Зоя Ященко и гр. Белая Гвардия – Белая гвардия

«Негаданно, нежданно, с утра напротив входа в метро
Мы встретились случайно, одни на перекрестке миров.
Я только посмотрела в зеленые, как море, глаза,
Я даже не успела тебе о самом главном сказать:

Как тихо падал дождь вчера,
Он знал что ты придешь вчера.
А я не поняла вчера,
Что среди городов и волшебных снов
Я просто тебя ждала.»
(Алсу - " Вчера")

Дождь хлынул внезапно, хотя до метро бежать оставалось чуть-чуть. Совсем капельку… Молодая девушка со всех ног пустилась наперегонки со стихией, мысленно кляня модные туфли, которые не успела разносить, и дуру-подружку, заставившую надеть этот костюм с такой узенькой юбкой. В которой не то, что бежать, идти не было никакой возможности. Поэтому сейчас она выглядела не как серьезная бизнес-леди (которой она была еще полчаса назад в зеркале), а….
Слегка промокшей, на грани истерики из-за вечной своей неуклюжести, в неудобных туфлях на шпильках, семенившая мелкими шагами к подземному входу в метро… мокрой курицей!
Нет, автор вообще тут ни в чем не виноват. Дама сама подобрала такой красноречивый эпитет уже потом, благополучно преодолев стену воды, которую синоптики ласково окрестили «небольшими осадками».
Так, с переменным успехом, слегка промокшая леди досеменила к входу в метро и облегченно вздохнула. Осмотрев себя в маленькое зеркальце и удовлетворенно хмыкнув, отметив про себя, что макияж вроде не пострадал, она круто развернувшись, побежала по ступенькам. Но не успела она преодолеть первый пролет каменной лестницы, как услышала, что каблук предательски хрустнул. А в следующий миг…
«Сломался. Прямо в таком месте. В такое время. Господи, ну почему всегда так? Как только начинаешь новую жизнь – здрасте, я ваша тетя! Чего-нибудь да случается… Прям наваждение какое-то!...».
Девушка сняла туфельку и, охнув, вскрикнула:
- Да что же это такое!?
Подошедший мужчина наклонился совсем низко и спросил:
- Девушка, вам помочь?
- Нет!
- Ну как же. разве так можно…
- Я сказала, нет!
- Подождите… Катя?
«Блин, да кто ж такой настырный?!»
- Ты что ли?
Катя подняла глаза и… утонула в морском прибое. Наваждение было настолько сильным, что она пару раз с шумом вдохнула воздух. Мужчина улыбался ей одними глазами так, как только он умел делать.
- Р-Ромка?
- Да, К-Катька, - передразнил Роман. А Катерина в растерянности хлопала глазами и не могла справиться со своим дыханием. Кто-то неловко толкнул ее и она, не удержавшись, плюхнулась ему на руки.
- Ого… да какие мы настырные, - хохотнул Ромка. У Кати в этот момент что-то включилось и она начала неистово барахтаться в объятьях.
- Да пусти ты меня, кретин!
- Ооо, не, Пушкарева, ты не меняешься. Как была немного не алё, так и осталась!
- Уж кто бы говорил, - ей наконец удалось вырваться из его объятий и более-менее выровнять положение. Но без туфли, которая всё еще была у нее в руке, нормально стоять не получалось.
В отчаянии Катя сняла и вторую туфельку. Роман только ухмыльнулся:
- И ты так и собираешься идти… босиком?
- Да! – раздраженно бросила Катя.
- Прекрати…
- Что прекратить?
- Детский сад вот этот, - и Роман неопределенно повел рукой. Катя только фыркнула:
- Нужна мне твоя забота! – и гордо продолжала спускаться по лестнице. Роман недовольно хмыкнул, но пошел за ней следом.
- Господи… Ну какая ты упрямая!
- Какая есть, - девушка пожала плечами и, не поворачиваясь, произнесла, - А ты… так и пойдешь за мной.?
- Так и пойду…
- Зачем?
- Помочь хочу тебе, дурочке. А ты упираешься! Там, за углом, есть чудесный магазинчик… обувной, между прочим. Владелец – мой старинный друг. Он мне… эмм… немного должен…
- А я тут при чем?
- Ты хочешь получить шикарные итальянские туфли почти бесплатно?!
- Почему почти???
- Потому что… туфли ты получишь совсем даром, лишь потратив немного времени…
- На что?
- На завтрак… со мной.
Катя в задумчивости приостановилась, посмотрела на сломанную шпильку и вздохнула.
- Ла-а-адно. Только… мы просто позавтракаем. И всё…. И о дальнейшем нашем сотрудничестве ты можешь не рассчитывать, понял?
- Да понял я, понял…. – улыбнулся Роман, - На большее я уже да-а-авно не помышляю.
- Точно, кретин! – беззлобно констатировала Катерина и развернулась к мужчине лицом, - Ну… и как мы доберемся до твоего старинного друга?
- На машине… - просто сказал Роман.
- Ага… на машине. А позволь узнать, откуда ты взялся в метро, если у тебя есть машина?
- А тебе не знакомо слово " Автомастерская"?!
- Знакомо… но тут по близости нет никаких автомастерских….
- Чудачка. Автомастерская порой может скрываться и в простом гараже. Пошли… - и Роман взял девушку за руку. Катя, немного опешив, пробежала пару шагов за своим провожатым, но потом остановилась.
- Ну что еще? – Роман отпустил ее руку и укоризненно взглянул на растерянную девушку.
- Ты забыл? Я – босиком… - и она посмотрела на свои ноги. Колготки становились грязно-серыми от впитывающееся грязи.
- Да, как-то подзабыл…. Ну ничего, - мужчина подхватил вконец опешившую Катерину на руки и преспокойно начал подниматься по лестнице вверх. Опомнившись, девушка начала неистово колотить Романа по груди кулачками и шипеть:
- Отпусти! Отпусти, кому говорят!!!
- Прямо в лужу?
- Да! Прямо в лужу!
- И ты будешь, как Хрюша – вся в грязи… ты этого хочешь?
Катя слегка помедлила и мотнула головой:
- Н-нет…
- Тогда прекрати трепыхаться и получай удовольствие…
- Но я же… тяжелая.
- Кто тебе такую чушь сказал? Не верь… они бессовестно лгут!
- Кто?
- Все. Так, всё… прекрати бить меня ногами и руками, а не то я тебя через плечо перекину, как куль с мукой… И будешь ты такая вся красивая… к лесу передом – к людям…
- Прекрати! - и Катя ударила Роману кулачком в солнечное сплетение. Он театрально поморщился, но потом улыбнулся и, поудобнее взяв Катерину, медленно пошел к выходу.

