Журналистика времени декабристского движения

В «Докладе о революции 1905 года» В.И. Ленин подчеркнул, что «в 1825 году Россия впервые видела революционное движение против царизма, и это движение было представлено почти исключительно дворянами».

Декабристы были революционерами по своей программе и тактике: выдвинув два требования – отмену крепостного права и уничтожение самодержавия, они рассчитывали добиться этого через вооруженное восстание. Революционная программа декабристов в конечном счете отражала многовековые чаяния закабаленного народа, прежде всего крепостного крестьянства, и в этом заключалась ее сила. Но декабристы были дворянскими революционерами, и отсюда проистекала их ограниченность. Борясь за интересы народа, они стремились осуществить свою программу только путем дворянской революции, без участия народных масс. Оторванность декабристов от народа их погубила. Силу и слабость движения декабристов В.И. Ленин вскрыл в статьях «Памяти Герцена» и «Роль сословий и классов в освободительном движении».

Восстанию на Сенатской площади 14 декабря 1825 г. предшествовал долгий период идеологической и организационной работы декабристов: он начался в 1816 г. созданием Союза спасения. Но, как неоднократно подчеркивали сами декабристы, толчком к возникновению идей дворянской революционности послужили события Отечественной войны 1812 г. Из них вынесли будущие декабристы идеи гражданского патриотизма: страстную любовь к родине, своему народу и глубокую ненависть к феодально-крепостническим порядкам, мысли о необходимости революционной борьбы с правительством.

Формирование взглядов декабристов протекало в обстановке подъема освободительного движения внутри России и за ее пределами.

«Еще война длилась, когда ратники, возвратясь в домы, впервые разнесли ропот в классе народа. Мы проливали кровь, – говорили они, – а нас опять заставляют потеть на барщине. Мы избавили родину от тирана, а нас вновь тиранят господа», – так в 1826 г. в письме царю из крепости передавал А. Бестужев настроение крестьян после Отечественной войны. Волнения крепостных увеличиваются от года к году: если с 1801 по 1812 г. произошло 165 волнений, то с 1813 по 1825 – уже 540. Наиболее сильные восстания были на Дону.

В 1819 г. возник бунт военных поселян в Чугуеве. Не прекращалось брожение в армии. В 1820 г. в Петербурге возмутился гвардейский Семеновский полк, шефом которого был царь Александр I. Солдат подвергли жесточайшим наказаниям.

Волнующие события происходили за рубежом: в 1820 г. разразилась революция в Испании и Португалии, в 1821 г. – в Италии; в 1821 г. начался подъем освободительного движения в Греции.

В России с 1816 г. создаются тайные политические организации: Союз спасения (1816–1817), Союз благоденствия (1818–1821), Южное общество (1821 – начало 1826), Северное общество (1821–1825), Общество соединенных славян (1823–1825). Одновременно декабристы усиливают свое участие в легальных литературных организациях, стремясь придать им желаемое направление.

Прежде всего в сферу влияния декабристов попало литературное общество «Арзамас», куда в 1817 г. вошли три видные деятеля движения – Н.И. Тургенев, М.Ф. Орлов и H.M. Муравьев. Но им не удалось превратить «Арзамас» в литературно-политическое объединение, как не удалось организовать при «Арзамасе» издание журнала. Не осуществилась и попытка Н.И. Тургенева создать «Общество 19-го года и XIX века» и при нем – журнал «Архив политических наук и российской словесности».

В 1818 г. в Петербурге возникает тайная литературная организация «Зеленая лампа», которой руководит Союз благоденствия; членами «Зеленой лампы» были декабристы Ф.Н. Глинка, С.П. Трубецкой, Я.Н. Толстой и другие, входили в нее также Пушкин, Гнедич, Дельвиг.

