В деловой и позиционной борьбе

Длительная и острая деловая борьба, когда ни один из борющихся не уступает, всегда является испытанием проч­ности сложившихся взаимоотношений. В ней испытывается не только сдержанность, благодаря которой она возможна при враждебных взаимоотношениях, но и дружественность сама по себе. Коль скоро партнер упорствует - возникает возможность обобщений, и наступающий вынужден решать: что для него важнее - сохранение дружеских взаимоотно­шений или то, в чем в данный момент не уступает ему партнер. Если последнее важнее, то - конец дружественно­сти, как в басне Крылова «Собачья дружба». Но часто стремление сохранить отношения побеждает. Дело прино­сится в жертву взаимоотношениям, как в басне «Кукушка и Петух». Но дело это может быть более или менее значи­тельным (объективно и субъективно), а дружественные от­ношения - более или менее дороги по разным причинам.

Ритм дружественных деловых наступлений зависит от остроты этого противоречия. Если наступление развивается вяло и протекает в спокойном ритме, то это значит, что либо дело, либо отношения (либо то и другое) не очень важно или не дорого. Чем важнее дело, тем труднее сдер­живать назревающую враждебность; это выражается в об­острении ритма: чем дороже отношения, тем более значительные цели приходится приносить в жертву.

Какими целями (своими потребностями, интересами, убеждениями) человек жертвует во имя сохранения, упроче­ния, завоевания отношений? Каких именно? С кем? «У нас, - писал А.И. Герцен в середине прошлого века, - тот же человек готов наивно либеральничать с либералом, прики­нуться легитимистом, и это без всяких задних мыслей, про­сто из учтивости и из кокетства» (36, т.1, стр. 123).

Здесь - широчайшее поле проявлений индивидуальных качеств человека. Одни люди самые определенные и проч­ные взаимоотношения подчиняют делу; другие - самые, казалось бы, значительные дела подчиняют взаимоотноше­ниям, иногда мимолетным. Для одних все люди резко де­лятся на друзей и врагов (при этом определяющие все их поведение интересы могут быть более или менее объ­ективно значительны, обоснованны, полезны и т.д.); для других - подавляющее большинство человеческого рода и не враги и не вполне друзья, - стремясь к хорошим взаи­моотношениям с каждым, они легко находят совпадающие с ним интересы в чем-то относительно близком, игнорируя далекое. Такими бывают, например, коммерческие деловые взаимоотношения.

Беспринципные дельцы избегают всякой враждебности. Отношения у них со всеми «приятельские», основанные на общности мелких бытовых интересов, а что касается отда­ленных и существенных, то подразумевается их фатальная противонаправленность. А если, мол, она неизбежна, то до­статочно той общности интересов, которую в данных об­стоятельствах можно использовать в своих собственных выгодах. Такой практический эгоизм обрекает человека, в сути своей, на враждебные представления обо всех, а в итоге - на полное одиночество. Но эту враждебность «де­ловой человек» тщательно скрывает, завоевывая (точнее, покупая) дружественные взаимоотношения всюду, где они продаются не слишком дорого и потому связаны с интере­сами близлежащими.

В той мере, в какой интересы человека действительно совпадают с интересами другого в существенном и далеком, между ними возможна и подлинно дружественная деловая борьба. Она ведется из-за конкретных путей, средств и спо­собов реализации того, в чем заинтересованы обе стороны; обе ищут оптимальное решение, но цель каждой - отстоять свой проект; пока решение не найдено, каждый имеет в виду общность отдаленной цели55. У каждого есть подлин­ные друзья-единомышленники и есть поэтому определен­ные враги. Борясь с друзьями, он, в сущности, сотрудничает с ними, так как борется за общее дело.

Увлеченность таким делом - источник дружественности, по природе своей оптимистической: ориентация на здоровые общественные устремления и уверенность в конечной победе разума и справедливости. При такой дружественности - в принципе ко всему человечеству - враждебность, даже самая острая и непримиримая, распространяется лишь на тех, кто мешает, вредит успеху дела. Враждебность эта - не более, как необходимая и вынужденная мера защиты позитивных, отдаленных и значительных целей.

Таковы крайности: на одном полюсе основанием для дружественности служит общность самых близких конкрет­ных (чаще всего материальных) интересов, на другом -единство отдаленных жизненных идеалов. Для большин­ства, расположенного между этими полюсами, основанием для делового взаимопонимания служат совпадения интере­сов, более или менее отдаленных.

Вл. Солоухин пишет: «Говорят, что лучше всего сбли­жает людей дорога. Но это неверно. Не дорога, а работа, делание одного и того же дела - вот что сближает людей по-настоящему и наверняка» (131, стр. 449). Действительно, совместный труд требует общности целей и вырабатывает ее. Но сами дела эти могут быть разными.

