Глава 11. По пустыне разносился чей-то крик

По пустыне разносился чей-то крик. Только когда Тим подбежал и схватил меня за плечи, стало ясно, что кричу, оказывается, я сама.

– Господи, Эжени! Что стряслось?

Я вырвалась из его рук, упала на колени, и меня стошнило в ближайший кустарник, подвернувшийся весьма удачно. Рвотный позыв сменили нескончаемые сухие спазмы, остановить которые было невозможно. Когда наконец все прекратилось, я провела руками по лицу. Мне казалось, будто это заняло несколько часов, хотя на самом деле прошли считаные минуты. Ощущение было такое, словно я врезалась в окно и располосовала кожу в клочья. Но я отняла ладони от лица и не увидела на них крови.

Тим убедился в том, что я все-таки закончила избавляться от содержимого желудка, и осторожно протянул мне бутылку с водой. Я вытерла губы тыльной стороной руки и принялась жадно пить.

Когда я попыталась вернуть бутылку назад, мой сосед покачал головой.

– Оставь себе. Что произошло?

– Шок от перехода, – послышался невозмутимый голос Волузиана. – Вы слишком быстро и чересчур жестко совершили его, повелительница.

– Вы могли погибнуть, – добавила Нанди. – Или, в лучшем случае, вернуться по частям.

– По частям? – переспросил Тим.

Я кивнула и еще глотнула воды.

– Если человек недостаточно силен, чтобы осуществить переход, то сюда возвращается только его душа, а тело останется в Мире Ином.

Тим выпучил глаза.

– Это смертельно?

– Хуже.

– Что может быть хуже смерти? – раздался новый голос.

Или не такой уж новый. Уилл!.. Я совсем забыла о нем.

Я с трудом поднялась на ноги, повернулась к нему и выхватила пистолет, краем сознания вспоминая, остались ли патроны. В Мире Ином я меняла обойму лишь один раз, но вспомнить, сколько пуль выпустила в людей Эзона, так и не удалось.

У Тима отвисла челюсть.

– Эжени, убери пистолет!

– Ты понятия не имеешь, что наделала эта вероломная сволочь!

Уилл, сидевший на одеяле, которое он получил, отправляясь в транс, застыл, боясь шелохнуться. Зато говорить парень не боялся:

– Мне пришлось так поступить. Это был единственный способ вернуть Жасмин.

– Ага, и он великолепно сработал, правда?

В его голосе послышались слезы:

– Я провел целый год без всякой надежды вернуть ее. Потом тот домовой предложил сделку. Сказал, что если я приведу вас, то они отдадут мне Жасмин. Простите меня!

Убирать пистолет я не стала.

– Твоим единственным шансом вернуть ее была я. Не замани ты нас в ловушку, она уже сидела бы здесь.

Дилейни застонал, уткнувшись лицом в ладони.

– Я не знал, не знал! Я просто очень хотел вернуть ее. – Он снова поднял на меня глаза. – Но что произошло? Почему Жасмин сбежала? Она испугалась?

– Наверное. Или это мог быть… как же он называется? Когда люди помогают своим похитителям? Стокгольмский синдром?

– Что, как Патти Херст^[4]? Нет, Жасмин не могла так поступить!

Лично я в этом сомневалась. Она была юна, впечатлительна, а Эзон показался мне весьма харизматичным мужчиной.

– Он слишком глуп, чтоб убивать его, – заявил Финн, на секунду приглядевшись к Уиллу.

– Но и вреда от этого не будет, – заметил Волузиан. – Убейте его и поработите душу.

Глаза Уилла выпучились еще сильнее.

– Эжени! – Тим смотрел на меня так, словно я рехнулась. – Ты же это не серьезно!

Наверное, нет.

Я вздохнула и опустила пистолет.

– Вали отсюда, Уилл, и больше не показывайся мне на глаза. Никогда.

Он с потерянным видом поднялся на ноги.

– Но Жасмин…

– Ты свой шанс упустил. Профукал. Лезь в свою машину, пока я не наделала глупостей.

Уилл колебался. Его вид был умоляющим и скорбным. Затем он безропотно направился по дороге, ведущей к нашей импровизированной стоянке. Я смотрела вслед, и горькая злость бурлила во мне. Где-то вдали загрохотал гром.

– Эжени… – неуверенно начал Тим.

Легкий ветерок шевельнул его волосы.

– Я не хочу это обсуждать. Отвези меня домой.

Мы собрали припасы и пошли в том же направлении, куда ушел Уилл.

– Увидимся дома, – сказала я слугам.

Они испарились.

Мы поехали домой, Тиму хватило такта оставить меня в покое. Я прислонилась головой к окну и наслаждалась прикосновением холодного стекла к пылающей щеке. Этой ночью произошло так много событий, что я не знала, на чем сосредоточиться в первую очередь. Жасмин? Предательство Уилла? Идиотская клевета Эзона? Кийо?

