвала мою

фамилию, но потом подумала немного и сказала:

- Нет... пожалуй, сиди на месте. Лучше послушаем сегодня Парфенова.

Мишка-будильник поплелся к доске. А я с того самого дня твердо пове-

рил, что мой лучший друг - настоящий укротитель и гипнотизер.

Сейчас Валерик уже не живет в нашем городе... А мне все кажется, что

вот-вот раздадутся три торопливых, словно догоняющих друг друга, звонка

(так всегда звонил только он!). А летом я вдруг ни с того ни с сего вы-

совываюсь в окно: мне кажется, что со двора меня, как прежде, зовет нег-

ромкий Валеркин голос: " Эй, иностранец!.. Петька-иностранец! " Не удив-

ляйтесь, пожалуйста: так меня звал Валерик, а почему - в свое время уз-

наете.

С годами я стал замечать, что дружба очень часто связывает людей с

разными и даже противоположными характерами. Сильный хочет поддержать

бесхарактерного, словно бы поделиться с ним своей волей и мужеством;

добрый хочет отогреть чье-то холодное, черствое сердце; настойчивый хо-

чет заразить своим упорством легкомысленного и увлечь его за собой...

Валерик тоже пытался вести меня за собой, но я то и дело терял его

след и сбивался с дороги. Ведь это он, к примеру, заставил меня зани-

маться в школе общественной работой: быть членом санитарного кружка. В

те предвоенные годы часто объявлялись учебные воздушные тревоги.

Члены нашего кружка надевали противогазы, выбегали с носилками во

двор и оказывали первую помощь " пострадавшим". Я очень любил быть " пост-

радавшим": меня заботливо укладывали на носилки и тащили по лестнице на

третий этаж, где был санитарный пункт.

Мне тогда и в голову не приходило, что скоро, очень скоро нам придет-

ся услышать сирены настоящей, не учебной тревоги, и дежурить на крыше

своей школы, и сбрасывать оттуда фашистские зажигалки. Я и представить

себе не мог, что мой город когда-нибудь оглушат разрывы фугасных бомб...

Я не знал обо всем этом в тот день, на сверкающем Елочном празднике:

ведь сети бы мы обо всех бедах узнавали заранее, тогда вообще не могло

бы быть на свете никаких праздников.

Дед-Мороз торжественно объявил:

- Выполняю твое желание: ты получишь путевку в Страну Вечных Каникул!

Я быстро протянул руку. Но Дед-Мороз опустил ее:

- В сказке путевок на руки не выдают! И пропусков не выписывают. Все

произойдет само собой. С завтрашнего утра ты очутишься в Стране Вечных

Каникул!

- А почему не сегодня? - нетерпеливо спросил я.

- Потому что сегодня ты можешь отдыхать и развлекаться без всякой по-

мощи волшебной силы: каникулы ведь еще не кончились. Но завтра все пой-

дут в школу, а для тебя каникулы будут продолжаться!..

ТРОЛЛЕЙБУС ИДЕТ " В РЕМОНТ"

На следующий день чудеса начались прямо с утра: не зазвонил бу-

дильник, который я накануне завел и, как всегда, поставил на стуле возле

кровати.

Но я все равно проснулся. Вернее сказать, я не спал с самой полуночи,

ожидая своего предстоящего отъезда в Страну Вечных Каникул. Но никто от-

туда за мной не приезжал... Просто вдруг промолчал будильник. А потом ко

мне подошел папа и строго произнес:

- Немедленно перевернись на другой бок, Петр! И продолжай спать!..

Это сказал папа, который был за " беспощадное трудовое воспитание",

который всегда требовал, чтобы я вставал раньше всех и чтобы не мама го-

товила мне утренний завтрак, а я сам готовил завтрак для себя и для всей

нашей семьи.

А потом мама грозно добавила:

- Не вздумай, Петр, пойти в школу. Смотри у меня!

И это сказала мама, которая считала, что " каждый день, проведенный в

школе, - крутая ступенька вверх".

Как-то однажды я для интереса подсчитал все дни, проведенные мною в

школе, начиная с первого класса...

Получилось, что по этим маминым ступенькам я забрался уже очень высо-

ко. Так высоко, что мне все, абсолютно все должно было быть видно и все

на свете понятно.

Обычно по утрам Валерик, который жил этажом выше, сбегая вниз, давал

три торопливых звонка в нашу дверь. Он не дожидался, пока я выйду на

лестницу, он продолжал мчаться вниз, а я догонял его уже на улице. В то

утро Валерик не позвонил...

Чудеса продолжались.

Все, словно заколдованные Дедом-Морозом, пытались удержать меня дома,

не пустить в школу.

Но как только родители ушли на работу, я вскочил с кровати и заторо-

пился...

" Вот, может быть, выйду сейчас, а у подъезда меня поджидает какое-ни-

будь сказочное средство передвижения! - мечтал я. - Нет, не ковер-само-

лет: всюду пишут, что он для новых сказок уже устарел. А какая-нибудь

ракета или гоночный автомобиль! И унесут они меня... И все ребята это

увидят! "

Но у подъезда стояло только старое грузовое такси, из которого выгру-

жали мебель. Не на нем же мне предстояло унестись в сказочную страну!

Я пошел к школе той самой дорогой, по которой мог бы идти зажмурив-

шись... Но я не зажмуривался - я глядел по сторонам во все глаза, ожи-

дая, что вот-вот ко мне подкатит что-нибудь такое, перед чем весь наш

городской транспорт просто замрет от изумления.

