Полезная перчатка

- Так, сегодня Вам на трапезу дается 30 минут, - сказала Аза, когда вокруг жратвы, разложенной на полу, расселась толпа рулонитов, - сегодня вы будете проходить особые практики просветления.

- Садитесь друг за другом паровозиком, жопой на пол, раздвинув ноги, - говорила Аза.

Рулониты радостно стали рассаживаться, вплотную приближаясь друг к другу спиной. И, взяв в руки тарелки с кашей, хотели начать хавать.

- Э-э-э, стоп, стоп, стоп, - остановила Аза, - это еще не все. Поставьте свои тарелки впереди сидящего соседа с левой стороны и начинайте есть левой рукой. Эта практика позволит вам развить концентрацию внимания и растождествиться с пищей.

«Блядь, даже пожрать спокойно не дадут, и так мало времени, потом весь день голодный буду ходить, - забесился Мудя, раздражаясь, что его пробуждают от непрекращающегося сна. Так как «спящему» человеку больше всего не хочется пробуждаться, не хочется, чтобы внедрялись в его глубокий сон.

«Уау, крутая практика, это классно, я так давно ждал таких практик! - радовался про себя Гурун, - А то сам-то я не могу себя будить, только в Рулон-холе это возможно, поэтому я не буду терять зря времени».

- Слушай, Нарада, отодвинься от меня подальше, от тебя несет какой-то парашей, - поморщилась чу-Чандра, отодвигаясь от сзади сидящего Нарады.

- Да я и сам с тобой рядом сидеть не собираюсь, - забесился долбаеб, еще дальше отодвигаясь, шоркая своей костлявой задницей по полу. А так как по условиям практики чашка с кашей должна была стоять возле впереди сидящего соседа, то теперь, несмотря на свои несуразно длинные грабли, Нараде нужно было согнуться в три погибели, вперед грудью, чуть ли не садясь на шпагат, чтобы дотянуться до своей миски.

Так рулониты, кто с радостной физиономией, а кто и с недовольным ебальником загребали кашу, стараясь сделать это как можно быстрее. И в то время как все успевали загрести ложек десять, Нарада кое-как успевал донести до своей пасти одну ложку, и то половину рассыпая по пути. В процессе такого занятия придурку нужно было максимально сосредоточиться на своих действиях, но так как он умудрялся обижаться, то концентрации не хватало, а каша вся рассыпалась из тарелки.

- Еб твою мать, чу-Чандра, не дергайся ты, - запсиховал он, когда в очередной раз полез за ложкой каши и наткнулся на спину чу-Чандры, которая специально подъебывая дурака, то толкала его спиной, то, как бы случайно, вытягивала руки в стороны, выбивая у него с потом набранную ложку риса.

Рулониты покатывались со смеху, видя распаренное и злое от недовольства рыло Нарады. В следующий момент придурок снова стал наклонятся, чтобы достать рис, а чу-Чандра резко встряхнула головой, как бы поправляя свои длинные волосы, хлестанув ими по морде дебила и пизданув вдобавок затылком. От такого неожиданного удара из глаз Нарады посыпались звездочки, все вокруг поплыло, и он не мог сообразить, где находится. И тут прозвучала следующая команда.

- Нарада, вы осознанны? Вы отрешены от пищи? – напомнила своими вопросами о цели практики жрица. В ответ урод только недовольно покосился.

«Ах, черт, а я-то совсем забыл о концентрации», - стукнул себя по лбу Гурун, услышав вопрос жрицы и, сделав вдох – выдох, снова стал пытаться концентрироваться на безупречном выполнении практики, отслеживая, как постоянно возникает отождествление с кашей.

- Сиршасана! (стойка на голове), - закричала жрица. И тут же рулониты подорвались, пытаясь встать на голову. Синильга никак не могла поднять свою толстую задницу, которая каждый раз тянула ее обратно к полу. Минуты через две ей, наконец, удалось на несколько минут зависнуть в воздухе, но, не сумев удержать равновесие, она все-таки своей тушей, падая на пол, левой ногой ебнулась на конец торчащей из чашки с кашей вилки. Вилка подлетела вверх, разбрызгивая пищу в воздухе, сделала несколько оборотов и благополучно приземлилась своими острыми концами на торчащую задницу Нарады, который в этот момент стоял в позе страуса.

- А-а-а-а, - заорал он от неожиданного удара.

