Что мы хотим показать?

Цель этого труда — внести свою лепту, может быть ограниченную, зато оригинальную в критику пресловутого постмодерна. Мы не претендуем на его всесторонний анализ, наша задача скорее — привлечь внимание к его еще недостаточно изученным сторонам, которые тем не менее носят характер уловок: к изучению злоупотреблений физико-математическими понятиями и терминами. Таким образом, мы проанализируем некоторую путаницу в рассуждениях, широко распространенную в постмодернистских текстах, относящихся одновременно и к точным наукам, и к философии.

Чтобы быть более точными, под «злоупотреблениями» мы понимаем одну или несколько нижеследующих характеристик.

Свободно рассуждать о научных теориях, о которых имеется, в лучшем случае, лишь смутное впечатление. Чаще всего авторы лишь используют научные (или кажущиеся научными) термины, не задумываясь о том, что они означают.

Переносить понятия точных наук в гуманитарные науки без какого бы то ни было эмпирического или концептуального обоснования. Ведь биологу, который захотел бы использовать элементарные понятия топологии (вроде тора), теории множеств или дифференциальной геометрии, пришлось бы объясняться. Его коллеги просто не поняли бы его рассуждений по аналогии. Здесь же, наоборот, выясняется, что, с точки зрения Лакана, структура невротика и есть тор (то есть это сама реальность! Ср. Главу 1), с точки зрения Кристевой, поэтический язык есть сила континуума (Глава 2), а с точки зрения Бодрийара, современные войны разворачиваются в неевклидовом пространстве (Глава 7).

Кичиться ложной эрудированностью, обрушивая на головы читателя ученые слова в таком контексте, в котором они не имеют вообще никакого смысла. С одной целью, несомненно, — поразить и, главное, смутить не подготовленного специально читателя. Даже комментаторы попадаются на эту удочку: Лехте хвалит точность Юлии Кристевой, а Монд восхищается эрудицией Поля Вирильо.

Жонглировать фразами, лишенными смысла и играть словами. Речь идет о самом настоящем отравлении словами и удивительном безразличии к их значениям.

Эти авторы рассуждают уверенно, но эта уверенность не основывается на профессиональной компетенции. Лакан хвалится тем, что использует «самые последние достижения топологии» (Глава 1), Лятур думает, что он во многом опирается на Эйнштейна (Глава 5). Они несомненно считают, что могут использовать престиж точных наук для того, чтобы придать блеск собственным рассуждениям. Более того, они, кажется, уверены, что никто не заметит их злоупотребления научными понятиями, никто не скажет, что король-то голый.

Наша задача состоит как раз в том, чтобы сказать, что король голый. Мы вовсе не собираемся критиковать гуманитарные науки или философию в целом, мы хотим предупредить тех, кто работает в этих областях (особенно молодых). В частности, мы хотим «деконструировать» репутацию сложных текстов, которая объясняется их глубиной: во многих случаях мы можем показать, что они кажутся непонятными именно потому, что не предназначены быть понятыми.

Заметим, что есть злоупотребления «разной степени тяжести». Одни представляют собой неверное, но понятное по своим задачам, использование научных понятий вне области их научного применения. Другие — это бессмысленные, зато перегруженные учеными терминами, тексты. И существует, разумеется, множество рассуждений, занимающих промежуточное положение. Мы постараемся кратко охарактеризовать некоторые, не всем очевидные, сложности, связанные с теорией хаоса (Глава 6), хотя основным предметом рассмотрения будут, конечно, явные злоупотребления.

Заметим также, что нет ничего стыдного в том, чтобы вообще не принимать во внимание исчисления бесконечно малых или квантовой механики. Мы критикуем претензию рассуждать о предметах, которые освоены, в лучшем случае, на самом примитивном уровне.

Мы не беремся однозначно ответить на естественный вопрос: идет ли речь о сознательном надувательстве или самообмане, или же о том и другом? За недостатком доказательств — по крайней мере, общественно значимых — этот вопрос, надо сказать, нас не очень-то и интересует. Наша задача — создать критическое настроение по отношению к той части интеллигенции Европы, а также и Соединенных Штатов, а также к тем ее отдельным представителям, которые попустительствовали и даже способствовали распространению такого рода дискурса.

Да, но…

Сразу ответим на те возражения, которые, несомненно, могут прийти в голову читателю: