Восемь месяцев спустя после событий второй книги.

Рутина вновь пришла на помощь Серенити. Как студент первого курса нового отделения Университета Кристопулоса, она быстро привыкла к шаблонности своих дней, и была совсем не против этого. С утра до обеда у неё проходили занятия, а затем, она спешила на свою работу, где проводила остаток дня. Выходные она проводила дома, или же с подругой Уиллоу, которая сейчас была замужем за греческим миллиардером Ставросом Манолисом.

У неё был очень организованный образ жизни, и ей это очень нравилось.

Всё бы ничего, если бы Антон не заставлял её испытывать неловкость своим навязчивым вниманием.

Антон был участником того же книжного клуба, который посещала и Серенити, и с самого её первого занятия, пытался сблизиться с ней. У него был средний рост, и не менее посредственная внешность. По правде говоря, он не выделялся абсолютно ничем, и поэтому Серенити решила, что ей с ним довольно комфортно. Он был самым заурядным, что было абсолютной противоположностью Голландского миллиардера, что помогало ей в нелёгком деле забыть его, в чём она пока ничуть не преуспела. Серенити была благодарна ему, когда он предложил свою дружбу, и плечо для поддержки. Будучи до трогательности невинной и не имея достаточного опыта в общении с мужчинами, она слишком поздно осознала, что предложенная парнем дружба, в конечном итоге приведёт ни к чему иному, как к его желанию завести с ней более интимные отношения.

— Ты не против, если я проведу тебя до общежития? — Спросил Антон, когда президент клуба окончил встречу, и народ начал покидать зал. Он напрягся всем телом, в ожидании отказа, но когда Серенити буквально на долю секунды усомнилась, он тут же воспрял духом, значит ещё есть надежда, что великолепная Серенити Роли скажет ему «да».

— Только проведу, — настаивал он, преграждая ей путь. Он понимал, что поступает нечестно. С самого начала, невинность Серенити была очевидной и неоспоримой, он разузнал, что она училась в школе-гимназии исключительно для девочек. Он понимал, что стоит дать ей больше пространства, но попросту не мог. Антон точно знал, что как только отступит, другой парень – однозначно более крутой, чем он – тут же перехватит её. Ни за что на свете, чёрт подери, он не мог этого допустить.

Серенити неуверенно покусывала губу.

— Только проведёшь?

Он с небывалым рвением кивнул.

— Всего лишь прогулка, — он мысленно скрестил пальцы. — Клянусь, — как и Серенити, он был чистокровным американцем, чему был несказанно рад, потому что знал, это одна из причин, по которой Серенити так комфортно рядом с ним.

— Ну хорошо, — наконец ответила она.

Антон мысленно взмыл вверх победный кулак – «Да!»

Когда они шли рядом, Антон заметил враждебные и ревностные взгляды всех парней, и еле сдержался, чтобы не растянуться в самодовольной улыбке. «Сдохните все от зависти», — ехидно думал он. Никто из них не знал Серенити так, как он, и Антон собирался приложить все усилия, чтобы так всё и осталось.

Намеренно замедляя шаг, чтобы выиграть побольше времени рядом с Серенити, он стал рассказывать ей забавные истории о своей семье. Впервые встретив её, он постарался впечатлить девушку богатством и социальным статусом своей семьи, и это оказалось огромной ошибкой. Он заметил, как она стала более учтива, но тут же отстранилась, и при следующей встрече, Антон в отчаянии решил поменять тактику, взболтнув первое, что пришло на ум.

— Когда я нервничаю, начинаю выпускать газы. Это знает только моя семья, и вот теперь ты.

Как только слова слетели с его уст, Антон пришёл в полный ужас и оцепенение и почувствовал себя таким ничтожеством. Он ждал, что Серенити расскажет это всему классу, и он бы не стал её винить в этом.

Но она не стала.

Вместо этого она пропела своим сладким, нежным голоском:

— Похоже, у вас в семье очень тёплые отношения, — но в её словах было столько тоски, что он решил, если рассказывать ей истории о своей семье, она останется с ним навсегда. Это было словно «Шехерезада и султан», только на этот раз он был рассказчиком, которому нужно было развлекать королеву.