***
Пока Роман нес Катерину на руках, она раз двести спросила: " Не устал ли он? " и " Может, ты меня всё-таки отпустишь? ", на что к двести второму разу Роман не выдержал и съязвил:
- А как тебя муж твой до машины из ЗАГСа тащил? На тачке что ли?
- Нормально он меня тащил…. И вообще… Не твоего ума дело.
- Ох и злая ты Пушкарева! Или ты теперь не Пушкарева?
- На себя посмотри, Малиновский!
Катя замолчала. Роману не хотелось прерывать ее раздумия, но…
- Всё. Мы пришли. – Сказал он и опустил девушку на скамейку у подъезда. Она оглянулась. Старый двор за сталинской высоткой, гаражи и сараи. Ничего примечательного. Обыкновенно и обыденно. «Двор моего детства,» - подумала Катерина и поджала ноги. Туфельки она благополучно выкинула в ближайшую урну.
Роман скрылся в гаражах, бросив по пути только одну фразу:
- Жди здесь…. Никуда не уходи.
«Да он издевается!» - вспыхнула Катерина, но гнев ей излить было некуда, Роман уже ушел. Она только попыхтела немного и еще сильнее поджала ноги. Потом совсем подобрала их под себя и уселась на коленки. Достав из сумочки зеркало, Катя решительно открыла его, потом, охнув, тут же закрыла. Весь макияж, который она так старательно накладывала на себя всё утро и из-за которого отчасти и приключилось всё это происшествие, смылся.
И выглядела сейчас девушка не как Екатерина Валерьевна, талантливый экономист и без пяти минут директор финансового отдела, а как Катька – студентка третьего курса экономического факультета, у которой только что на дискотеке увели парня! В пору было, как тогда, разревется и уткнуться лицом в подушку. Но под рукой подушки не оказалось и Катя, еле сдерживая надвигающуюся истерику, взяла несколько салфеток из сумочки и начала стирать эту «маску доблестного воина Чингачгука».
За этим увлекательным занятием и застал ее Роман:
- Что ты делаешь?
- Не видишь?! Стираю то, что натворил дождь…
- Ну, предположим, не только дождь, - он подсел к ней поближе, - ты тоже приняла в этом деятельное участие.
- Как же?
- Ну ты же нанесла эту всю «штукатурку» на себя?!
- Ну, да…
- А дождик просто смыл не нужное.... И осталось…
- Что?
- Самое нужное, - Рома прикоснулся к ее щеке, убирая прядку волос, - Твои глаза, твою улыбку….
Катя хмыкнула и отвернулась. Никогда еще Роман не был с ней таким нежным…
- С чего вдруг? – невольно вырвалось у нее.
- Что?
- С чего ты мне помогаешь? У тебя что-то случилось?
- Почему ты так решила?
- Потому что до этого ты даже со мной на контакт не шел… Вот я и спросила – с чего вдруг сейчас такая забота?
Рома задумался. И, видимо, слишком надолго задумался, потому что Катя начала мерзнуть. Её колотил озноб. Шутка ли – после дождика, в сырой кофточке, которая на пронизывающем ветру была скорее не средством защиты от этого самого ветра, а скорее наоборот, еще больше усугубляло ситуацию.
Катя обхватила себя руками за плечи и вжалась в скамейку. Зуб на зуб уже давно не попадал. Она старалась унять дрожь, но это получалось из рук вон плохо. Рома наконец-то посмотрел на нее, охнул и стал торопливо снимать свою куртку. Катя протестующе замахала руками:
- Н-не-н-на-д-до!
- Нет н-надо! – тут же нахмурился Роман, но вскоре лучезарно улыбнулся, - Ты похожа на мокрого кукушонка.
- О-ч-чень лест-т-т-тный эп-пи-тте-тт! – только и смогла пробормотать Катерина, заворачиваясь в мужскую куртку. И что самое удивительное – ей сразу стало уютно и тепло.
- Ну вот, - проигнорировав колкость, сказал Роман, - Сейчас мы с тобой скатаемся мне за бензином, тебе – за новыми черевичками, позавтракаем и…
- За чем? – произнесла Катя, будучи на руках у Романа.
- Я же тебе сказал – за бензином мне надо.
- А потом?
- А потом за черевичками!
- То же мне, Вакула!
- А ты думаешь, я не способен влюбиться?
Катя нахмурилась:
- Малиновский… вот только не надо ничего… такого…
- Чего – " такого"?! – невозмутимо спросил Роман, а в глазах веселыми искорками, как бенгальский огонь, горел смех.
- Ну вот такого… Оставь свои подходы своим моделькам!
- Ты думаешь, что я работаю в модельном бизнесе?
- Ну-у… наверное, да… А что, разве нет?
Роман наконец опустил ее на переднее пассажирское сиденье, закрыл дверь своей машины, быстро перебежал на другую сторону и сел за руль. Осмотревшись со всех сторон, он вставил ключ в замок зажигания.
- Да, я всё еще в модельном бизнесе, - покрутил ключ в замке зажигания, - Но только я не работаю с моделями, - двинул ручку переключения передач в сторону, - Я теперь, Катенька, всё больше по Европе путешествую, - обернулся к Катерине и, улыбаясь, подмигнул ей, - И ты знаешь, не жалею об этом.
- Да… я вижу, - Катя улыбнулась ему в ответ и, отвернувшись, стала смотреть в лобовое стекло. Роман еще немного полюбовался профилем девушки и, с силой нажав на педаль газа, поехал " за черевичками".

***
- Арсен! Дарагой, - громогласно с характерным акцентом провозгласил Роман, внося Катерину в обувной салон опять-таки на руках, - Смотри, кого я к тебе принес!
Арсен, невысокий мулат, вышел из подсобки и, раскинув руки, устремился к Малиновскому.
- Рома-а-ан… Дми-и-и-итрич! – но Рома отвернулся, бережно опустил Катю на пуфик рядом с собой, потом, повернувшись, приобнял приятеля. Арсен легонько похлопал Малиновского по спине, - Каким ветром?...
- Попутным, Арсенчик, попутным. Видишь, девушке нужна обувь…
- Па-а-а-гади, - перебил Арсен, -Попозже с девушкой разберемся… ты лучше скажи, как ты? Где ты? Что ты?
- Я нормально… Работаю… Живу, - Роман поморщился, - Да ты не отвлекайся. Ты нам туфельки тридцать… какого?
- Седьмого, - еле произнесла притихшая Катя.
- Тридцать седьмого размера продай и мы пойдем. Девушка торопится!
- Ага… - Арсен оценивающе рассмотрел Катю, что-то прикинул и, всплеснув руками, побежал искать по стеллажам нужные коробки. Роман только многозначительно хмыкнул:
- У этого парня прямо таки деловая хватка. Мда, бывало мы такие операции проворачивали, уму не постижимо, как нас тогда не нашли.
Катя помотала головой:
- Ром… может, не стОит?
- СтОит, Кать, стОит… Долг, как известно, платежом красен. А тут такая возможность взять натурой, - и, повернувшись к ней спиной, громогласно рявкнул, - Арсен! Где ты там? Мы опаздываем!
- Сейчас-сейчас, - хозяин обувного магазина материализовался очень быстро, неся на руках несколько объемных коробок со всевозможными туфельками. Пока Катя примеряла одну пару за другой, Арсен подозвал поближе Романа и шепотом спросил:
- Откуда у тебя такая красотка?
- Откуда-откуда… из метро.
- Ка-ак, ты теперь в метро бабочек ловишь?
- Нет, ты не понял. Мы знакомы с ней целую вечность, - Рома одарил Катерину долгим взглядом и повернулся к Арсену, - Она – моя одногруппница. Была…
- И?...
- И больше я тебе ничего не скажу! Всё, перестань, пожалуйста!
- Ладно-ладно, - Арсен замахал руками и подбежал к Катерине, - Вы уже выбрали?
- Да, кажется, - Катя стояла в легких балетках и крутилась перед зеркалом, чтобы лучше их рассмотреть.
- А почему не шпильки, - Рома взял с прилавка нежно-бирюзовую пару и протянул Кате. Та смущенно покраснела.
- Хватит с меня шпилек. Опять на ходу расклеятся!
- Мои? Ни-ко-гда! – обиженно отчеканил Арсен.
- Я вам верю, - Катя положила туфельки, протянутые Ромой, обратно на прилавок, - Но сегодня не хочется рисковать.
- Ну… нет так нет, - Арсен удовлетворенно потер ладони, - Как будем расплачиваться?
- Арсе-е-ен, ты забыл? У тебя передо мной должок, - Рома невозмутимо улыбнулся. Арсен вдруг внезапно загрустил.
- Да… такое разве забудешь. Ну ладно. Эта пара будет бесплатной. Но только, чур, за следующей парой вы приедете с деньгами!
- Обязательно-обязательно, - Рома подталкивал Катерину к выходу, попутно прощаясь со старым другом, - Пока, Арсенчик, не скучай!

***
Они обедали в уютном ресторанчике на берегу Москвы-реки. Даже скорее это был не ресторан, а кафе. Летняя веранда, занавеси, красиво взмывающие вверх при каждом порыве ветра. И они… вдвоем…
- Тебе нравится здесь?
Катя вздрогнула и отвернулась:
- Нравится. Это что – новострой?
- Н-нет, - Роман отпил из стакана вишневый сок и оглядел помещение. «Неужели она не помнит?», - Ты что, совсем ничего не помнишь?
- А что я должна помнить?
- Ну-у… вечер, лето… саксофон…. шампанское, - он взял ее за руку.
- Не помню, и вспоминать не хочу, - она слишком резко выдернула руку из его ладоней. Выдернула, будто обожглась.
Рома только хмыкнул.
- Поня-а-а-атно. Ну что, этого и следовало ожидать.
Катя смерила его ледяным взглядом и сказала:
- Не забывайся… пожалуйста… Я – замужем. И то, что было между нами, то давно прошло. И больше не повторится.
- Помню…
- И после сегодняшнего дня я советую тебе меня больше не искать.
- Понял…
- И не встречаться у меня на пути…
- Понятно…
- И я не хочу ничего о тебе слышать. Всё в прошлом, Малиновский. В прошлом…
- Я помню… только скажи мне… ответь мне на один вопрос.
- Слушаю.
- Ты… счастлива?
Катя отвела взгляд, на мгновение задумалась, а потом смело посмотрела в его зеленые глаза:
- Счастлива. С ним… теперь… счастлива.
Рома улыбнулся.
- Я рад.
Катя недоверчиво пробежалась взглядом по его лицу.
- Это правда?
- Да. Истинная правда.
- Хорошо… - Катя убрала с колен ненужную салфетку, - А теперь я пойду.
- Я провожу…
- Нет! – она вскинула вперед руку, - Не нужно… - и, повернувшись к нему спиной, чуть ли не бегом вышла из кафе.