Да. Кийо, похоже – самая безопасная тема, а это уже о чем-то говорит. При виде его мое сердце екнуло. Очень глупо, учитывая то, как он использовал меня, но мои чувства, кажется, этого пока явно не догоняют. Почему? Почему меня так тянет к нему? Ведь я едва его знаю, а в любовь с первого взгляда не очень-то верю.

А как насчет этих его лисьих ухваток?

Я знала, что ни один джентри не был способен на такое. При этом в Мире Ином хватало оборотней. С несколькими я сталкивалась, но с лисом – никогда. Вот тебе и таинственный избранник. Наверное, это объясняло, отчего он не казался мне джентри. Он был кем-то еще, хоть и не джентри, но все же существом Мира Иного. Сомнительное достоинство.

Как только мы приехали домой, я отделалась от Тима и уединилась в своей комнате. Ну, относительно уединилась, если учесть, что там меня ждали трое духов. Я уселась на кровать, спиной к изголовью. Нахлынула усталость. Я молча сидела в темноте. Снова прогрохотал гром, но теперь он казался отдаленным, как будто гроза передумала приходить.

Духи спокойно ждали, наблюдая за мной.

– Объясните, что сегодня произошло.

– Хм, а с чего начать? – через секунду уточнил Финн.

– С чего угодно. Объясните, кто такой Кийо. Этот лис.

– А! – Финн испытал явное облегчение оттого, что ему достался вопрос, ответ на который он знал. – Он – кицунэ. Японский лис-оборотень.

– Роланд рассказывал мне о сотнях волшебных созданий, но о кицунэ я никогда не слышала.

– Они редко тут встречаются и, честно говоря, не опасны, – пояснил Финн.

– Мне он показался довольно опасным.

– Кицунэ обладают звериными чертами, заключенными в человеческом обличье, – сказал Волузиан. – Силой, скоростью, определенной агрессивностью.

Я вспомнила наш с Кийо секс. Да, это было довольно агрессивно.

Я прикрыла глаза.

– Зачем он поставил на мне метку, а потом следил за мной?

– Не знаю.

Само собой.

– Что еще мне следует знать о нем, то есть о них?

– Обычно кицунэ – женщины. Мужчины встречаются редко. Наверное, это результат вмешательства человеческой крови, – бесстрастно сообщила Нанди.

– Он – наполовину человек? Ах да. Его мать – кицунэ, – припомнила я разговор о его родителях.

– Да, – подтвердил Финн. – Женщины-кицунэ весьма привлекательны. Это сирены, настоящие обольстительницы. Мужчины не могут перед ними устоять.

– Как перед наркотиком, – вставил Волузиан.

Я открыла глаза.

– Он тоже так умеет?

– Вероятно.

Внезапно собственная одержимость начала казаться мне не столько странной, сколько извращенной. Может, он использовал свою волшебную притягательность, чтобы заманить меня? Может, поэтому у меня до сих пор не получилось выкинуть его из головы?

– Думаю, полукровка – это не так уж плохо, – пробормотала я.

Выходит, я спала не с законченным обитателем Мира Иного.

– Совсем неплохо! – радостно добавил Финн. – Прямо как вы сами!

– Хватит, – рявкнула я. – Все, что сказал тогда Эзон, – чушь собачья. Я даже говорить об этом не хочу.

– Ваше нежелание слушать то, что вам неприятно, лишний раз доказывает его правоту. Родство с королем Бурь – это вам не хухры-мухры. – Волузиан пристально смотрел мне в глаза.

– Твоя тупость просто невыносима! – Сердце у меня ухнуло в пятки, но или сейчас, или никогда. – Хорошо. Я клюнула. С чего вдруг Эзон решил, что я – дочь короля Бурь?

Сразу ответа не нашлось ни у одного духа. Их реакция оказалась скорее изумленной, нежели равнодушной.

– Потому что это правда, повелительница, – ответила наконец Нанди.

– Нет. Это ложь. Я – человек.

Волузиан скрестил руки на груди.

– Вы лишь наполовину человек, повелительница. Как я уже говорил, предрассудки ослепляют вас и вы не замечаете правды.

– Обвинение какого-то джентри – еще не правда. Где факты?

– Факты? Прекрасно. Вот вам факты. Кто ваш отец?

– Роланд.

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, повелительница. Кто ваш настоящий отец?

– Не знаю. Это не имеет значения. Мама всегда говорила, что он – негодяй, о котором даже вспоминать не стоит.

Волузиан выжидающе смотрел на меня.

– Это еще не доказательство! Как насчет вашей силы? Вы быстро превзошли любого из шаманов-людей. Ваши силы одинаковы в обоих мирах. Вы считаете простым совпадением тот факт, что самый могучий в истории шаман вырос в доме Роланда Маркхэма? Он привел вас сюда, забрав у короля Бурь.

– Откуда? Ты хочешь сказать, что я родилась в Мире Ином?

Волузиан наклонил голову.

– Король Бурь похитил вашу мать и сделал своей наложницей. Она забеременела. Вами.

– Похоже, ты чертовски уверен в этом.

– Я видел вашу мать, когда она жила в Мире Ином. Я видел ее в человеческом мире. Это одна и та же женщина.

