Махасиддха Дже Цонкапа

В западном востоковедении бытует мнение, что лама Дже Цонкапа был просто философом. Похоже, тибетологи не торопятся признать в нём великого йогина, искусного тантрического практика и не знающего препятствий махасиддху. На самом же деле лама Цонкапа оставил гораздо больше книг и наставлений по Тантре, чем по Сутре, но из-за того только, что он не демонстрировал публично свои таланты махасиддха, ваши учёные всё ещё остаются в убеждении, что Цонкапа был всего лишь мыслителем-теоретиком⁶.

Кроме того, кое-кто на западе всерьёз считает, что гелугпинцы, последователи ламы Цонкапы, не практикуют внеконцептуальное созерцание. Мол, в других традициях тибетского буддизма этим вовсю занимаются, а вот нам лама Цонкапа запретил так созерцать, потому что якобы отвергал такую медитацию и учил только рациональному, аналитическому созерцанию. Мне приходилось частенько слышать: «Да знаю я ваших гелугпинцев, вечно они умничают, всю дорогу только и делают, что мозгами скрипят». С полной ответственностью заявляю: чушь!

Лама Цонкапа стал великим йогином уже в подростковом возрасте. С тех пор он никогда не болел обычными болезнями, а если и чувствовал какое-то недомогание, то сам же себя и излечивал. Ему достаточно было произнести молитву, чтобы надвигающиеся бедствия — лавины, ураганы или наводнения — отступали. Прочтите биографию ламы Цонкапы, и вы убедитесь, что он был величайшим махасиддхой.

Великий праздник Монлам Ченмо был введён в обиход ламой Дже Цонкапой⁷. Он отмечается в Лхасе через две недели после тибетского Нового года. Монахи и монахини, йогины и миряне всех школ тибетского буддизма собираются, чтобы вместе вознести молитвы и совершить обильные подношения, в том числе зажечь множество масляных светильников. В один из дней первого из таких праздников огни сотен тысяч этих светильников в центральном храме слились в одно всепожирающее пламя, угрожающее спалить и само здание. Охваченные ужасом люди бросились за помощью к ламе Цонкапе. Тот сел в ваджрасану, погрузился в самадхи, и огни разом погасли, словно их задуло порывом ветра.

Лама Цонкапа мог проделывать такие вещи благодаря созерцанию внутреннего огня. Тибетцы убеждены, что тому, кто с помощью медитации туммо может управлять четырьмя первоэлементами собственной нервной системы, подвластны и внешние первоэлементы вселенной. Поэтому Цонкапа не нуждался в обычных средствах тушения огня, а воспользовался своим внутренним огнетушителем и мгновенно усмирил пламя. Такое под силу только могучему йогину, достигшему высочайшей реализации. Тогда же в небесах над Лхасой Цонкапе явились в видении восемьдесят четыре махасиддха.

Лама Цонкапа в совершенстве владел и телепатией. Вот, скажем, как-то раз он проживал в скиту в получасе ходьбы от того места, где позже по его совету построили монастырь Сера. В один прекрасный день лама вдруг исчез, никому ничего не сказав. Вечером того же дня прибыли посланцы китайского императора. Молва о Дже Цонкапе дошла до владыки Поднебесной, и тот решил пригласить его ко двору, да только ламу нигде не смогли отыскать. Никто не знал, что посольство прибудет именно в этот день — ни одна живая душа, а Цонкапа знал и ушёл за перевал.

Это прекрасный пример не только телепатической силы ламы Цонкапы, но и совершенства его отречения от мира. Ему претила сама мысль о сансарных удовольствиях. Поставьте себя на его место, вот вы бы отказались от безбедной жизни при дворе, в славе и почёте? То-то же. Я сам и то порой не в силах отклонить просьбу какого-нибудь спонсора, что уж говорить о приглашении самого императора! А вот великий Цонкапа, несмотря на свою невероятную известность, избегал мирской суеты, предпочитая отсиживаться в тиши горного уединения. Нас же как магнитом тянет в места, полные прелести и соблазна. Так что нашему отречению далеко до совершенства.

У Цонкапы по всему Тибету была не одна тысяча учеников, постоянно делавших ему богатые подношения, а вот денег он так и не накопил, домом не обзавёлся и даже клочка земли не заимел. К его рукам ничего не прилипало, он раздавал всё, что получал, и оставался кристально чистым. Лама Цонкапа был настоятелем монастыря Ганден, который сам же и основал, но жил там на правах гостя: приезжал, получал подношения, тут же раздавал их и снова уезжал с пустыми руками. Рясу подштопает — и назад, в горы!