Вид у меня, вероятно, был очень странный, но никто из ребят ни о чем

не спрашивал. Они вообще не замечали меня.

И в этом тоже было что-то новое и непонятное. Тем более, что в тот

первый день после зимних каникул все должны были просто завалить меня

вопросами: " Ну, сколько раз был на Елках? Раз двадцать успел? А сколько

ты съел подарков?.."

Но в то утро никто не шутил. " Не узнают они меня, что ли? " - подумал

я. На миг мне стало обидно, что они вроде бы отделили меня от себя, -

захотелось вместе с ними дойти до школы, войти в класс... Но я уже вхо-

дил туда много лет подряд, а в Стране Вечных Каникул я еще не был ни ра-

зу! И я снова стал оглядываться и прислушиваться: не шуршит ли шинами,

еле касаясь асфальта, гоночный автомобиль? Не спускается ли воздушный

корабль, летающий по маршруту " Земля - Страна Вечных Каникул"?

На перекрестке, возле светофора, стояло много разных машин, но среди

них не было ни одного гоночного автомобиля и ни одного воздушного кораб-

ля...

Мне нужно было пересечь улицу и затем свернуть в переулок налево.

Я уже шагнул на мостовую, стараясь ступать как можно легче: если меня

вдруг подхватит какая-нибудь волшебная сила, пусть ей будет не очень

трудно оторвать меня от земли! И вдруг услышал над самым своим ухом

свисток. " Ага, предупреждающий сигнал! " - обрадовался я. Обернулся - и

увидел милиционера.

Высунувшись по самый пояс из своего " стакана", он кричал:

- Не туда идешь! Заблудился, что ли? Остановка направо!

- Какая остановка?

Но уже в следующее мгновение я понял, что милиционер - это переодетый

в синюю форму посланец Деда-Мороза. Волшебной палочкой, перевоплотившей-

ся в полосатый милицейский жезл, он, конечно, указывал мне будущую оста-

новку или, вернее сказать, посадочную площадку того самого... что должно

было прилететь за мной и умчать в Страну Вечных Каникул.

Я быстро пошел к столбу, возле которого, как у мачты с флагом (полот-

нище заменял прямоугольный плакатик - " Остановка троллейбуса"), выстрои-

лась довольно-таки длинная очередь.

И прямо тут же, словно еле-еле дождавшись моего прихода, подкатил

троллейбус, у которого впереди и на боку вместо номера было написано: " В

ремонт! " Он был пустой, только в кабине склонился над своей огромной ба-

ранкой водитель, и сзади, возле слегка подмороженного окна, подпрыгивала

на своем служебном месте, как всегда спиной к тротуару, кондукторша в

платке. В те годы людям доверяли не так сильно, как сейчас, и троллейбу-

сов без кондуктора еще не было.

Когда пустой троллейбус остановился и раздвинулись задние дверки-гар-

мошки, кондукторша высунулась и обратилась не к очереди, а лично ко мне

(ко мне одному!):

- Садись, дорогой! Добро пожаловать!

Я изумленно отшатнулся в сторону: никогда я еще не слышал, чтобы кон-

дукторша так разговаривала с пассажирами.

- Сейчас не моя очередь, - сказал я.

- А им с тобой не по дороге! - Кондукторша указала на людей, выстро-

ившихся возле столба. - У них - другой маршрут.

- Но мне не нужно " в ремонт"...

Конечно, кондукторша эта была не просто кондукторшей, потому что оче-

редь не произнесла ни звука и потому что под ее взглядом я все-таки по-

корно залез в пустой троллейбус. Двери-гармошки с легким стуком захлоп-

нулись за моей спиной.

- Но ведь он же идет... в ремонт, - повторил я, обводя лазами пустой

вагон, - А мне - в Страну Вечных Каникул...

- Не тревожься, хороший ты мой!

С доброй кондукторшей, как и с Дедом-Морозом, как и с милиционером,

высунувшимся из " стакана", спорить было бесполезно: они знали все лучше

меня!

" Если бы все кондукторши были такими ласковыми, как эта, - думал я, -

люди бы просто не вылезали из трамваев и троллейбусов! Так бы и катались

целый день по городу! "

У кондукторши на ремне болталась сумка с билетами. Я стал шарить в

кармане брюк, где лежали деньги на завтрак.

- Если ты заплатишь и возьмешь билет, - строго предупредила кондук-

торша, - контролер оштрафует тебя!

Все было наоборот! Все было как в сказке! Или вернее сказать: все бы-

ло в сказке. В самой настоящей!..

Хоть я ехал в Страну Вечных Каникул не в быстроходном автомобиле и не

на воздушном корабле, но зато бесплатно и один в целом троллейбусе! Я

сел на заднее сиденье, поближе к дверям-гармошкам.

- Тебя не трясет? - заботливо спросила кондукторша. - Ты ведь можешь

сидеть где угодно: хоть впереди, хоть на моем кондукторском сиденье! Для

этого тебе и подали отдельный троллейбус!

- Я люблю немного потрястись, - ответил я. - Так приятно подскакивать

на одном месте!..

- Лишь бы тебе это доставляло удовольствие! - сказала кондукторша.

И я остался на своем заднем сиденье: мне было как-то неловко разгули-

вать по троллейбусу и пересаживаться с места на место.

- Первая остановка - твоя! - предупредила кондукторша.

Пустой троллейбус по-стариковски дергался и трясся сильней, чем всег-

да, но мне казалось, однако, что все в нем было исправно, и непонятно

было, зачем он катил " в ремонт". Вскоре он притормозил, остановился.