И зачем она повелась? Опять… как тогда… повелась… И ведь знала, что ничего хорошего не получится…
«Дура! И не просто дура, а… клиническая дура! Курица безмозглая!»
Катя прислонилась спиной к холодному мрамору набережной и глубоко вздохнула.
«Дыши… Дыши, Пушкарева… Ты же сильная. Ты справишься. Это просто призрак из прошлого.
Слишком сильный призрак из слишком хорошего прошлого.
Но ты же как-то жила все эти годы. Без него… И теперь проживешь. Тем более. Что у тебя теперь семья, муж… Любовь.
Разве ты не об этом мечтала?».
Катя постояла на парапете набережной. Немного покопавшись в сумочке, выудила оттуда свой телефон и трясущимися руками набрала номер.
- Алло, Герман, - улыбнулась своему собеседнику, как только услышала знакомый бархатный баритон, - Да… Да, я. Ты не мог бы прислать машину. Куда?... На набережную, перед парком…. Да… Конечно… Сегодня?... Отлично. Спасибо. Люблю тебя, - и, положив телефон в карман, она с нежной улыбкой побежала к ближайшей остановке, где ее уже должна была ждать машина.

Он нервно закурил.
Настроение было паршивое. Настолько паршивое, что он даже подумать не мог, что такое бывает. В смысле – настроения.
И кто его за язык тянул… вспоминать так же болезненно, как и жить. Даже может быть где-то слишком болезненно….
И ладно бы он на что-то надеялся. А ведь и раньше знал, что ничего, кроме равнодушия теперь у нее не вызовет.
«Господи, да как всё сложно-то?» - подумал он и в отчаянье обхватил свою голову руками.
Подошедший официант слегка потряс его за плечо:
- Вы расплачиваться когда будете?
- М-м-м? – он непонимающе уставился на молодого человека в фартуке.
- Говорю, вы расплачиваться когда будете?
- А-а-а… сейчас-сейчас, - он быстро достал бумажник и, достав несколько купюр, сунул их официанту, - Вот… сдачу оставишь себе.
- Ага… спасибо… - официант уже собирался уходить, но тут обернулся к Роману, - Ой, а ваша спутница забыла свой шарфик.
- Где? – Рома потянулся через стол и оглядел Катино место. И правда – на спинке стула висел красивый шелковый платок, нежно-голубого цвета. Она сама сняла его с шеи, когда пришла сюда. Он рывком снял платок со стула и судорожно запихнул его во внутренний карман куртки.
Обалдевший от такой реакции клиента на простой женский платок, официант нервно поправил галстук-бабочку на шее, хмыкнул и тихо удалился от этого «сумасшедшего парня».
А Роман, быстро собравшись, вышел из ресторана, чувствуя, как в районе сердца разливается благодатное тепло.
Как раз там, где во внутреннем кармане лежал ЕЁ голубой платочек…

***
Герман Полянский – успешный бизнесмен, отличный финансист, у которого было удивительное свойство угадывать желания и чувства собеседника, - никак не мог понять свою жену. Совсем… Даже за те три года, что они живут в законном браке, он так и не сумел разгадать ее. Не научился предугадывать ее желания, хотя порой очень хотел.
И дело не в том, что Герман был тюфяком каким-то бесчувственным. Нет…. Просто жена у него была… скрытная, что ли. По крайней мере, нелюдимая это точно. Когда были живы родители Кати, это было не так заметно. А после их смерти Катерина замкнулась… Полностью. На пару месяцев. Не помогали ни успокоительные и антидепрессанты, ни психотерапевты, ни даже собака, которую они завели по настоянию лучшего друга Екатерины – Николая Зорькина, правой руки и надежного партнера Полянского. Герман ценил его, как ценил того же Жданова, с которым он знаком с институтской скамьи. Или ту же Киру…
Ах, Кира… Кира… А ведь именно она и " свела" Катю и Германа.
Он помнил этот день досконально. Как будто это было вчера… Хотя с того момента прошло пять лет.

Ему вечно не везло с женщинами. Прямо какая-то черная полоса была в отношениях.
Его первый брак рухнул через три года. Первая жена не умела решительно ничего – ни посуду мыть, ни готовить… а уж об уборке не могло быть и речи. Всё делала прислуга. Но это было не самое худшее… мало того, что на шее Германа мертвым грузом висела его жена, так она еще своих родственников на него " подвесила". И после полутора лет совместной жизни в их доме уже вольготно чувствовали себя и внучатые племянницы какого-то дяди Феди из Владивостока, и правнучка тети Сони из Красноярска, о которых Герман понятия вообще не имел.
В конце концов он не выдержал и, выгнав всех " родственников", строго-настрого запретил своей жене их даже на порог пускать. Естественно были истерики, от которых Герман спасался на работе, пережидая их иногда до полночи.
Постепенно всё входило в свою колею. Каждый день он уходил на работу, а она оставалась дома, одна. Звонила своим приятельницам, они ездили по магазинам. И всё было как обычно. Если бы не одно " но" …. Ее подруги всё время попрекали ее в слишком сильной… безмятежности.
- ты что, не следишь за ним? А ты не думала, почему он приходит домой только под утро? И такой уставший? Когда он тебе последний раз подарки дарил? Три месяца назад? Да он точно с кем-то встречается! Ты бы за ним проследила… Не хочешь? Ну, это до поры до времени….
После такой промывки мозгов, жена стала следить за ним. Нанимать частных детективов, чтобы они смотрели за Германом, а потом докладывали ей. А он знал…. Всё знал…. И смеялся, когда друзья говорили, что его жена, которую он любил, по слова друзей «сошла с ума… у нее развилась паранойя… она чокнулась!». Он смеялся даже тогда, когда к нему в кабинет однажды влетел Жданов и с яростью выплюнул:
- Если… меня... еще хоть раз… спросят…. Куда ты пошел… Клянусь, я ее собственными руками придушу!
- Да ладно, Андрюх, ей просто нечем заняться!
- А я тут при чем? Она мне уже в четыре утра звонить начала….
- А Кира тебе так рано не звонит?
- Она – дело другое. Она мне пока не жена. А ты… Уйми эту курицу, пока я ее сам не укокошил!
- Ладно, не кипятись… - Герману тогда стоило огромных усилий, чтобы успокоить разбушевавшегося Андрея. Он потратил на друга весь рабочий день… и полбара горячительных напитков, предназначавшихся на случай важных переговоров и подарков-взяток госуправленцам.
А когда Андрей ушел враскачку, как матрос после полугодовой командировки, Герман еще долго сидел, тупо глядя на опустевший бокал и с потугой пытался сообразить, когда он прокололся. Когда он пропустил тот момент, когда его жена стала психически ненормальной? И вообще, была ли она нормальной с самого начала?
Конечно, была… Хотя… Может, просто маскировалась.
Чтобы до такого опуститься… чтобы следить за ним? Он даже и не думал об этом.
А потом… был вообще ад. Такой, от которого и теперь у уравновешенного Германа становятся дыбом волосы на затылке и руки трясутся мелкой дрожью. Их первая попытка завести ребенка закончилась полным провалом. Тогда он спокойно не мог смотреть ей в глаза…. А она? Она начала пить…. Сильно… Уходила гулять куда-то, не возвращалась сутками…. И вот в один из дней… он тогда смотрел милицейскую хронику по телевизору… и увидел ее.
Её сбила машина. Герман сумел опознать свою жену только по одежде, золотому крестику на груди и родинке на запястье.