Даже сейчас Серенити казалась не уставшей от обыденных рассказов о его семье. На протяжении всей прогулки, Антон не забывал держать дистанцию, так как заметил, что Серенити не любит, когда её касаются представители мужского пола. Когда он сделала это наблюдение, пришёл к выводу, что это потому, что она невинна. Да и в конце концов, раньше она была помощником Виллема де Конаи, и её, видимо повсюду сопровождала охрана миллиардера, как младшую сестру его невесты Шейн.

«А что, если сюда приедет Голландский миллиардер, и Серенити передаст ему всю болтовню о его семье?» — Думал Антон. — «Что, если миллиардер не одобрит его? Что же тогда делать?»

Антон мысленно покачал головой. «Неа». Даже, если Голландский миллиардер приедет, он не сможет не в чём его обвинить. Он не был замечен в каких-то злодеяниях в Греции, да и славы плейбоя тоже не возымел. И даже, если Виллем де Конаи пожелает, чтобы Антон теперь женился на Серенити, он будет более, чем польщён, и с радостью выполнит его желание.

Он взглянул на Серенити.

Она взглянула на него в ответ, её глаза были всё так же спокойны, с налётом грусти, таившейся в глубине её небесно-голубых глаз.

Однажды, Антон пообещал себе, что узнает тайны, скрываемые этой непреклонной маской. Однажды, отважится её поцеловать. Его пульс участился от одной только мысли об этом. Однажды, наступит день, когда он разденет её…

Её брови поползли вверх.

— Антон, — её голос звучал удивлённо.

Он постарался взять себя в руки.

— Извини, — пробормотал он, прочищая горло, и отчаянно желая, чтобы эрекцию так же просто можно было убрать. — Просто задумался о… — он вовремя себя остановил, — ничего важного.

— И что же это такое неважное? — Голос Серенити был полон любопытства.

Он оттянул свой воротник.

— Ну… — Антон не привык лгать. Он увидел, как она нахмурилась и озадачено уставилась на него. Её взгляд скользнул ниже по его телу, и он запаниковал. Не желая, чтобы Серенити заметила отчётливую выпуклость в его джинсах. Он выкрикнул, указывая куда-то, лишь бы только её отвлечь:

— Смотри!

Но как только, он сам взглянул туда, куда указывал его палец, он осознал, что там было нечто, действительно заслуживающее их внимания.

Чёрный сияющий лимузин, припаркованный возле общежития Серенити.

— Что там? — Услышал он голос Серенити, когда она взглядом проследовала туда, куда он указал.

Шофёр шагнул к пассажирской двери, чтобы открыть её.

Серенити побледнела от вида лимузина, и мужчины, который с кошачьей грацией появился из него.

Виллем.

Прежде, чем она осознала, что творит, Серенити схватила руку Антона и крепко сжала её, желая напомнить себе, что она не одинока.

Антон подпрыгнул от столь неожиданного жеста, но был достаточно умён, чтобы не отдёрнуть руку. Вместо этого, он крепче сжал её, воспрянув духом, и гордо расправив плечи понимая, что Серенити рада его действиям.

Он повернулся взглянуть на Голландского миллиардера…

Виллем де Конаи стоял прямо перед ним, одетый в однозначно сшитый на заказ костюм, который великолепно подчёркивал ширину его плеч и высоту его подтянутого тела. Он был таким чертовски высоким, что Антону пришлось поднять голову, дабы встретить его взгляд.

Холодные глаза старшего мужчины просканировали его с головы до пят.

Былую самоуверенность Антона, словно смыло волной, и он услышал свой мямлящий голос:

— Добрый день, мистер де Конаи.

— Боюсь, не имею удовольствия знать твоё имя, — Антону показалось, что он пребывает в некой сумеречной зоне, когда услышал голос миллиардера. У него был сильный акцент, но голос звучал так мелодично, отчасти напоминая манеру, с которой произносила слова Серенити. Это было, словно слушать, как говорят близнецы, хотя они явно не были таковыми.

— Антон Флорос, сэр, — и не имея смелости игнорировать руку, предложенную старшим мужчиной, ему пришлось отпустить Серенити и ответить на рукопожатие. Сделав это, он хотел вернуться опять к Серенити. Но её руки уже были сжаты в кулаки и плотно прижаты по бокам, и он даже практически осмелился всё же обнять её, но тут услышал голос:

— Должно быть, вы уже собирались уйти? — Учтиво поинтересовался миллиардер.