Из всех литературных организаций наибольшее значение имело Вольное общество любителей российской словесности, существовавшее в 1816–1825 гг. Общество было периферийной декабристской организацией и руководилось сначала Союзом благоденствия, а позже Северным обществом. В 1819 г. президентом его избирается член Коренной думы Союза благоденствия Ф. Глинка, который направляет деятельность общества на борьбу за передовую науку, за гражданское искусство. Членами Общества были К. Рылеев, А. и Н. Бестужевы, А. Корнилович, В. Кюхельбекер, Н. Тургенев, а также О. Сомов, П. Вяземский и другие передовые литераторы и критики.

Декабристы создавали агитационные произведения, которые нелегально распространяли среди солдат: «Любопытный разговор» Н. Муравьева (1822), «Православный катехизис» С. Муравьева-Апостола (1825), песни, которые совместно писали К. Рылеев и А. Бестужев (конец 1822 и позже). Ведя агитацию среди дворянства, декабристы распространяли политическую лирику Пушкина («Вольность», «Сказки», «К Чаадаеву», «Кинжал», «Деревня», эпиграммы на Александра I и Аракчеева) и полный рукописный текст комедии Грибоедова «Горе от ума».

Для пропаганды освободительных идей декабристы использовали не только вольные общества и рукописную литературу, но и подцензурную печать. Устав Союза благоденствия предписывал всем членам активное участие в легальных периодических изданиях. Союз рекомендовал также заниматься выпуском «повременных сочинений, сообразных степени просвещения каждого сословия». В его уставе была сформулирована литературно-эстетическая и журналистская позиция декабристов. Выступая как литераторы или критики, они должны были бороться за самобытную, национальную, высокопатриотическую, гражданскую литературу. Члены Союза благоденствия, занимающиеся словесностью, обязывались «на произведения свои налагать печать изящного, не теряя из виду, что истинно изящное есть все то, что возбуждает в нас высокие и к добру увлекающие чувства».

Воспитание в современниках высоких мыслей, гражданских чувств – вот что было главным для декабристов – литераторов и критиков, сотрудничавших в периодических изданиях. Они сознательно подчинили литературу и литературную критику задачам освободительной борьбы.

В этой связи делается понятным, почему, например, в течение всего периода становления дворянской революционности (1816–1825) почти все декабристы и критики этого лагеря единодушно осуждали мистицизм, мечтательность и пассивность поэзии Жуковского: они старались нейтрализовать ее отрицательное влияние на сознание и чувство современников, на русскую словесность. Декабристы подходили к творчеству Жуковского не с историко-литературной точки зрения, а с политической. Они явно недооценивали прогрессивное значение Жуковского в развитии психологической лирики и русского поэтического языка. Им важно было показать, что творчество Жуковского не помогало, а противодействовало воспитанию молодежи в духе передовых, гражданских идей.

Открытый поворот правительства России в сторону реакции, определившийся к концу первого десятилетия XIX в., повлек за собой усиление цензуры. В 1811 г. создается министерство полиции, а при нем – особый комитет, цель которого – «цензурная ревизия» уже напечатанных книг и периодических изданий, строгий надзор за цензорами. Один за другим выходят указы, направленные на «обуздание печати».

Александр 1 становится во главе европейского «Священного союза», созданного для борьбы с революционным и национально-освободительным движением (1815). Это приводит к еще большему усилению реакции внутри страны. В 1817 г. министр духовных дел и народного просвещения обер-прокурор синода А.Н. Голицын, «просвещения губитель», по меткому выражению Пушкина, дал распоряжение цензорам «не пропускать ничего относящегося до правительства, не испросив прежде на то согласия от того министерства, о предмете которого в книжке рассуждается». Этим распоряжением Голицын ввел так называемую «множественную цензуру»: до общей цензуры, осуществляемой министерством духовных дел и народного просвещения, рукопись должна была получить одобрение в специальных цензурах ведомственного характера.

