Миф третий: главное сесть и начать говорить, остальное само срастется

Когда молодой журналист получает наконец свою передачу, то он считает, что вечность у него в кармане. И неудивительно: он молод и образован, он обаятелен и время у его программы в прайм-тайм. У него небольшой штат сотрудников, среди которых администратор и гостевой редактор. Последний особенно ценен, ибо работал в других компаниях. И у него полно телефонов разных нужных гостей.

Молодой журналист счастлив. Он уже прочитал пару глав моего учебника и понимает, что ему нужно для интервью. Более того, на местной радиостанции у него уже есть своя подобная передача. И он предполагает, что просто пересядет с одного кресла в другое. Разговаривать с гостями он умеет, поэтому проблемы не будет. Лишь бы гость пришел и в кресло сел.

А что, спрашивает молодой журналист, разве нужно что-то еще?

Чтобы ответить на этот вопрос, я поступлю следующим образом.

Давайте представим, что этот журналист пригласил в свой эфир именно меня.

Так вот, для меня лично всегда важно знать максимально детально все обстоятельства будущей записи. Это не прихоть.

Каждая деталь может обеспечить комфорт передачи либо его разрушить.

Вот почему этому журналисту я начну задавать некоторые вопросы.

Я всегда выясняю, где именно будет запись. Это нужно не только для того, чтобы спланировать день. Это нужно для расчета времени дороги, и понимания, как увернуться от заторов, и рассчитать оптимальный путь до студии.

Я спрашиваю, буду ли только я гостем или сколько человек будет в студии вместе со мной. Это необходимо, чтобы понять, падает ли вся нагрузка в передаче на меня или я только одна из сторон возможной дискуссии.

Согласитесь, это важно: если в передаче десять гостей, то я скажу по несколько фраз, два или три раза.

Если же я один, то нужно хорошо подготовиться к данной теме, ибо именно я буду освещать вопрос с разных сторон. И тогда перед эфиром мне нужно изучить, кто и что говорил по этой теме.

Эта разница ощутима на таком примере: если вы приглашаете несколько человек в политическую дискуссию, то у вас есть разные позиции, и каждый защищает свою. Если же вы приглашаете одного политолога, то он должен объяснить все, что происходит с самых разных сторон.

Разница более чем очевидна.

Далее, я интересуюсь, как оформлена студия: она темная, светлая или цветная. Я не довольствуюсь фразой «мы не знаем, вас осветят как надо». Мне важно знать, как мне одеться, чтобы не потеряться на фоне декораций. На это можно не обращать внимания, но я обращаю. Я хотел бы на экране выглядеть лучше.

Затем, я спрашиваю, как будет одет ведущий.

Это тоже важно.

Если он надевает пиджак и галстук, то я буду одет так же. Если мне скажут, что он сидит в расстегнутой рубахе, то я надену легкий летний пиджак. Ведь согласитесь, если ведущий и другие гости будут в летних рубашках, а я в мрачном тяжелом костюме, то мой облик вызовет удивление и непонимание аудитории, что отвлечет от дискуссии.

Далее, я интересуюсь, жарко ли в студии, какие там осветительные приборы.

Казалось бы, ну зачем мне знать какой там свет? Ведь это не мое дело, мое дело говорить в кадре.

Такой ход мыслей – еще одна ошибка молодого журналиста. Для него это не важно, а для меня принципиально.

Студия студии рознь.

Иногда в студии, вместо современных осветительных приборов «кинофло», которые дают ровный заливающий свет, но почти не греются, еще висят старые осветительные приборы с обычными мощными лампами. Теперь посчитаем, сколько киловатт на вас будет направлено.

Понимает ли журналист, пригласивший меня на эфир, что я, не совершивший особенно много грехов, фактически, буду сидеть на сковородке?

Так разве я не должен быть об этом предупрежден и соответственно одеться?

Из-за подобного света в студии, я несколько раз попадал в очень сложные ситуации.

Несколько раз моим гостям становилось плохо, из-за жары. Их приводили в чувство, более того, они требовали продолжить запись. Я продолжал, из уважения к их стойкости. Но качество интервью при этом было нулевое.

Еще более невероятная история произошла со мной, когда на интервью ко мне пришла очень известная русская актриса Ирина Мирошниченко.

