Разговор Старух. Ведьма1. - хотелось бы мне знать, что родится у нашей приятельницы: сын или дочь.

ВЕДЬМА1. - Хотелось бы мне знать, что родится у нашей приятельницы: сын или дочь?

ВЕДЬМА2. - А разве вам не все равно?

ВЕДЬМА3. - Я люблю мальчиков.

ВЕДЬМА2. - А я люблю девочек. Они всегда сидят дома и ждут, когда к ним приходишь.

- А вы любите ходить в гости?

Старухи тихо смеются. Молчание.

ВЕДЬМА1. - Приятельнице нашей хотелось бы иметь девочку. Она говорит, что мальчики слишком буйны нравом. Когда они еще маленькие, они любят лазить по высоким деревьям и купаться в глубокой воде. И часто падают и часто тонут.

- Она думает, что девочки не тонут. А я много-таки видела утонувших девочек, и были они, как все утопленники: мокрые и зеленые.

(пауза) (МУЗ.)

ВЕДЬМА2. - Бедная, ей так тяжело рожать. Вот уже шестнадцать часов сидим мы здесь, а она все кричит.

ВЕДЬМА1. - Доктор говорит, что она умрет.

ВЕДЬМА3.- Нет, доктор говорит, что ребенок будет мертвый, а она сама останется жива.

ВЕДЬМА1. - Зачем они рожают? Это так больно.

ВЕДЬМА2. - А зачем они умирают? Это еще больнее.

Старухи тихо смеются.

ВЕДЬМА3. - Да. Рожают и умирают. И вновь рожают.

(МУЗ.)

Смеются. Слышен тихий крик страдающей женщины.

ВЕДЬМА1.- Бедный муж: он так растерялся, что на него смешно смотреть.

ВЕДЬМА2.- Когда у нее начинаются схватки, он тужится сам и краснеет.

Старухи тихо смеются. Крик становится сильнее и замирает. Тишина.

ВЕДЬМА1. - Что с нею? Быть может, она уже умерла?

ВЕДЬМА2. - Нет. Тогда бы мы услышали плач. Тогда вбежал бы сюда доктор и стал бы говорить пустяки. Тогда бы внесли сюда ее мужа, потерявшего чувство, и нам пришлось бы поработать. Нет, она не умерла.

ВЕДЬМА3. - Тогда зачем же мы здесь сидим?

ВЕДЬМА1.- Спросите у Него. Разве мы знаем?

ВЕДЬМА3.- Он не скажет.

(МУЗ.) Смеются. Крики становятся сильнее.

ВЕДЬМА2. - Как она кричит! Как ей больно!

ВЕДЬМА1. - Вы знаете эту боль? Точно разрываются внутренности.

Крики смолкают.

ВЕДЬМА2. - Наконец-то умолкла. Это надоедает. Крик так однообразен и некрасив.

ВЕДЬМА3.- А вы и тут хотели бы красоты, не правда ли?

Старухи тихо смеются. Молчание.

ВЕДЬМА1. - Когда они родятся, они очень смешные. Смешные детеныши. Самодовольные. И очень требовательные. Я не люблю их. Они сразу начинают кричать и требовать, как будто для них все уже должно быть готово. Я больше люблю их, когда они умирают, тогда они менее требовательны.

ВЕДЬМА2. - Нет, они очень смешные. Я люблю обмывать их, когда они родятся.

ВЕДЬМА3. - Я люблю обмывать их, когда они умерли.

ВЕДЬМА1. - Не спорьте! Не спорьте! Всякой будет свое: одна обмоет, когда родится, другая - когда умрет.

Старухи тихо смеются. Крики за стеной возобновляются. (МУЗ.) Смеются.

ВЕДЬМА2. - Либо она умирает, либо родит.

Слушают.

ВЕДЬМА1. - Она родит!

Крики обрываются.

ВЕДЬМА1. - Я вам говорю...

Некто в сером (говорит звучно и властно). Тише! Человек родился.

Почти одновременно с Его словами приносится крик ребенка, и вспыхивает свеча в Его руке. Высокая, она горит неуверенно и слабо, но постепенно огонь становится сильнее. Тот угол, в котором неподвижно стоит Некто в сером, всегда темнее других, и желтое пламя свечи озаряет его крутой подбородок, твердо сжатые губы и крупные костистые щеки. Верхняя часть лица скрыта покрывалом. Ростом Он несколько выше обычного человеческого роста. Свеча длинная, толстая, вправлена в подсвечник старинной работы. На зелени бронзы выделяется Его рука, серая, твердая, с тонкими длинными пальцами.