В 1818 г. строжайше запрещаются какие бы то ни было упоминания о крепостном праве; цензорам предписывается зорко следить за тем, чтобы в печать не проникало «никаких мыслей и правил, нетерпимых нынче правительством». В том же году Голицын ограничил выдачу разрешений на издание журналов: издателем мог выступить только человек, вполне благонамеренный и имеющий известность в ученых кругах, причем вопрос о новом периодическом издании решал сам министр.

В связи с усилением цензурного гнета частная периодика к началу 1820-х годов совсем потеряла право освещать общественно-политическую жизнь России, зарубежная же информация была до предела сокращена. Это привело к тому, что журнальная публицистика, как таковая, исчезла со страниц изданий. Отклики и рассуждения на злободневные темы читатель теперь должен был искать в научных статьях по истории, философии, политической экономии, географии, в беллетристике и критике. Зачастую споры по научным и литературным вопросам приобретали политическую окраску. Не случайно во многих передовых журналах и альманахах боевыми были отделы литературной критики, роль которой особенно возросла в это время: ведь она была призвана воспитывать в современниках не только эстетическое чувство, но и правильные взгляды на жизнь в самом широком смысле слова.

Но как ни строга была цензура, ей не удавалось заглушить вольное слово, которое звучало со страниц передовых изданий, находившихся под влиянием декабристов. Их редакторы и авторы умело пользовались разного рода приемами, помогающими обойти цензуру: они зачастую прибегали к намекам и недомолвкам, во внешне нейтральный материал «упрятывали» ответственные высказывания, политическую окраску придавали спорам и полемикам по литературно-эстетическим вопросам.

С декабристами были связаны журналы: «Сын отечества» (1816–1825), «Соревнователь просвещения и благотворения» (1818–1825), «Невский зритель» (1820–1821) и альманахи: «Полярная звезда» (1823–1825), «Мнемозина» (1824–1825) и «Русская старина» (1825). Все они, за исключением «Мнемозины», выходили в Петербурге. Вообще в это время петербургская журналистика играла ведущую роль, так как столица была центром вольнолюбивой мысли.

В Москве, напротив, продолжалось господство реакционной периодики типа «Вестника Европы» Каченовского и «Русского вестника» С. Глинки. С 1813 по 1824 г. в Москве не появилось ни одного частного общественно-политического или общественно-литературного журнала: большинство вновь возникших там изданий носило специальный или правительственный характер. Да и в количественном отношении московская периодика заметно уступала петербургской. В 1813–1824 гг. возникло 80 новых периодических изданий, из которых выходило в Петербурге – 43.

Тема 4 РУССКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1820-х ГОДОВ И В 1830-е ГОДЫ

Подавив восстание дворянских революционеров 14 декабря 1825 г., Николай I заявил: «Революция на пороге России. Но, клянусь, она не проникнет в Россию, пока во мне сохранится дыхание жизни». Так была определена программа царствования. Все действия правительства были подчинены одной цели – не допустить повторения событий на Сенатской площади.

Уже в 1826 г. Николай I распорядился усилить надзор за «направлением умов». Он ввел новый род полиции, учредив корпус жандармов («вооруженную инквизицию», по словам Герцена), а Особую канцелярию министерства внутренних дел преобразовал в Третье отделение собственной его императорского величества канцелярии. Так возникла в России высшая тайная государственная полиция, ведавшая делами политического сыска, «центральная контора шпионажа» (Герцен). Начальником Третьего отделения и шефом корпуса жандармов был назначен А.X. Бенкендорф, который пользовался огромным доверием царя и по сути дела встал над всеми государственными учреждениями.

Цензоры получили предписание «принять за правило и строго наблюдать, дабы ни в одной из газет, в России издаваемых, отнюдь не были помещаемы статьи, содержащие в себе суждения о политических видах его величества». Допускалась только перепечатка некоторых сообщений политического характера из «Санкт-Петербургских ведомостей» и «Санкт-Петербургской газеты», которая издавалась на французском языке министерством иностранных дел.