Так, бывает, что группа лиц, работающих, скажем, в одном учреждении, объединена общим интересом: получать регулярно зарплату по заведенному порядку и с минималь­ными затратами усилий. Такой микроколлектив может быть чрезвычайно спаян и дружественно работоспособен, хотя ра­бота его может быть объективно бесполезной. Если в его среду попадает человек, заинтересованный в общественной полезности дела, а следовательно, и в коренной перестройке всей работы учреждения, то он неизбежно встретит враждеб­ное к себе отношение, как бы он сам ни стремился к друже­ственности. Деловое функционирование учреждения будет осложнено позиционной борьбой. Микроколлектив приложит все усилия, чтобы избавиться от человека с чуждыми ему интересами. Борьба между ними может быть более или менее длительной и сложной, в зависимости от соотношения сил борющихся сторон. Так обычно сталкиваются интересы рево­люционера, рационализатора, новатора с интересами реак­ционеров, консерваторов и рутинеров. Их деловое сотрудничество невозможно, пока противонаправленность их интересов не удается сменить хоть какой-то их общностью. На подобных коллизиях построено немало современных пьес, присутствует она и в «Доходном месте» Островского.

Позиционное наступление любой разновидности можно вести и дружественно и враждебно. Но дружественное позиционное наступление резко отличается от враждебного, и одни разновидности позиционных наступлений более ес­тественны при дружественных представлениях о партнере, другие - при враждебных.

Казалось бы, «ставить на место» можно только враж­дебно. Но родители детей, воспитатели воспитуемых, во­обще близкие друг другу люди нередко решительно и определенно «ставят на место» вполне дружественно. В таком наступлении неизбежно присутствуют отдельные мо­тивы или моменты наступления «приблизить партнера». Получается противоречивое сочетание: «удалить прибли­жая». Это значит, «удалять» не максимально, как во враж­дебном наступлении, а не слишком далеко или даже близко. Основанием для этого может служить расхождение и представлениях о соотношении интересов, при снисходи­тельности, возникающей из общности представлений о чем-то бесспорном, например о соотношении сил. Но упорное сопротивление партнера может поколебать и эту общность. Тогда в наступлении будет все меньше дружественного «приблизить» и все больше враждебного «ставить на место». (Все это можно увидеть в разных вариациях в на­ступлении Повара на Кота в басне.)

«Возвеличивать себя» - хвастаться можно тоже и дру­жественно и враждебно. Но наступления этой разновидно­сти тяготеют к дружественности, а враждебность проникает в них вместе с мотивами наступления «ставить на место».

Основанием для дружественного самовозвеличивания яв­ляются расхождения в представлениях о тех или иных воз­можностях наступающего (о его знаниях, умениях, опыте, связях, положении, способностях и т.д.) при совпадении пред­ставлений об интересах. Поэтому в «возвеличивании себя» как таковом враждебность если и присутствует, то сдержанно, скрыто. В той мере, в какой она выходит на поверхность, хвастовство делается открытым противопоставлением себя партнеру, унижением его или издевательством над ним.

Насколько дружественно или враждебно наступающий «удаляет» партнера - это более или менее ярко отражается на всех звеньях наступления; в том, как он воспринимает каждое противодействие партнера, в степени мобилизован­ности, в характере пристроек. Признак враждебности в спо­собах словесного воздействия - «предупреждать», признак дружественности - «удивлять». Первый придает «закры­тость», второй - «открытость» тем сложным способам сло­весного воздействия, в состав которых они входят. В книге притчей библейского царя Соломона сказано: «Глаза твои пусть прямо смотрят, и ресницы твои да направлены будут прямо перед тобою. Человек неблагонамеренный... прищу­ривает глаза свои, чтобы придумать коварство, закусывая себе губы, совершает злодейство».

Яркий признак дружественности - право на непринуж­денную улыбку, даже в относительно остром столкновении; враждебность исключает возможность такой улыбки даже в столкновении мимолетном и малозначительном. «Мы сближаемся в улыбке наперекор различиям языков, каст, партий» (96, стр.417).

Добиваться сближения, казалось бы, можно только дру­жественно. Если друг в чем-то отказывает, с чем-то не соглашается или медлит, то причину естественно предполагать в том, что он упускает из виду общность интересов - близость.