Смерть жены, да еще и такая внезапная, сильно подкосила Германа. Он долго лечился в швейцарской клинике, похудел и выглядел старше своих 32 лет.
Жизнь, казалось, остановилась. Он долго не мог возвратиться в их квартиру хотя бы элементарно забрать вещи. Так и продал ее, вместе с тем, что они нажили за три года. Переехал поближе к работе, сменил машину. Долго не мог глядеть в глаза родственникам жены. Просто откупился от них….
Никто из друзей не винил Германа. Все его жалели. И от этой жалости было невыносимо. Просто невыносимо.
Больше всех Германа жалели Ждановы-Воропаевы. Андрей каждый день пытался его " вывести на прогулку". Тусовки, бары, рестораны…. Герман и раньше их не особо любил, а теперь, после всего того, что случилось, он возненавидел их люто. Но с Андреем спорить было бесполезно, и ему пришлось подчиниться.
Кира тоже не оставалась в долгу…. Каждый день, как бы случайно, она подкидывала Герману всё новых и новых пассий, от которых он бежал, как от чумы. Ему было противно видеть этих одноликих моделей, с одинаковыми душами. Он ненавидел в них всё, начиная от неестественных " золотистых локонов", кончая их бессмысленным щебетанием на тему " Ах, какая я хорошая! "
Герман крепился долго, терпя навязчивые и ненавистные ему походы в бары с красотками метр-восемьдесят. Но и терпению " железного Германа" (как прозвали его друзья в институте) приходит конец. И в один из дней он просто выпихнул из своей квартиры Жданова со словами:
- Если тебе больше нечем заняться – уйди вон!
Герман тогда сильно испугался, что своими резкими словами может разрушить их с Андреем приятельские отношения. Но, к его изумлению, после недельного молчания, Жданов позвонил ему сам:
- Полянский, ты вообще на свадьбу собираешься?
- На какую свадьбу?
- На мою, Гера…. На мою.
- А ты… разве…
- Ооо, - хохотнул Андрей, - Ты совсем выпал из жизни. Да, Гера, я женюсь… «Женюсь, какие могут быть игрушки…» - пропел Андрей в трубку, потом, кашлянув, серьезно продолжил, - Гера. У меня завтра свадьба. А сегодня… проблемы.
- Какие?
- У меня нет свидетеля.
- И?
- Что-" и"? Ромка еще в Америке, Синицкий наотрез отказывается. Говорит, что он пока не готов завязывать с холостой жизнью… Хотя я сам не понимаю, что он имеет в виду!...
- Жданов, не тяни кота…
- … И остаешься только ты! Герман… Ты согласен быть свидетелем на моей свадьбе?
Герман приземлился на пуфике рядом с телефонным аппаратом.
- Это всё как-то неожиданно…
- Гера. Я тебя не " замуж" зову… просто… Постоишь рядом со мной в ЗАГС-е, поставишь свою роспись, скажешь пару тостов на банкете – и всё. Можешь уходить.
- А как же…
- Что?
- У меня даже подарка нет…
- Прекрати. Подари деньгами. Или можешь вообще ничего не дарить. Ну, ты как, согласен?
И Герман согласился. Купил первый костюм, и на следующий день уже стоял по правую руку улыбающейся Киры.

А на банкете Кира пообещала познакомить его с " очень симпатичной девушкой".
- Кира, прекрати, - осадил ее тогда Герман, - Я уже устал от твоего навязчивого желания меня женить… Я удивляюсь, как ты еще своего брата не сосватала за какую-нибудь из своих подружек.
- Перестань… Сашка сам не хочет жениться. А тебе – надо…
- Почему это мне " надо"?
- А вот и наша красавица, - проигнорировав вопрос, Кира выбежала на середину танцпола, где танцевали гости, и буквально силком вытащила к нему девушку, - Знакомься, Герман… Это – Екатерина Валерьевна Пушкарева. Финансовый аналитик компании «Zimaletto»/
- О-очень п-приятно, - слегка опешивший от такого настойчивости пробормотал Герман. Девушка же, сухо кивнув, повернулась к Кире.
- А это – Герман Витальевич Полянский. Наш деловой партнер, - Кира уставилась на бедную девушку.
- Приятно… Кира Юрьна, если это всё, то я пойду. Я и так уже долго здесь нахожусь.
- Прости, Герман, мы отойдем, - Кира опять схватила девушку под локоток и увела на небольшое расстояние от него. Ровно на такое расстояние, чтобы он не слышал.
Но он всё слышал…
- Кира Юрьна, я понимаю, что я вам так противна… но скажите, зачем эти унижения?
- Дура ты… соплячка… какие унижения? Я твою судьбу устраиваю…
- Зачем?
- Мне Андрей всё рассказал… Но ты должна знать – ОН не вернется.
- Нет, вернется, - Катя ловко вырвалась из Кириного захвата и побежала через весь зал к выходу, на бегу утирая слезы.
- Верни-и-и-ись! – истерично закричала Кира ей вслед. Но потом, встретившись с недоуменным взглядом Германа, развела руками.
- Гера… ну ты видишь, как с нынешними девушками нелегко.
- А что с ней?
- Истеричка… - очаровательно улыбнулась Кира и чинно прошествовала к своему новоиспеченному мужу.
Герману ничего не оставалось, как только пойти на свое место. Но и за столом он уже не чувствовал себя комфортно, поэтому, встав, Герман поспешил выйти из зала дорогого ресторана, чтобы поскорее уехать домой.

Он столкнулся с ней в дверях. Катя, уже изрядно продрогшая, собиралась забрать пальто из гардеробной, когда на нее натолкнулся чем-то изрядно встревоженный Герман.
- Ой, простите… Катя, кажется?
- Да… Катя, - она энергичным движением поправила выбившуюся челку.
- Вот и славно. Что-то вы быстро убежали, Катя… еще только торт принесли…
- А вы что не остались?
Герман улыбнулся.
- Да я как-то знаете, привык к одиночеству… да и поздно уже.
Они замолчали. Катя судорожно сжимала пальто в руках и смотрела на свои ботильоны.
- Ну, я пойду… - развернулась она.
- Подождите, - Герман смотрел в ее спину. Почувствовав его взгляд, Катерина передернула плечами.
- Подождите… Простите… за Киру. Она сегодня как-то не в себе.
- Она всегда не в себе, - сквозь зубы произнесла Катя, сжав пальто еще сильнее.
Герман как будто не услышал ее.
- И меня простите. Надо было ее остановить, а я…
- А вы не успели, - с этими словами девушка повернулась на каблуках к собеседнику, - Вы, мужики, всегда везде не успеваете… Какие же вы… нерасторопные!
- Слушайте, - Герман тоже начинал заводиться, - Я что ли виноват, что у моего друга жена такая истеричка?
- Значит, вы плохо разбираетесь в людях, если у вас в друзьях такие истерички попадаются.
- Да вы… да как вы смеете…
- Вот так… смею… И вы, как я погляжу тоже… в их калашном ряду не последнее место занимаете!
- Сумасшедшая, - Герман развернулся и отправился к швейцару. Тот, молча, протянул руку, отдавая Полянскому ключи от его машины и куртку.
- Кретин… - кинула ему вслед Катя, - Все вы… тусовщики… одним миром мазанные!
Развернувшись, Катя бегом выбежала на улицу.
Герман хотел бежать за ней, но не смог. Тихо выйдя из ресторана, он встал на парковке рядом со своей машиной и вздохнул. Потом, нажав на кнопку снятия сигнализации, он раскрыл дверцу машины, но тут…
За огромным ждановским джипом кто-то тих всхлипнул. Потом еще, и еще…. А через секунду до Германа донеслись судорожные рыдания. Герман рывком захлопнул машину и, обойдя джип, застыл в изумлении.
Катя сидела на корточках и, стиснув указательный палец в зубах, громко выла, захлебываясь слезами. Подойдя к ней поближе, Герман тоже опустился на корточки и приобнял ее. Катя тут же попробовала отодвинуться.
- В-вы… в-вы оп-пять зд-десь?... – всхлипывая, спросила она.
- Здесь…. Не уехал…. А у вас что-то случилось?
- Эт-то не в-важно… и н-не ваше д-дело! – Катя попыталась отпихнуть Германа, но он только сильнее обнял ее.
- Тише… Всё будет хорошо… Вы правы, это не мое дело…. Но я не могу… просто уехать и оставить вас в таком состоянии… Вам же плохо, вам надо домой…
- Н-не надо д-домой… Д-дома п-п-плохо, - она опять начала рыдать, и Герман прижал ее к своему плечу и ласково начал гладить по голове.
- Ну-ну… хорошо, дома у вас плохо. Тогда давайте я вас отвезу к родителям. Хотя они наверное далеко живут. Мы можем поехать на вокзал. Я посажу вас на поезд..
- Н-не надо н-на п-поезд. Р-родители в М-москве ж-живут, - пробормотала Катя в меховой воротник куртки Германа. Герман улыбнулся.
- Вот и славно… Вы скажете, где они живут, а я вас отвезу. Ну как, согласны.
Катя кивнула, дыша ему в воротник. Герман осторожно поднялся, увлекая за собой Катю, приобнял ее за плечи и повел к своей машине.