Антон моргнул.

— Это не так, — но миллиардер так сверлил его взглядом, что Антон тут же осознал, даже, если Серенити не заметила его эрекцию, то старший мужчина, однозначно этого не упустил. И сейчас, Виллем де Конаи давал ему путь для отступления, прежде, чем он раскроет его тайну.

— Хотя, если хорошо подумать, то мне действительно пора, — Антон не смог посмотреть в глаза Серенити. — Увидимся позже, Серенити, — тут же быстро развернулся и зашагал прочь, моля Бога, что миллиардер действительно оказался исключительным джентльменом.

Серенити и Виллем остались наедине лицом к лицу.

Было мучительно больно взглянуть на него, но Серенити решила, что покажет себя слабой, если этого не сделает. Он был всё также невероятно красив, быть может, даже лучше, чем она помнила его. Но он также, как и она похудел, что делало его облик ещё более гибким и аристократичным.

Виллему было сложно скрывать свою реакцию, когда рассматривал лицо Серенити. Он так соскучился по ней. Он дважды отпускал её, но теперь, когда она стояла прямо перед ним, тоска и боль сжали его сердце.

Ему безумно хотелось притянуть её в свои объятия, расцеловать каждый миллиметр её тела, пока он будет вымаливать её прощения. Только его невероятная выдержка помогла ему не сделать этого, а холодный вид Серенити только доказал, что поведение неандертальца сейчас только ещё больше оттолкнёт её.

Наконец, он решил первым нарушить молчание, просто сказав:

— Я бы хотел поговорить с тобой наедине.

****

Она повела его в кафе неподалёку, которое было заполнено студентами. Все взгляды устремились к ним, как только они вошли в помещение, а девушки открыто глазели и вздыхали, когда Серенити и Виллем прошли мимо.

— Этот подойдёт? — Поинтересовалась она, указывая на столик у дальней стены кафе.

— Без разницы, — когда они устроились на местах, она поняла, почему он так сказал. Его охрана проследовала за ними, и встала живой стеной, закрывая своего босса.

— Ты в порядке?

Почему его это интересует? Именно это она хотела ответить, но сдержала горечь своей боли. Не его вина, что он не любит её, не его вина, что не видит в ней тех качеств, которые нужны его жене.

Наконец она ответила:

— Жизнь продолжается.

— Я вижу, — его кулаки до боли сжались под столом. «Жизнь продолжается» … Он не имел понятия, какой смысл она вложила в эти слова. Теперь он знал, что любит Серенити так, как ни один из мужчин никогда не сможет любить, но также он знал, что эта эмоция была такой мощной, что он может вновь принести ей такую боль, как никто другой.

— Мне нужно что-то тебе сказать.

Она тут же подумала о Шейн. Сейчас он скажет ей, что решил жениться на Шейн, от одной мысли о чём, она практически утратила сознание. Хоть Серенити и покинула дом уже, как два месяца, сестра не переставала измываться над ней. Шейн оставляла голосовые сообщения ей на почте, и как больной наркоман, Серенити не могла прекратить слушать каждое из них.

У нас с Виллемом было свидание в Цюрихе. Мы летели его личным самолётом, и он всю дорогу трахал меня в его шикарном салоне. А у тебя было такое с миллиардером? Думаю, нет. Я бы хотела, чтобы у тебя такое было, но знаешь, что? У тебя никогда не будет такой возможности.

Мы с Виллемом часами говорим по телефону, и каждый раз я жду, что он спросит о тебе. Но нет. Кажется, будто вовсе забыл о твоём существовании.

Виллем летит в Грецию, и я уговаривала его встретиться с тобой. Я сказала ему, что ты повзрослела, и уже не будешь такой прилипалой. Голос Шейн стал тише и злобнее, когда она продолжила свой монолог. Я сказала, что не против, если он вновь позабавится с тобой. Сказала, что ему не составит труда вернуть твоё расположение, ведь ты дешёвая, безотказная шлюха, которая решила, что отдать мужчине свою невинность – значит привязать его к себе.