Рулониты, не в силах сдерживать смех, стали падать с головы. Видя, что ученики опять потеряли осознанность, уснув в веселье и начав расслабляться, Ксива тут же произнесла следующую команду:

- Всем рассесться вокруг стола.

Ученики быстро поползли рассаживаться на свои места.

- Теперь вы будете жрать и кидать друг в друга перчатки, - сказала Ксива, вытащив из-за спины две здоровые боксерские перчатки, - вы должны уворачиваться от ударов, чтобы перчатка не сбила ваш чай или не залетела в кашу. Итак, начали!

Тут же две перчатки стали летать над столом. Все рулониты, прикалываясь и угорая, уворачивались от них.

Гурун, взяв одну перчатку, замахнулся и захуярил ее в Вонь Подретузную, которая потянулась в центр стола за хлебом, но, увидев нападение, Подретузная, как нельзя вовремя, резко нагнулась, и перчатка, не встретив предполагаемого препятствия, полетела дальше, ебнув по харе Синильгу, которая в этот момент, набив полный рот, разжевывала кашу. Перчатка хуйнула ей прямо по щеке. Синюшняя, не ожидая удара, слегка подавилась, и часть разжеванной пищи стала вываливаться из ее рта вместе со слюнями прямо на стол.

- Ха-ха-ха, - злорадно заржал Мудила и тут же получил удар перчаткой, которая просвистела над его тыквой, взъерошив и поставив ежиком волосы.

«Да, быстро тут внутренний диалог отключится, - подумал Мудя, кое-как увернувшись от очередной перчатки и быстро засовывая в рот ложку каши, - крутая практика на осознанность. Это же надо успевать совершать сразу несколько действий: есть кашу, пить чай, причем прикрывая все это от возможного прилета перчатки, умудряться уворачиваться самому и не допускать возникновения негативных эмоций. Да, это похлеще, чем в Шаолине тренируют монахов».

Войдя в непосредственное состояние, рулониты бесились и веселились как маленькие дети, уворачиваясь от ударов и кидая друг в друга перчатками, стараясь попасть в самые веселые места. И только один долбаеб Нарада отождествленно сидел, пытаясь избежать ударов, с недовольной пачкой глазея на всех рулонитов.

«Блядь, суки, не дай бог в меня попадут, всех урою», - бесился урод, злобно поглядывая на всех.

Заметив недовольную пачку Нарады, рулониты еще больше разрезвились от предстоящего веселья и, не сговариваясь, стали специально целиться в морду урода, которая просила кирпича. Вот так мысли человека всегда притягивают соответствующие действия извне.

Только Нарада набрал ложку каши и попытался поднести ее ко рту, обороняясь другой рукой, как тут же огромная перчатка со всей высоты полетела на него, проехав по морде, и выбив из рук дурака ложку. Вывалившаяся каша, размазалась по харе и штанам.

- Суки, - истерично заорал Нарада и, с психу схватив перчатку, замахнулся ей в сторону обидчика. Гурун, как опытный вратарь, поймал одной рукой перчатку и бумерангом снова пустил в Нараду, который опрометчиво решил попить чайку, поднеся кружку с чаем ко рту, сильно вцепившись в нее, чтобы, если что, не выронить. С точностью до миллиметра перчатка попала прямо в кружку, и горячий чай выплеснулся, облив урода.

- А-а-а-а, блядь, хуесос лысый, - заверещал Нарада, резко вскочив на ноги, стряхивая с себя кипяток, - хули вы делаете, уроды, я сейчас пожалуюсь, - топал ногами и визжал психопат и тут же получил следующий удар по морде уже измазанной в каше перчаткой, которая оставила на его харе печать.

- Пошли на хуй, - еще больше забесился придурок, не в силах сдерживать свой псих, стал поднимать перчатки, со злостью кидая их в разные стороны. Это рулонитов еще больше развеселило, и они, громко угорая над ничтожеством, еще сильнее стали закидывать его перчатками, не давая никакой возможности положить ни одной ложки каши.

Вместо того, чтобы увидеть глупость всей сложившейся ситуации и посмеяться над своим механичным проявлением, над своим жутким отождествлением, Нарада еще больше завелся, став похожим на демона – с красной рожей и раздувшимися ноздрями, он скрежетал зубами, сжимая кулаки, но был не в состоянии ничего сделать, только все сильнее и сильнее веселя рулонитов, которые так уссывались от смеха, держась за животы и катаясь по полу, что не могли жрать. В этот момент все заснули, полностью забыв о себе, где они находятся и с какой целью начинали выполнять практику.

- Бэбик! – внезапно раздалась команда, и толпа учеников, отставив кружки, ложки, чашки, упали на спину, и, где кто был, стали трясти руками, ногами и смеяться, изображая новорожденного. И только длинная жердь Нарада ебучий, находясь в жестком отождествлении со своей ложной личностью, кое-как опустился на пол и стал делать нечто похожее на бэбика, дергая, как паралитик, своими длинными ходулями и граблями все с такой же постной миной. Он был похож скорее не на бэбика, а на оживающий труп.

- Отставить! – сказала Аза, - теперь вам двадцать минут, чтобы убрать всю посуду, сделать разминку и приготовиться к отбою, поняли, свиньи?

- Есть, будет сделано, - в разнобой стали отвечать рулониты. И подорвавшись, как попало, стали сгребать посуду, таща ее на кухню. После разминки, распаренные, разогретые, активные и радостные рулониты стали разбирать одеяла.

- Так, так, подождите, - сказал Сантоша, - сейчас нужно все одеяла свалить в одну кучу и по моей команде начнете разбирать.

Рулониты стали сваливать в одну кучу все одеяла, которых явно было приготовлено меньше необходимого.

«Еб, твою мать, надо во что бы то ни стало отхватить вон то зеленое, оно теплое, - приметил себе ватный спальник Нарада, - о, не дай бог остаться без одеяла, я же все яйца себе отморожу».

«Главное, нырять сразу под низ и со всей силы тянуть, так как все наверняка набросятся сверху», - рассчитывал Мудила, внимательно рассматривая со всех сторон образовавшуюся кучу одеял.

Но тут его расчеты оборвала неожиданно раздавшаяся команда.

- Начали! И рулониты набросились на кучу одеял, с яростью вырывая, кто что может. Мудила, тут же забыв о всех своих расчетах, вместе со всеми нырнул в кучу, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь.

Хитровыебанный Гурун ловко вырвал одно одеяло и отбежал подальше от толпы остервеневших рулонитов, уселся на него, наблюдая, как все остальные, словно муравьи, роются в куче одеял не в состоянии ничего ухватить.

Только Синильга, обрадовавшись, потянула за один конец спальника, как почувствовала сопротивление с другой стороны, где вцепившийся Мудон тянул спальник на себя и, сделав резкое движение, вырвал-таки спальник у дуры. Синюшняя, решив, что бесполезно бороться с Мудей, кинулась хватать следующее одеяло. Так она кидалась с одного одеяла на другое и никак ничего не могла отвоевать.

В это время Вонь Подретузная в жесткой схватке с чу-Чандрой выдрала себе одно покоцанное одеяло и, следуя примеру Гуруна, тоже оттащила его подальше от кучи.

«Че-то оно уж больно тонкое, надо бы мне еще, - подумала Вонь и, решив оказаться хитрее Гуруна, оставила отвоеванное одеяло у стены, кинувшись за вторым одеялом в кучу. Все тот же хитровыебанный Гурун с ехидной улыбочкой, напевая себе под нос какую-то веселую дурацкую песенку, стал потихоньку подкрадываться к оставленному одеялу Вони, которая пока ничего не видела. Совершенно спокойно, безо всяких препятствий Гурун взял одеяло и, вернувшись на свое место, уселся теперь на два, без особого труда доставшиеся ему одеяла и стал посвистывать, прикалываясь над остальными. Вонь, наконец, вырвав второе одеяло, радостно понеслась к первому. Но, врубившись, что произошло, охуела:

- Вот, сука, блядь, Гурун-пердун, я знала, что ты хитровысравшийся, но что настолько, - бесилась Вонь.

Но Гурун, совершенно не реагируя на шквал самых разных красноречивых обзывательств, продолжал сидеть, как сидел, мило улыбаясь. Вонь еще долго бы бесилась, если бы не внезапно возникшая драка.

- А, ну отпусти, сука, кому сказала, - разорялась чу-Чандра, дергая один конец одеяла, с другой стороны которого не менее цепко впился своими пальцами, как клешнями Нарада.

- Пошла нахуй, дура, я первый схватил одеяло, быстро давай сюда, сука.

- Щас, два раза, урод ебучий, быстро отпустил, пока я тебе под яйца не пнула, - изо всех сил с яростной рожей дергала одеяло чу-Чандра.