Они долго были друзьями. Просто друзьями. По вечерам (и то не всегда) Герман привозил Катю домой, причем останавливал свою машину за несколько кварталов от Катиного дома. Катя же иногда звонила ему на работу чтобы просто поговорить.
За то время, прошедшее после вечеринки по случаю ждановской свадьбы, ни Герман, ни тем более Катя, ничего не говорили никому об их поездках в рестораны, о долгих разговорах в парке неподалеку от Катиного дома. Катя запрещала Герману дарить ей цветы, она говорила, что у нее жуткая аллергия то на розы, то на хризантемы. В первый их совместный вечер она с милой улыбкой взяла букет, который сделали по специальному заказу, и… выбросила в урну. Но Герман не обиделся. Он вообще не мог на нее обижаться. Потому что…
С первых секунд, как только за Катей закрывалась дверь чьего-либо офиса (смотря откуда Герман забирал ее), она превращалась из хищницы – зам.дира в неуклюжую девчонку. Проще говоря, с Германом Катя " оттаивала". Она боялась куда-то не туда ступить, что-то не то сделать, и в этой своей осторожности была для Германа неотразима.
Да и с Германом творилось что-то… невообразимое. Пожалуй быстрее всего это заметила как всегда глазастая Кира.
После очередного " дежурного" звонка, когда на экране дорогого телефона потухло имя «Катя», Герман сидел, всё еще прижимая трубку к уху, и улыбался. С этой немного глуповатой улыбкой на лице и увидела его Кира…
- Я надеюсь, ты так реагируешь на мой приход?! – Она тут же приземлилась на стул напротив Полянского. Тот лишь рассеянно вздохнул, но, увидев заинтересованный взгляд жены друга, быстро убрал с лица улыбку и положил телефон в карман.
Никак нельзя было " проколоться" с Кирой. Катя об этом очень просила.
- Что случилось, Кирюш?
- Это я тебя хочу спросить, Полянский? Не звонишь - не пишешь…
- А ты обо мне опять беспокоишься? Как мило…
- Гер, ну ты чего? Ты всё эту… пигалицу что ли вспоминаешь. Ну ошиблась… с кем ни бывает.
- Да уж… Если учесть тот факт, что ты уже… сколько?... ну с десяток раз " ошибалась", подбирая мне потенциальную жену… То тогда вообще не в обиде.
Кира примирительно улыбнулась.
- Дурашка… я ведь о тебе беспокоюсь.
- А вот этого не надо. Мне уже много годиков, я могу сам о себе позаботиться…
- Ну и ладно… - Жданова вскочила со стула и обиженно пошла к двери, - Только знаешь что, - она развернулась и посмотрела прямо в лицо Германа, - Я действительно хотела как лучше.
- Ты сегодня подозрительно великодушна, Кира, - Герман прищурился, - Но помощь мне не нужна. Ни от тебя, ни от Андрея. Я ценю вашу заботу и внимание. Но… Я уже взрослый мальчик. Почему-то все это заметили. «Все, кроме вас со Ждановым…»
Кира обиженно скривила губы и вышла. А Герман опять достал свой телефон и пристально начал разглядывать потухший экран.
Как так вышло? Как так вышло, что общение с человеком из формальности вылилось в закономерность? Даже в маниакальную привязанность? Почему так важно теперь слышать ее голос, видеть ее смс-ки, пусть даже ничего не значащие, типа " вот новый адрес нашего магазина" или " прочитай эту книгу, мне она понравилась"? Почему ее смайлики, эти крючочки-скобочки сами собой вызывают улыбку? И тебе уже чудится, что это она улыбается тебе?
А не влюбился ли ты… окончательно и бесповоротно?
Герман обреченно кивнул… «Влюбился….».

Эта догадка не отпускала по меньшей мере месяц. Он приглядывался к Кате, стараясь разглядеть в ней какие-то душевные порывы, чувства, особенные взгляды. Короче, хотел найти ответную реакцию на его внимание. Но она была неприступной.
Однажды он не выдержал и спросил:
- Что с тобой происходит?
Катя посмотрела на него особенным, немигающим, взглядом и сказала:
- Со мной? Ничего…
- Не ври… ты не умеешь врать…
- Да? А мне кажется, за долгий период практики этот урок мной усвоен в совершенстве?
- И всё же…
- Ты проницателен, Полянский…. – Катя подперла подбородок кулачком, - Но тебе не о чем беспокоиться. Всё уже прошло. И никогда, слышишь, никогда меня не спрашивай….Для всех, особенно для тебя, у меня всё всегда прекрасно!
Герман замолчал…
- Да, глупо получилось. Прости меня, но мне показалось…
- Поверь, тебе показалось.
И они закрыли эту тему раз и навсегда.
А потом….
Потом его не совсем благонадежный партнер почти разорил его, удержав поставки дорогостоящего оборудования. К тому же и он сам попал в небольшую аварию, вывернул руль не туда…. А был гололед...
В итоге – покореженная новая иномарка, два сломанных ребра, и полгода реабилитации в одной из столичных больниц.
Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Единственным человеком, кто тогда хоть как-то навещал его в больнице, была… Катя. До супов-картошек в контейнерах у них не доходило, но просто скрашивать одиночество она умела мастерски. Разговоры, чтение вслух, поэтические вечера. Идиллия какая-то…
Вспоминая это потом, Герман невольно хмыкал. Он не был эстетом, не любил ни театры, ни кино. Но когда о новинках кинематографа рассказывала Катя… Нет, не так… когда что-то рассказывала Катя. Мир как-то перевертывался на уши и всё. Он то и дело открывал рот от удивления. Смеялся…. Грустил….
Конечно, он сам себя одергивал. Говорил себе: «Ты уже не прыщавый юнец! Хватит. Прекращай!». Но стоило Кате отрыть дверь в его палату, он сразу начинал невольно улыбаться. И сдвигать с тумбочки ненужные склянки-чашки-ложки, чтобы она поставила свою тяжелую ношу – стопку книг, которые не повторялись ни разу – и ноутбук с каким-нибудь не очень тяжелым для восприятия, но очень глубоким по смыслу фильмом…. Или кейс с документами на подпись.
Да, Катя помогала ему начать всё буквально с нуля в его бизнесе.
Герман был ей благодарен. Благодарен… и всё больше понимал, что он начинает куда-то проваливаться.
И это было не нормально!
С Катей всё было всегда как-то не нормально.
И в любви он ей признался ненормально.
Просто, когда его выписывали из больницы, Герман залез в такси и…
- Кать, мне надо тебе кое-что сказать…
- Слушаю…
- Понимаешь… Мы уже с тобой так давно знакомы…
- …
- … и я к тебе привязался….
- …
- … и мне бы хотелось…
- …
- … чтобы ты была счастлива. Вот.
Катя как-то посерьезнела и спросила:
- Ты думаешь, я не счастлива?
- Я… совсем не это хотел… а ладно… Просто знай, что чтобы с тобой не было там… в прошлом… мне всё равно. Даже если ты была… ну это…
- Кем?
- Ну тем, кем не надо…
- Проституткой?
- Да… я всё приму. Я всегда тебя пойму и прощу….
- …
- Кать… вообщем, я люблю тебя.
Катя напряглась и сплела пальцы в замок. Герман мгновенно напрягся сам:
- Я что-то не так сказал?
- Нет, что ты… только… Не бросайся этими словами больше.
- Почему?... я действительно…
- Просто… Понимаешь, я тебя недостойна.
Герман посерел:
- Прекрати. Тебе не кажется, что я должен решать, кто меня достоин, а кто не достоин.
- Я знаю… Просто…
- Я кажется уже сказал, что то, что случилось с тобой в прошлом, для меня не имеет никакого значения. Что я очень хочу, чтобы ты наконец-то научилась не прятать улыбку где-то внутри себя. Ты – самое прекрасное, самое чистое существо, которое я когда-либо встречал. И я хочу… уберечь тебя.
- От чего? – Катя как-то зябко поежилась, - У меня всё…
- Хорошо. Я знаю. Но я хочу, чтобы всё было действительно хорошо. Поэтому я решил, что… Вообщем, выходи за меня.
Катя вжалась в сиденье.
- Ты хоть понимаешь, что сейчас сделал?
- Да…
- Ты только что признался в любви и предложил руку и сердце обыкновенному бухгалтеру….
- И что?
- Тебя не пугают последствия?
- Какие?
- Люди подумают, что это я тебя охмурила. Из-за денег. Друзья подумают… Пресса напишет, что я от тебя «залетела», требовала алиментов, а ты, чтобы все замять, женишься на мне. Или еще более гадкую историю придумают. Партнеры отвернуться от тебя, Полянский, все от тебя отвернуться.
Герман стукнул по сиденью рукой.
- Прекрати… слышишь…. Я… мне…. Меня бесят эти разговоры про эту лживую репутацию. Как подумают люди? Да мне плевать как и что они думают. Если отвернулись… значит, недостаточно любили. А ты… Ты вообще не должна больше об этом думать. Мне глубоко безразлично что-либо, кто-либо, кроме тебя. Ты поняла меня?
- Поняла. Только…
- И никаких «только»… Если ты думаешь, что я на тебя сейчас давлю…. Я просто хочу сказать, что… Если… а впрочем, у тебя будет время подумать. Хоть целая жизнь. Я готов подождать, - и Полянский открыл дверь машины.

