Действие первое

Джон Бойнтон Пристли

Опасный поворот

Пьеса в трех действиях

Действующие лица:

Роберт Кэплен.

Фреда Кэплен.

Бетти Уайтхауз.

Гордон Уайтхауз.

Олуэн Пиил.

Чарлз Трэвор Стэнтон.

Мод Мокридж.

Место действия - гостиная в доме Кэпленов в Чантбари Клоэ. Время -

после обеда. Декорация - одна на все три действия.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Занавес поднимается - на сцене темно. Раздается приглушенный выстрел из

револьвера, сразу же за ним - женский крик, и наступает мертвая тишина.

После короткой паузы слышится несколько ироничный голос Фреды: " Ну-с, вот

и все! " - и зажигается свет над камином, освещающий гостиную. Фреда стоит

у камина: это молодая, красивая, жизнерадостная женщина, лет тридцати.

Перед камином сидит Олуэн, интересная брюнетка, одних лет с Фредой.

Невдалеке от нее, растянувшись на кушетке, лежит Бетти, молоденькая и

очень хорошенькая женщина. Посреди комнаты, удобно устроившись в кресле,

сидит мисс Мокридж - писательница, элегантная, средних лет, с типичной для

женщин ее профессии внешностью. Все они в вечерних туалетах и, очевидно,

только что слушали радиопередачу (радиоприемник стоит тут же на столе),

поджидая мужчин, задержавшихся в столовой. Фреда собирается подойти к

приемнику, чтобы выключить его, - в этот момент раздается типично

дикторский голос.

Диктор. Вы только что прослушали пьесу в восьми картинах " Спящий пес! ",

написанную специально для нас Хэмфри Стотом.

Фреда (медленно подходя к радио). Вот и все. Надеюсь, вам не было

скучно, мисс Мокридж?

Мисс Мокридж. Ничуть.

Бетти. Не люблю этих пьес, с их нудными разговорами. Мне, как и

Гордону, больше нравится танцевальная музыка.

Фреда (выключая приемник). Вы знаете, мисс Мокридж, всякий раз, когда

мой брат Гордон наведывается сюда, он изводит нас танцевальной музыкой по

радио.

Бетти. Я обожаю выключать все эти торжественные, напыщенные

разглагольствования - вот так, взять и оборвать их.

Мисс Мокридж. Как называлась эта пьеса?

Олуэн. " Спящий пес! ".

Мисс Мокридж. При чем тут пес?

Бетти. А при том, что не надо мешать лгать.

Фреда. Кому - мешать лгать?

Бетти. Ну, как же, все они врут, так ведь? И врали.

Мисс Мокридж. Сколько сцен мы пропустили?

Олуэн. Кажется, пять.

Мисс Мокридж. Представляю, сколько же вранья было в этих сценах.

Понятно, отчего этот человек так обозлился. Я имею в виду мужа.

Бетти. Но который же из них был мужем? Не тот ли, что говорил таким

гнусавым голосом, точно у него полипы в носу?

Мисс Мокридж (живо). Да, тот самый, с полипами, он-то взял и

застрелился. Жаль.

Фреда. Из-за полипов.

Мисс Мокридж. И из-за полипов - жаль!

Все смеются. В этот момент из столовой доносится приглушенный мужской

смех.

Бетти. Послушайте только этих мужчин.

Мисс Мокридж. Смеются, наверное, над какой-нибудь непристойностью.

Бетти. Куда там, просто сплетничают. Мужчины обожают посплетничать.

Фреда. Еще бы.

Мисс Мокридж. Ну и пусть их, на здоровье! Люди, не любящие сплетен,

обычно не интересуются своими ближними. Я очень хотела бы, чтобы мои

издатели любили посплетничать.

Бетти. При этом мужчины делают вид, что заняты делом.

Фреда. У наших теперь прекрасный предлог для сплетен: все трое стали

директорами фирмы.

Мисс Мокридж. Ну да, разумеется. Мисс Пиил, мне кажется, вам следовало

бы выйти замуж за мистера Стэнтона.

Олуэн. О, зачем же?

Мисс Мокридж. Для полноты картины. Тогда здесь были бы три супружеские

пары, обожающие друг друга. Я все время думала об этом за обедом.

Фреда. Что, попались, Олуэн?

Мисс Мокридж. Я сама бы не прочь за него выйти, чтобы только стать

одним из членов вашего очаровательного кружка. Вы удивительно миленькая

маленькая компания.

Фреда. Мы?

Мисс Мокридж. А разве нет?

Фреда (чуть-чуть насмешливо). " Миленькая маленькая компания". Как это

ужасно!

Мисс Мокридж. Ничуть не ужасно. Просто прелестно.

Фреда (улыбаясь). Звучит несколько слащаво.

Бетти. Да. Смахивает на Диккенса или рождественские открытки.

Мисс Мокридж. И ничего в этом нет плохого. В наш век это даже чересчур

хорошо и не похоже на правду.

Фреда (видимо, забавляясь ее тоном). Да неужели?

Олуэн. Я не знала, что вы такая пессимистка, мисс Мокридж.

Мисс Мокридж. Не знали? Тогда вы, видимо, не читаете отзывов на мои

книги, а следовало бы, поскольку вы работаете у моих издателей. Я

пожалуюсь на это моим трем директорам, когда они вернутся. (С коротким

смешком.) Разумеется, я пессимистка. Но не поймите меня превратно. Я

только хотела сказать, что у вас тут чудесно!

Фреда. Да, здесь довольно мило. Нам посчастливилось.

Олуэн. Здесь восхитительно. Ненавижу уезжать отсюда. (Мисс Мокридж.)

Знаете, я теперь занята в городской конторе издательства... не так, как

прежде, когда я работала здесь, в типографии. Но я приезжаю сюда при

малейшей возможности.

Мисс Мокридж. Я вас вполне понимаю. Должно быть, удивительно приятно

жить вот так - всем вместе.

Бетти. Да, неплохо.

Мисс Мокридж (Фреде). Но мне почему-то кажется, вам всем недостает

вашего деверя. Он ведь тоже часто приезжал сюда к вам?

Фреда (которой это замечание явно неприятно). Вы говорите о Мартине,

брате Роберта?

Мисс Мокридж. Да, о Мартине Кэплене. Я в то время была в Америке и так

толком и не поняла, что же с ним случилось. Похоже, что-то ужасное?

Неловкое молчание - Бетти и Олуэн смотрят на Фреду.

Мисс Мокридж. (Переводит взгляд с одной на другую.) О, кажется, это был

бестактный вопрос. Со мной всегда вот так.