- До свидания, милый! - сказала кондукторша.

Я спрыгнул на тротуар. И увидел прямо перед собой Дом культуры меди-

цинских работников. О чудо! На нем тоже висели дощечки со словом " Ре-

монт". Но не было ни строительных лесов, ни мусора, без которых не может

быть никакого настоящего ремонта.

" Должно быть, это просто такой пароль", - решил я.

И, когда навстречу мне из дверей Дома культуры неожиданно выскочил

массовик дядя Гоша, я коротко и таинственно произнес:

- Ремонт!

- Что, что? - переспросил дядя Гоша. - Не понимаю...

Дядю Гошу я знал давно: он выступал на многих Елках.

И мы с ребятами давно уже наградили его непривычным прозвищем из це-

лых двух слов: " Давайте поприветствуем! " У него было вечно сияющее лицо,

вечно радостный голос, и мне казалось, что в жизни у него вообще не мо-

жет быть никаких горестей, печалей и бед.

Хоть сейчас дядя Гоша появился на улице без пальто и шапки, голос его

был все так же весел и бодр:

- Пожалуйте в Страну Вечных Каникул!

И я вошел в просторный вестибюль Дома культуры - туда, где еще нака-

нуне собирались сотни нарядных ребят, пришедших на Елку. Сейчас я был в

сверкающем, обрамленном гирляндами и флажками вестибюле один-одинешенек.

А на лестнице, как и вчера, стояли лисы, зайцы, медведи и целый духовой

оркестр.

- Давайте поприветствуем юного каникуляра! - воскликнул дядя Гоша.

- Кого?! - не понял я.

- Юные жители Страны Вечных Каникул называются каникулярами и канику-

лярками, - объяснил дядя Гоша.

- А где же они - каникуляры и каникулярки?

- Никого нет... Все население на данном этапе состоит из тебя одного!

- А где просто эти... которые были вчера? Ну, юные зрители?

Дядя Гоша виновато развел руками:

- Все в школе. Учатся... - И он снова воскликнул: - Давайте попри-

ветствуем нашего единственного юного каникуляра!

И оркестр грянул торжественный марш, хоть я был одним-единственным

зрителем, пришедшим на праздник. Марш гремел гораздо громче, чем накану-

не, потому что звуки его разносились по совершенно пустому вестибюлю.

А потом с белокаменной лестницы навстречу мне ринулись переодетые

зверями артисты...

Я обомлел. Это было уже слишком. Это было чересчур даже для сказки.

ЧЕМПИОН, РЕКОРДСМЕН, ПОБЕДИТЕЛЬ!

Но, впрочем, я тут же оправился от смущения. В ту пору я вообще редко

смущался и всегда очень быстро приходил в себя.

Ликующий голос массовика дяди Гоши помог мне овладеть собой. Накануне

я попросил Деда-Мороза: " Пусть всегда будет Елка! " - и массовик вел ут-

ренник по той же самой программе, что и вчера, не меняя ни одного слова.

Поэтому ко мне он обращался во множественном числе: " Сейчас вы, друзья,

подниметесь в большой зал! " И я поднимался. " Сейчас вы, друзья, посмот-

рите акробатический номер! " И я смотрел.

Я был горд тем, что меня называют так уважительно: " Вы, друзья! " Мне

очень хотелось, чтобы рядом очутился Валерик и услышал, с каким почтени-

ем обращается ко мне сам главный помощник Деда-Мороза. Но потом я сооб-

разил, что, если бы Валерик очутился рядом, тогда в обращении " Вы,

друзья"! уже не было бы ничего удивительного: ведь нас и в самом деле

было бы двое!

Дядя Гоша был мастером своего дела: обращался ко мне в прозе и сти-

хах, которые сочинял сам. Последнюю стихотворную строку он обычно не до-

читывал до конца - он таинственно умолкал, чтобы рифму угадали сами юные

зрители.

В то утро дядя Гоша воскликнул: Ну, а сейчас с огромным чувством Мы

познакомимся с...

- Искусством! - угадал я.

- Хорошо, хорошо! Тоже будешь поэтом! - похвалил меня дядя Гоша.

И сразу начался концерт... Мне казалось, что песен и танцев в то утро

было гораздо больше, чем накануне, потому что раньше они как бы распре-

делялись на сотни юных зрителей, а в то утро доставались мне одному. И я

был просто в восторге!

" Все ребята сейчас сидят в классе, - радовался я, - зубрят, потеют у

доски. А я - снова на Елочном празднике, как их полномочный представи-

тель, или, сокращенно говоря, полпред! "

Для меня одного пели певцы, и аккомпанировали аккомпаниаторы, и тан-

цевали танцоры. Потом артисты кланялись (тоже мне одному!) и ждали, пока

я аплодисментами попрошу их исполнить что-нибудь еще. Но я хлопать не

торопился... Я на несколько мгновений задумывался, как бы размышляя над

увиденным и услышанным, а затем уже аплодировал. Разным артистам я хло-

пал по-разному - одним погромче, другим потише, чтобы все видели, что у

меня есть свой вкус и свои взгляды на искусство.

Потом дядя Гоша вновь перешел на стихи:

Ну, а сейчас с большим задором

Все будем петь!

Что значит...

- Хором! - подхватил я.

И мне действительно пришлось петь, потому что это входило в программу

утренника. На несколько минут я даже пожалел, что со мной рядом не было,

как вчера, других школьников и школьниц, потому что петь " хором" одному

очень трудно. Особенно, если у человека такой ужасный слух, как у меня.