Она всегда тщательно следит за тем, как выглядит на экране.

Ирина села напротив меня, посмотрела на монитор и потребовала, чтобы прибор за моей спиной, который светил на нее, опустили ниже, так как он давал на ее лицо ненужные тени.

Прибор опустили.

Актриса снова посмотрела на монитор и потребовала опустить его еще ниже.

Так его опускали и опускали, пока он не оказался почти за моей спиной.

Нужно сказать, что это был старый огромный прибор с нечеловеческих размеров лампой внутри.

Мы начали запись, и я чувствовал, как пот струей течет по моей спине. Я сидел, как будто прислонившись к печке.

Должен заметить, что меня никто не предупреждал, что мы будем снимать при таком свете, и я надел костюм, конечно же, без учета условий съемки.

Кода запись окончилась, мы встали и пошли в гостевую комнату.

Вошел я туда с единственным желанием: немедленно снять ненавистный пиджак.

Я попытался это сделать, но не тут-то было: спина пиджака не гнулась.

Ощущение было такое, что между моим пиджаком и спиной кто-то просунул ровную доску.

Я позвал костюмера, и, с его помощью, буквально вывалился из пиджака.

Когда мы его рассмотрели, то оказалось, что вся его спина, плечи и задняя часть рукавов превратились в камень, как будто пиджак окунули в жидкий цемент. При этом все эти окаменевшие места пиджака сияли недружелюбным зеркальным блеском.

В моем любимом фантастическом романе Клиффорда Саймака «Почти как люди» («Тhey Walked Like Men») герой встречает инопланетян, которые хотят захватить землю. Вообще-то, инопланетяне выглядят как милые шары для бильярда, но, при желании, могут превратиться во что угодно. Так вот, герой хочет открыть свой шкаф, где висит его одежда, но слышит за дверцей шорох. И он понимает, что его любимая рубашка в цветочек, уже не совсем рубашка. А любимый галстук уже тоже не галстук. И лучше на шею его не повязывать.

Так вот, мой пиджак, как будто повисел в том самом шкафу.

Оказалось, что желание Ирины Мирошниченко получить наилучшую картинку сыграло со мной злую шутку.

Как помнят люди, чуть постарше поколения «пепси», одно время была модна одежда с большим количеством синтетики. Это считалось последним писком моды. Считалось, что хлопок морально устарел, жутко выглядит и вообще годится только на мешки.

Это было в тот самый период, когда все думали, что завтра будут жить на Марсе, что Россия и Америка наконец станут друзьями, а машины можно будет заряжать от домашней розетки.

Мой пиджак был из синтетики и от мощной лампы расплавился.

Волокна потекли по спине и превратились в однородную массу.

Потом, когда я встал и отошел от лампы, все застыло опять.

Но это уже был не мой пиджак, а пиджак из романа Саймака.

Я пострадал, но исключительно по своей вине, потому что не смог правильно оценить ситуацию в студии. Но это было мне уроком.

Но вернемся к моим вопросам, по поводу предстоящего интервью.

Я продолжаю терзать пригласившего меня журналиста и спрашиваю, есть ли в ней, студии, кондиционер, и можно ли поставить недалеко воду и салфетки.

Я предполагаю, что могу вспотеть во время записи или эфира. И тут можно поступить по-разному. Вам может помочь гример, либо вы можете держать салфетку.

Салфетка выглядит на экране, как белый маленький платочек, и лучше ею убрать пот, не останавливая запись и не зовя гримера. Когда вы достаете салфетку, то режиссер, обычно, включает другие камеры, и вы не попадете в кадр, пока не закончите приводить себя в порядок.

Моим обязательным условием будет то, чтобы меня посадили подальше от ледяной струи студийного кондиционера. И это не прихоть. Я не знаю, как другие, но я не раз и не два уходил из студии простуженным. Мое время стоит денег, и случайная запись, которая, кстати, не оплачивается, не должна сорвать мои завтрашние планы.

Замечу, что я все это детально перечисляю не просто так. Это не монолог эгоиста.

Вспомните предыдущую главу, и мое объяснение, почему интервью не получится, если гость чувствует себя неуютно.

