Притча о двух королевствах

– С утра среди людей по всему королевству растеклась радостная весть – в соседнем королевстве умер тамошний король, бывший непримиримым врагом их короля и государства.

Вообще-то эти два короля были братьями-близнецами, но, как было всем известно, их взаимная ненависть была столь сильна, что их отец еще при жизни завещал каждому из них полкоролевства, предвидя, что иначе начнется кровопролитная междоусобная война.

Умер он рано, и братья стали королями в пятнадцать лет, будучи еще в сущности подростками. Однако сразу между ними едва не началась война, потому как каждый из них посчитал себя обделенным и требовал от другого брата увеличения своей доли наследства.

Вот так они и жили – в вечной вражде, поэтому на границе их государств все время происходили мелкие стычки, и только одному Богу известно, каким чудом между ними так и не случилось ни одной войны.

* * *

Принц с вечера был на охоте и как только прослышал о кончине соседнего короля, то сразу же поспешил вернуться во дворец: как и другие, он испытал некоторое удовлетворение оттого, что заклятый враг его отца навсегда покинул этот мир.

Своего отца Принц застал сидящим у раскрытого окна. На подоконнике лежало какое-то письмо, а по лицу Короля неудержимо катились слезы.

– Что случилось, отец? – обеспокоенно спросил принц. – В то время, когда все наше королевство вздохнуло с облегчением, узнав о кончине твоего врага, я нахожу тебя в слезах, словно стряслось какое-то страшное горе?

– Да, сынок, сегодня у меня огромное горе! Но прежде чем я расскажу тебе о нем, знай, что ни одна живая душа не должна знать о нашем разговоре.

Ты знаешь, что раньше два наших королевства были единым целым, и этим государством правил твой дед – мой отец. В то время не было и года, чтобы наше королевство не вело войны с кем-нибудь из соседей, которые объявляли нам войну по любому вымышленному поводу.

За всем этим стоял большой заговор соседних государств, стремящихся уничтожить и затем разделить по частям наше королевство. Дворец был наводнен шпионами и предателями, выявить которых не представлялось никакой возможности. Это было очень непростое время для нашей страны, и нам с братом тогда только-только исполнилось по четырнадцать лет.

Однажды неожиданно, после обеда наш отец почувствовал сильное недомогание.

Его жизнь повисла на волоске, и по этой причине нас с братом тайно вызвали к нему среди ночи.

Мы пришли в покои в тот момент, когда отец был без сознания, и, очнувшись, он увидел нас уже сидящими возле его кровати. Подав знак, чтобы все кроме нас вышли, отец обратился к нам. Речь давалась ему с трудом:

– Дети мои! Я хочу, чтобы вы слушали меня внимательно и запоминали все до единого слова, ибо от этого зависит ваша жизнь, судьба королевства и наших подданных.

Сегодня меня пытались отравить: мой повар, который готовит еду и снимает пробу перед ее подачей на стол, уже скончался от отравления, видимо, он пробовал еду как минимум еще раз до этого. Благодаря его быстрой смерти врачам удалось определить яд и составить для меня противоядие. Есть шанс, что мне удастся выкарабкаться из лап смерти, но сколько я проживу после этого, никто не знает. Может быть, год, может, больше, а может, и меньше.

У нашего государства очень много врагов, мой дворец полон шпионами, поэтому я совершенно уверен, что отравителя найти не удастся. Дети мои, глядя на меня сейчас, вы должны быть твердо убеждены в одном – вас ожидает подобная или еще более страшная смерть от руки этих предателей.

Наши враги не успокоятся до тех пор, покамест не перестанет существовать наше государство. Я долго размышлял над тем, каким способом вам следует защитить себя и государство, и, кажется, придумал, – тут отец перешел на тихий шепот: – Но, зная вашу братскую любовь друг к другу, я вынужден потребовать от вас клятвы, что в точности исполните то, что прикажу сделать, – и, получив от нас клятву, отец продолжил: – Завтра по всему королевству будет объявлено о моей тяжелой болезни и назначен поединок между вами, победитель в котором будет объявлен наследником престола.