Но бороться за сближение можно и отдавая себе пол­ный отчет в противонаправленности интересов своих и партнера. Если такое исходное представление у наступаю­щего существует, то борьба за сближение делается неис­кренней. В «восхвалении партнера» появляется лесть, в «унижении себя» - угодничество. То и другое в обнажен­ном виде всегда говорит о разности существенных интере­сов. Здесь все признаки дружественности могут присутствовать, исключая непроизвольные. Чаще всего скрываемая враждебность проявляется в повышенной мо­билизованности внимания и всей телесной мускулатуры со всем, что отсюда вытекает: в поспешности и стремительно­сти выполнения угадываемых побуждений партнера, в то­ропливости «забегания вперед», в ответственности, обдуманности словесной аргументации, в стремлении к точ­ным формулировкам. Искренней дружественности как та­ковой, непринужденности все это противоречит. Но еще Ларошфуко заметил: «Никакое притворство не поможет долго скрывать любовь, когда она есть, или изображать -когда ее нет» (76, стр. 16). Поэтому и дружественность и враждебность, если они действительно существуют, в конце концов обнаруживаются.

Недостаток искренности в наступлениях «за сближе­ние» не всегда делает их бесплодными. Правда, близость интересов притворным изображением дружественности не достигается, но партнер бывает доволен самим стремлением другого изобразить ее и платит иногда даже за явную лесть снисходительностью.

Некоторая доля искусственности появляется иногда в самом искреннем наступлении «за сближение», когда оно сталкивается с явно враждебными обороной или контрна­ступлением и когда наступающий находит какие-либо объ­яснения, оправдания или извинения враждебности партнера - когда тот раздражен, подавлен, справедливо разгневан, по той или иной причине невменяем. Добиться сближения с таким партнером, так же как и восстановить утраченную близость, трудно, и наступающий прибегает к искренним преувеличениям, что и приближает его поведение к пове­дению человека, добивающегося сближения вопреки пред­ставлениям о разности интересов.

В басне Крылова «Парнас» радостное событие объеди­нило ослов. Они дружно взялись за дело («я затяну, а вы не отставай!»), имея в виду цель, отдаленную в перспективе («прославим наше стадо», «подымем музыку»). Эта деловая дружественность подчеркнута строгой враждебностью к тем, «нет в чьем голосе ослиного приятства». Деловое единомыс­лие спаянного коллектива приводит к ярко отрицательному результату. В этой истории деловая дружественность важна для ясности главной темы: все в поведении ослов безукориз­ненно, кроме одного - необоснованного вывода из занимае­мого высокого положения о своих реальных возможностях.

В басне «Мор зверей» объединение возникает перед лицом катастрофы. Вражде нет места. На общем сборе все ищут путь к спасению; с трудом нашли: «приговорили - и на костер Вола взвалили». Почему его, единственного без­винного? Потому, что он участвовал в совете искренне дружественно и по-деловому, а остальные - провокационно. Они добивались «сближения» - упрочения шаткой друже­ственности с царем и всеми другими. Вол мог этого не за­метить по глупости (тогда тема басни - его глупость); мог - доверчиво увлеченный делом (тогда тема - коварство Лисы и поддерживающих ее льстецов). Но для этого их провокационная борьба «за сближение» должна быть умело и тщательно скрыта «деловой дружественной». Чем больше дружественности в поисках - кого бы «по доброй воле от­дать в жертву», тем труднее найти жертву, а дело требует именно ее. Возникает тупик. Выбор неизбежно падает на того, кто заинтересован делом, не подозревая надобности заниматься взаимоотношениями. Причина гибели Вола - его озабоченность общим спасением. Коварство льстецов - в использовании этой озабоченности, а глуп Лев, не сумев­ший отличить дело от болтовни о деле.

В басне «Стрекоза и Муравей» Стрекоза, чтобы получить помощь от Муравья, может заниматься налаживанием взаи­моотношений с ним. Тогда басня рассказывает о неудавшейся попытке «сближения» - о неприступности Муравья. Но едва ли в этом ее смысл. Вероятнее, что Стрекоза исходит из пред­ставлений о незыблемой дружественности «кума милого» Му­равья и обращается к нему по конкретному делу, для него не такому уж сложному - «до вешних только дней». То, что она «злой тоской удручена», скорей говорит о ее досаде и вплетает в ее деловое наступление мотивы позиционного «ставить на место» иди «возвышать себя»: как же, мол, ты сам не видишь моих интересов или забыл о них?! В зависи­мости от того, сколь сильны эти мотивы, так или иначе вы­глядит Муравей, потому что в них - претензия Стрекозы. Если их нет и наступление Стрекозы чисто дружественное и деловое, то легкомыслие ее подобно наивности ребенка, а Муравей - черствый педант. Если же она самоуверенно пре­тендует на дружественность, подразумевая обязанность Му­равья заботиться о ней, то он, может быть, всего лишь доброжелательно учит ее не исходить в дружественности только из своих интересов. Тогда басня рассказывает об эгоизме легкомыслия и о его возможных последствиях.