Она полагала, что последние два сообщения Шейн оставила для неё только, чтобы позлить. Но видимо, всё же нет. Потому что, Виллем и правда сидел сейчас перед ней, и пожирал своими голодными глазами, что заставило Серенити сделать два вывода, от которых её мгновенно затошнило.

Первое: он не имеет не малейшего понятия, что Серенити в курсе того, что сама же Шейн уговорила его встретиться с ней, в надежде, что она будет вести себя, как легкодоступная кукла для развлечений.

Второе: осознание этого никак не влияло на её чувства к нему.

Она всё ещё отчаянно любит Виллема де Конаи, и понимание этого разрывало её изнутри.

— Ты меня слышала, Сири?

Она практически вздрогнула, когда он использовал её сокращённое имя. Раньше, оно заставляло её чувствовать себя особенной. Но теперь, она с горечью осознала, что это просто «стиль» миллиардера, как заставить свою каждую любовницу чувствовать себя особенной.

— Я слышала тебя, — удалось выдавить ей, всё ещё избегая его взгляда. Она продолжила с тем же отстранённым тоном. — И слушаю.

«Что-то не так», — подумал Виллем. В манере её разговора, в том, как она до сих пор боится взглянуть в его глаза. В конце раздумий, он обозвал себя глупцом. Ну конечно же что-то не так. Всё было не так, с тех самых пор, как он позволил своему прошлому влиять на его чувства к ней. И если бы не пара, практически незнакомцев, открывших ему глаза на правду о любви, он так бы и пребывал в неведении.

Затаив дыхание, он произнёс:

— Я ушёл от тебя, потому что действительно думал, что не люблю.

Ах. Губы Сири искривились от ненависти к себе.

— Вы не говорите ничего такого, чего я уже не знаю, мистер де Конаи.

Он вздрогнул от того, как она назвала его, но он это заслужил.

— Но то, что ты видела, было не правдой. Шейн не…

— Прекрати, — она не желала слышать его ложь, не хотела, чтобы он подтверждал каждое, сказанное Шейн слово. — Больше не желаю ничего слышать об этом, — она заставила себя взглянуть в его глаза, и ей захотелось рыдать и кричать от агонии, во взгляде Виллема.

Лжец!

Лжец!

Лжец!

Как он может так искусно притворяться, что ему так же больно, как и ей?

— Это ошибка, — сквозь зубы процедила она.

Виллем понял, что Серенити собирается уйти, и резко сказал:

— Стой! — Он схватил её за руку, пальцы крепко сжали её запястье, не давая сдвинуться с места.

Его прикосновение зажгло её. Казалось, что каждая частичка её тела тянулась сейчас к тому месту, где он коснулся неё, желая согреться теплом, которое он излучал. Она дышала, жила, горела ради его прикосновения, и это было так чертовски никчёмно.

Шейн была права.

Она ничтожество.

И ничего не может с этим поделать.

Она желала, чтобы это прекратилось, но не могла. Она любила Виллема де Конаи пять лет. Любила его с четырнадцати лет, и хоть он и вырвал её сердце и растоптал предательством, этого оказалось мало, чтобы уничтожить её чувства к нему.

— Пожалуйста, — голос миллиардера был так же напряжен, как и её, и слышать его мольбу, как она делала тоже самое не так давно, сводило её с ума.

Она безвольно опустилась назад в кресло.

— Отпусти меня, — прошептала она.

Медленно, нехотя, пальцы Виллема ослабили хватку, и боль пронзила его грудь от вида, как Серенити тут же отдёрнула руку от его прикосновения.

Когда-то… когда-то она слепо доверяла ему.

«Но это было тогда», тупо подумал он, и это была только его вина, что она больше не смотрит на него с прежним восхищением.

— Больше никогда не хочу вспоминать прошлое.

Он медленно кивнул.

Она шумно сглотнула.

— А теперь, хочу знать правду, почему ты здесь?

Он тихо ответил:

— Потому что я осознал, но видимо слишком поздно, что всегда любил тебя.

Эпилог

Три месяца спустя.

Все в замке мечтали убить Шейн Роли, все, кроме двоих, которые должны были ненавидеть её больше всех.