Фреда (очень спокойно). Нет, нисколько. Это было большим потрясением

для нас в свое время, но теперь немного улеглось. Мартин застрелился. А

случилось все почти год назад, точнее, в июне прошлого года, но не здесь,

а в Фоллоус-Энде, в двадцати милях отсюда. Он там снимал коттедж.

Мисс Мокридж. О да, это ужасно. Мне кажется, я видела его всего раза

два. Помню, я нашла его чрезвычайно интересным и очаровательным. Он ведь

был очень красив собой, не правда ли?

Входят Стэнтон и Гордон. Стэнтону - около сорока, манера обращения его

несколько нарочитая, речь слегка ироническая. Гордон - молодой человек лет

двадцати с небольшим, очень симпатичный, хотя и несколько

неуравновешенный.

Олуэн. Да, очень красив.

Стэнтон (со снисходительной улыбкой). Кто это очень красив?

Фреда. Успокойтесь, не вы, Чарлз.

Стэнтон. А можно узнать кто или это большой секрет?

Гордон (беря Бетти за руку). Они говорили обо мне, Бетти, почему ты

позволяешь им так грубо льстить твоему мужу? И тебе не стыдно, моя милая?

Бетти (держа его за руку). Мой дорогой, я убеждена, что ты слишком

горячо сплетничал и выпил лишнего. У тебя лицо пунцовое и даже припухло,

ну совсем преуспевающий финансист.

Входит Роберт. Ему немного больше тридцати. Он может служить образцом

здорового, привлекательного мужчины. Можно не всегда с ним соглашаться, но

все же он невольно будет внушать вам симпатию.

Роберт. Простите, что запоздал, но всему виною твой проклятый щенок,

Фреда.

Фреда. О, что он еще натворил?

Роберт. Пытался сожрать рукопись нового романа Сони Вильям. Я боялся,

что его стошнит. Вы видите, мисс Мокридж, как мы отзываемся о вас,

авторах.

Мисс Мокридж. Я уже привыкла. Я говорила только что, какой

очаровательный тесный кружок составляете все вы.

Роберт. Мне чрезвычайно приятно, что вы так думаете.

Мисс Мокридж. Я нахожу, что вам очень посчастливилось.

Роберт. Да, так оно и есть.

Стэнтон. Тут дело не в счастье, мисс Мокридж. Видите ли, случилось так,

что мы все оказались людьми с легким, уживчивым характером.

Роберт (шутливо, пожалуй, - слишком шутливо). Кроме Бетти - у нее

характер бешеный.

Стэнтон. Это потому, что Гордон недостаточно часто колотит ее!

Мисс Мокридж. Ну, видите, мисс Пиил, мистер Стэнтон по-прежнему

циничный холостяк, боюсь, он вам портит всю музыку.

Стэнтон. Мисс Пиил теперь никак не может повлиять - она перевелась в

Лондонскую контору и совсем нас покинула.

Олуэн. Я приезжаю сюда очень часто, так часто, как меня приглашают.

Гордон. Но для чего? Чтобы видеть меня или Роберта, - этого мы еще не

можем решить. Во всяком случае, наши жены уже начинают ревновать.

Бетти (смеясь). И страшно!

Гордон (принимаясь крутить радио). Что сегодня передают? Кто знает?

Фреда. О, пожалуйста. Гордон, не включайте радио. Мы только что его

выключили.

Гордон. А что вы слушали?

Фреда. Конец какой-то пьесы.

Олуэн. Под названием " Спящий пес! ".

Стэнтон. Что за название?

Мисс Мокридж. Мы толком не поняли - что-то о лжи и каком-то господине,

который застрелился.

Стэнтон. Ну и шутники на радиостанции.

Олуэн (которая, видимо, о чем-то думала). Послушайте, мне кажется, я

поняла, в чем было дело в пьесе. Спящий пес - это правда, и человек - ну,

этот муж - непременно хотел потревожить ее, разбудить пса.

Роберт. Ну что же, он поступил совершенно правильно.

Стэнтон. Вы полагаете? Любопытно. Я нахожу, что это глубокая мысль:

правда - спящий пес.

Мисс Мокридж (не обращая внимания на его слова). Действительно, мы

слишком много времени тратим на то, чтобы лгать, как словами, так и

поступками.

Бетти (с видом наивного ребенка). Но это же совершенно неизбежно. Я

всегда привираю, целый день только это и делаю.

Гордон (по-прежнему возясь с радио). Именно так, моя дорогая, именно.

Бетти. В этом весь секрет моего обаяния.

Мисс Мокридж (несколько нетерпеливо). Очень возможно. Но мы

подразумевали нечто более серьезное.

Роберт. Всерьез или в шутку, но я всегда стою за то, чтобы все выходило

наружу. Так лучше.

Стэнтон. Мне кажется, говорить правду все равно что делать поворот на

скорости шестьдесят миль в час.

Фреда (с каким-то загадочным или даже злым оттенком в голосе). А в

жизни столько опасных поворотов, не так ли, Чарлз?

Стэнтон (как бы вступая в пререкания с ней или с кем-то другим из

присутствующих). Да, бывает - если только не уметь выбрать правильного

пути. Лгать или не лгать - что вы об этом скажете, Олуэн? У вас страшно

глубокомысленный вид.

Олуэн (очень серьезно). Я с вами согласна. Мне кажется, говорить все,

до конца, крайне опасно. Дело в том, что... бывает правда и правда.

Гордон. Точно: правда правде рознь.

Стэнтон. Да помолчите вы. Гордон. Продолжайте, Олуэн.

Мисс Мокридж. Да, да, продолжайте.

Олуэн (задумчиво). Мне кажется... настоящая правда... то есть все, все

до малейшей мелочи, без всякой утайки... была бы не страшна. Я имею в виду

высшую, истинную правду. Но что в обычной жизни подразумевается под

правдой и что этот человек в радиопередаче подразумевал под ней - только

половина правды. Из нее не узнать, что происходит в душе у каждого. Вас

попросту знакомят с рядом фактов, которые до того были скрыты... и очень

хорошо, что были скрыты. Такая истина - предательская штука.

Гордон. Да, вроде той гнусности, которую стараются вытянуть из человека

в суде: " Где вы находились в ночь на двадцать седьмое ноября прошлого

года?.. Отвечайте только " да" или " нет".

Мисс Мокридж (которая явно хочет вызвать присутствующих на спор). Вы

меня не убедили, мисс Пиил. Но готова приветствовать то, что вы называете

полуправдой, то есть факты.

Роберт. Я тоже. Я полностью стою за это.

Фреда (каким-то загадочным тоном). Ты так полагаешь, Роберт?

Роберт. Что ты хочешь этим сказать?

Фреда (беззаботно). Да так, ничего. Давайте поговорим о чем-нибудь

более веселом. Кто желает выпить? Налей же, Роберт. И предложи папиросы.