Накануне голоса ребят как бы заслоняли собой мой голос, но в то утро

заслонять было некому...

И я запел. Песня была очень длинной, и я не мог остановиться посреди-

не, потому что мне аккомпанировал целый оркестр. Все шло по вчерашней

программе, и поэтому, когда я, наконец, закрыл рот, зайцы, медведи и ли-

сы захлопали мне очень громко, как и полагалось.

А сам массовик опять перешел на рифмы: Собирайся, весь народ, Соби-

райся в...

- Хоровод! - угадал я.

И один пошел " хороводом" вокруг елки. Это тоже было не очень приятно,

но все же легче, чем петь.

Зато потом грянул туш, и появился Дед-Мороз в окружении своей свиты.

Впереди на легких серебристых роликах кружилась Снегурочка. Она подкати-

ла прямо ко мне, и я взволнованно вскочил со своего места, потому что

она была внучкой Деда-Мороза, а внучка волшебника, конечно, и сама тоже

хоть немного волшебница.

- Дедушка поручил мне оформлять прописку в Стране Вечных Каникул. Но

до сих пор я была без всякой работы: прописывать было некого! - сказала

она. - У тебя есть паспорт?

Она спросила это так деловито, словно была паспортисткой из нашего

домоуправления.

- Пока еще нету... - ответил я.

- Тогда мне некуда поставить штамп о прописке, - сказала она.

- Меня при рождении, кажется, вписали в мамин паспорт, - тихо сообщил

я.

- Но туда я не могу поставить свой штамп, - возразила Снегурочка, -

ведь твоя мама не выразила желания быть жительницей Страны Вечных Кани-

кул. Ты - первый каникуляр в вашей семье, и во всей вашей школе, и во

всем вашем городе...

- А как же тогда быть? - пробормотал я.

- Ничего! Считай, что ты все равно прописан. Мы отметим это в твоем

пригласительном билете. Билет-то хоть у тебя есть?

Я протянул свой измятый и замусоленный вчерашний билет, где был уже

оторван корешок с заветным словом: " Подарок". Снегурочка повертела билет

в руках, что-то пошептала, на миг крепко зажала его между ладонями и

вернула мне. Я взглянул на билет - и увидел новое чудо: билет стал но-

веньким, даже вновь запах типографской краской. Корешок с " Подарком"

опять был на своем месте, а наверху красовался прямоугольный штамп, на

котором было написано: " Прописан постоянно. По адресу: Страна Вечных Ка-

никул".

- В конце утренника дай билет на подпись Деду-Морозу, - сказала Сне-

гурочка. - Без его подписи недействительно.

И Снегурочка-паспортистка умчалась на своих легких серебристых роли-

ках.

Дед-Мороз, как и накануне, встал в центре зала с секундомером в руке,

будто судья на стадионе, и объявил соревнования " Кто всех быстрее? Кто

всех ловчее? Кто всех умнее? "

Снова ко мне подвели под уздцы " старого, но боевого коня" - облезлый

зеленый велосипед (должно быть, дядя Гоша возил его с Елки на Елку), я

опять взобрался на кожаное седло и нажал на педали. Но, на этот раз я не

очень торопился - мне было ясно, что я все равно буду " всех быстрее",

потому что соревновался я сам с собой.

Я ехал счастливый, заранее видя себя двукратным велосипедным чемпио-

ном медицинской Елки. " Как это здорово: быть абсолютно уверенным в своей

победе! - думал я, от удовольствия совсем уже замедляя ход. - Никто не

может меня догнать и обойти! "

О спортсменах-гонщиках в газетах часто пишут примерно гак: " У них не

оставалось времени ни для каких мыслей, кроме одной: " К финишу! Скорей к

финишу!.." А у меня для мыслей времени было вполне достаточно. И я раз-

мышлял о том, какие призы вручит мне Дед-Мороз за то, что я бесспорно

окажусь " всех быстрее, всех ловчее и всех умнее". И еще я думал: " Ведь

праздник идет точно так, как вчера... Может, и подарков в конце принесут

столько же? А получать их буду я один! "

Размечтавшись, я подъехал к финишу на самой медленной скорости. Сразу

же было объявлено, что я " быстрее всех", и мне был вручен победный приз.

Конечно, не такой, как накануне. Самый необычайный приз может быть вру-

чен только один раз, иначе он не был бы " самым необычайным".

На этот раз Дед-Мороз вручил мне красивый бумажный пакет, раскрашен-

ный в красный и зеленый цвета. Я заглянул внутрь и с радостью увидел,

что в пакете мои любимые белые и розовые брусочки пастилы, шоколадная

медаль в золотой обертке и мятные пряники.

Я успел засунуть в рот одну конфету, откусить кусочек сладкой корич-

невой медали и ощутить во рту охлаждающий, словно зубной порошок, вкус

мяты: в конце концов, спортсмен должен подкрепить свои силы после одного

ответственного состязания и накануне другого!

- Кто всех ловчее?! - провозгласил Дед-Мороз.

И я вышел вперед, готовый вновь ринуться в соревнование с самим со-

бой!

Нужно было запомнить, где дядя Гоша расставил три металлических

кольца, и потом с завязанными глазами пролезть или прыгнуть сквозь

кольца, как через тоннель, не задев их и не стронув с места.