Это был последний день съёмок документального фильма о помолвке Виллема де Конаи и Серенити Роли, девятнадцатилетней американской девушки, которую в прошлом звали Виллем младший, но в последнее время, которая во всех заголовках и ток-шоу носила имя миссис Виллем, хотя официальная дата свадьбы и будет объявлена только после того, как она окончит колледж.

Сказать, что люди были в шоке, когда узнали, что Шейн была приглашена для съёмок документального фильма, было бы приуменьшением, но т.к. это было решение Виллема, никто не смел ему перечить.

Все, кто были знакомы с Виллемом, прекрасно знали, что власть над ним имеет только его возлюбленная невеста.

И команда делала всё возможное, находясь рядом с голландской моделью. Они притворялись, что слушают её истории, притворялись, что верят, даже когда они граничили с небылицами. Казалось, что Шейн приняла приглашение, только чтобы доказать, что не была проигравшей, а особенно в финансовом положении, о котором она не забыла упомянуть. Как только официально было объявлено о помолвке Виллема и Серенити, Шейн тут же созвала пресс-конференцию, дабы похвастаться своим кольцом с бриллиантом в двенадцать карат, которое ей преподнёс арабский шейх. Но тот факт, что её собственный миллиардер-жених был в два раза старше Виллема, она предпочитала утаить каждый раз, когда общалась с прессой.

Вечером перед началом съёмок документального фильма, Виллем пригласил всех участников в замок на ужин. Он восседал во главе стола, держа Серенити за руку, которая была вся в розовом, похожей на прекрасное видение.

Шейн прибыла последней, облачённая в полупрозрачное платье. Королева была так шокирована её видом, что приказала ей ужинать в гостевой спальне.

Поведение Шейн в первый день съёмок, так же создало некий прецедент. Если бы кто-то сказал бы, что взобрался на Эверест, она бы тут же подхватила, утверждая, что сделала это дважды. Если видела кого-то на площадке с сумочкой «Луи Витон», твердила, что отдала свою такую же горничной, потому что она ей наскучила. А если кто-то хвастался последним отдыхом на Багамах, Шейн зевала и говорила, что это место слишком устарело после того, как она была там бесчисленное количество раз.

И так далее, и так далее, в плоть до того, что режиссёр пришёл в офисе Виллема с визитом.

— Простите, мистер де Конаи, но боюсь, что принёс плохие новости.

Виллем опустил ручку на стол.

— Уверен, всё не так плохо.

— Так и есть, — несчастно ответил режиссёр. — Это команда. Они угрожают бойкотировать сегодняшний праздничный ужин.

— Ясно. Это действительно проблема. Вы знаете, в чём причина?

— Ну… — он поморщился. — Это ваша будущая золовка.

— Ах. Они не хотят видеть её там?

Он хмуро кивнул.

Голландский миллиардер просто кивнул в ответ.

— Сделаю всё, что смогу.

— Хорошо, босс, — когда режиссёр развернулся, чтобы уйти, он гадал показалось ли ему, или действительно он увидел жестокий блеск в глазах миллиардера.

Определённо…

Нет.

Это ведь Виллем де Конаи, самый воспитанный из миллиардеров. Он и его невеста были такими милыми, что пригласили Шейн Роли на съёмки фильма, хоть она и была полной стервой по отношении к миссис Виллем.

Он покачал головой. Скорее всего, миллиардер просто поговорит с Шейн, и всё.

****

С целью промоушена фильма, было принято решение снять дополнительный материал продолжительностью в один час только о любовном треугольнике миллиардера и двух сестёр.

Серенити думала, что Виллем откажется, но вместо этого он согласился. И вот теперь, мрачно думала Серенити, придётся больше, чем хотелось проводить времени с Шейн. Сейчас они обе находились на кухне, где Серенити крутила суши-роллы, пока Шейн восседала напротив неё на высоком табурете, и рассказывала о последних приключениях со своим женихом.

— А вы с женихом уже наслаждались прогулкой на верблюдах по пустыне?

— Эм… Нет.

— Бедняжка, — тон Шейн был полон симпатии.

Стоящий за ней оператор закатил глаза, и Серенити с трудом подавила смешок.

— Да, эм… жаль.

Но если верить статье, которая недавно попала в руки Серенити, то эта прогулка на верблюдах имела не совсем приятный исход. Шестидесятилетний жених Шейн накануне прогулки отобедал роскошными блюдами, и постоянно испускал газы в присутствии Шейн и её приглашённых друзей.