Запомните, все, что я сейчас перечислил, вы, или гостевой редактор, должны оговорить со своим будущим гостем сами, даже если он вас об этом не спросит. А он, вряд ли спросит, потому что он только гость, а не опытный телеведущий.

Но, если вы не обсудите эти детали перед съемкой, то в кадре гость, увидев, что он надел не тот костюм, будет думать во время интервью только об этом.

А если его посадят под кондиционер, то всё интервью он станет думать только о том, чтобы от него увернуться, и как он будет, потом, неделю болеть.

В подготовке интервью нет мелочей. Сэкономив время, поленившись и не обговорив детали, вы получаете раздраженного гостя, не готового к беседе.

Вы забыли предупредить гостя, в чем нельзя приходить в телестудию, и он, конечно же, приходит в рубашке и галстуке в мелкую полоску или в пиджаке в мелкую клетку. В результате, на экране немыслимая рябь, и на гостя напяливают рубашку и пиджак оператора, который на три размера меньше.

Вы забыли сказать гостю, что его будут снимать в полный рост, и он приходит в ужасно грязных туфлях на толстой подошве. Ему не приходит в голову взять сменную обувь, а на улице ранняя весна, и он шел по лужам и талому снегу. И, конечно же, перед съемкой выясняется, что только что ушел человек, у которого хранятся всякие штуки, которыми можно эти дурацкие туфли привести в порядок.

В результате, на фоне декораций и потрясающего света, на которые ваша компания потратила миллионы, сидит гость в этих кошмарных туфлях и коротких носках. Причем, носки не черные, а канареечного цвета. И между ними и брюками видны его волосатые цыплячьи ноги.

Ужасно тут не только то, что всю эту картину увидит ваше начальство, и вам обеспечено долгое и неприятное объяснение. Дело в другом: эту картинку в мониторе увидит сам гость. Он расстроится, и дальше будет думать не о том, как лучше ответить, а о том, как лучше выглядеть. Он будет ерзать ногами, пытаясь спрятать туфли, и одергивать брюки, пытаясь скрыть носки. А о самом интервью и о сути разговора он будет вспоминать только в редких паузах, отвлекаясь от своего основного мучительного занятия.

Но это только начало его позора, ибо дома, перед телевизором, в предвкушении триумфа, сидит вся его семья. А видеомагнитофон уже давно включен на запись, чтобы не пропустить начало.

Что будет дальше, вы уже представляете. Я знаю несколько случаев, когда приходилось закрывать программы, потому что гости отказывались в них ходить. И вот пример.

Моего друга, прекрасного ведущего, пригласили в программу на один из телеканалов, чтобы он брал интервью. Ведущий имел большой телевизионный опыт. Поэтому, когда ему показали проект декораций, он сказал директору канала, что ожидаются большие проблемы. Он заметил, что передача скоро умрет, и показал пальцем на рисунок декораций. И сказал, что вот этот предмет (он показал какой) нужно срочно заменить. Директор канала посмотрел на этот предмет, подумал и сказал, что мой друг преувеличивает опасность. Важно не то, где говоришь, а с кем говоришь и какой ведущий, весомо сказал директор. Потом он пояснил, что все уже заказано и даже изготовлено. И программа пойдет в эфир через две недели.

– И проживет столько же, – пробормотал про себя мой друг.

Эфир начался, а уже через неделю гостевые администраторы стали жаловаться директору, что с гостями началась проблема. Гости были не против прийти в программу, но они спрашивают, нельзя ли для них заменить один предмет, который стоит в кадре. Именно тот, на который указывал мой друг.

Директор расстроился. Он пригласил моего друга в кабинет и стал спрашивать, что делать. Он намекал, что у моего друга большой авторитет, и он должен повлиять на гостей.

Мой друг сказал, что никому звонить не будет, и что отказы гостей – это не звездная прихоть. И если директор хочет полностью снять проблему, то он должен убрать этот предмет.

Директор опять подумал и согласился.

Предмет заменили, и отказы прекратились.

Вы спросите, что же такое ужасное может стоять в кадре, что гости отказываются идти в передачу.

Все просто: это обыкновенное глубокое кресло, в которое их сажали.

В предыдущих главах, я уже писал о необходимости комфорта для гостя.

Нет комфорта – нет интервью.

В данном случае мы с вами должны понять, что на интервью к моему другу ходили не только бейсболисты и фотомодели.