Герман уже открыл дверь машины и вышел на улицу, когда Катя вышла вместе с ним.
Он шел, кутаясь в пальто (так любезно привезенное Катей), низко опустив голову, что-то шептал себе под нос. Шел тихий снегопад, и крупные, похожие на звезды, снежинки липли на идеальное пальто.
Катя еле поспевала за Полянским. А тот буквально пытался убежать от злополучного такси, кляня всё на свете… «Нетерпеливый, грубый мужлан! И на что ты надеялся, глупый… Идиот? Что она кинется на шею, будет осыпать тебя поцелуями, улыбаться и весело болтать в воздухе ногами, крича при этом " Конечно да, любимый мой! ". Насмотрелся слезливых романов…. Романтик недоделанный. Бред, просто бред!!! Господи, я навсегда потерял ее!».
- Герман, - еле слышно прошептала запыхавшаяся Катя. Потом – громче – Полянский, стой!
Герман так резко затормозил, что Катерина ткнулась ему носом в плечо. Обернулся и тупо спросил:
- Что ты тут делаешь?
- За тобой иду…
- Зачем?
- Поговорить…
- Мне кажется, это бесполезно!
- Ты – кретин, Полянский. Я хочу с тобой поговорить о нас.
- О нас? – Герман уставился непонимающим взглядом на Пушкареву, - Ты вроде сказала, что " нас" быть не может априори…
- Ты точно дурак, Герман, - Катя уставилась на свои ботинки, - Я сказала, что если ты будешь со мной, сплетен будет не избежать….
- И поэтому….
- И поэтому я хочу… хотела тебя обезопасить.
- Мне не нужна безопасность. Тем более такая. Я в состоянии дать отпор тем, кто пытается меня потревожить.
- Я знаю… и поэтому…
- Что?
- Поэтому дай мне две недели.
- Для чего?
- Для того, чтобы я подготовила саму себя и моих родных к таким кардинальным переменам в моей жизни.
Герман непонимающе тряхнул головой:
- Я не пойму…
- Я хочу сказать… что через две недели я буду… готова дать окончательный ответ, выйду я за тебя замуж или нет.
- Хорошо! Хорошо!!! Сколько хочешь… я готов ждать тебя столько, сколько этого захочешь ты! – и Герман порывисто обнял Катю. Она только уткнулась носом в его плечо и тихо вздохнула.

***
- Гера… Гер… О чем задумался? – прохладная женская ладонь накрыла его руку. Полянский вздрогнул, но не оторвался от созерцания летней вечерней Москвы из окна их с женой спальни. Катя подошла к нему вплотную сбоку и повернулась, чтобы видеть его лицо.
- Ни о чем. – Потом обернулся, и, поставив на столик бокал с янтарной жидкостью, взглянул на жену, - Кать, ты ничего не хочешь мне объяснить?
- Что?
- Почему сегодня на вечеринке так себя вела?
- Как? – Катя отвернулась от мужа и проследовала к своему туалетному столику, попутно расстегивая золотую цепочку и серьги.
- Странно…. Вечно озиралась, нервничала и кусала губы. Что-то произошло?
- Нет. Гер, всё хорошо.
- Ты кого-то увидела там, в ресторане? – Герман подошел к ней и уперся руками в спинку резного стула, на котором сидела Катя.
- Увидела, - она честно кивнула, глядя на него сквозь зеркало. Герман улыбнулся.
- И кто это был?
- Призрак из прошлого…
- Вот оно что?! – Герман отвернулся и стал развязывать узел галстука.
Тогда, пять лет назад, перед самой свадьбой, Полянский поклялся не спрашивать Катю ни о чем из прошлого. Ни о чем и ни о ком. Никаких воспоминаний, никаких фото, никаких подробностей прошлой жизни.
Он всё узнает, когда будет время.
Катя обещала ему рассказать всё. Сама.
Поэтому он ничего не делал, никуда не лез, ни во что не вмешивался.
Он просто любил ее…. И доверял ей.

Катя наносила ночной крем на свои руки и пристально следила за Германом. Он, чувствуя ее взгляд, приостановился и обернулся:
- Что-то не так?
- Всё в порядке, - вздохнула она, кажется облегченно, и отставила склянку с дорогим кремом в сторону, - Ну что, давай спать?! У тебя завтра тяжелый день… Два контракта и договор сами собой не подпишутся.
- Ты права, любимая… - он лег рядом с ней на кровать, приобнял и, поцеловав в макушку, прошептал – Я люблю тебя.
- Я тоже, - Катя поерзала на своем месте и затихла.
Он уже привык, что на его " Люблю", она отвечала " Я тоже".
На большее не претендовал, никуда со своими замашками психотерапевта не лез. Этим и подкупал Катю, настолько, что она вышла за него, и даже прожила с ним пять лет. Пять лет спокойной жизни, полной всем понемножку – горем, радостью, печалью и счастьем…. А главное – равновесием и умиротворением, чего Кате так давно не хватало.
Она закуталась поплотнее и закрыла глаза….
Она утонула в зеленых, цвета морского прибоя, глазах. Как будто не было этих пяти лет разлуки, как будто он никогда не уезжал от нее… как будто ничего не изменилось… Она так бы и простояла с ним там, в метро… вечно бы была в его сильных руках… как раньше…
Он так близко… запах его одеколона… обволакивал… придавал ей чувство уверенности и защищенности… Боже…. Его руки, его глаза….
Катя быстро открыла глаза и поморгала.
«Показалось… Померещилось…. Да, показалось…
Да Господи, что со мной? Всё же кончилось. Всё не может длиться вечно…. И любовь не может длиться всю жизнь».

Тихо и аккуратно Катя встала с кровати и пошла на кухню. Так же тихо поставила электрический чайник и нашла пакетик ее любимого зеленого чая.
Всё правильно, всё выверено до автоматизма. Сейчас щелкнет таймер на чайнике, и она нальет кипящую воду в свою любимую кружку. Заварит себе чай, подойдет к окну, посмотрит на спящую в неоновой подсветке Москву, сделает пару глотков и поставит кружку на подоконник. Потом откроет окно, вдохнет немного свежего воздуха и слегка разочарованно это же окно закроет.

Грустно вздохнув, Катерина вылила остатки чая в раковину и поставила чашку в посудомоечную машину.

«Ей Богу, лучше бы курила… Может, одной затяжки бы хватило, чтобы успокоить это проклятое сердце…».

Слегка качнув головой, она подошла к двери своей спальни и заглянула туда. Муж тихо посапывал, обнимая одеяло на том месте, где должна была лежать Катя.
«Герман…
Нет, он не заслужил такого обращения к себе.
Это просто была случайность. Фатальная ошибка, обыкновенная история. Всё пройдет, и мы больше не встретимся. А Герман… Герман никогда ничего не узнает.
Впрочем, как всегда…».

****
- Ты слышала новость? – Маша плюхнулась на стул рядом с Катей и, щелкнув пальцами, протянула вверх руку. Официант резво подбежал к ней и попытался сунуть меню, на что Мария презрительно фыркнула и почти проорала:
- Кофе. Мне некогда.
- И какую новость я должна была услышать? – Катя спокойно, не глядя на подругу, отпила из своей чашки травяной чай.
- А ты всё свои чаи гоняешь. Ой, смотри, почки-то у тебя не железные! – Маша повела чуть-чуть плечом и окинула взглядом потенциальное «поле битвы».
- Тебя начали заботить мои почки?... Однако… - Катерина вздернула бровь, - Не увиливай, Маш. Что у нас опять случилось?
- У кого это – «у нас»? У меня всё замечательно! Чудесно, - девушка всплеснула руками и пристально посмотрела на подругу.
- Прекрати меня сглаживать, - бросила Катерина, даже не глядя в сторону собеседницы, - Так какую новость я должна была слышать?
- Роман вернулся!
- Ну?
- В компанию…
- Ну?
- Насовсем…
- Ну?
- Что ты всё «ну» да «ну»! – Маша обиженно надула губы, - Что, других слов нет?
- А ты ожидала, чтобы я тут на одной ножке прыгала, хлопала в ладоши и кричала «Он приехал, Он приехал!», - Катя фыркнула.
- Ну хотя бы так!
- Детсад какой-то! Только ты мне скажи, зачем это ты МНЕ рассказываешь? Я к вашей компании лет пять никакого отношения не имею.
- Между прочим твой Герман…
- … сотрудничает с вашей компанией… Я в курсе. Но мне наплевать. Если бы я интересовалась каждым его клиентом…
- … у тебя бы голова болела утром и вечером. Всё! Прекрати! Я сдаюсь! – Мария подняла руки, - Не хочешь знать ничего – твое право. А только..
- Что – «только»?
- Только… он нисколечки не изменился…. – смутилась Маша.
- Маш, - Катя пристально посмотрела на подругу, - Допустим, я поверила в то, что он «нисколечки не изменился». Но ведь… это не всё, так?
- Так… - Маша уставилась в свой кофе, - Он тебя искал…
- Меня? Зачем?
- А вот этого он не сказал…
- Та-ак…
- Но Андрей ему всё рассказал. Сказал, что ты не работаешь больше в «Зималето», сказал, что ты замужем..
- Та-ак… а больше он ничего не сказал?
- Сказал, чтобы он тебя не искал…
- Ну и отлично! – Катя опустила глаза и схватилась за чашку. Сделав пару судорожных глотков, она, не поднимая глаз, спросила:
- Но ты ведь не просто так пришла… верно?
- Ну да. – Маша покаянно опустила голову, - Рома ищет тебя. Хочет с тобой поговорить.
- Зачем? По-моему мы уже… - тут Катя запнулась и нервно заправила челку за ухо, - По-моему, нам не о чем с ним говорить…
- Кать, - тихо позвала Маша, - Ромка просил передать… что, если ты хочешь… то он будет ждать на вашем месте ровно в шесть вечера.
- Где?
- На вашем месте… - Мария развела руками, - Он просил так передать.
- А если… - «Я не приду?»
- Если что, я – могила, - Маша заговорщически подмигнула, - Ты же меня знаешь… Ой, всё, - Маша кинула взгляд на наручные часы и всплеснула руками, - Я побежала. Опаздываю. А ты знаешь, как Кира Юрьна не любит «опоздунов»!