Дядя Гоша вообще очень любил, чтобы юные зрители закрывали или завя-

зывали глаза: в эти-то минуты он и совершал все самое загадочное и чу-

десное. " Вы видите: я - в черной куртке! - восклицал дядя Гоша. - Теперь

закройте глаза! Откройте!.. Я - уже в красной!.. Закройте глаза! - ко-

мандовал он. - Теперь быстро откройте! Вот и зажглась наша зеленая кра-

савица!

Мальчишки редко подчинялись дяде Гоше или закрывали только один раз.

Поэтому они видели, что массовик просто сбрасывал одну куртку, под кото-

рой была другая. Но зато они улавливали и тот в самом деле прекрасный

миг, когда заливалась огнями елка, будто кто-то высыпал на нее сверху

горсть драгоценных камней.

А девочки, всегда более исполнительные, по команде дяди Гоши аккурат-

но моргали ресницами, словно куклы с закрывающимися и открывающимися

глазами.

Я пристально, чтобы хорошенько запомнить, посмотрел, где дядя Гоша

расставлял металлические кольца. Мне завязали глаза носовым платком... Я

стремительно прыгнул - и ничего не задел. Но оказалось, что я прыгнул

мимо кольца. Второе кольцо повисло у меня на шее. А через третье я про-

лез как полагалось: не задев и не тронув с места. Таким образом, я наб-

рал одно очко из трех возможных. И тут же на весь Дом медицинских работ-

ников торжественно объявили, что я " всех ловчее".

Дед-Мороз вручил мне еще один приз: пергаментный конверт, раскрашен-

ный в голубой и желтый цвета. Я заглянул внутрь и увидел, что там - бе-

лые и розовые прямоугольнички пастилы, шоколадная медаль в серебряной

обертке и медовые пряники.

Я еще немного закусил перед третьим, самым ответственным состязанием

" Кто всех умнее? "

Говорят: " Один ум хорошо, а два - лучше! " Но в то утро мне было очень

приятно, что мой ум один-одинешенек участвовал в соревновании: победа

ему, таким образом, была обеспечена!

Нужно было отгадать три загадки... Дядя Гоша, обвязав свою блестящую

лысину чалмой на манер восточного факира, скрестил руки на груди и про-

изнес:

- Два кольца, " два конца, а посредине - гвоздик!

И, хотя разгадка была хорошо известна мне еще в детском саду, я отве-

тил не сразу. Сперва я погрузился в глубокую задумчивость, потом потер

немного ладонями виски - и, наконец, не вполне уверенно ответил:

- Кажется, ножницы...

Дядя Гоша вновь скрестил руки на груди и поднял глаза к потолку, уви-

тому гирляндами и хвоей.

- Без окон, без дверей - полна горница людей!

Я снова наморщил лоб, опять потер ладонями виски и тем же неуверенным

голосом сказал:

- По-моему, огурец...

Вообще-то говоря, первые две загадки дядя Гоша всегда задавал дошко-

лятам. Но так как он не менял в своей вчерашней программе ни единого

слова, а я как бы представлял в этот день в зале школьников всех возрас-

тов, то мне за мои ответы были засчитаны сразу два очка.

Третья загадка была потруднее и не такая известная - ее дядя Гоша

обычно задавал ребятам постарше. Но тут уж мой ум жил, как говорится,

" чужим умом": ответ я запомнил еще накануне. И повторил его...

Но тоже, конечно, не сразу, а глубоко поразмыслив и потерев виски ла-

донями.

Мне был вручен третий приз: целлофановый пакет, раскрашенный в корич-

невый и синий цвета. Я даже не стал заглядывать внутрь, я уже заранее

знал, что там пастила, шоколадная медаль и пряники...

Таким образом, я стал абсолютным чемпионом: победил во всех трех со-

ревнованиях! Зайцы, лисы и медведи танцевали вокруг меня, воспевали мои

достижения и протягивали свои лапы для крепкого дружеского " лапопожа-

тия".

Но потом все расступились: ко мне своей степенной дед-морозовской по-

ходкой подошел Дед-Мороз.

В руках у него был мешок, из которого он всегда в конце праздника

доставал самые желанные для ребят, самые заветные новогодние подарки.

Мне только казалось немного странным, что он, волшебник и чародей, од-

новременно, как какой-нибудь контролер у входа, отрывал от билета коре-

шок со словом " Подарок".

" Отдал бы мне весь мешок сразу! - подумал я. - Ведь, кроме меня, да-

рить подарки здесь абсолютно некому".

И хоть я с трудом удерживал в руках три пакета со своими призами, но

как-то, сам того не замечая, потянулся еще и к мешку.

- Нет, - остановил меня Дед-Мороз, - призы ты уже получил... А пода-

рок я могу дать тебе только один: бухгалтерия выписывает подарки по чис-

лу зрителей. И тут даже волшебная сила бессильна! В бухгалтерские дела и

расчеты мы, честные волшебники, не вмешиваемся. Так что, хоть ты и заме-

нял сегодня целый зрительный зал, получай всего-навсего одну коробку.

Я взял жестяную коробку, мельком заглянул в нее. Так и есть: пастила,

шоколадная медаль и тульские пряники. Сбывались мои самые заветные жела-

ния и мечты!

Я протянул Деду-Морозу пригласительный билет, чтоб он, как всегда,

оторвал корешок со словом " Подарок". Он оторвал. Потом положил билет на

одну рукавицу, накрыл сверху другой, на миг крепко зажал его между рука-

вицами - и корешки со словами " Подарок" и " Контроль" снова оказались на

своих местах, будто никто их и не отрывал.