Для подобных категорий гостей не составляет труда сидеть где угодно и как угодно. У них отличные фигуры, и любая одежда смотрится на них идеально.

А теперь представим себе политика или бизнесмена, лет за сорок.

Это упитанная фигура и торчащий живот.

Что должен сделать такой человек, чтобы сесть в глубокое кресло.

Он должен расстегнуть все пуговицы на пиджаке, потому что в застегнутом он сидеть не может – мешает живот. И застегнутый костюм комично надувается.

Итак, он сел, и что же он видит на мониторе. Тот английский костюм, который ему сшили на заказ за несколько тысяч долларов, и который скрывал все недостатки его фигуры, вдруг распахнулся и исчез, и на первое место вышла его полнота.

Но и это не все. На переднем плане картинки почему-то оказываются все те же проблемные моменты – туфли и носки.

Упоминание мною этих деталей одежды вам может показаться назойливым, но я снова и снова напоминаю:

Правда жизни и правда сцены – две разные вещи.

Для беседы в жизни носки не важны. На экране только на них и смотрят. Не у каждого гостя есть свой стилист или костюмер.

Гости почти никогда не берут с собой специальную обувь для эфира.

У гостей, даже летом, чаще всего нет специальных черных туфлей на очень тонкой подошве, а именно такая обувь смотрится нормально на экране.

Но еще большая проблема у женщин. Они всегда недовольны своей внешностью. И главная проблема для них – это ноги. Они всегда сравнивают свои ноги с ногами певицы Тины Тернер и понимают, что проигрывают. Тогда они надевают для эфира длинные юбки. Но их сажают в глубокое кресло, юбка поднимается, и их ноги оказываются в мониторе на первом плане. Далее начинаются комплексы по поводу того, что они надели не того тона колготки, и прочие расстройства.

Мужчина-ведущий, особенно холостой, то есть фатально непонимающий тонкостей женской психологии, должен учитывать, что ваша гостья, придя к вам в эфир, решает две сложные проблемы: она дает вам интервью и производит впечатление на женскую часть аудитории. И часто для нее второе важнее первого.

Однажды ко мне на интервью пришла модная, в некоторых кругах, поп-певица, которая, по непонятной мне причине, все время держала одну руку возле лица. Она жестикулировала ею, поднимала и опускала. Но рука все время была в кадре.

Потом, к середине интервью, я понял, в чем дело. У нее на пальце было кольцо с огромным камнем, и она все время показывала его аудитории. Поскольку такое до этого я встречал только в кинокомедиях, меня это жутко взбесило.

Когда я вечером рассказал про это своей дочери и назвал это идиотизмом, потому что эта девица испортила интервью, дочь мило улыбнулась и сказала, что интервью на самом деле, испортил я.

Моя дочь пояснила мне, что у этой певицы новый ухажер – нефтяной магнат, которого она подцепила на какой-то вечеринке. Он только что развелся, и его предыдущая стерва вырвала у этого красавца половину его нефтяных вышек. Но половина осталась. А этот магнат обожает, чтобы рядом с ним было что-то смазливое и якобы поющее. Поэтому логично, что теперь рядом с ним эта певица.

Он все время ездит по Европе, а когда приезжает, то, чтобы не видеть ее обиженных надутых силиконовых губок, дарит ей очередное кольцо с камнем.

Оказывается, пояснила дочь, это знают все, потому что этим заполнены все гламурные журналы. И, оказывается, истиной целью прихода этого одноклеточного завывающего чудовища в мою передачу, было не рассказать о своих песнях, а показать кольцо, чтобы все ее подруги, кто еще не подцепил нефтяных бизнесменов, СДОХЛИ от зависти.

Но, к сожалению, добавила дочь, я все время мешал этой гламурше показывать кольцо своими ненужными вопросами. И эти очевидные вещи не поняли только два человека – я и ее чурбан мотоциклист.

Но если бы все ограничивалось этим случаем.

Я был свидетелем, как моя теща, вместе с женой, смотрели историческое интервью принцессы Дианы, где она рассказывала правду о своих отношениях с принцем Чарлзом. Так вот, они так и не услышали трагическую историю се жизни, потому что всю передачу обсуждали ее наряд и украшения.