Ты чужая, но любишь,
Любишь только меня.
Ты меня не забудешь
До последнего дня.

© Иван Алексеевич Бунин

«Зря ты приехал… Ой, зря,» - твердил внутренний голос, но Роман только отмахнулся и углубился в чтение газеты. Влетевший в кабинет Жданов притормозил и придушенно прошипел:
- Кретин… Ты зря приехал.
- Отчего это – зря?
- С какого перепуга тебя начали волновать дела компании??
- Потому что я – акционер этой компании.
- А что ж ты раньше носу сюда не показывал?
- То было раньше, - уклончиво ответил Роман, перелистывая газету.
- Значит, кинули тебя там за океаном, да?
- Да, блин, кинули, - раздраженно бросил Малиновский, - Тебе какое дело?
- И ты решил наши деньги спустить?
- Ничего я спускать не собираюсь. Я, может, по другому делу приехал…
- Интересно, и по какому? – Жданов сложил руки на груди, - Учти…. Если это дело касается твоей Пушкаревой, то милый мой… ты слишком долго плавал…
- Что ты сказал? – Роман поднял на Андрея
- Что? Пока ты там своим " бизнесом" занимался, Кате… Катя…
- Ну? Говори…
- Блин, да что я тебе должен говорить. Ты сам посуди. Кинул ее, как ненужную вещь. Улетел, даже не попрощался. Вот скажи, у тебя мозг где в то время был? Тебе вообще не было стыдно?
- А ты за мой стыд не переживай. Тоже мне, вечный борец за справедливость… Кто тебя только этому научил?
- Жизнь, Ромка, - Андрей похлопал друга по плечу, - Жизнь. Вот как вспомню, как она тебя ждала, придурка. Как ждала… чуть ли не за каждым самолетом следила. Ты ж обещал, на пол года. А сам?... улетел почти на семь лет... Ты знаешь, как она мучалась… переживала, думала о тебе… Я вообще не понимаю, как так можно было. Кинуть ее… беременную…
- Что ты сказал? – не понял Малиновский.
Андрей нахмурился и отвернулся.
- Что ты сейчас сказал? – Роман подошел к Андрею вплотную, - Ты сказал… что она… беременна… от меня?
- Да, - не глядя на него, кивнул Андрей, - Да, долбанный ты кретин!!! – Андрей повернулся к другу и пристально посмотрел ему в глаза. – И это - не шутки… она была беременна. Был выкидыш… на ранних сроках. Я еле спас ее, Ром.
Роман отошел от Жданова и присел на краешек стула.
- Нет. Этого… не может быть… этого… не должно было быть… И почему она ничего не сказала?..
- Она пыталась тебя найти… Честно…. Но ты же сам нигде не светился, ни с кем не общался… сам, слышишь?! – перешел на крик Жданов и оперся кулаком на раму окна.
- Слышу…
- Потом… - уже спокойнее продолжил Андрей, с шумом вдохнув воздуха, - слух же пошел… что ты женился на какой-то супер-мега популярной манекенщице. Что у тебя домик где-то в районе Майами-бич. Что чуть ли уже не дети пошли…
- Это – ложь! – вскрикнул Роман и стукнул кулаком по столу, - И кто ей… сказал?
- Ларина, - спокойно пожал плечами Андрей, отвернувшись к окну,.
- И она… поверила?
- А что ей оставалось делать?! Она же всегда знала, что ты… эмм… непостоянен…
Малиновский опустил голову…
- И что было потом?
- Что «что»… полгода реабилитации… Дура, - Андрей как-то рефлекторно сжал кулаки, - Пыталась покончить с собой. Наглоталась каких-то таблеток…. Еле откачали тогда. Потом появился Полянский…
- Кто-о?
- Герман. Полянский. Мой партнер из «Брайтан Энтерпрайзент». Кира сама предложила их свести.
- А ты… ты согласился?
- А что мне оставалось?... – Андрей сел напротив Ромы, - Просто молча смотреть, как девушка, которая мне… которую ты бросил, угасает с каждым часом. Да, я согласился. Они встретились. И вот… случилось, как случилось.
Роман молчал, сжимая голову двумя руками. Мозг отказывался воспринимать реальность как таковую. Всё казалось слишком резким…. А правда оказалась еще жестче и резче.
Андрей встал и, подойдя к Малиновскому, потрепал его за плечо.
- Я прошу тебя, - тихо сказал он, - Не ищи ее. Не пытайся вернуть. У нее теперь своя жизнь. Дай ей шанс быть счастливой… одной. Без тебя. Катя и так уже много натерпелась от тебя. Просто отпусти и забудь. И тебе проще, и она будет… жизнь у нее будет поспокойнее.

Когда за Ждановым захлопнулась дверь, Роман еще сильнее сжал голову руками.
Катя… беременна… от него…
И потеряла ребенка…. из-за него…
«Что же я наделал???».

***
Встречу, намеченную Кате, Роман не стал отменять. Более того, он стал со всею тщательностью готовиться к этому разговору. А то, что у них будет серьезный разговор, он не сомневался.
Но даже в мыслях, даже в душе… разговор не клеился…. Он перебрал уже тысячу тысяч разных фраз, но все они сыпались, как осенние листья с деревьев. Почему-то именно эта метафора пронеслась у него в голове ледяным зимним ветром.

Ты была беременна?... - Была… только тебя это уже не касается. …. - Я не хочу тебя видеть! - Но я же люблю тебя, Кать!... я всегда тебя любил… - Ты виноват в том, что НАШЕГО ребенка больше НЕТ!».

Малиновский на мгновение застыл и выпрямился. Холодно… Почему-то внутри стало холодно… и пусто.
Раньше в душе было лето, всегда было тепло, цвели сады. А когда он встретил Катю… там становилось жарко, и цветы благоухали сильнее, чем обычно.
А теперь… теперь там поселилась стужа….
Роман встал и забегал по комнате. Теперь он хотел, чтобы время бежало, летело. Чтобы Катя пришла… Чтобы опять вернулось лето!

Вот в таком состоянии его и застала Света – его секретарша:
- Роман Дмитрич… вам плохо…?
- Да, - выруливая на очередной круг по кабинету и смотря себе под ноги, пробормотал Роман.
- Может врача?...
- Нет, Света, - спохватился бегун, притормаживая около секретарши, - Пока никого не надо… Света… - лицо Малиновского на мгновение просияло, - а вы можете помочь мне кое с чем?
- К-конечно…
- Позвоните в какой-нибудь цветочный магазин и закажите самый шикарный букет.
- А-а…?
- Не спрашивайте, - махнул рукой Малиновский, - Просто выполняйте!

Когда за секретаршей закрылась дверь, Роман опустился на пол и прислонился спиной к стене.
«- Ты реально думаешь, что цветами ты сможешь заслужить ЕЕ прощение?
- Я должен попытаться… в конце концов…
- Она отхлестает тебя букетом! Ты б хоть позаботился о том, чтобы розы, если таковые будут в твоем букетике, были бы без шипов.
- Не хочу…
- Всё бессмысленно… она тебя не простит…
- Но она… любит меня!»
Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака забытый Катин платок и уткнулся в него, вдыхая тонкий цветочный аромат ее парфюма.
«Она не меняется. Даже духи не сменила. Это же я, я подарил первый флакон ЭТИХ духов. И она… она не изменила этому аромату…
Она любит меня! Она сама мне когда-то говорила, что любит… Любит и никогда не бросит
Она должна меня простить! Я смогу ей объяснить ситуацию, смогу… у меня хватит и слов и мозгов сделать это».