- Это чтобы ты завтра снова мог прийти сюда и опять получить свой по-

дарок, - объяснил Дед-Мороз.

- И сколько еще раз будут эта утренники? - спросил я.

- О, сколько захочешь! Ведь ты прописан в Стране Вечных Каникул на-

вечно! А если пожелаешь развлекаться как-нибудь еще - только обратись,

только сообщи, и твое желание будет исполнено! Слово каникуляра для нас

- закон!

- Но куда же я обращусь?

- В старых сказках обращались к разным неодушевленным предметам, ко-

торые назывались талисманами. Или, например, брали в руки зеркальце и

просили его: " Ты мне, зеркальце, скажи да всю правду доложи!.." Этот

способ давно устарел. Теперь для получения заявок на исполнение желаний

мы, волшебники, используем новейшие средства связи. Лучше всего - теле-

фон. Ты наберешь две двойки - и тебе сразу ответит " Стол заказов"...

Я поморщится:

- Странный немного... телефонный номер. Одна двойка - и то как-то

неприятно, а тут целых две!

- О, ты не прав! - воскликнул Дед-Мороз. - Мы специально подобрали

именно такой номер: чтобы он был привычен и близок сердцу каникуляра.

Наберешь - и сразу ответит " Стол заказов"!

- Как в магазине?

- О нет, это совсем другое дело. Там принимают заказы на продукты, а

тут на исполнение желаний. Так что звони, не стесняйся! Но только по по-

воду развлечений! Других желаний мы выполнять не можем. А отвечать тебе

будет Снегурочка. Она заведет этим " Столом".

- Но ведь она - паспортистка...

- А там работает по совместительству. Страна Вечных Каникул была в

вынужденном простое... Из-за отсутствия каникуляров. И у нас произвели

сокращение штатов. Теперь благодаря тебе мы опять заработали! Подавай

заявки на любые развлечения... Будем удовлетворять!

- А как же школа? - спросят я.

- О, об этом ты не волнуйся, - авторитетно заверил меня Дед-Мороз. -

Учителя будут только довольны.

- А папа с мамой?

- И они тоже!

Я, конечно, не мог усомниться в его словах: ведь он уже на деле дока-

зал мне, что может запросто совершать чудеса!

" Как это замечательно! - размышлял я. - Если пожелаю, каждый день бу-

ду веселиться, получать призы и подарки! Ходить куда захочу и смотреть

что захочу!.."

- Значит, Страна Вечных Каникул - не только здесь, не только в этом

доме? - на всякий случай еще раз решил удостовериться я.

- Нет, здесь только столица этого государства. Она называется Докме-

раб, что в расшифрованном виде обозначает: Дом культуры медицинских ра-

ботников. Запомни на всякий случай: Докмераб! А сама Страна Вечных Кани-

кул отныне будет для тебя всюду: и дома и на улице...

- И во дворе?

- Во дворе тоже!

И я отправился во двор. Я шел по улице, жуя попеременно то пастилу,

то шоколад, то пряник. Я был горд тем, что стал единственным в нашем го-

роде каникуляром. И что теперь, если захочу, каждый день буду " всех

быстрее" и " всех ловчее". Но главное - " всех умнее"! Хорошо было бы, ко-

нечно, чтобы это заметили мама и папа. И все мои приятели тоже. И Вале-

рик... Ведь когда наших успехов никто не замечает, это очень обидно. Тем

более, что самому рассказывать о них как-то неудобно.

Я шел во двор, чувствуя себя чемпионом, рекордсменом и победителем!

ПЕЧАЛИ И РАДОСТИ КАНИКУЛЯРА

У нас был большой двор. Конечно, он остался таким и сейчас, но я те-

перь старше - и то, что в детстве казалось мне огромным, стало большим,

а то, что казалось большим, стало просто немалым.

В доме у нас, сколько я себя помню, всегда была " комиссия по работе

среди детей". Председателем ее был сам управдом. Комиссия заботилась о

нас: устраивала разные экскурсии и даже путешествия на пароходе. А еще

она любила заседать и издавать распоряжения, которые тут же расклеива-

лись на столбах: " Категорически запрещается звонить в чужие квартиры и

убегать, не дождавшись, пока откроют! ", " Запрещается становиться ногами

на скамейки, где люди должны сидеть! ", " Запрещается переговариваться

друг с другом через двор в форме крика: это мешает жильцам отдыхать! "

Валерик не входил в " комиссию по работе", по он придумал устроить во

дворе крокетную площадку и футбольное поле, которое зимой становилось

хоккейным.

Валерки уже давно здесь нет... А то футбольное поле есть и сейчас. И

крокетная площадка тоже. И в красном уголке по-прежнему показывает спек-

такли наш теневой театр, который открыл свой первый сезон еще тогда,

много лет назад, пьесой Валерика " Ах вы, тени, мои тени! ".

Управдом называл Валерика " фантазером", и это слово звучало в его ус-

тах осуждающе. А он и правда был фантазером. В пионерлагере по вечерам,

когда, согласно распорядку, уже должен был наступить глубокий сон, он

рассказывал нам страшные истории " с продолжением". Это были сюжеты

фильмов и книг, которых мы с ребятами не видели и не читали. Валерик

всегда обрывал на самом интересном месте, и мы на следующий день просто

не могли дождаться вечернего лагерного отбоя. От страха я с головой за-

рывался под одеяло и слушал оттуда, сквозь узкую щелочку.