Потом после того, как интервью закончилось, и они пришли к выводу, что наряд ни к черту не годится, они позвали меня, чтобы я пересказал им содержание.

В общем, если вы не понимаете женскую душу, то вам придется, вместо настоящих женщин, приглашать трансвеститов.

Но вернемся к моему другу, неправильному креслу и проблемам с его шоу.

Так вот, мой друг прекрасно понимал, что все посмотрят пару выпусков этого шоу, как говорят в бизнесе, «оценят риски» и примут окончательное решение туда не ходить. И всему мешает ерунда – это глубокое кресло.

Тут есть два выхода: бесконечно обговаривать с гостями все детали их туалета, успокаивать и уговаривать их. Либо менять декорацию.

Но как поменять?

Я сам оказался перед таким выбором, когда продюсировал на одном из каналов еженедельную спортивную аналитическую программу.

В кадре сидели два прекрасных, очень известных спортивных журналиста. Но они были журналисты, а не спортсмены. Поэтому их фигуры были далеки от совершенства. Более того, к ним приходили гости, бывшие спортсмены, которые, покинув спорт, удивительным образом потеряли спортивный облик.

Телекомпания предоставила нам студию, в которой стояли глубокие диваны. Я насторожился, потому что понял, что произойдет.

Мы посадили на диваны ведущих и гостя.

И вы уже понимаете, что мы увидели.

На экране сидели трое грузных располневших мужчин и рассуждали о спортивных рекордах.

Это малоаппетитное зрелище не имело никакого отношения, ни к нормальной телевизионной картинке, а уж тем более к спорту.

Конечно, можно было заменить этих ведущих на молодых.

Более того, так чаще всего и поступают. Не менять же декорации из-за чьего-то большого живота. Но для меня, как продюсера, было важно сохранить именно их, потому что они были прекрасными журналистами.

Я добился от дирекции, чтобы им поставили круглый стол и обычные кресла.

Я потребовал, чтобы они надели костюмы и галстуки, несмотря на то, что эта передача о спорте, и она идет в вечернее время. Я дал указание, чтобы гостевые редакторы предупреждали гостей, что ведущие будут одеты в костюмы, и они тоже одевались соответствующе.

Проблема была снята.

А теперь посмотрите внимательно на передачи крупных известных каналов.

Вы увидите, что они стараются показывать всех гостей средним планом, до пояса.

Ведущий может быть показан во весь рост, но это не удивительно. Он тщательно одет, и за его внешностью наблюдает целая команда канала.

Что касается гостей, то практика показала: именно поясной план компромиссен. Любой гость может надеть пиджак и галстук. И если он сидит за столом, то все остальные проблемы решены. Мужчина может застегнуть и продемонстрировать свой великолепный костюм, а женщина не забудет взять кое-что из своих украшений, которые она, кстати, давно не надевала. Итак, подведем итог.

Миф о том, что главное в интервью – это начать говорить, и если вы талантливы, то все само собой срастется, это миф, не более!

Я вновь повторяю, что в интервью не бывает мелочей. Гость говорит хорошо и по делу только тогда, когда вы обеспечили ему максимальный комфорт. Не считайте гостя телевизионным профессионалом. Вспомните, даже вы, после отпуска садясь в эфир, немного волнуетесь. А каково тем, кто приходят в эфир раз в два года?

Я подробно акцентирую внимание на этих мелочах, потому что это не мелочи.

Думаю, вас не сразу возьмут на Fox или ABC. И вначале вам обязательно придется поработать в маленькой компании, где забота о хорошем расположении духа и комфорте вашего гостя будет исключительно вашей личной задачей.

Исполнение этой задачи имеет еще один плюс – это будет хорошая физическая тренировка.

Моя дочь утверждает, что ее мотоциклист неплохо развил свою фигуру, потому что его мотоцикл всегда ломается посередине дороги. И дальше он тащит его на себе.

Вам не нужно будет носить на себе мотоцикл, вы, конечно же, более приличные люди, но вам и не нужно будет ходить в спортзал. Потому что ежедневное таскание чемодана со сменной обувью, чехла с модными костюмами и пакета с десятью парами длинных носков, разовьют вашу мускулатуру.

И девушки-гримерши, наконец, начнут стрелять глазками и в вашу сторону.