И только маленький писклявый голосок всё бубнил одно и то же:
«Ты проиграл…
Ты зря приехал…
Она тебя не простит».

***
Если бы камни умели говорить…
… Каменная улочка сквера около МГУ. Невысокие ясени, которые, не понятно каким чудом, выросли на этой совсем не подходящей почве. Две-три лавочки. И многоэтажки, многоэтажки – теперь их называют небоскребами – действительно скребут небо, пытаясь прорвать московский смог середины июля. Скребут…. Чтобы найти в этом июльском небе хоть немного чистейшей лазури, а не грязно-синюю жижу.
… Каменный постамент, на котором когда-то стоял бюст… уже никто не помнит, кого. То ли Ленина, то ли Сталина… то ли вообще беспартийного – теперь же это не важно. Этот бюст сломали в лихие 90-е охотники за цветметом. Потом эти же самые охотники спились… или обкололись… да и это тоже не важно.
Ничего уже не важно… всё прошло.
Катя на пять минут вырвалась из своих мыслей и окинула взглядом улицу.
Никого. Вообще. Хотя уже третий час дня, и по идее по этому скверу уже должны спешить бабушки с маленькими внуками. Или там женщины после работы. Но никого и ничего не было.
«Хоть бы машина проехала, что ли?!».
Но никто не проехал, и от этого на душе становилось неспокойно.

Если бы камни умели говорить…
Она легко коснулась рукой спинки каменной скамейки. Грустно улыбнувшись, снова занялась своими воспоминаниями.
Камни помнят… Вот здесь, около этой скамьи она тогда разбила свои первые очки… нечаянно запнувшись о какой-то корень. На этой же скамье она подолгу могла сидеть с книгой в руке и читать, читать… о благородных рыцарях, о воинах-мушкетерах… о прекрасных дамах с камелиями и без… о счастье, которое ей было не известно…
И на этой же самой скамейке… первое признание в любви… и первый поцелуй.

«Это было давно… и неправда,» - она упрямо тряхнула головой, стараясь вытрясти эти ненужные никому воспоминания, которыми тяготилась не только в осенние дни, но и в очень бессонные ночи.
Это было Давно. Лет шесть назад, когда трава была зеленее и небо немного ближе.
Неправда. Наверное, неправда. Неправда потому, что настоящая любовь вот так, внезапно и болезненно не рушится. И идеальный мир, построенный на этой настоящей любви, не сдувается, как шарик, проткнутый шилом.

Девушка опять провела по скамейке рукой и прикрыла глаза.
Да, это было очень давно. Когда трава казалась зеленее, а небо было бесконечно светлым и удивительно красивым… почти как твоя жизнь.

I
Ночь за окном, а мне все не спится,
Это должно было случится
Несколько слов на чистой странице
Я напишу тебе
И отпущу в белом конверте
Счастье мое мчаться по свету
Вслед за тобой снова и снова,
А в письме всего два слова.
Припев:
Все равно, все равно, все равно
Пусть это странно и смешно
На небесах давным-давно
Все решено, все равно.

© Алсу " Всё равно"
***
Катя училась на экономическом в МГУ. Правда попала на свой любимый факультет не сразу. Закончив экономический колледж с красным дипломом (при том, что школу она заканчивала экстерном, т.к. отец был военный и поневоле приходилось колесить по просторам нашей необъятной Родины и часто менять города), она еще полгода поработала бухгалтером в родном колледже – надо было уже тогда кормить себя и своего брата Кольку.
Потом к ним в Москву переехали родители, и жить Кате стало попроще. Мама с папой рядом, к тому же не надо было думать, что у них будет на обед – мама могла приготовить всё буквально из ничего.
Плюсы были, но был еще и минус, который слегка напрягал – папа, отставной подполковник (который, кстати, в свое время не нажил себе даже однокомнатной квартиры в центре города, но доблестно защищал других), на дух не переносил людей, которые не отдали долги Родине. Своего сына Кольку он в этом упрекнуть не мог, у того был врожденный порок сердца, который на ранних стадиях, когда Коля был маленьким и это можно было вылечить, медики не нашли. Но с остальными Пушкарев-старший был строг и требователен. Поэтому личная жизнь Катерины не складывалась вплоть до третьего курса института…
В тот год у них на потоке ожидалась «свежая кровь» в лице нового преподавателя по маркетингу. Говорили, что ну очень симпатичный! Выпускник то ли Гарварда, то ли Сорбонны…. Поэтому девушки начинали шить новые наряды и искать новые образы уже с июля. Кате же эта суета не приносила ни горе, ни радость. Она вообще отнеслась к этой новости равнодушно…
Новые люди? – Всё равно…
Мужчина? – И что?... Сразу же понятно, что у нее нет никаких шанцев. С ее-то внешностью и характером!!!

Но, к своему стыду, на первой же паре третьекурсница Катерина Пушкарева старательно вытягивала шею в надежде, что вот он… войдет… посмотрит… увидит… ее?!
Но в первый день курс уроков по маркетингу не дождался. Не дождался он и во второй, и в третий, и даже через неделю….
Преподаватель соизволил придти после третьей недели, весь растрепанный, с кучей каких-то бумаг и небольшим рюкзаком за спиной.
- Курс экономистов-теоретиков? – вместо «здравствуйте», спросило это чудо с зелеными, цвета морского прибоя, глазами. Поток молча синхронно кивнул, чем вызвал ухмылку у преподавателя:
- Меня зовут Роман Дмитрич Малиновский…. Можете называть меня…
- Ромашкой? – первым «отмер» балагур Гоша с последних парт. «Ромашка» только хмыкнул:
- Только попробуйте… Игорь… как вас... Тяпочкин? Я буду вас звать тогда Тяпа… вас устроит?
- Н-нет, - обиженно потянул Гошка и опять положил свою голову на руки.
- Вот и отлично… - Роман выгрузил все свои бумажки, - Продолжим… Вы можете называть меня Роман Дмитрич. Или просто Роман. Но это только в личных…
Гошка, не поднимая головы, громко затянул «уля-ля», и его поддержали его закадычные друзья – Витька и Вовка. Поток хохотнул….
Малиновский лишь зыркнул в сторону банды оболдуев, и хохот затих.
- … при личных беседах на тему вашего курсового проекта! – он потряс методичкой в воздухе и шлепнул ею о стол, - А пока… только товарищ преподаватель или Роман Дмитрич. Ясно?
Класс угукнул и затих. Роман удовлетворенно потер руки и взялся за мел…
- А теперь берем ваши тетради-блокноты-листочки и записываем тему нашего первого и последнего теоретического занятия «Введение в маркетинг. Реклама, ее виды, роль в экономике предприятия».

Это действительно была первая и последняя теоретическая лекция, продлившаяся чуть более двух недель. Катя была немного огорчена этим фактом…. Для нее слово «лекция» было чем-то вроде мантры, повторяя которую, Пушкарева успокаивалась мгновенно.
Ведь как приятно знать, что вот оно, решение всех проблем и вопросов по экзаменам, - толстая, красивая тетрадь в клетку, с милым котенком на обложке. И все темы аккуратно подчеркнуты разными цветами, выделены кое-где галочками-цветочками-рожицами. И ничего лишнего, только конспекты, расчеты, графики….
А практика…. Она давно не любила практику. Никаких знаний, фундаментальных основ, по ее мнению, практика ей не давала. Катя могла часами сидеть в кабинетах, за компьютером, высчитывая что-то, рисуя, сводя цифры, распечатывая документы. Но вот парадокс – как только она закрывала за собой дверь, мозг самопроизвольно «очищал» память от ненужного, по его мнению, хлама. А ненужным хламом как раз и были распечатки, графики, цифры, которые оставались в кабинетах.
Поэтому на свое первое практическое занятие по маркетингу Катя шла на негнущихся ногах. Шла прямиком в здание модного дома компании «Зималетто». Так получилось….
Так получилось, что она вытянула не тот жребий.
«Совсем не тот…» - обреченно вздохнула Пушкарева и, что есть силы, сжала кулаки в карманах. Нет, она не сдастся! Никогда!
На входе ее ждал улыбающийся Малиновский:
- Ну-с, Екатерина Пушкарева, кажется?
- Угу, - кивнула она и еще сильнее втянула голову в плечи.
- Не сутультесь, вам это не идет! – дружески взглянул на нее Роман и подмигнул. Катя задохнулась от такого пристального внимания со стороны преподавателя.
Роман достал блокнот из своего рюкзака и, пролистав его, бегло прочитал какую-то заметку.
- Я буду вашим зам.куратора по практике. А куратором назначен мой старый знакомый и друг – Андрей Павлович Жданов.
- А-андрей Па