Но мы сделаем так, что исход поединка в этот раз будет ничейным. После этого мы проведем еще два поединка между вами с таким же результатом. Тогда я объявлю, что каждый из вас унаследует половину королевства.

– Но зачем это нужно, отец?! Пусть один из нас правит всем королевством, а второй будет ему в том верным помощником, – воскликнули мы.

– Не торопитесь, – ответил отец, – скоро узнаете. Когда вы будете сражаться в поединках, все окружающие должны видеть, как каждый из вас двоих стремится во что бы то ни стало стать сначала наследником, а потом – королем.

Вы должны буквально дышать ненавистью друг к другу, и если у вас это не получится, то считайте, что мой план провалился.

После каждого поединка вы должны постоянно, за глаза, обвинять друг друга в трусости, в том, что ваш соперник бился нечестно, и как можно больше насмехайтесь над ним в присутствии посторонних.

Отныне и навсегда вам придется забыть про братские чувства, с этой минуты никто из посторонних не должен услышать от каждого из вас ни одного доброго слова о брате.

Если так случится, что я умру, каждый из вас возьмет пол-королевства и, получив свою половину, должен будет объявить, что его обделили. С этого времени ежедневно угрожайте друг другу войной, но никогда ее не начинайте.

А теперь я объясню вам, ради чего необходимо так поступить.

У меня даже сейчас есть сила и власть, есть мой гордый, свободолюбивый и храбрый народ, с помощью которого я могу дать отпор любому врагу, но только если он нападет открыто.

Однако вся беда в том, что враги это знают и поэтому действуют тайно. Они, словно термиты, подтачивают изнутри наше государство, и, скажу честно, я ничего не могу с этим поделать.

Я смотрю на министров, генералов и не знаю, кто - друг, а кто – враг, каждый из придворных в любой момент может подсыпать мне яд.

Если же прикажу пытать всех подряд, то, возможно, мне удастся выявить нескольких из врагов, только оставшиеся станут осторожнее и затаятся, пока я не успокоюсь и не остановлю этот произвол, после чего они начнут действовать с новой силой. Тогда я, дети мои, в сердцах людей навеки останусь чудовищем и кровожадным тираном, потому что необходимо подвергнуть пыткам несколько десятков, а то и сотен честных людей, чтобы выявить хоть одного настоящего врага. Да и где гарантия, что под пытками люди не начнут оговаривать себя и друг друга?! Вся страна утонет в крови, и последствия будут страшнее, чем любая война.

По этим причинам я боролся с врагами иначе, и пусть сегодня они торжествуют и думают, что одержали победу, но завтра их сокрушите вы, дети мои, и, значит, настоящая победа будет за нами.

Знайте, что как только ваши враги увидят, как сильно вы ненавидите друг друга, они разделятся между вами: одни будут поддерживать одного из вас, другие – второго, надеясь, что вы начнете в стране смуту и сами себя уничтожите.

Особенно они обрадуются, когда узнают, что я разделю королевство между вами, напрасно понадеявшись на скорую междоусобную войну, которой, как мы знаем, никогда не будет.

Вам не придется тратить силы на поиски своих врагов, потому что будете знать врагов чужих и, тайно общаясь меж собою, защитите друг другу жизнь и власть. Вы будете искать и находить врагов в окружении друг друга и, терпя поражения и неудачи, они никогда не додумаются, что обязаны этим вашему мнимому «заклятому врагу», – закончил изложение своего плана наш отец.

Потом, когда отец научил нас, каким образом нам следует сообщаться между собой, мы с братом перед расставанием обнялись и поклялись друг другу в верности, а уже к вечеру следующего дня вся столица знала нас как непримиримых врагов.