А потом как-то Валерик признался мне, что никаких таких фильмов он

тоже не видел и книг не читал, а просто все придумывал сам, чтобы нам не

было скучно.

Помню, " комиссия по работе" приобрела для ребят бильярд, который ус-

тановили в красном уголке, а рядом на стене повесили объявление: " Сукно

не рвать! Киями не драться! Металлическими шарами друг в друга не ки-

дать! " Все стали сражаться за звание лучшего бильярдисга. И тогда однаж-

ды Валерик сказал:

- Знаете, как называют теннисиста-чемпиона? " Первой ракеткой"! А луч-

шего боксера? " Первой перчаткой". У нас во дворе теперь есть хоккей,

футбол, бильярд и крокет... Давайте установим почетные звания: " Первая

клюшка", " Первая бутса", " Первый кий", " Первый молоток"! И будем бо-

роться за эти звания.

Мы стали бороться!

Я умел играть только в крокет. Так получилось, что на даче, где я

несколько лет подряд жил летом, все очень увлекались крокетом. И я тоже,

не разгибаясь по целым дням, гонял молотком большие деревянные шары. Ни

у кого из моих соседей по дому не было такого богатого крокетного опыта,

и я вскоре завоевал почетное звание " Первого молотка".

Но мне, конечно, очень хотелось стать одновременно " Первой клюшкой",

" Первой бутсой" и " Первым кием"! Я пытался участвовать во всех матчах и

состязаниях, но меня не принимали.

- Норовишь проскочить через все дужки сразу! Хватит с тебя одного

крокета. Совершенствуйся! - говорил мне самый длинный парень во дворе -

Жора, у которого было целых два почетных звания: " Первая клюшка" и " Жо-

ра, достань воробушка! ".

Жоре, единственному среди нас, беспрепятственно продавали билеты на

любую кинокартину и на любой сеанс, даже на самый поздний. За это его

потом стали звать " Жора, достань билетик! ".

Жора был лучшим спортсменом у нас во дворе: спорить с ним я не решал-

ся. Но в тот день и во дворе тоже произошло чудо!

Когда я появился со своими пакетами и жестяной коробкой, все ребята

бросились мне навстречу так, будто только меня и ждали.

- Хотите? - протянул я им свои призы и подарок.

- Что ты, Петенька? Что ты? - в ужасе шарахнулись от меня ребята. -

Все это должен съесть ты сам. Только ты! И больше никто! Вдруг тебе са-

мому не хватит? Подумать страшно!

Чтобы мои друзья-приятели отказывались от пряников и конфет? Такого

еще не бывало! И почему они называют меня Петенькой? Всю жизнь звали

Петькой, а тут... Конечно, все они были крепко-накрепко, просто наповал,

заколдованы Дедом-Морозом.

- Очень хорошо, что ты пришел, - ласково сказал Жора. В обычные дни

он вообще не замечал, есть я во дворе или меня там нету. - Пойди в крас-

ный уголок и поскорей переоденься, - продолжал он. - Ты будешь у нас

вратарем.

Я? Вратарем? Да меня раньше и болельщиком-то не признавали - Жора го-

ворил, что у меня нет еще ярко выраженных симпатий: то я болел за первый

корпус нашего дома, то за второй, а чаще всего за тех, кто выигрывал. И

вдруг: вратарем! Я вопросительно взглянул на Валерика: уж он-то не ста-

нет меня разыгрывать. Бледное лицо Валерика на холоде побелело еще

сильнее.

- Видишь, я совсем замерз, ожидая тебя...

Тут уж я не мог сомневаться!

" Ага! Узнали силу Деда-Мороза? - мысленно возликовал я. - Он вас еще

и не то заставит сделать! Вы еще меня капитаном своим изберете, а может

быть, и тренером!.."

Я сделал вид, что ничуть не удивился Жориному решению: приглашение в

команду мастеров первого корпуса я принял как должное. И не спеша отпра-

вился в красный уголок. Там меня поджидали самодельные наколенники из

старой стеганки, которые Валерик и Жора смастерили для того, чтобы вра-

тарь не расшибал себе коленки. На скамейке лежали клюшка и свитер с циф-

рой " 1" на груди - это значило, что я буду защищать хоккейную честь пер-

вого корпуса.

Потом профессиональной спортивной походочкой, которую я перенял у Жо-

ры, я вышел во двор и встал у заветных ворот. Валерик, как самый спра-

ведливый во всех трех корпусах нашего дома, был судьей. Да, его все ува-

жали... Жора мог " достать воробушка", а Валерик едва доставал Жоре до

плеча, но, когда они разговаривали, Валерик не тянулся на цыпочках

вверх, а, наоборот, длинный Жора всегда наклонялся, чтобы маленькому и

худенькому Валерику было удобней его слушать.

Валерик дал свисток - и игра началась.

Я бы не сказал, что она, как пишут в спортивных обозрениях, " шла с

переменным успехом. Нет, даже переменного успеха у нашей команды не бы-

ло, потому что за два тайма я пропустил в ворота максимально возможное

количество" шайб. И еще две шайбы загнал в свои ворота сам.

Но моя команда меня не ругала. Наоборот, все старались доказать, что

я ровным счетом ни в чем не виноват.

И все меня успокаивали, словно я был каким-то нервнобольным.

- Не расстраивайся! - говорил Жора. - Первый блин комом, а первый

матч голом!

Я представлял себе, что бы сказал мне Жора, если б за его спиной не

маячила незримо борода моего покровителя Деда-Мороза.