– Лжешь!

– Сила, связывающая нас, не позволяет мне лгать. Вам это известно.

Волузиан был прав. Я знала, что он не мог солгать мне – не так явно, по крайней мере. Благодаря этому осознанию вся моя жизнь представала теперь в совершенно ином свете. Вот почему моя мать ненавидела Мир Иной. Не просто так они с Роландом столь непреклонно взращивали во мне ненависть к чужому миру, следили за тем, чтобы я ни в коем случае не испытывала сочувствия ни к джентри, ни к другим его обитателям. Я сглотнула и поняла, что сейчас разрыдаюсь. Боже. Демонстративный неприступный образ, который я регулярно создавала перед своими прислужниками, стремительно разрушался. Пора заканчивать этот разговор.

– Ты хочешь сказать, что именно поэтому Роланд в конце концов прикончил его? Чтобы защитить меня?

– Помимо всего прочего. Вторжение короля Бурь было неотвратимым. Он пришел и заявил свои права на тебя. Роланд Маркхэм убил его, спас вас.

– Итак, Дориан говорил… погодите-ка. Он знал? Вот гад! Он сидел и кормил меня байками о короле Бурь, прекрасно зная, кто я такая!

– Это знают все, повелительница, – ответила Нанди.

– Но только с недавних пор, – вставил Финн, видя выражение моего лица. – Это открылось буквально пару недель тому назад. Тогда же все узнали и ваше настоящее имя.

– Откуда? – Я жгла Волузиана взглядом.

Он все это время знал, кто я такая!..

– Это ты им сказал?

– Нет.

– Тогда почему вы раньше мне ничего не говорили? Почему никто не сказал, когда все вскрылось?

Духи молча смотрели на меня.

– Потому что вы нас не спрашивали, – ответила Нанди.

– Именно, – согласился Волузиан. – Если бы вы нас спросили: «Правда ли, что я дочь короля Бурь?», то мы бы с радостью…

– Рот закрой!

Я потерла глаза. Мне хотелось спать, заснуть навеки и забыть обо всем. Но до сна мне было еще далеко.

– Если все считали короля Бурь таким великим, то чего же они ко мне лезут? Я ведь должна вроде как героиней быть, а меня пытаются прикончить.

– К несчастью, почти все они вовсе не пытаются вас прикончить. Эти типы хотят с вами переспать.

– Зачем?

– Скорее всего, из-за пророчества, – пояснила Нанди.

– Пророчество, – сухо повторила я. – Замечательно. Теперь, значит, еще и пророчество.

– Повелительница! – торопливо выпалила Найди. – Если бы вы спросили, существует ли оно…

– Да, помню. Так что же оно гласит? Что я – хорошая любовница?

Финн колебался.

– Ну… Оно гласит, что замысел короля Бурь воплотит первый сын его дочери. Человеческий мир будет покорен.

– Ты стебешься.

Господи, как же спать-то хочется.

– Когда они обнаружили, что у вас еще нет детей, все – ну, все мужчины – захотели принять в этом участие. Стать отцом наследника короля Бурь – довольно выгодное предприятие.

– Кроме того, пророчество гласит, что дочь короля Бурь расчистит путь своему сыну. Быть вашим супругом – тоже немалая честь.

– Эй, я не собираюсь расчищать путь для какого-то там завоевания, не верю в пророчества, в том числе и в это! Более того, ваше пророчество только доказывает, какой это идиотизм! Я не пойду против своего собственного народа!

Клянусь, Волузиан в этот момент улыбался.

– Да, но какой народ действительно может считаться вашим? Вам придется выбирать, кому остаться верной.

Меня захлестнул гнев.

– Нет! Пусть это правда. Допустим, я – дочь самого главного тирана и деспота в истории джентри. Но я знаю, кому останусь верна. Я человек. Я живу как человек. Во мне нет магии джентри.

– Как скажете, повелительница.

– Вон отсюда все! Это ложь. Я поговорю с родителями, и все прояснится.

Волузиан поклонился.

– Мудрое решение, повелительница.

Я произнесла заклятие, чтобы отправить их прочь, а потом вытянулась на кровати. Шторм за окнами стих, но моя персональная буря бушевала вовсю. Мне хотелось заглушить чувства, забыть обо всем. Это неправда. Это не может быть правдой.

Я хотела было принять снотворное, но и без напоминания Роланда поняла, что делать этого никак нельзя. Если все поголовно джентри сейчас зациклены на том, чтобы я от них понесла, то ослаблять бдительность недопустимо.

Спать не следовало. Какой может быть сон после схватки с джентри, когда девчонка сбежала к ним. Когда я узнала, что мой случайный любовник оказался кицунэ. Когда я поняла, что, похоже, сама являюсь той самой персоной, которых ненавижу больше всего, тем, что ставит под сомнение все, во что я когда-либо верила.

Нет, мне вообще не следовало спать, но усталость окутывала меня, а тело думало иначе. Оно помнило, что я не спала всю ночь, сражалась и была ранена. Более того, оно знало, что схватка еще не кончена. Она только начиналась.