Роберт (заглядывая в папиросницу, стоящую на столе). Здесь нет больше

папирос.

Фреда. В этой есть. (Беря со стола музыкальную шкатулку для папирос.)

Мисс Мокридж, Олуэн, хотите? (Протягивает шкатулку.)

Олуэн (рассматривая шкатулку). О, я помню эту шкатулку. Она играет

мелодию, когда открываешь крышку. Я даже вспоминаю мотив. Да, кажется,

" Свадебный марш"? (Открывает шкатулку, вынимает папиросу, слышится нежная

мелодия " Свадебного марша".)

Роберт. Хорошо, не правда ли?

Фреда (закрывая шкатулку). Вы не могли помнить этой шкатулки. Я сегодня

впервые ее достала. Она принадлежала... одному постороннему человеку.

Олуэн. Она принадлежала Мартину, не так ли? Он мне ее показывал.

Небольшое молчание. Обе женщины пристально смотрят друг на друга.

Фреда. Он не мог вам ее показывать, Олуэн. У него ее еще не было, когда

вы его видели в последний раз.

Стэнтон. Откуда вы знаете, что ее у него не было, Фреда?

Фреда. Не важно. Я это знаю. Мартин не мог вам показывать этой

шкатулки, Олуэн.

Олуэн. Вы думаете? (Смотрит многозначительно на Фреду, затем совсем

другим тоном.) Да, может быть, и не мог. Я, наверное, что-нибудь спутала.

Должно быть, видела похожую где-нибудь еще, а приписала ее покойному

Мартину - он обожал такие вещи.

Роберт. Олуэн, я, может, буду невежлив, но уверен, вы не посетуете. Вы

только что, вдруг, прекратили говорить правду и хорошо осознаете это. Вы

ведь совершенно уверены, что это та коробка, которую вам показывал Мартин,

точно так же как Фреда убеждена в противном.

Олуэн. Ну, допустим, а какое это имеет значение?

Гордон (возясь с радио). Ни малейшего. Я все пытаюсь поймать

какой-нибудь фокстрот, но эта машинка вдруг решила забастовать.

Роберт (с раздражением). Да оставь ты ее в покое.

Бетти. Чего вы кричите на Гордона?

Роберт. Ну, хорошо, тогда сами остановите его. Нет, Олуэн, я не думаю,

что это имеет значение, но после того, что мы говорили, невольно

задумываешься, что ситуация довольно любопытная.

Мисс Мокридж (с нетерпеливым любопытством). Как раз то, что я думала.

Действительно, очень любопытно. Пожалуйста, расскажите нам всю правду об

этой музыкальной папироснице.

Фреда. Все очень просто...

Олуэн. Одну минуточку, Фреда. Я вовсе не уверена, что все так просто,

но, кажется, теперь это и не так важно.

Фреда. Я вас не понимаю.

Роберт. Я тоже. Сначала вы говорите, что это не та шкатулка, а теперь -

что все совсем не так просто, и напускаете таинственного туману. Мне

кажется, вы что-то скрываете, и это совсем на вас не похоже. Или эта

шкатулка принадлежала Мартину, или нет...

Стэнтон (со свойственным ему грубоватым добродушием). Далась вам эта

чертова шкатулка.

Бетти. О, Чарлз, нам хотелось бы послушать.

Мисс Мокридж (вместе с Бетти). Но, мистер Стэнтон...

Стэнтон. Извините, но я ненавижу эти играющие шкатулки. В особенности с

такой музыкой. Забудем о ней.

Гордон (с внезапным оттенком горечи). И о Мартине, кстати. Его уже нет

на свете, а мы все сидим здесь и нам тепло и уютно - такой очаровательной,

милой компанией.

Роберт. Прекрати, пожалуйста. Гордон.

Гордон. Не будем упоминать о Мартине или думать о нем. Это неуместно.

Он умер.

Фреда. Незачем из-за этого разводить истерику. Гордон. Слушая тебя,

можно подумать, что Мартин являлся твоей личной собственностью.

Бетти. На самом-то деле Мартин никому не принадлежал. Он принадлежал

только себе и был не так глуп.

Роберт (внезапно пробуждаясь от задумчивости). Что все это значит,

Бетти?

Бетти (со смехом). Это значит, что я говорила ерунду, а вы все несете

страшную чушь, и я рискую каждую минуту получить мигрень.

Роберт. И это все?

Бетти. А разве этого недостаточно? (Смотрит на него с улыбкой.)

Роберт. Продолжай дальше, Фреда.

Фреда. Я бы хотела, чтобы ты не был столь безрассудно настойчив,

Роберт. А со шкатулкой не очень просто. Она попала к нам вместе с

некоторыми другими вещами Мартина из его коттеджа. Я спрятала ее и сегодня

впервые извлекла. Между тем Олуэн была в коттедже в Фоллоус-Энде в

последний раз в ту субботу, когда мы все там были... вы помните, в самом

начале июня.

Гордон (со сдерживаемым, но сильным волнением). Еще бы! Конечно. Какой

был день! И чудесная ночь, не правда ли? Мы долго сидели в саду, и Мартин

нам рассказывал о своих смешных, напыщенных соседях, с которыми жил в

Корнуэлле...

Бетти. Да, и о долговязой, сухопарой леди, которая все спрашивала обо

всех: " Это человек нашего круга? "

Гордон (вполне искренне). У меня не было другого такого счастливого

дня, и нам такого уже не видать.

Роберт. Да, это был дивный день. Хотя я никогда не думал, что ты будешь

так переживать.

Фреда. Ни ты и никто другой таких переживаний и предположить не мог.

Похоже, Гордон решил биться в истерике всякий раз при упоминании имени

Мартина.

Бетти. Мне кажется, все дело в крепком бренди. Неудивительно, при таких

огромных рюмках. Вино ударило ему в голову.

Гордон. А куда ему еще, по-твоему, надлежало ударить?

Роберт (Фреде). Так, стало быть, ты утверждаешь, что в ту субботу в

начале июня Олуэн в последний раз посетила коттедж Мартина?

Фреда. Да, и я знаю, что у него тогда еще не было этой папиросницы.

Роберт. Он бы нам ее показал, будь она у него. И действительно, я не

помню, чтобы когда-нибудь видел эту вещь у него в коттедже. Ну, а вы,

Олуэн?

Олуэн (с неопределенной улыбкой). Что - я?

Роберт. Черт возьми, вы-то что можете сказать?

Олуэн (снисходительно улыбаясь). Вы настоящий ребенок, Роберт. Надеюсь,

я не на скамье подсудимых или лавке для свидетелей.

Мисс Мокридж. О, нет, нет, пожалуйста. Не обманывайте наших ожиданий.