Находя, что печать является основным рассадником вольнолюбивых идей, правительство приняло новый цензурный устав, отменявший прежний, утвержденный в 1804 г. Устав 1826 г. предусматривал сложную цензурную систему: Главное управление цензуры при министерстве народного просвещения, Верховный цензурный комитет, состоящий из трех министров – просвещения, внутренних и иностранных дел, Главный цензурный комитет в Петербурге и три цензурных комитета в крупных городах – Москве, Вильне и Дерпте. Основная цель цензурного устава 1826 г. – борьба с «вольнодумными» сочинениями, «наполненными бесплодными и пагубными мудрствованиями новейших времен». Запрещалось печатать статьи о современной политике и рассуждения, в которых заметны мысли «о происхождении законной власти не от бога» и излагаются взгляды, противные христианской религии.

Всеобщее недовольство цензурным уставом заставило правительство сделать вид, что оно идет на некоторые уступки. Однако вместо того чтобы отменить наиболее тяжелые для авторов и издателей параграфы устава, оно выпустило в 1828 г. новый цензурный устав, в котором еще строже запретило обсуждать печатно вопросы политические и государственные. Изменения коснулись только цензурного аппарата: взамен Верховного комитета и Главного комитета при министерстве просвещения в Петербурге были сформированы Главное управление цензуры и цензурные комитеты в Петербурге, Москве, Риге, Вильне, Киеве, Одессе, Тифлисе. В состав Главного управления цензуры, помимо представителей от министерств, вошел управляющий канцелярией Третьего отделения. По существу, все действия цензуры оказались под контролем Бенкендорфа. Устав 1828 г. предоставил большую свободу действия цензорам: они единолично решали вопрос о вредности или допустимости сочинения и потому, боясь последствий, зачастую не пропускали самых безобидных произведений.

Запрещение писать о политике и о «современных правительственных мерах» (§ 12) выдвинуло в журналистике второй четверти XIX в. на передний план научно-литературные интересы. Русским журналистам – Полевому, Пушкину, Белинскому и другим – нужно было проявлять тонкую изобретательность, чтобы в обход цензуры касаться вопросов внутренней политики. Не случайно в это время широкое распространение в журналистской практике получили разного рода политические намеки, иносказания, т.е. средства «эзоповского языка».

Помимо общей, вводились цензуры при различных министерствах и ведомствах – военная, духовная, медицинская, почтовая, театральная и др. К уставу 1828 г. ежегодно составлялось по нескольку дополнений, урезывающих права писателей и журналистов.

В 1830 г. произошли революции во Франции и Бельгии, началось восстание в Польше, перекинувшееся потом в Литву и Белоруссию. Неспокойно было в это время и в самой России – повсеместные холерные бунты, военное восстание в Севастополе, борьба кавказских горцев с захватнической политикой царизма, восстание новгородских военных поселений («работных людей»). Опасаясь, как бы брожение умов не проникло на страницы периодической печати, правительство издает ряд распоряжений, касающихся непосредственно журналистики. По требованию Бенкендорфа, с 1830 г. в Третье отделение начали доставляться обязательные экземпляры всех выходящих в России периодических изданий для дополнительного контроля. В 1831 г. цензорам предписали «рассматривать периодические издания с особым вниманием и в пропуске назначаемых для них статей соблюдать крайнюю осмотрительность и осторожность».

На издателей градом сыпались обвинения и доносы в неблагонадежности. В конце 1830 г. была приостановлена «Литературная газета» А.А. Дельвига, в 1832 г. запрещен журнал И.В. Киреевского «Европеец», в 1834 г. – журнал Н.А. Полевого «Московский телеграф», в 1836 г. – издания H.И. Надеждина: журнал «Телескоп» и газета «Молва».

Ожесточенную борьбу с передовыми идеями в русской литературе и журналистике вел С.С. Уваров, в 1833 г. занявший пост министра народного просвещения. Годом раньше Уваров сформулировал свою теорию «официальной народности». Основными устоями русской жизни он провозгласил «православие, самодержавие и народность», считая крепостное состояние для народа естественным и необходимым. «Если мне удастся отодвинуть Россию на 50 лет оттого, что готовят ей теории, то я исполню мой долг и умру спокойно», – говорил этот «министр погашения и помрачения просвещения в России», как назвал его Белинский в одном из писем.

