В) Телеологическое доказательство бытия Божия.

Итак, завершение космологического касательства бытия Божия составляет доказательство телеологическое. Сущность его следующая: незримое миростроительное начало, обнаруживающее свое существование и свою разумную природу в устройстве целого мира, еще очевиднее проявляет то и другое в той особенности мироустройства, которая разумеется под словом целесообразность. Определим факт им выражаемый, ограничиваясь на сей раз только земным миром, как ближе и опытнее нам известным. Известно, что он представляет собой длинный и многосложный ряд образований — от мертвых минеральных масс до существ одушевленных, от простейших элементов до тончайших и сложнейших тканей человеческого организма. Между низшими и высшими, между простейшими и сложнейшими образованиями, вообще усматривается такое отношение, что первые составляют условие зарождения, существования и жизни последних и служат интересам — не сознавая того. Вот это то отношение низших видов и форм бытия к высшим, простейших к сложнейшим и совершеннейшим, отношение, подобное тому, как в разумной человеческой деятельности материальные и формальные средства относятся к предложенным целям ее, — это-то отношение и подразумевается под термином целесообразность. И как в человеческой деятельности сознательная целесообразность служит верным знаком разумности действователя, так и в мире целесообразность и планосообразность, видимая во всем от необъятного целого до бесконечно малого, свидетельствует о всеобъемлющем и всепроницающем Разуме миростроительном.

Известная современная теория естественного саморазвития, или эволюционизма, отвергает такое воззрение на отношение низших производителей к высшим произведениям как средств к предустановленным целям. По данной теории, высшее развивается от низшего не потому, что первое было преднамеренною целью последнего, а по силе свойств, кроющихся в этом последнем, которые развиваются сами собой и раскрываются в высших.

Притом не всегда низшее переходит в высшее; столь же часто бывает наоборот. За юностью организма следует старость и смерть его. Видна ли, говорят, здесь целесообразность?

Не имеет ни возможности, ни надобности следить за развитием пресловутой теории от первых ее положений и до последних выводов, ограничимся только двумя доказательствами ее несостоятельности:

а) Основные ее положения (т. е. о самобытности элементов и их свойств) совершенно произвольны, и, не удовлетворяя требований мышления, не опираясь и на опыте, требуют слепой веры.

б) С этим недостатком теории можно было бы до некоторой степени примириться, если бы она вознаграждала за него, по крайней мере, удовлетворительностью выводов. Но и этого далеко нет.

Она обещает объяснить помимо разумного Миростроителя и премудрого плана Его — все то, в чем общий здравый смысл усматривает печать Его премудрости, но оказывается бессильной выполнить свое обещание.

Не углубляясь в тайны великого целого, называемого миром, не указывая вновь на его дивную стройность (о которой была уже речь), достаточно всмотреться и вдуматься в то, что всего ближе к нам, т. е. в наш собственный организм, чтобы убедиться в непригодности этой теории к его объяснению. Да и здесь опять ограничимся — чтобы слишком не распространяться — одной нервной системой. Анатомия человеческого тела знает строение этой системы: ее разветвления, волокна с их покровами, центры, отправления и органы как двигательных, так и чувствительных нервов. Затем органической, или животной, химии не безызвестны и некоторые простые элементы, входящие в состав нервного вещества.

Пусть же представители той и другой науки укажут те свойства элементов, по силе которых эти последние будто бы сами собой должны были соединиться здесь так именно, как соединились, и соединением своим произвести именно те дивные и разнообразные явления и отправления, которые свойственны нервному веществу! Пусть из того же начала объяснят и строение, например такого сложного органа, как глаз! Но не один из серьезных ученых и специалистов по изучению нервной системы не решился на это и никогда не решится. Оказывается неизбежным необходимость предположить или такого неуловимого деятеля, который является в организме, но не из его элементов развивается, именно деятеля психического, или же, по крайней мере, такой выбор, подбор и сочетание элементов который никак нельзя объяснить из одних свойств их, или, вернее, и то, и другое. При чем же тут теория самопроизвольного развития? Не ясно ли, что если развитие и совершается, то по плану, вперед предначертанному и направленному к осуществлению высшей цели?

А что такая цель действительно, существует и определяет собой все строение человеческого организма, это до очевидности открывается из того, что такая, из естественного саморазвития отнюдь необъяснимая, организация человеческого тела, в свою очередь, составляет условие развития в организме жизни психической, и из нее — жизни умственной, нравственной, эстетической и, наконец, религиозной. Этого уже никто отрицать не решится.

После такого очевидного проявления разумной целесообразности в организации и природе человека ни один здравомыслящий созерцатель мира не усомнится и в целесообразности всего мироустройства — от системы великих космических тел до мельчайших произведений земной природы.