Бетти. Вы же знаете, Олуэн, приезд в коттедж к Мартину в субботу был не

последним вашим посещением этого дома. Вы разве не помните, как мы с вами

в следующее воскресенье, после обеда, ездили туда, чтобы поговорить с

Мартином относительно этих маленьких гравюр?

Олуэн. Помню.

Роберт. Да, правильно.

Бетти. Но я не помню, чтобы он нам показывал эту папиросницу. Я ее

действительно никогда раньше не видела.

Стэнтон. А я не видел ее и видеть не хочу. Никогда не слышал, чтобы

подымалось столько шума из ничего.

Фреда. Я бы не была столь категорична, как вы, Чарлз. К тому же могу

сообщить - хотя бы только для того, чтобы покончить с этим, - Мартин никак

не мог показывать этой папиросницы в воскресенье, потому что ее у него

тогда еще не было.

Стэнтон (не без некоторого ехидства). Похоже, вам очень многое известно

относительно этой коробки, Фреда?

Гордон. Это как раз то, что я хотел сказать. Откуда такая

осведомленность?

Бетти (торжествующе). Я знаю откуда. (Фреде). Вы ее ему подарили.

Все смотрят на Фреду.

Роберт. Это правда, Фреда?

Фреда (невозмутимо). Да, я ее ему подарила.

Роберт. Странно! Я хочу сказать, странен не сам по себе подарок

какой-то папиросницы - почему бы тебе и не подарить. Странно, что ты

никогда об этом не упоминала. Когда ты ему ее подарила? Где раздобыла?

Фреда (по-прежнему с полным самообладанием). Это тоже все очень просто.

Помнишь день накануне той ужасной субботы? Ты был тогда в городе, и я

приехала туда на один день. Там-то я случайно и увидела эту шкатулку в

антикварном магазине. Мне она показалась занятной и стоила довольно

дешево, я и купила ее для Мартина.

Роберт. Магазин сам отправил ее Мартину в Фоллоус-Энд - так, что ли?

Поэтому он не мог получить ее раньше той роковой субботы?

Фреда. Да.

Роберт. Тогда понятно.

Гордон. Прошу прощения, Фреда, но все это совсем не так очевидно, как

вы говорите. Вы не должны забывать, что я как раз был у Мартина в коттедже

утром в ту субботу.

Роберт. Ну, так что же?

Гордон. А то, что я был там в то время, когда с почты вместе с письмами

пришли посылки. Помню, Мартин получил посылку с книгами от Джека

Брукфильда, - я не могу забыть ни одной подробности того утра, да и вы бы

не забыли, доведись вам пройти через этот проклятый допрос, как мне, - но

шкатулки там не было.

Фреда. Наверно, ее прислали не с утренней, а с дневной почтой, только и

всего. Какая разница?

Гордон. Конечно, никакой, дорогая Фреда, за исключением лишь той

маленькой разницы, что в Фоллоус-Энд посылки никогда не приходят с дневной

почтой.

Фреда. Нет, приходят.

Гордон. Нет.

Фреда (резко). Откуда вы знаете?

Гордон. Потому что Мартин всегда ворчал по этому поводу и жаловался,

что вечно получает книги и рукописи с опозданием на день. Эта папиросница

не была прислана утром, я сам присутствовал при вскрытии почты, ее не

могли доставить и с дневной почтой. Фреда, я не верю, что магазин вообще

когда-нибудь отправлял эту шкатулку. Вы сами свезли ее Мартину. Так ведь

было?

Фреда (в порыве раздражения). Вы просто глупы. Гордон.

Гордон. Возможно. Но не забывайте, не я это все начал. И все же, ведь

вы привезли ее Мартину?

Роберт. Правда это?

Фреда (быстро опомнившись, сдержанно). Ну, что же, если вам так хочется

знать, - да, я привезла.

Роберт. Фреда!

Гордон. Я так и полагал.

Роберт (пораженный). Но, Фреда, если ты отправилась в коттедж, чтобы

вручить Мартину шкатулку, уже после ухода оттуда Гордона, ты должна была

видеть Мартина позже, чем кто бы то ни было, то есть за несколько часов до

того, как он... как он покончил с собой.

Фреда. Да. Я видела его в промежутке между дневным чаем и обедом.

Роберт. Но почему ты раньше ничего об этом не говорила? Почему не

выступила в качестве свидетельницы? Ты могла бы дать показания.

Фреда. Да, могла, но ради чего? Кому это пошло бы на пользу? Достаточно

неприятно было и то, что Гордону пришлось пройти через это...

Гордон. Это было ужасно!..

Фреда. Если б я могла помочь Мартину, я бы это сделала. Но это никому

не могло принести пользы.

Стэнтон. Верно. Вы были совершенно правы.

Роберт. Да, это я могу понять. Но отчего ты мне ничего не сказала?

Почему скрыла, почему скрывала до сих пор, - ты ведь была последним

человеком, который разговаривал с Мартином.

Фреда. А разве я была последней?

Роберт. Очевидно.

Фреда. Ну, а как же тогда Олуэн?

Роберт. Олуэн... ах да, папиросница!

Фреда. Да, именно, - папиросница. Мартин получил ее только после чая в

ту субботу, а Олуэн призналась, что он показывал эту папиросницу ей.

Бетти (которой явно неприятно все это разбирательство). Ничего

подобного, она сказала лишь, что видела, возможно, похожую, и я предлагаю

поверить ей и покончить с разговорами.

Мисс Мокридж. Нет, нет, миссис Уайтхауз.

Бетти. Нет, да. А то чем дальше, тем все хуже и хуже.

Стэнтон. И я поддерживаю предложение покончить с этим.

Роберт. А я - нет!

Бетти. Но, Роберт...

Роберт. Мне очень жаль, Бетти... и хотя к вам это не имеет отношения и

никак не может затронуть... но Мартин был моим братом и мне не нравится

весь этот туман. Я имею право знать все.

Олуэн. Хорошо, Роберт. Но вам обязательно знать все теперь?

Фреда (холодно). Я лично не вижу в этом необходимости. Как не видела

необходимости и в том, чтобы меня допрашивали для явного развлечения всех

присутствующих. Но поскольку теперь ваша очередь, Олуэн, я не сомневаюсь,

что Роберт будет не столь суров.

Роберт. Не понимаю, зачем ты это говоришь, Фреда.

Олуэн. Я уверена, что вы не понимаете этого, Роберт.

Фреда (теперь наступила ее очередь допрашивать). Вы могли бы кое-что

прояснить, Олуэн. Вы говорили, что Мартин показывал вам папиросницу, не

так ли? В таком случае вы должны были видеться с ним и быть в коттедже в

ту самую субботу вечером.

Олуэн. Да, он мне показывал шкатулку. Это было после обеда, около

девяти часов вечера... в ту самую субботу.