Время, казалось ползло, как черепаха, пока Шейн продолжала потчевать Серенити и команду очередными подвигами, большинство из которых они уже и так слышали. Закончив с роллами, Серенити спрыгнула со стула, и к ней тут же бросилась Эсли – собака, за которой присматривали они с Виллемом, пока её хозяева Деймэна и Маири Левентис, путешествовали по землям королевства.

Улыбаясь, она наклонилась, чтобы ласково почесать её за ухом.

Губы Шейн изогнулись.

— Это отвратительно.

— Шейн! — она прикрыла руками уши собаки. — Это не вежливо.

— Но это правда, и ты знаешь это, — со словами Шейн, на кухне появился Виллем, и его губы тронула улыбка, когда он заметил, как глаза его невесты засияли при его появлении. Я люблю тебя, кричали её глаза, хоть голос был мягкий и учтивый.

— Добрый день, мистер де Конаи.

Он улыбнулся, и напомнил:

— Виллем.

— Сэр.

Желая поскорее увидеть Виллема, Шейн та резко развернулась на табурет, что чуть не свалилась с него. Когда команда едва сдерживала хохот, она быстро соскочила со стула, и выпалила:

— У тебя слишком устарелая кухонная мебель, Серенити! Вот дома у моего жениха, всё согласно последнему писку моды, — когда она не ответила, Шейн повернулась в её сторону, и увидела, что рот сестры занят поцелуем Виллема.

Она покраснела, ревность и злость разрывали её. Она знала, что это единственная вещь, в которой ей не победить. В мире был всего один Виллем де Конаи, а её жених со своим шестидесятилетним сморщенным телом, и маленьким членом, делал Виллема ещё более привлекательным для Шейн.

Она уже хотела сказать что-то кокетливое, но в дверях появилась охранник, и кивнув всем присутствующим, передал миллиардеру дорогой на вид пакет.

Её любопытство взяло верх.

— Что это?

— Просто эксклюзивное лакомство из Франции, — голос миллиардера звучал буднично.

Шейн наблюдала, как Виллем достал фарфоровую чашу, украшенную разноцветными кусочками стекла, внутри которой что-то виднелось. Это были печенья в форме половинок сердечек, и прежде, чем могла остановиться, Шейн похвасталась:

— Оу, теперь я знаю, что это. У меня есть такие же.

Глаза Серенити расширились от удивления.

— Правда?

Скептический и раздражённый тон миллиардера слегка выбил Шейн из колеи, но она тут же натянула сексуальную и игривую улыбку.

— Ну конечно, есть. Мой жених и я никогда не упускаем возможности попробовать новые лакомства в странах, где бываем. А мы объездили весь мир уже трижды, насколько вам известно.

— Вчера ещё было дважды, — напомнил один из операторов, но тут же замолк, как только Шейн услышав его голос, метнула в его сторону молнию.

Шейн сделал глубокий вдох, прежде, чем вновь взглянуть на миллиардера.

— Так о чём я? — Она протиснулась мимо Виллема, позволяя кончику своей груди коснуться руки миллиардера.

Серенити нахмурилась, и уже собиралась сказать сестре отвалить, когда услышала её хриплое дыхание.

— Ох, теперь вспомнила, — сказала Шейн, ближе притягивая к себе чашу с лакомствами. — У меня точно есть такие, и я обожаю их.

— Ты уверена?

— Как на счёт того, чтобы ты дал мне попробовать одно, и я скажу не ошибалась ли?

Губы миллиардера изогнулись.

— Как пожелаешь, — он взял одно печенье-сердечко из чаши.

Челюсть Серенити отвисла.

— Шейн…

Не желая, чтобы слова сестры повлияли на то, получит ли она печенье, Шейн наклонилась вперёд, и быстро взяла его в рот из рук Виллема, не забыв лизнуть его пальцы. Она медленно жевала, делая вид, что наслаждается каждой его крошкой, и хотела, чтобы миллиардер вспомнил те времена, когда она поедала его член.