Так два долбаеба, уже не замечая ничего вокруг, дрались за последнее одеяло, которое скорее было похоже на простыню, очень тонкое, все истрепанное, в дырах. Но ни тот, ни другой не собирался уступать, продолжая драться за тряпку. Дернув изо всех сил, Нарада стал закручиваться в одеяло, и как «бурлак на волге» поперся вперед, рывками стараясь отцепить болтающуюся на другом конце чу-Чандру. чу-Чандра подлезла поближе к дураку и своими лапами наступила на волочащиеся по полу штанины дурака. От неожиданности Нарада споткнулся и ебнулся на пол вместе с одеялом, которое от неудачного падения снова раскрутилось, и он опять стал тянуть его одними руками.

чу-Чандра, не теряя времени, со всей силы дернула одеяло на себя, но безрезультатно. Одеяло уже начало трещать, дыры становились все больше и больше. Тогда чу-Чандра уперлась ногами о валяющегося Чахлого и с большей силой стала снова тянуть. Рулониты ржали до потери пульса, хотя чу-Чандре и Нараде было совсем не смешно, они, наоборот, все с большей отождествленностью дрались за сраный кусок тряпки, как голодные звери за кусок мяса. И, наконец, наступил кульминационный момент - из последних сил два идиота дернули одновременно за одеяло. Вдруг чу-Чандра отлетела на несколько метров назад, не ощутив сопротивления с другой стороны.

- Ха-ха-ха, наконец-то сдался, урод, - злорадно изрекла она, собирая одеяло, но вдруг обнаружила, что оно стало очень маленьким. Не въезжая еще, что произошло, дебильная стала оглядываться, не понимая, почему так угорают рулониты, еле удерживаясь на ногах.

- Ой, держите меня, я сейчас обоссусь, - орал Мудя, схватившись за яйца.

- Аха-ха-ха-ха, вы посмотрите на их рожи, - тыкала пальцем Вонь, сползая по стеночке, держась за живот.

И только теперь тормозная чу-Чандра увидела все так же валяющегося на спине Нараду с бешеными глазами, мертвой хваткой державшегося за меленький кусок покоцанной тряпки, впрочем такой же, как и у нее.

- Ну что, я вижу, вы успешно разделили одеяла, - сказала Элен, посмотрев на два разодранных куска одеяла в руках чу-Чандры и Нарады, - а теперь отбой. Я зажигаю спичку, и пока она горит, вы должны улечься. Кто не успеет, тот всю ночь будет стоять с поднятыми вверх руками, - сказала Элен и, резким движением чиркнув спичкой о коробок, зажгла ее.

Рулониты с отвоеванными одеялами как попало падали на пол. Кто-то ложился на одеяло, кто-то - на голый пол, укрываясь одеялом сверху, кто-то додумавшись, заворачивался в одеяло как в спальник. У Нарады с чу-Чандрой особого выбора не было, поэтому чу-Чандра решила подложить отвоеванный кусочек себе под задницу, вспомнив наставления погани, что можно простудить пизду и потом не родить выпиздыша. Нарада же решил свой кусочек применить в качестве вуали. Завалившись на голый пол, он закрыл им свой ебальник, чтобы никто не увидел его обиженную харю.

Так как комната была очень маленькой и тесной, то рулонитам приходилось еще отвоевывать себе место. Вонь Подретузная, оставшись совсем без ничего, решила завалиться в середину, чтобы греться между другими телами.

- А, ну, суки, раздвигайтесь! - завопила она, быстро посмотрев на уже догорающую спичку.

- Ни хуя, поезд ушел, места заняты, - обрадовал ее Гурун, устроившись комфортней всех с двумя одеялами.

- Ну, все, последний раз говорю, подвиньтесь, суки! - разбесилась Вонь Подретузная.

Но рулониты даже и не собирались двигаться, так как каждого устраивало их место.

- Ну, свиньи, держитесь, я вас предупреждала! - заорала Вонь Подретузная и на последнем миллиметре догоревшей спички всей тушей рухнула между Нарадой и Мудей, обоим отдавив руки. А чтобы поудобней устроиться, стала вертеть жирной задницей, как бы высвобождая себе место.

- Блядь, корова жирная, все отдавила, - ныли два урода.

- Я вас предупреждала, - сказала с довольной мордой Вонь и, повернувшись на живот, захрапела.