![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Очень умный полотер
Над сценарием я всегда работаю очень долго. Бывает так: уже написано слово «конец», уже поставили дату, уже везу сценарий на «Мосфильм» сдавать… Но по дороге придумываю хорошую реплику, разворачиваюсь, возвращаюсь, вставляю реплику и понимаю, что надо еще кое-что поправить. И начинаю переписывать… И если бы не сроки, то я, наверное, до сих пор бы переделывал сценарий «Сережи». Но сценарий фильма «Я шагаю по Москве» мы со Шпаликовым бесконечно переделывали не из-за меня – из-за Никиты Сергеевича Хрущева. На встрече с интеллигенцией Никита Сергеевич сказал, что фильм «Застава Ильича» (режиссер Хуциев, сценарий Шпаликова) идеологически вредный: «Три парня и девушка шляются по городу и ничего не делают». И в нашем сценарии три парня и девушка. И тоже шляются. И тоже Шпаликов. И поэтому худсовет объединения сценарий не принимал. Но на Хрущева не ссылались, а говорили, что мало действия, что надо уточнить мысль, прочертить сюжет, разработать характеры… Здесь надо рассказать, как принимался сценарий в те времена. Сначала его должен был принять редактор объединения, потом редколлегия объединения, куда входили штатные и внештатные редакторы, потом худсовет объединения – все те же редакторы плюс режиссеры, сценаристы и парторг, потом редколлегия «Мосфильма», потом главный редактор «Мосфильма», потом директор «Мосфильма». И потом сценарий отправляли в Госкино. Там его читал редактор, курирующий студию «Мосфильм», и представлял на редколлегию Госкино. Потом его читал главный редактор Госкино и представлял министру или, в крайнем случае, заместителю министра. И только после всего этого пути фильм запускали (или не запускали) в производство. На любом этапе могли сделать замечания, и авторы обязаны были их учесть. Готовый фильм принимали по такому же пути, но только его еще отсылали на консультацию в ЦК, в ГлавПУР (Главное политическое управление армии) и «причастному» ведомству: если фильм о плотнике, то министру строительства, если о деревенском вертолетчике – министру авиации и т.д. Между прочим. Как-то в Западном Берлине немецкий прокатчик, купивший картину Меньшова «Москва слезам не верит», похвастался мне, что в Германии за месяц уже посмотрели фильм сто тысяч зрителей. Я ему сказал, что столько людей у нас только принимают фильм. Мы со своим сценарием застряли в начале пути – на худсовете объединения. Полгода мы с Геной уточняли мысль, прочерчивали сюжет, разрабатывали характеры, а на худсовете объединения сценарий все не принимали и не принимали. Мне это надоело, и я, нарушив субординацию, отнес сценарий Баскакову: – Прочитайте и скажите, стоит дальше работать или бросить. Баскаков читать не стал. Спросил: – Без фиги в кармане? – Без. – Слово? – Слово. И Баскаков велел фильм запустить. Этот фильм снимали легко, быстро и весело. И нам нравилось то, что мы делаем. И материал всем нам нравился. Мне приятно было находиться в компании Кольки, Алены, Володи и Саши и во время съемок, и после, когда я вечером дома продумывал план следующего дня… Но когда показали материал худсовету объединения, там опять сказали: – Непонятно, о чем фильм. – О хороших людях. – Этого мало. Нужен эпизод, который уточнял бы смысл. Честно говоря, мы и сами уже понимали, что в фильме чего-то не хватает. Съемочный период кончался, и сцена нужна была срочно. После худсовета мы с Геной весь вечер пытались что-то придумать – ничего не получалось. Вставляем умные реплики «со смыслом» – сразу становится очень скучно. В этот день так ничего и не придумали. На следующий день мы с Геной на моей машине поехали в роддом за его женой Инной Гулая и дочкой Дашей. По дороге прикидываем: а может, Володя написал рассказ и послал его писателю, а теперь приходит к нему за отзывом – и писатель говорит «про смысл»… Тоже тоска. Забрали Инну и Дашу, приехали к Гене. В подъезде уборщица мыла лестницу. Вошли в квартиру. В одной комнате собрались – мама Гены, мама Инны, Инна, маленькая Даша, соседка по квартире… Все умиляются новорожденной, гукают… А я говорю Гене: – А может, полотер? Володя перепутал писателя с полотером, а? – Гена, дай пеленку, – сказала Иннина мама. – В комоде, в третьем ящике. – Да, – сказал Гена, подавая пеленку, – «про смысл» должен говорить полотер. – Какой полотер? – спросила Генина мама. – Да это мы так… Гена, пошли покурим, – позвал я. По дороге в прихожей я прихватил пустую картонную коробку из-под торта, и мы пошли на лестницу. Я закурил, положил коробку на подоконник, открыл её, достал карандаш и дал Гене: – Ну, давай писать. – Ты что? Потом напишем, Инна обидится. – Инна не заметит, мы быстро. И мы написали. Полотер у нас оказался литературно подкованным: прочитал рассказ Володи и говорит ему то, что говорили нам «они». А Володя не соглашается и говорит полотеру то, что говорили им мы. Сцена получилась не длинной – уместилась на крышке и днище коробки. В фильме эпизод получился симпатичным, полотера очень смешно сыграл режиссер Владимир Басов (актерский дебют). Когда сдавали картину худсовету объединения, мы боялись, что «они» поймут, что это про них, и эпизод выкинут. Но «они» оказались умнее, чем мы про них думали, и сделали вид, что ничего не заметили. Но в Госкино, после просмотра, нам опять сказали: – Непонятно, о чем фильм. – Это комедия, – сказали мы. Почему-то считается, что комедия может быть ни о чем. – А почему не смешно? – Потому что это лирическая комедия. – Тогда напишите, что лирическая. Мы написали. Так возник новый жанр – лирическая комедия. Во всяком случае, до этого в титрах я нигде такого не видел. Между прочим. Через много лет, когда была пресс-конференция по фильму «Орел и решка», журналисты меня спросили: – Что вы хотели сказать этим фильмом? – Ничего не хотели. Это просто лекарство против стресса. И с тех пор все фильмы, где не насилуют и не убивают, причисляют к жанру «лекарство против стресса».