Все сбылось в точности, как предсказывал наш отец: неустанно пропалывая от сорняков чужой огород, свой мы всегда находили в чистом виде.

Вот поэтому, сын, у меня сегодня огромное горе, как будто мое сердце вынули их груди и бросили на лед. Брат знал, что умирает, и прислал мне прощальное письмо, вот оно на подоконнике, – Король взял его в руку и сразу стало видно, что его руки дрожат.

– Он прощается со мной, передает тебе свое благословление и сообщает, что ввел своего сына в знание дел. Мой брат выражает пожелание, чтобы мы на следующий день после его похорон подвели свои войска к границе, якобы собираемся напасть. Его сын тоже подведет свои войска: с месяц постоим друг против друга, а потом потихоньку разойдемся.

Наши войска поведешь ты, поэтому иди, готовься в поход с самым решительным видом, а страже передай мой приказ: никого ко мне не пропускать, скажи, что хочу побыть в одиночестве, – попросил напоследок Король.

* * *

Принц вышел из покоев Короля, передал его приказ страже и, выйдя на балкон, долго стоял, глядя вдаль и размышляя о превратностях человеческой жизни, в которой очевидная реальность может оказаться всего лишь иллюзией, а самое невероятное предположение – истиной последней инстанции…

Завершив свой рассказ, Амерташт замолчал, и я понял, что пришла пора расставаться.

– Нет ли у тебя заключительного вопроса перед возвращением? – спросил меня Спента Майния, – или просьбы?

– Я могу увидеть Заратушта и попрощаться с ним?

– Твоя просьба выполнима. Иди и делай то, что должен, и пусть хранит тебя Наилучший Господь!

7. Возвращение

В одно мгновение я преодолел Чинварт и оказался на вершине той самой горы, где впервые увидел Заратушта. Он, как и раньше, снова был рядом.

– Я прощаюсь с тобой, Заратушт, и если успеешь, скажи, почему ты находишься здесь, а не в Духовном Мире?

– Я не успел до конца выполнить свою миссию на Земле, чтобы получить Прощение Наилучшего Господа, поэтому жду, что ее выполнят мои ученики. Прощай же! Если ты…

…в этот миг я очнулся от сильнейшего удара по щеке, надо мной стоял мой старший и сильно тряс меня за плечо.

– Вставай! Ал-лё, а ну давай очухивайся! Ну ты и дрыхнуть горазд, а я уже было подумал, умер что ли – холодный ты какой-то, как неживой. Ехать пора, – заключил он напоследок.

– А я говорю, устал солдат, не буди, – суетился рядом молла, – но дисциплина есть дисциплина, надо ехать. Вот возьмите, как обещал, – молла протянул маленькую бутылочку с темной жидкостью, – горный бальзам, выпейте маленький глоточек, это сразу придаст вам силы на целый день, а когда захотите уснуть, выпейте глотка три-четыре, выспитесь как ребенок, – он радостно и даже с ощутимой гордостью заверил нас.

Мой старший с недоверием посмотрел на протянутую руку моллы, держащую бутылочку с бальзамом, и, наверное, хотел было от нее отказаться, но не успел: неожиданно для старшего я смело взял бутылочку, откупорил ее и, поблагодарив моллу, отпил глоточек невыносимо горькой жидкости, которая, впрочем, уже через минуту-другую стала сладить по всему рту.

Интуитивно почувствовав, что офицер эту жидкость пить не станет, по крайней мере, сейчас, я закупорил бутылочку и сунул ее в карман гимнастерки.

Попрощавшись с вышедшей из дома хозяйкой, мы подошли к машине, стали прощаться с моллой: он пожал руку офицеру, по-восточному обнял его, прижался грудью и затем подошел ко мне.