Считая периодические издания возмутителями государственного спокойствия, Уваров стремился к тому, чтобы подорвать частно-издательскую деятельность. В 1835 г. выходит циркуляр, запрещающий частным лицам вести предварительную подписку на журнал, т.е. собирать средства для издания. В 1836 г. правительство прекратило «дозволение новых периодических изданий», и этот запрет существовал два десятилетия. Поэтому в России распространилась практика перепродажи полученных ранее прав на выпуск органа печати. Так, А.А. Плюшар в 1837 г. перекупил у А.Ф. Воейкова право на издание газеты «Литературные прибавления» к «Русскому инвалиду», а в 1839 г. А.А. Краевский приобрел У вдовы П.П. Свиньина право на издание журнала «Отечественные записки». Не имея способов основать собственный журнал Некрасов и Панаев в конце 1846 г. приобрели у Плетнева право на издание «Современника».

Выпуск новых частных газет и журналов, и притом только специальных, а не энциклопедических, требовал разрешения императора. Право на издание общественно-литературных или научно-литературных журналов выдавалось в виде исключения лицам, известным своей политической «благонадежностью». С 1837 по 1846 г. появилось только четыре новых журнала общего характера, и три из них были открыто реакционными изданиями: органы «официальной народности» – «Маяк» и «Москвитянин», журнал «Русский вестник», возобновленный в 1841 г. Н.И. Гречем. Четвертый журнал – «Финский вестник» (1845–1847), один из передовых органов 1840-х годов, был позволен как специальный журнал, посвященный финской теме. Заслуга издателя Ф.К. Дершау и сотрудников состояла в том, что они сумели выйти за эти узкие пределы и освещали в «Финском вестнике» вопросы жизни русского общества.

Правительство поощряло возникновение казенных научно-литературных изданий, призванных конкурировать с частными. Учреждаются «Ученые записки Московского университета» (1833), «Журнал министерства народного просвещения» (1834) и другие журналы, не имевшие, впрочем, успеха у читателей.

Для журналистики 1830-х годов характерно заметное сокращение числа общественно-литературных изданий. Зато резко возрастает экономическая и научно-техническая периодика. Большинство отраслевых журналов и газет выпускалось различными ведомствами («Журнал мануфактур и торговли», «Журнал путей сообщения» и т.д.). Возникают две отраслевые правительственные газеты, сыгравшие известную роль в развитии экономики и газетного дела в России, – «Коммерческая газета» (1825–1860), выходившая от департамента внешней торговли, и «Земледельческая газета» (1834–1917), орган департамента земледелия, позже – министерства земледелия и государственных имуществ. Несмотря на свой официальный характер, «Земледельческая газета» знакомила читателей с передовыми методами ведения сельского хозяйства и одной из первых среди русских газет начала помещать иллюстрации – рисунки и чертежи машин, орудий и зданий, изображения растений, животных, птиц.

Появляются также специальные хозяйственные, научные, литературные и другие газеты, выпускаемые частными лицами. Литературные вопросы стали содержанием еженедельной газеты «Рецензент», которую выпускал В.Н. Олин в 1821 г. Вслед за нею в Петербурге появилось несколько изданий такого типа. Наиболее важным из них была «Литературная газета» А.А. Дельвига и О.М. Сомова (1830–1831), в которой ближайшее участие принимал Пушкин. В Москве выходила «Молва, газета мод и новостей» (1831–1836) как приложение к журналу Н.И. Надеждина «Телескоп»; в ней в 1834–1836 гг. сотрудничал Белинский.