Роберт (совершенно потрясенный). И вы тоже были там? Но это же безумие!

Сначала Фреда, потом вы. И ни одна из вас словом не обмолвилась об этом.

Олуэн. Простите меня, Роберт. Но я просто была не в силах.

Роберт. Но что вы там делали?

Олуэн. Я была в большой тревоге из-за одной вещи... одного

обстоятельства, о котором слышала... это преследовало и мучило меня

несколько дней подряд, и наконец я просто не могла вынести, почувствовала,

что должна видеть Мартина, чтобы выяснить все. Я поспешила в Фоллоус-Энд.

По дороге я перекусила и прибыла в коттедж как раз около девяти. Никто не

видел, как я входила, и никто не видел, как выходила, - вы ведь знаете,

какое это пустынное место. А затем я, так же как и Фреда, решила: кому на

пользу мое свидетельство - никому, и промолчала. Вот и все.

Роберт. Нет, вы не можете на этом поставить точку. Вы были, вероятно,

последним человеком, с которым говорил Мартин, и должны что-нибудь знать о

нем.

Олуэн (устало). Все это было и прошло. Оставим былое в покое. Прошу

вас, Роберт. (Другим тоном.) Кроме того, я уверена - мы, должно быть,

изрядно надоели мисс Мокридж со всей этой чепухой.

Мисс Мокридж (живо). О, нисколько, мне, напротив, очень интересно...

чрезвычайно интересно.

Олуэн. Уж не собираемся ли мы, Фреда, обсуждать все это? Нечего

ворошить. Все уже давно кончено.

Роберт (охваченный грустными размышлениями; с настоятельной просьбой).

Послушайте, Олуэн, вы обязаны мне ответить на следующее... Имел ли ваш

визит к Мартину в тот вечер какое-нибудь отношение к делам фирмы? Вы

сказали, что чем-то были встревожены?

Фреда. О, Роберт, прошу вас.

Роберт. Простите, но я должен знать. Имело ли это какое-нибудь

отношение к пропавшим пятистам фунтам?

Гордон (запальчиво). О, ради всего святого, не впутывайте сюда эти

деньги. Никто из нас не хочет еще раз касаться всего этого. Мартина уже

нет на свете. Оставьте его в покое, прошу вас, и прекратите разговор об

этих проклятых деньгах.

Фреда. Гордон, успокойтесь. Вы ведете себя сегодня точно истеричный

ребенок. (Мисс Мокридж.) Простите, пожалуйста.

Гордон (бормочет). Присоединяюсь. Очень прошу извинить меня, мисс

Мокридж.

Мисс Мокридж (вставая). Нет, нет, что вы! Но мне кажется, мы уже

припозднились.

Фреда. Нисколько.

Роберт. Нет, еще рано...

Мисс Мокридж. Паттерсоны сказали, что пришлют за мной машину. Приехала

она, вы не знаете?

Роберт (идя к двери). Приехала. Я слышал ее, когда мы выходили из

столовой, и сказал шоферу, чтобы подождал на кухне. Я его сейчас велю

позвать.

Фреда (вполне сознавая иронию произносимых ею слов). Неужели вы нас уже

покидаете?

Мисс Мокридж. Да, кажется, мне действительно пора. Отсюда до

Паттерсонов по крайней мере полчаса езды, и не думаю, чтобы они были очень

довольны, если я слишком долго задержу их машину и шофера. (Пожимая руку

Фреде.) Очень, очень вам благодарна. (Пожимая руку Олуэн.) Так приятно

было опять увидеть вас всех вместе - вы составляете такое очаровательное

общество. (Пожимая руку Бетти.) До свидания, миссис Уайтхауз. До скорого

свидания. (Прощается со Стэнтоном.)

Фреда (идя к двери). Мне кажется, вы забыли шаль у меня в комнате. Я

вам ее сейчас принесу.

Мисс Мокридж (у двери). До свидания.

Все. До свидания.

Фреда (уходя). Я слышала, что вы очень приятно провели время в

Америке...

Обе женщины уходят и закрывают за собой дверь. Олуэн начинает

рассматривать книги на полках. Бетти подходит к роялю и берет папироску из

коробки, стоящей на нем. Стэнтон, вздохнув с облегчением, наливает себе

виски.

Гордон. Слава тебе господи, легче дышать стало.

Бетти. Да уж - слава создателю. Мне очень жаль, но я не переношу этой

женщины. Она слишком напоминает мне школьную преподавательницу геометрии.

Стэнтон. Что-то мне всегда была подозрительна ваша геометрия, Бетти.

Хотите налью, Гордон?

Гордон. Нет, спасибо.

Стэнтон. Очень странно, но Мокридж совсем не плохая писательница. Я не

хочу сказать, что ее книги раскупаются нарасхват, но все-таки она недурно

пишет. И почему это в хороших писателях всегда есть что-то неприятное?

Гордон. Этого я не знаю. Но никак не нахожу Мод Мокридж хорошей

писательницей, Стэнтон.

Бетти. Я уверена, что она страшная сплетница.

Стэнтон. Не отрицаю. Она известна этим. Вот почему дамам следовало бы

при ней помолчать. Она-то уж сумеет приукрасить и раздуть эту историю с

папиросницей - в течение какой-нибудь недели пустит гулять ее по всему

Лондону. Паттерсоны, для начала, услышат ее сегодня же вечером. Для нее

было, наверное, мукой уйти на самом интересном месте.

Гордон. Она бы не ушла, если б надеялась что-нибудь еще услышать. Но и

так услышала достаточно, чтобы развернуться. (Со смехом.) Наверное, уже

завтра с утра засядет за новый роман, и все мы будем в нем фигурировать.

Бетти (решительно). Ей придется немало напрячь свое воображение в

отношении меня.

Стэнтон. И меня тоже. По всей вероятности, нам с вами, Бетти, она

припишет самые гнусные пороки.

Бетти (смеясь). Ну, знаете, с тем, что она слышала, ей многого сделать

не удастся. В конце концов, почему бы Фреде не привезти Мартину в подарок

папиросницу и почему бы Олуэн не отправиться его проведать?

Олуэн (перелистывая книгу, лениво). Да, именно, почему бы и нет?

Бетти. О, я совсем забыла, что вы тут, Олуэн. Можно мне спросить вас

кое о чем? В конце концов, мне кажется, я еще никого до сих пор ни о чем

не спрашивала?

Олуэн. Можете спросить. Впрочем, не обещаю, что отвечу.

Бетти. Я все-таки рискну. Были вы влюблены в Мартина, Олуэн?

Олуэн (твердо). Ни капельки.

Бетти. Я так и думала, что нет.