НИКИТА
Сейчас между моим поколением и молодыми режиссерами – большая дистанция. Разное мышление, разное мировоззрение, разная стилистика. Не берусь судить, кто и что лучше. Помню, когда я пришел в кино, Пырьеву и Дзыгану (и многим кинематографистам их поколения) совершенно искренне не нравились фильмы Хуциева и Тарковского, а нам не очень-то нравилось то, что снимали они. Когда перед съездом кинематографистов на пресс-конференции у меня спросили, как я отношусь к тому, что мои последние фильмы молодые режиссеры считают старомодными, я ответил, что это неправда. – Недавно один талантливый молодой режиссер посмотрел по телевидению фильм «Орел и решка», позвонил мне, наговорил кучу комплиментов и сказал, что фильм очень современный. – А кто именно? – Никита Михалков. – Вы кого имеете в виду – Никиту Сергеевича? Я сообразил, что Никите уже за пятьдесят. А для меня Никита – Колька из фильма «Я шагаю по Москве». Кольку мы назвали Колькой в честь моего сына. И так я до сих пор к Никите и отношусь. Взять Никиту на роль Кольки предложил Гена Шпаликов. Он дружил с братом Никиты Андроном Михалковым (теперь Кончаловским). Никиту я видел полгода назад – подросток, гадкий утенок. – Никита не годится – он маленький. – А ты его вызови. Вызвали. Вошел верзила на голову выше меня. Пока мы бесконечно переделывали сценарий, вышло – как у Маршака: «За время пути собачка могла подрасти». Начали снимать. Через неделю ассистент по актерам Лика Ароновна сообщает: – Михалков отказывается сниматься. –? – Требует двадцать пять рублей в день. Актерские ставки были такие: 8 р. – начинающий, 16 – уже с опытом, 25 – молодая звезда, и 40-50 суперзвезды. Ставку 25 рублей для Никиты надо было пробивать в Госкино. – А где он сам, Никита? – Здесь, – сказала Лика. – По коридору гуляет. – Зови. – Георгий Николаевич, – сказал Никита, – я играю главную роль. А получаю как актеры, которые играют не главные роли. Это несправедливо. – Кого ты имеешь в виду? – К примеру, Леша Локтев, Галя Польских. – Леша Локтев уже снимался в главной роли, и Галя Польских. Они уже известные актеры. А ты пока еще вообще не актер. Школьник. А мы платим тебе столько же, сколько им. Так что – помалкивай. – Или двадцать пять, или я сниматься отказываюсь! – Ну, как знаешь… – я отвернулся от Никиты, – Лика Ароновна, вызови парня, которого мы до Михалкова пробовали. И спроси, какой у него размер ноги, – если другой, чем у Никиты, сегодня же купите туфли. Завтра начнем снимать. – Хорошо. – Кого? – занервничал Никита. – Никита, какая тебе разница – кого. Ты же у нас уже не снимаешься! – Но вы меня пять дней снимали. Вам все придется переснимать! – Это уже не твоя забота. Иди, мешаешь работать… – И что, меня вы больше не снимаете?! – Нет. И тут скупая мужская слеза скатилась по еще не знавшей бритвы щеке впоследствии известного режиссера: – Георгий Николаевич, это меня Андрон научил! … Сказал, что раз уже неделю меня снимали, то у вас выхода нет! Дальше работали дружно. …Когда прошел слух, что Никита Михалков будет баллотироваться в президенты (а он это не очень активно отрицал), на встрече со зрителями в Нижнем Уренгое меня спросили, буду ли я за него голосовать. – Двумя руками! – Почему? – Потому что фильм, где в главной роли президент великой страны в юности, купят все страны. А я буду всем рассказывать, как наш президент бегал мне за водкой. Как-то после вечерних съемок на студийной машине мы с Никитой ехали домой. На съемках я поливал из шланга асфальт, чтобы в нем отражались фонари, промок и замерз. По дороге хотел купить водку, но все магазины и рестораны закрыты: четверть двенадцатого. Сначала завезли Никиту на Воровского. – Никита, вынеси мне грамм сто водки, – попросил я. – А то я простужусь. Самому в такое позднее время заходить в дом и просить водку было неприлично. Никита вынес мне от души – полный стакан. А через несколько дней меня встретил его папа, Сергей Владимирович Михалков: – Ты соображаешь, что ты делаешь? У меня инфаркт мог быть! Лежу, засы- паю – вдруг открывается дверь, на цыпочках входит мой ребенок, открывает бар, достает водку, наливает полный стакан и на цыпочках уходит… И я в ужасе: пропал мальчик, по ночам стаканами водку пьет… Жалко, что Никита не баллотировался в президенты.
|