Миллиардер ошеломлённо смотрел на неё, и Шейн улыбнулась от удовольствия. Наконец-то. Она всегда знала, что настанет время, когда он устанет от её сестры. Она повернулась к Серенити, и, как и ожидала, увидела тревогу на её лице.

Похоже, Серенити не хватало слов.

— Шейн…

— Что такое, моя дорогая сестра, — наигранно сладко спросила она.

Серенити тихо ответила:

— Эти лакомства для Эсли.

Шейн перестала жевать.

Оператор и охрана, которые всё слышали, взорвались приступом смеха.

Вдруг она увидела взгляд миллиардера, полный презрения.

— Я знаю каждую грёбанную вещь, которую ты сделала моей будущей жене, — его голос был опасно мягкий, который могла слышать только Шейн. — Каждую чёртову мелочь.

Она стала задыхаться в ужасе, но когда она только собиралась припираться, миллиардер сказал?

— Нет.

Шейн замерла.

— Ты ведь знаешь, что я в считанные секунды могу уничтожить твою жизнь. Могу рассказать такие подробности твоему шейху, что потом вся его семья не отмоется, а он не просто прогонит тебя прочь, а её и посадит в свою королевскую каталажку.

— Я могу это сделать, и ты прекрасно понимаешь это. Кивни, как маленькая послушная собачка, если поняла меня.

Внезапно, она вспомнила последний день, когда Серенити была дома у Мелани, и как она пыталась обращаться с нею, как с собакой.

Шейн взглянула в глаза Виллема и поняла, что и об этом случае он тоже осведомлён. Он знает, и хочет убить её за это, только ждёт, чтобы она дала ему повод спустить курок.

Слёзы навернулись на глаза, но Шейн проглотила содержимое рта. Желудок протестовал, но она послушно всё проглотила.

— Может ещё одно? — Вежливо поинтересовался миллиардер. — Только, чтобы убедиться, что между нами всё в порядке, — на этот раз он сказал громче, чтобы слышали все.

Шейн не моргая взяла ещё одно лакомство из чаши, и послушно положила его в рот.

Миллиардер наклонился к ней…

Шейн вздрогнула.

Но он только коснулся её макушки.

— Хорошая девочка, — он взъерошил её волосы, будто она собачонка.

****

Держась за руки, они вошли в банкетный зал. Где все участники съёмок уже были в полном сборе вместе с королевой и другими членами королевской семьи. Серенити читала ему расписание на завтра, голос её был тихий и спокойный, но Виллем догадался, что что-то не так.

Это было не потому, что она звучала, как его личный ассистент. Она делала это постоянно, даже, с тех пор, как они воссоединились. Только потому, что теперь она его невеста, не значит, что не должна быть профессионалом на работе.

Так что, нет, Серенити не вела себя, как блондинка-робот, которой её постоянно дразнила подруга Уиллоу. Это был один из тех случаев, когда она не могла посмотреть ему в глаза, и когда она делала очередной вдох, Виллем перебил её.

— Что случилось?

Она робко ответила:

— Ты был таким пугающим.

— Естественно, — голос миллиардера звучал буднично. — Я хотел, чтобы она усвоила урок, — он сделал паузу, — и я был немного зол.

— В целом оправдано, — пробормотала она себе под нос.

— Как я тебе не раз говорил, не стоит быть грубым, когда злишься, — Серенити была захвачена врасплох, когда он притянул её к себе, и приподнял за подбородок лицо. — Я тебя испугал?

— Только немножко, — призналась она. — Ты всегда такой цивилизованный, — внезапно она смутилась.

Он пришёл в восторг.

— Отчего это?

— Ну, я подумала, что ты всегда такой цивилизованный, кроме… как в постели, — застенчиво призналась она.

Он должен был поцеловать её после такого, и к моменту, когда они присоединились ко всем в зале, щёки Серенити горели, а губы припухли от поцелуев. Он отодвинул ей стул, и помог присесть, а затем и сам занял рядом своё место. Для того, чтобы сохранить некую интимность, столики были накрыты для троих, и с ними за столом сидел один из младших братьев Виллема – Яак.

Его глаза горели восхищением, и он наклонился к Виллему и сказал:

— Я впечатлён, брат.

Виллем вздёрнул бровь.

— И чем?

- Никогда не думал, что ты настолько сошёл с ума, чтобы опоздать на ужин с сотней приглашённых, ради одного поцелуя.