Всем частным газетам строго запрещалось касаться политики. Исключение из общего правила представляла только газета Ф.В. Булгарина «Северная пчела», которая начала выходить в 1825 г. как «газета политическая и литературная». Булгарин, ставший в 1826 г. агентом Третьего отделения, единственный из всех издателей получил право помещать в своей газете политическую информацию, что вызывало негодование передовых журналистов и литераторов.

В 1830-е годы заметно умножается провинциальная газетная периодика, правда, пока носящая официальный характер. Выходят «Одесский вестник» (1828–1893), «Тифлисские ведомости» (1828–1831), «Литовский вестник» (1834–1840), «Закавказский вестник» (1837–1855), «Официальная газета Царства польского» (1838–1861).

Толчком к развитию газетного дела в провинции послужило создание в 1838 г. при губернских правлениях печатного органа «Ведомости». Губернские «Ведомости» состояли из двух частей: официальной и неофициальной. В первой части помещались различные распоряжения, сведения о награжденных орденами и произведенных в чины, казенные объявления. В неофициальной части нередко печатались краеведческие материалы – статьи по истории, географии и этнографии данной губернии, художественные произведения местных авторов. Как правило, наиболее интересными и живыми были «Ведомости», в которых сотрудничали политические ссыльные. Так, например, Герцен, сосланный во Владимир, с января 1838 г. по июль 1839 г. редактировал неофициальную часть «Владимирских губернских ведомостей» и поместил в ней несколько своих статей и заметок.

После 14 декабря 1825 г. ведущая роль в периодической печати России принадлежала уже не петербургской, а московской журналистике. Это отмечали все современники. Пушкин, например, писал в «Путешествии из Москвы в Петербург» (1835): «Литераторы петербургские по большей части не литераторы, но предприимчивые и смышленые литературные откупщики. Ученость, любовь к искусству и таланты неоспоримо на стороне Москвы. Московский журнализм убьет журнализм петербургский. Московская критика с честию отличается от петербургской». Ту же мысль высказал Гоголь в «Петербургских записках 1836 г.»: «Московские журналы говорят о Канте, Шеллинге и проч., и проч.; в петербургских журналах говорят только о публике и благонамеренности. В Москве журналы идут наряду с веком, но опаздывают книжками; в Петербурге журналы нейдут наравне с веком, но выходят аккуратно в положенное время. В Москве литераторы проживаются, в Петербурге наживаются».

Московская журналистика оказалась ведущей потому, что после разгрома декабристов центр передовой русской мысли переместился из Петербурга в Москву. С конца 1820-х годов исключительно важную роль в общественном движении начал играть Московский университет, в котором свято хранились традиции декабризма. В среде университетской молодежи вызревали революционные идеи. В 1826 г. возникло дело о поэме А. Полежаева «Сашка», содержащей открытый протест против угнетения и насилия; автора исключили из университета и отдали в солдаты. Через год правительству удалось раскрыть тайное общество, во главе которого стояли студенты университета братья Критские. Некоторые участники общества были арестованы и заключены в тюрьмы, другие отданы в солдаты. В 1831 г. правительство разгромило связанное с университетом тайное общество, руководимое бывшим студентом Н.П. Сунгуровым; в планы сунгуровцев входила не только широкая антиправительственная агитация, но и подготовка вооруженного восстания.

В 1832 г. из университета исключают Белинского за антикрепостническую драму «Дмитрий Калинин». После исключения из университета Белинский посещал кружок Н.В. Станкевича, который объединил молодежь, серьезно интересовавшуюся философско-эстетическими вопросами.

Одновременно с кружком Станкевича в университете существовал кружок Герцена и Огарева. Оба кружка, по словам Герцена, объединяло «глубокое чувство отчуждения от официальной России» (IX, 36). Но кружок Герцена и Огарева отличался от кружка Станкевича ярко выраженным политическим направлением. «Тридцать лет тому назад Россия будущего существовала исключительно между несколькими мальчиками, только что вышедшими из детства... а в них было наследие 14 декабря, – писал Герцен в «Былом и думах» о революционно настроенной студенческой молодежи начала 1830-х годов. – Мы мечтали о том, как начать в России новый союз по образцу декабристов, и самую науку считали средством» (IX, 35, 39). Правительство жестоко расправилось с руководителем кружка – Герценом: он как «смелый вольнодумец, весьма опасный для общества» в 1834 г. был арестован и в 1835 г. сослан; сосланы были также члены кружка Огарев и Сатин.