Олуэн. По правде сказать, если быть совершенно откровенной, он был мне,

скорее, неприятен.

Бетти. Я так и предполагала.

Гордон. Вздор. Никогда этому не поверю. Вы не могли не любить Мартина.

Никто не мог. Я не хочу сказать, что он был лишен недостатков и так далее,

но в отношении него это и несущественно. Он был особенным человеком.

Нельзя было не любить его. Он был Мартином - и этого достаточно.

Бетти. Другими словами, - вашим богом, мой друг. Вы знаете, Гордон

буквально обожал его. Разве не так, мой дорогой?

Стэнтон. Нужно сказать, он мог быть обворожительным. Во всяком случае,

был очень умен. Должен признаться: без него фирма уже никогда не будет

тем, чем была.

Гордон. Не думаю!

Бетти (чуть насмешливо). Ну, еще бы!

Олуэн ставит книгу на место. Входит Роберт, идет к столу, наливает себе

виски. Затем входит Фреда, берет папироску из коробки и закуривает.

Роберт. Ну-с, теперь мы можем внимательно разобраться во всем.

Олуэн. О нет, прошу вас, Роберт!

Роберт. Простите, Олуэн, но я желаю знать правду. Во всем этом есть

что-то очень странное. Сначала Фреда едет к Мартину - и ни слова не

говорит об этом. Затем вы, Олуэн, тоже едете к нему - и тоже ни словом не

обмолвились. Не очень пристойно получается. Почему-то вы обе это скрывали.

Может, вы скрываете еще что-нибудь? Мне кажется, настало время кому-то из

нас, для разнообразия, начать говорить правду.

Фреда. А ты всегда говоришь правду, Роберт?

Роберт. Во всяком случае, стремлюсь к этому.

Стэнтон (иронически). Какое благородство. Но не требуйте от нас,

простых смертных, слишком многого. Имейте снисхождение к нашим слабостям.

Фреда (с внезапной подозрительностью). Каким слабостям?

Стэнтон (пожимая плечами). Да каким угодно, дорогая Фреда. Например, к

приобретению музыкальных папиросниц. Я уверен, это тоже своего рода

слабость.

Фреда (вкладывая тайный смысл в свои слова). Или к тому, чтобы

по-разному использовать возможности, предоставляемые маленькими

деревенскими коттеджами? Мне кажется, при некоторых обстоятельствах это

тоже может считаться слабостью.

Стэнтон. Вы говорите о коттедже Мартина? Я почти там не бывал.

Фреда. Нет, я не думала о коттедже Мартина. Я думала о чьем-то другом

коттедже, - может быть, о вашем.

Стэнтон (посмотрев на нее пристально). Боюсь, что я вас не понимаю.

Роберт (выведенный из терпения). Послушайте, что все это значит? Теперь

вы, Стэнтон, начинаете, что ли?

Стэнтон. Конечно, нет. (Смеется.)

Роберт. Ну-с, прекрасно. Я желаю выяснить всю эту историю с Мартином до

конца. И хочу сделать это теперь же.

Гордон. О боже! Это что же, будет новое дознание?!

Роберт. В нем не было бы необходимости, если б мы услышали немного

больше правды во время следствия. Прежде всего это касается вас, Олуэн. Вы

были последним человеком, кто видел Мартина. Зачем вы отправились на

свидание с ним? Касалось ли это пропавших денег?

Олуэн. Да, касалось.

Роберт. Вы знали тогда, что Мартин их взял?

Олуэн. Нет.

Роберт. Но вы предполагали, что он взял?

Олуэн. Я предполагала, что он мог это сделать.

Гордон (с горечью). Вы все как-то удивительно охотно готовы были

поверить этому.

Бетти (очень настойчиво). Гордон, я хочу домой.

Роберт. Так скоро, Бетти?

Бетти. У меня будет отчаянная мигрень, если останусь дольше. Надо

домой... в постель.

Гордон. Хорошо. Еще одну минуточку.

Стэнтон. Я провожу вас, Бетти, если Гордон желает остаться.

Бетти (подходя к Гордону). Нет, я хочу, чтобы Гордон поехал со мной.

Гордон. Хорошо. (Поднимаясь.) Я иду с тобой. Но подожди минуточку.

Бетти (с внезапным, почти истерическим криком). Я тебе говорю, что хочу

уехать сейчас же. Отвези меня.

Роберт. Но почему, что случилось, Бетти?

Бетти. Не знаю. Я, вероятно, просто глупа.

Гордон. Ну, прекрасно. Едем. (Идет за ней.)

Фреда встает.

Стэнтон. Я тоже поеду с вами.

Роберт. Бетти, мне ужасно неприятно, что все это расстроило вас. Я

знаю, что происшедшее вас совершенно не касается, но все же...

Бетти (отталкивая его и устремляясь к двери). Ах, пожалуйста, не

продолжайте, не продолжайте дальше. Почему вы не можете оставить всего

этого в покое? (Выбегает, с силой захлопывая за собой дверь.)

Гордон (у двери). Ну что ж, спокойной ночи всем.

Стэнтон (идя к двери). Я провожу этих младенцев и тоже поеду.

Олуэн (иронически). Очень мило с вашей стороны.

Стэнтон (угрюмо улыбаясь). Спокойной ночи. (Уходит.)

После его ухода трое оставшихся придвигаются ближе к камину и друг к

другу, - в комнате сразу становится интимнее и уютнее.

Роберт. А теперь, Олуэн, вы можете мне рассказать с полной

откровенностью, почему вы кинулись искать Мартина из-за пропавших денег.

Олуэн. Ну что ж, теперь будем правдивы или как?

Роберт. Я очень хочу этого.

Олуэн. А как вы, Фреда?

Фреда (несколько усталым голосом). Да, да, конечно, мне все равно.

Какое это имеет значение.

Роберт (вновь удивленно). Странный ответ.

Фреда. Ты находишь? Что же, иногда и я бываю странной, Роберт. Ты

просто недостаточно знал меня.

Олуэн. Вы сами все затеяли, Роберт. Теперь ваша очередь. Будете ли вы

вполне откровенны со мной?

Роберт. Боже мой! Конечно, буду. Я ненавижу все эти дурацкие тайны. Но

пока не моя очередь. Я предложил вам вопрос, на который еще не получил

ответа.

Олуэн. Я знаю. Но я сама хочу задать один вопрос, прежде чем ответить

на ваш. Давно хотела это сделать, но никак не было случая или не

осмеливалась. А сейчас мне все равно. Роберт, вы не брали этих денег?

Роберт (пораженный). Не брал ли я этих денег?

Олуэн. Да.

Роберт. Разумеется, нет. Вы, должно быть, не в своем уме, Олуэн.

Олуэн смеется, точно она освободилась от давившей ее большой тяжести.