Медленно светлеет, и из мрака выступают фигуры пяти сгорбленных Старух в странных покрывалах и комната. Она высокая, правильно четырехугольная, с гладкими одноцветными стенами. Впереди и направо по два высоких восьмистекольных окна, без занавесок; в стекла смотрит ночь. У стен стоят стулья с высокими прямыми спинками.

Старухи (торопливо).

ВЕДЬМА1. - Смотрите, свеча высока и светла.

ВЕДЬМА2.- Мы уходим! Мы уходим! Скорее!

ВЕДЬМА3. - Но мы придем! Но мы придем!

Тихо смеются и в полумраке странными, зигзагообразными движениями ускользают, пересмеиваясь. С их уходом свет усиливается, но в общем остается тусклым, безжизненным, холодным; тот угол, в котором недвижимо стоит Некто в сером с горящей свечой, темнее других.

Входит Доктор в белом больничном балахоне и Отец Человека. Лицо последнего выражает глубокое утомление и радость. Под глазами синие круги, щеки впали, волосы в беспорядке. Одет очень небрежно. У Доктора очень ученый вид.

Доктор. До последней минуты я не знал, останется ли в живых ваша жена или нет. Я употребил все искусство и знание, но наше искусство значит так мало, если не приходит на помощь сама природа. Но вы не слушаете меня, сударь!

Отец человека. Бедная, как она страдала! Безумный, глупый, я так хотел иметь детей, но теперь я отказываюсь от этого преступного желания.

Отец. Мне стыдно сказать, но я сейчас ненавижу ребенка, из-за которого она столько страдала. Я даже не видал его, какой он?

Доктор. Он хорошо упитанный, крепкий мальчик и, если не ошибаюсь, похож на вас.

Отец. Похож на меня? Как я счастлив! (обращаясь к тому углу, где неподвижно стоит Он). Боже! Благодарю тебя за то, что ты исполнил мое желание и дал мне сына, похожего на меня. Благодарю тебя за то, что не умерла моя жена и жив ребенок. И прошу тебя: сделай так, чтобы он вырос большим, здоровым и крепким, чтобы он был умным и честным. Если ты сделаешь так, я всегда буду верить в тебя и ходить в церковь.

Входят родственники. Их шестеро. Необыкновенно толстая Пожилая дама с отвисшим подбородком и маленькими надменными глазками, чрезвычайно важная и гордая. Пожилой господин, ее муж, очень длинный и необыкновенно худой, так что платье висит на нем. Козлиная острая бородка, длинные, до плеч, гладкие, точно намоченные, волосы и очки; смотрит испуганно и в то же время поучительно; в руке держит шляпу - низкий черный цилиндр. Молоденькая девушка, их дочь, с наивно вздернутым носиком, мигающими глазами и открытым ртом. Худая дама, имеющая крайне угнетенный и кислый вид; в руках держит носовой платок и часто вытирает им рот. Двое юношей совершенно торжественных; необыкновенно высокие воротнички, вытягивающие шею, прилизанные волосы, выражение недоумения и растерянности. Все указываемые свойства в каждом из обладателей их достигают крайнего развития.

Пожилая дама. Позволь, дорогой брат, поздравить тебя с рождением сына. (Целует его.)

Пожилой господин. Позволь, дорогой родственник, сердечно поздравить тебя с рождением столь долго ожидаемого сына. (Целует.)

Остальные. Позвольте нам, дорогой родственник, поздравить вас с рождением сына. (Целуют.)

Доктор уходит.

Отец (очень растроганный). Благодарю вас! Все вы очень хорошие, очень добрые и милые люди, и я очень люблю вас. Прежде я сомневался и думал, что вы холодны ко мне, но теперь я вижу, что ошибался.

Целуются.

Молодая девушка. Как вы назовете сына, дорогой дядя? Мне бы очень хотелось, чтобы это было красивое, поэтическое имя.

Пожилая дама. Я бы желала, чтобы это было простое и солидное имя. Люди с красивыми именами всегда очень легкомысленны и редко успевают в жизни.

Пожилой господин. Мне кажется, что вам, дорогой шурин, следовало бы наречь сына по имени какого-нибудь из старших родственников. Это продолжает и укрепляет род.

Отец. Да, мы с женой уже думали об этом, но не могли решить.

Доктор (входит и громко говорит). Сударь, вашей жене очень плохо. Она хочет видеть вас.

Отец. Ах, боже мой! (Уходит вместе с доктором.)

Родственники садятся полукругом и некоторое время торжественно молчат. В углу, обратив к ним каменное лицо свое, неподвижно стоит Некто в сером.