– Как я Вам завидую и радуюсь за Вас, что смогли пройти по пути Хаумы, кроме того, у меня тоже есть повод для радости. С сегодняшнего дня я и весь мой род чисты перед Всевышним, потому что выполнили свой долг. Не знаю, встретимся ли мы в дальнейшем, но знайте, что пока я жив, буду ежедневно молить Аллаха, чтобы Его забота и милосердие никогда Вас не покидали. Я же смею просить Вас об одном: будьте хитры и осторожны, а для чего – Вы сами знаете. Мир Вам, ас-салям-алейкум!

В его необычно ясных небесно-голубых глазах навернулись слезы.

– Чего это он тебе там наговорил? Я что-то ничего не понял, – офицер вопросительно посмотрел на меня, когда мы тронулись в путь.

– Да так, – уклончиво ответил я, – пока Вы прикорнули, мы с ним очень душевно сидели и говорили. Наверное, я ему сына напомнил, а вообще-то вежливые они тут, в горах. Очень. – Почти всю дальнейшую дорогу после этого диалога мы проехали молча.

К конечной цели нашего маршрута мы добрались после полудня и уже через час выехали обратно в Душанбе.

На моего старшего было жалко смотреть, видно, что дорога в обратную сторону давалась ему с большим трудом. Через два часа езды мне удалось уговорить его выпить глоток бальзама – он воспрянул, и до Душанбе мы добрались без происшествий под утро вторника.

– Сейчас поедем ко мне домой, там моя жена нас чем-нибудь покормит по-человечески, отоспишься денек, а к ужину – в часть! Возражения есть? – строго и в то же время добродушно предложил офицер.

– В армии приказы не обсуждаются! – обрадовался я.

После завтрака мы допили бальзам, и я тут же ощутил, что неотвратимо засыпаю и, кое-как дойдя до дивана в зале, окончательно вырубился…

…Во сне я почувствовал, что меня что-то душит, все сильнее и сильнее. Я задыхался и ничего не мог с этим поделать, руки и ноги словно одеревенели, от испуга открыл глаза и увидел вокруг себя белые пузыри воздуха, стремящиеся из воды на поверхность.

Мое тело тонуло и ничего не могло с этим поделать, но Душа сопротивлялась, и я мысленно закричал: «Господи! Какая нелепая смерть! Ну зачем я поплыл за этой лодкой? Ради чего я сейчас умираю? Кому я этим помогу, кого спасу?! Жить, Господи! Дай мне жить, неважно как, неважно где, только жить! Жить!»

Меня выкинуло на поверхность, словно пробку. Тут же я начал рыгать и откашливать из себя воду, и, вяло, по-собачьи гребя руками, из последних сил поплыл в сторону лодки.

Доплыв до лодки, я зацепился за корму и обессиленный минут десять приходил в себя, даже не пытаясь в нее забраться.

Начальник заставы орал на нас благим матом, что мы - идиоты, неизвестно зачем к нему приплывшие, которые даже не додумались захватить с собой не только весла, но и хоть какой-нибудь паршивой доски, чтобы ею можно было грести, и от нас действительно была польза.

Слушая его, мой товарищ, доплывший первым и сидевший к тому времени в лодке, едва не плакал от обиды и усталости, а для меня все происходящее было уже совершенно неважным.

Я чувствовал себя человеком, не совсем принадлежащим к этому миру: Наилучший Господь только что подарил мне новую жизнь, и никакие слова начальника заставы не могли вывести меня из шока от испытанного потрясения.

Лишь по прошествии времени я начал осознавать: все произошедшее со мной было настолько необыкновенным, что может быть сравнимо только с Божественным Откровением, а может, таковое оно и есть. Но в тот миг, когда внизу подо мной были десятки метров глубины Каспийского моря, а я, болтаясь в волнах, из последних сил держался обеими руками за корму лодки, для меня самой главной мыслью была та, что я выжил, что я – вернулся!

…На этом, к сожалению, рукопись заканчивается. Мир вам, прочитавшим её и услышавшим голос неизвестного человека.