- Даже про иного гроссмейстера, знаешь ли, пишут:

" Сыграл не лучшим образом! " - утешал меня Мишка Парфенов, который то-

же жил в нашем доме. - Не огорчайся!

Ну, что для тебя сделать? Хочешь, я скажу тебе, сколько сейчас време-

ни?..

Я подошел к Валерику и спросил:

- Ужасно, да? Ты меня презираешь, да?

- Почему же? - ответил Валерик. - Ты ведь давно хотел поиграть в хок-

кей. И не как-нибудь, а в сборной команде. Вот ребята и доставили тебе

удовольствие. Как говорят, исполнение желаний!

Я видел, как прыгала от счастья команда второго корпуса.

" Ну ничего, недолго вам прыгать! - думал я, повторяя про себя номер

" Стола заказов". - Вот сейчас приду домой, наберу две двойки - и ни одна

шайба больше никогда не залетит ко мне в ворота!.."

Мишка Парфенов предложил мне:

- Хочешь сыграть на бильярде? Сейчас как раз моя очередь. Я тебе ус-

тупаю!

- Нет... я уже наигрался...

Дед-Мороз продолжал действовать: развлечения наступали на меня со

всех сторон.

Даже Мишка Парфенов, довольно-таки жадный и завистливый паренек, ко-

торый и на пять минут не давал никому поносить на руке свой знаменитый

" будильник", - даже Мишка уступал мне сейчас очередь.

- Слушай, Мишка, а учительница заметила, что меня сегодня не было в

школе? - спросил я тихо, предварительно оглядевшись по сторонам. - Или

не заметила?

- Ну как же! Заметила!.. И знаешь, что нам сказала?

- Что я прогуливаю!

- Нет...

- А что же?

- Она сказала, что ты отсутствуешь по вполне уважительной причине!

- По уважительной?

- Ну да. Она сказала, что ты проходишь какой-то " курс лечения".

- Как? Как?!

- Курс лечения! Что-то она, наверно, перепутала.

Мишкино сообщение так поразило меня, что я сразу пошел в красный уго-

лок переодеваться. " Почему курс лечения? - недоумевал я. - Какой же та-

кой курс лечения? А может быть, Дед-Мороз внушил ей, что я тяжело бо-

лен? "

Я стянул с себя свитер с цифрой " 1" на груди, накинул на плечи пальто

и задумчиво поплелся домой.

Уже в парадном, на лестнице, меня догнал Мишка Парфенов:

- Ты забыл, Петя... там, в красном уголке...

И он вновь нагрузил меня тремя моими пакетами и жестяной коробкой.

- Хочешь шоколадку? - ласково спросил я у Мишки.

- Что ты, Петя! Тебе самому не хватит!

Дед-Мороз был на страже моих интересов! И я уверенно зашагал по лест-

нице, радостно размышляя: " Все ребята сейчас пойдут делать уроки, а я

буду делать что захочу: мои каникулы продолжаются! Позвоню вот сейчас

Снегурочке!.." И позвонил.

- " Стоя заказов"! - ответила мне Снегурочка.

- Я бы очень хотел стать лучшим вратарем у нас во дворе...

- Принимаем заказы только на развлечения. Игре в футбол не обучаем!

- А в хоккей?

- И в хоккей тоже.

- А справки вы даете?

- Какие?

- Я бы вот очень хотел узнать... Почему наша учительница сказала, что

я прохожу курс лечения?

- Твоя бывшая учительница просто оговорилась...

" Бывшая? - удивился я. - Ах, да! Я же навек распрощался со школой!.."

- Она хотела сказать: курс развлечения, - продолжала Снегурочка, - а

случайно сказала: курс лечения. Вот и все. Заявок на развлечения нету?

- Нету... - ответил я. И повесил трубку.

То, что я не хотел развлекаться, видимо, огорчило моего покровителя

Деда-Мороза, и он решил доставить мне удовольствие сам, по собственной

инициативе, чтобы я позабыл о своих хоккейных неприятностях.

Правда, преподнесен был подарок волшебника в несколько необычной фор-

ме, - папа торжественно усадил меня на диван и сказал:

- Слушай! Мама сообщит тебе от нашего общего имени нечто очень и

очень важное.

- Безобразие! - начала мама. - Ты не съел еще всех пряников и кон-

фет?! Чтобы навести порядок в этом деле, мы решили, что я не буду отныне

готовить завтраки, обеды и ужины: нельзя отвлекать тебя от основной пи-

щи! - Она указала на мои пакеты. - Нельзя портить тебе аппетит! Мы с па-

пой будем питаться в столовой или в кафе, которое у нас на первом этаже.

А для тебя мы разработали особое меню. Я отпечатала его у себя на работе

на пишущей машинке...

Слушай внимательно! На завтрак у тебя теперь будут мятные пряники с

кофе. Обед будет, конечно, из трех блюд: на первое - пастила, на второе

- тульские пряники, а на третье - медальки из шоколада. На ужин - медо-

вые пряники с чаем!.. И не вздумай нарушить или хоть чутьчуть изменить

это меню! Слышишь, Петр?

И тут я понял, что ни один волшебник на всем белом свете не сможет

сделать так, чтобы я повелевал своими родителями, - всегда и всюду они

будут командовать мной.

" Но пусть их команды и повеления всегда будут такими, как сейчас", -

мечтал я.

Все шло прекрасно! " Буду есть что захочу! - торжествовал я. - Буду

ходить куда захочу! " На радостях мне вдруг очень захотело