Роберт. Что же вы думаете, если б я взял их, я так и взвалил бы на

плечи бедного Мартина весь этот позор? Но, к сожалению, Мартин взял их. Мы

все это знаем.

Олуэн. Боже, какая же я была дура!

Роберт. Ничего не понимаю. Уверен, вы должны были знать, что их взял

Мартин. Не могли же вы думать все время, что это дело моих рук.

Олуэн. Да, думала. И не только думала, - я терзалась этой мыслью.

Роберт. Но почему же, почему? Да, черт побери, в этом же нет никакого

смысла. Я, может быть, и мог взять эти деньги - полагаю, мы все при

известных обстоятельствах были бы способны на это, - но никогда в жизни не

мог бы свалить вину на кого-нибудь другого, и в особенности - на Мартина.

Как вы могли подумать, что я способен на такой поступок! Я верил, что вы

мой друг, Олуэн, - один из моих самых лучших старых друзей...

Фреда (холодно и спокойно). Пора бы наконец понять тебе, Роберт...

Олуэн (в большом волнении). О нет, Фреда. Прошу вас, не надо. Прошу

вас.

Фреда (очень спокойно, беря Олуэн за руку). А почему бы и нет?

(Роберту.) Пора бы понять тебе, Роберт, - как ты мог быть настолько слеп,

это меня поражает, - понять, что Олуэн совсем не друг тебе.

Роберт. Уверен - друг.

Фреда. Вовсе нет. Она влюбленная в тебя женщина, а это большая разница.

Она влюблена в тебя с незапамятных времен.

Олуэн (в отчаянии). Фреда, это ужасно и нечестно. Это жестоко, жестоко.

Фреда. Пусть вас это не обидит. А он хотел правды - так он ее и

услышал.

Роберт. Я страшно огорчен, Олуэн. Вероятно, я был очень глуп. Мы всегда

были добрыми друзьями, и я всегда очень искренне вас любил.

Олуэн. Довольно, довольно. О, Фреда, как вы только могли! Вы не имели

права говорить этого.

Фреда. Но ведь это же правда? Не так ли? Ты хотел правды, Роберт, - и

вот тебе правда, во всяком случае, частица ее. Олуэн влюблена в тебя целую

вечность. Я точно не знаю, с какого именно времени, но наблюдаю уже

полтора года. Жены, ты знаешь, всегда замечают такие вещи. Но этого мало,

теперь скажу тебе то, что уже давно жаждала сказать: мне кажется, ты

просто глуп, что не заметил всего этого сам, что не ответил на это

чувство, не решился давно уже на какой-нибудь смелый поступок. Если тебя

кто-нибудь любит столь сильно, - так, боже мой, воспользуйся же этим,

насладись этой любовью, ухватись за нее крепко, пока еще не поздно.

Олуэн (пристально глядя на нее). Фреда, теперь я все понимаю.

Фреда. Понимаю - что?

Олуэн. Все о вас. Мне следовало понять это раньше.

Роберт. Если вы хотите этим сказать о своем прозрении, что Фреда не

слишком любит меня, - вы правы. Мы с ней не очень были счастливы. Как-то

так вышло, что брак наш не удался. Никто этого не знает...

Фреда. Напротив, все знают.

Роберт. Не означает ли это, что ты обо всем им рассказала?

Фреда. Нет, конечно, я им ничего не говорила. Но если ты подразумеваешь

под словом " им" тех, кто нас близко знает, наш тесный кружок, - то они не

нуждаются в том, чтобы им об этом говорили.

Роберт. Но вот Олуэн только что призналась, что она впервые это поняла.

Олуэн (мягко). Нет, Роберт, об этом я знала раньше. Я думала совсем о

другом, когда...

Роберт. Так о чем же?

Олуэн. Лучше воздержаться от объяснений. (Отворачивается.)

Фреда. Хотите сыграть в благородство? Можете не стараться, Олуэн, мы

слишком уже далеко зашли.

Олуэн (в тоске). Нет, это не то. Дело в том, что... что я не могу

говорить об этом. В этом для меня есть что-то ужасное. И я не могу вам

сказать почему.

Фреда (внимательно смотря на нее). Что же - ужасное?

Олуэн. Что-то действительно ужасное. Не будем больше говорить об этом.

Фреда. Но, Олуэн...

Олуэн. Я сожалею, что сказала, что все поняла. Это у меня вырвалось.

Прошу вас...

Фреда. Прекрасно. Но вам нужно еще объяснить насчет этих денег. Вы

сказали, что все время думали, будто их взял Роберт?

Олуэн. Мне казалось, что именно он должен был это сделать.

Роберт. Ну а если вы были в этом уверены, отчего же ничего не сказали?

Фреда. О, Роберт, неужели ты не уразумеешь, почему она не могла

сказать!

Роберт. Намекаешь, что она меня покрывала?

Фреда. Ну разумеется.

Роберт. Олуэн, мне ужасно совестно. Я понятия не имел. Хотя нахожу

совершенно невероятным - как вы могли думать, что я такой человек, и

продолжать любить меня по-прежнему, никому ничего не сказав.

Фреда. Но это же совершенно естественно.

Олуэн (вместе с Фредой). Вот почему я вам говорила, что мучилась этой

мыслью.

Фреда (патетично). Если кого-нибудь действительно любишь, то тут уж не

рассуждаешь, а тот человек может делать все, что угодно, быть подлым и

низким, и ты ему все простишь или даже просто не заметишь. Во всяком

случае, некоторые женщины будут поступать именно так.

Роберт. Не представляю, чтобы ты так поступала, Фреда.

Фреда (возвращаясь к своему обычному тону). Не представляешь? Ты очень

многого обо мне не представляешь. Но вот что я хотела сказать вам, Олуэн:

если вы подозревали, что Роберт взял деньги, выходит, вы знали, что Мартин

их не брал?

Олуэн. Да, я была уверена - после разговора с Мартином в тот последний

вечер, - что он их не брал.

Фреда (с горечью). Но вы оставили нас всех в убеждении, что он это

сделал.

Олуэн. Я знаю, знаю. Но это уже не могло иметь значения, не могло

больше обидеть Мартина. Он был там, где уже не обижаются. И я чувствовала,

что мне надо молчать.

Роберт. Молчать ради меня?

Олуэн. Да, ради вас, Роберт.

Роберт. Но ведь Мартин взял эти деньги.

Олуэн. Нет.

Роберт. Ведь из-за этого он и сделал то, что сделал. Боялся, что его

изобличат. Он был ужасно нервный, он всегда... бедный малый. Он просто не

мог выдержать того, что его ожидало.

Олуэн. Нет, совсем не то. Вы должны верить мне. Я полностью убеждена,

что Мартин никогда не касался этих денег.