В период между декабристами и началом журналистской деятельности Белинского самым интересным и влиятельным журналом был «Московский телеграф» Н.А. Полевого (1825–1834), названный Белинским «решительно лучшим журналом в России, от начала журналистики» (IX, 693), «Московский телеграф» пользовался большой популярностью у читателей и распространялся по всей России. По мнению Герцена, «с «Телеграфом» в русской литературе начинают господствовать журналы. Они вбирают в себя все умственное движение страны» (VII, 217).

Белинский был центральной фигурой русской журналистики 1830–1840-х годов. Несколько лет он сотрудничал в журнале «Телескоп» и газете «Молва», издававшихся Н.И. Надеждиным, и в журнале «Московский наблюдатель», который в 1838 г. перешел к Белинскому и его друзьям. Уже в этот, московский период Белинский заложил основы демократической журналистики.

В то время, когда в Москве действовали Полевой и Белинский, в Петербурге монополию в журналистике захватили Булгарин и Греч, совершенно порвавший после разгрома декабристов со своим былым либерализмом. В распоряжении Греча и Булгарина находились журналы «Сын отечества», «Северный архив» и газета «Северная пчела», которую в 1825–1830 гг. Булгарин издавал единолично, а с 1831 г. – вместе с Гречем.

В 1834 г. реакционная петербургская журналистика получила сильное подкрепление: стал выходить журнал «Библиотека для чтения» редактируемый О.И. Сенковским. Таким образом, к середине 1830-х годов в Петербурге создается реакционный «журнальный триумвират» в составе «Сына отечества», «Северной пчелы» и «Библиотеки для чтения», принадлежащих трем журналистам: Булгарину, Гречу и Сенковскому.

Освежающую струю в петербургскую журналистику вносили издания связанные с именем Пушкина, – «Литературная газета» и журнал «Современник» (1836). Но Пушкину и его группе очень трудно было бороться с реакционными изданиями: «Литературная газета», в силу цензурных постановлений, ограничивалась кругом литературно-эстетических проблем, а «Современник», разрешенный как литературный сборник, выходил только четыре раза в год. И все же им удалось нанести сильный удар по реакционной журналистике. Осенью 1839 г. в Петербург переезжает Белинский. Он становится ведущим сотрудником и фактическим редактором журнала Краевского «Отечественные записки». С этого времени петербургская журналистика вновь получает руководящую роль в периодической печати России.

В условиях жесточайшего цензурного гнета 1830-х годов небывало возросло значение литературной критики для воспитания современников в духе передовых общественных идей. Чернышевский указывал в «Очерках гоголевского периода русской литературы», что в журналистике этого времени «эстетические вопросы были... по преимуществу только полем битвы, а предметом борьбы было влияние вообще на умственную жизнь». С каждым годом литературная критика приобретала все большую роль в формировании сознания современников.

Усиление интереса к литературной критике со стороны читателей в свою очередь свидетельствовало об их духовном росте. Если в 1834 г. в «Литературных мечтаниях» Белинский отмечал, что в 1820–1830-е годы «жизнь журнала» составляют повести, рецензии и картинки мод, то в начале 1840 г. он уже заявлял, что теперь «ни один журнал или газета не может существовать без отдела критики и библиографии; эти страницы разрезываются и пробегаются нетерпеливыми читателями даже прежде повестей». Все это, по мнению критика, убеждает в том, что «в нашей литературе настает эпоха сознания» (IV, 21). В подготовке этой «эпохи сознания» главная роль принадлежала статьям и рецензиям самого Белинского.

Москве – 26, в провинции – 11.