Услышав слова Яака, Серенити смутилась ещё больше, но Голландский миллиардер только улыбнулся.

— Ты, мой брат, ещё ничего не видел.

Её глаза уставились на него в изумлении как раз перед тем, как свет в зале погас, и по плану сегодняшнего «тёмного ужина», подали первое блюдо. Когда закуски были поданы, Серенити нащупала свою вилку, и только хотела попробовать что-то взять, как почувствовала пальцы Виллема у себя на подбородке. Она только хотела спросить в чём дело, но его губы аккуратно опустились на её.

— Как ты так быстро нашла закуску, Серенити? — Спросил Яак.

— Горячая, — выдавила Серенити, когда губы миллиардера уже скользили по её шее. Когда он отстранился, она вздохнула с облегчением, думаю, что это был конец. Вернулись официанты, чтобы забрать их тарелки, и подать следующее блюдо. Но тут Виллем подтянул её ближе к себе, и проскользив рукой по её телу, оставил её на груди Серенити.

— Вил… — но она не договорила его имени, потому что должна была сдерживать стоны, вызываемые его пальцами, которые ласкали и теребили её соски.

— Расслабься, — прошептал он ей на ухо, — никто не увидит.

И это продолжилось. Миллиардер отпускал её, когда официанты появлялись вновь, а когда уходили, продолжал свою пытку ртом и пальцами. К моменту подачи основного блюда, она уже была сгустком сплошного желания. И тогда, Виллем притворился, что упустил вилку, и опустился под стол, она даже не думала сопротивляться. Её ноги сами по себе широко раздвинулись, и когда Виллем опустил между её бёдер голову, её голова запрокинулась, губы распахнулись, а глаза закатились от удовольствия…

— Как тебе стейк, Виллем, — спросил Яак.

Серенити почувствовалась, как миллиардер оторвался от неё.

— Сочный и нежный, — и вновь вернулся поедать её киску.

Когда подали десерт, миллиардер потянул Серенити с её места себе на колени, она ахнула, когда вдруг оказалась насаженной на его член.

— Всё в порядке? — Спросил Яак.

— Всё. Просто. Замечательно, — она больше выдохнула, чем сказала, в ритм толчков Виллема. Это было так, так чертовски хорошо, что она наплевала на все приличия, и позабыла все запреты. Это было не правильно, не профессионально, но ей было плевать.

Всё, что она хотела, чтобы Голландский миллиардер трахал её опять и опять.

К моменту, когда свет был включён, они с Виллемом сидели каждый на своих местах на приличном расстоянии.

— У тебя щербет на губах, брат, — и заметив блеск в глазах Яака, она поняла, что он всё знает. Её взгляд метнулся к Виллему, и она чуть не завопила, при виде того, что Яак назвал щербетом, на самом деле было её соками удовольствия.

Но миллиардер быстро среагировал.

— Да неужели? — Он облизнул губы, и Серенити разрывалась между желанием и смущением. Это было так чертовски сексуально!

Его помутнённые желанием голубые глаза встретились с её.

— На самом деле такой сладкий. Думаю, мне понадобиться добавка, — и не говоря ни слова, он вскочил на ноги, и схватил её в охапку.

— Виллем! — Она оглянулась вокруг, чтобы извиниться, но потом замерла. Все вокруг сидели с красными лицами. А королева, сидевшая за несколько столиков от них, даже не могла взглянуть в их сторону.

Серенити завопила:

— Ты ведь говорил, никто не узнает!

Миллиардер только улыбнулся.

— Думаю, я ошибался, — он пошёл прочь, крепко держа своего ангела в руках. — Только с тобой, ангел.

Ох.

Она обвила его шею руками.

— У тебя очень специфический способ показывать свою любовь, но… — её голос дрогнул. — За это я ещё больше люблю вас, сэр.

— Виллем.

— Сэр.

— Виллем, или мы сейчас вернёмся, и проделаем тоже самое за чашечкой кофе…

— Я люблю тебя, Виллем.

— Слишком поздно, я передумал, — и миллиардер зашагал назад в банкетный зал со своей невестой на руках, где и правда подали кофе, только на этот раз свет был включен.

— Виллем!