Фреда (пылко). Мне всегда казалось странным, что он на это пошел. Это

было совсем не похоже на Мартина - пойти на мелкое жульничество с

поддельным чеком. Я знаю, он мог быть бешеным, а подчас и довольно грубым.

Но не мог быть расчетливым, коварным мелким воришкой. Это было совсем не в

его характере. И потом, он не очень ценил деньги.

Роберт. Но тратил их порядочно. Он сильно запутался в долгах, должен

тебе сказать.

Фреда. Да, но в том-то и разница. Его мало тревожили долги. Он мог быть

весел и беззаботен, будучи кругом в долгу. Денежные дела не волновали его.

Ты, например, не переносишь долгов. Ты совсем другой человек.

Олуэн. Да, это и было одной из причин, почему я думала, что вы...

Роберт. Да, я понимаю. Хотя сам считаю: люди, которые о деньгах не

думают, которым долги безразличны, - они-то как раз, скорее всего, и

способны воспользоваться чужими деньгами.

Фреда. Возможно, но не таким путем - трусливым и подлым. Это совсем не

похоже на Мартина.

Роберт (после паузы, в раздумье). Меня интересует, Олуэн, почему вы

были так уверены, что я взял деньги?

Олуэн. Почему? Да потому, что сам Мартин был в этом уверен. Он сказал

мне об этом.

Роберт (удивленно). Мартин вам это сказал?

Олуэн. Да, это было первое, о чем мы с ним говорили.

Роберт. Мартин полагал, что я их взял. Но он меня, кажется, знал лучше.

Как он мог так думать?

Фреда. Ты тоже думал, что он вор. Ты тоже, видимо, его знал не лучше.

Роберт. Да, но тут есть разница. Тут были особые причины. И, кроме

того, мне кое-что еще сообщили. Впрочем, я совсем не был уверен до конца.

Только после того, как он застрелился, ко мне пришла уверенность.

Олуэн (с растущим волнением). Вы сказали, что вам что-то сообщили. Но

ведь и Мартину тоже кое-что сообщили. То есть ему попросту сказали, что вы

взяли этот чек.

Роберт (смотря на нее). Боже мой!

Олуэн. И знаете, кто ему сказал, что вы взяли этот чек?

Роберт. Начинаю догадываться.

Фреда. Кто?

Роберт (с раздражением). Стэнтон, что ли?

Олуэн. Да, Стэнтон.

Роберт. Но он же сказал, что Мартин взял чек.

Фреда. О, но ведь он...

Олуэн (вместе с Фредой). Боже мой, он...

Роберт. Он убедительно доказал мне. При этом уверял, что не хочет

выдавать Мартина, говорил о круговой поруке, связывающей нас всех.

Олуэн. Но, поймите, то же самое он говорил Мартину. И Мартин никогда бы

не поделился со мной, если б не знал... ну, что я вас не выдам...

Роберт (задумчиво). Стэнтон...

Фреда (решительно). Тогда сам Стэнтон и взял эти деньги.

Олуэн. Похоже на то.

Фреда (тоном судебного следователя). Уверена, что так и было. Он

способен на это. Вы же видите, как он сумел обмануть Мартина и Роберта,

натравив их друг на друга. Может, ли быть что-нибудь отвратительнее?

Роберт (в раздумье). Но отсюда еще не следует, что сам Стэнтон был этим

вором.

Фреда. Уверена, что был.

Роберт. Подождите. Давайте разберемся. Старику Слейтеру потребовались

наличные деньги, и мистер Уайтхауз подписал чек на предъявителя, на сумму

пятьсот фунтов. Слейтер всегда настаивал на чеках на предъявителя - одному

богу, впрочем, известно почему. Чек остался лежать на столе мистера

Уайтхауза. Слейтер не пришел на другой день, как обещал, а когда явился

через три дня, чека на месте не оказалось. В этот промежуток времени он

был предъявлен в банк и реализован. Причем это был другой банк, а не то

отделение, услугами которого постоянно пользовалась фирма, так как чек был

выписан на личный, счет мистера Уайтхауза. Только Стэнтон, Мартин или я

могли воспользоваться этим чеком - и еще милейший старый Уотсон, который

никак не мог взять его. Следует отметить - никто из нас троих не был

известен в этом отделении банка, но они заявили, что человек, предъявивший

чек к оплате, был моего возраста или возраста Мартина. Судя по этому, они

имели довольно смутное представление о наружности преступника. Но то, что

они запомнили, во всяком случае, совершенно исключает Стэнтона.

Олуэн. Насколько я помню, мистер Уайтхауз не хотел, чтобы вас всех

опознавали в банке.

Фреда. Нет, он слишком их всех любил и притом был слишком расстроен. К

тому же в то время он был болен.

Роберт. Мне казалось, единственно, чего он хотел, так это личного

признания того, кто взял деньги.

Олуэн. Он мне так и сказал.

Фреда. И мне тоже. Это очень похоже на папу. Но что тебя заставило

поверить, что Мартин взял чек?

Роберт. Показания банковских служащих указывали на Мартина и на меня,

но про себя-то я знал, что не брал.

Фреда (медленно). А Стэнтон сказал тебе...

Роберт. Стэнтон сказал мне, что видел, как Мартин выходил из комнаты

твоего отца.

Олуэн. А Мартину - как вы выходили из той же комнаты.

Фреда (со страстным убеждением). Стэнтон сам взял эти деньги.

Роберт (в гневе). Взял ли он деньги или нет - это и придется ему

разъяснить нам. (Идет к двери, открывает ее и снимает с рычага телефонную

трубку.) Неудивительно, что он не одобрял нашего разговора и был рад, что

может избежать его. У него на совести слишком много такого, что приходится

скрывать.

Олуэн (печально). У нас у всех, похоже, на совести слишком много

такого, что нам приходится скрывать.

Роберт. Ну, так на сей раз будь что будет, а мы прольем свет на все эти

тайны. Стэнтон обязан дать нам объяснение. (Вызывает по телефону.)

Чэнтбери, один-два.

Фреда. Когда?

Роберт. Сегодня ночью.

Фреда. Ты хочешь всех вызвать сюда обратно, Роберт?

Роберт. Да. (Звонит.) Алло, это ты, Гордон... Стэнтон у вас? Ну, так я

хочу, чтобы вы оба вернулись сюда... Да, да, чем дальше, тем больше... Это

чертовски важно... Да, мы все в этом заинтересованы... О, нет, конечно,

нет. Мы можем обойтись без Бетти.

Фреда и Олуэн переглядываются.

Роберт. Ну, превосходно. Приезжайте как можно скорее. (Вешает трубку. В

передней закрывает дверь и зажигает свет у входа.) Они возвращаются.

Занавес