Глава Первая. Дробинка. — постройка пироги

Дробинка. — Постройка пироги. — Охота. — На верхушке каури. — Ничто не говорит о присутствии человека. — Наб и Герберт на рыбной ловле. — Черепаха перевёрнута. — Черепаха исчезла. — Сайрес Смит даёт объяснение.

Прошло ровно семь месяцев с того дня, как пассажиры воздушного шара очутились на острове Линкольна. И с той поры, несмотря на все поиски, они не обнаружили ни единого человеческого существа. Ни разу не видели они дымка, говорящего о том, что на острове есть человек. Ни разу не нашли вещи, сделанной рукой человека и свидетельствующей о том, что он жил тут в древние или недавние времена. Казалось, остров этот необитаем; должно быть, здесь ещё никогда не бывал человек. И вот теперь из-за дробинки, найденной в теле безобидного зверька, рухнули все догадки и умозаключения!

В самом деле, дробинка вылетела из огнестрельного оружия, а кто же, кроме человека, мог воспользоваться таким оружием?

Пенкроф положил дробинку на стол, и его товарищи изумлённо посмотрели на неё. Очевидно, они сразу представили себе, как важны последствия этого, казалось бы, незначительного случая. Даже если бы они вдруг увидели нечто сверхъестественное, то не были бы так поражены.

Сайрес Смит тотчас же высказал кое-какие предположения по поводу этой удивительной и неожиданной находки. Он взял дробинку двумя пальцами, повертел её, пощупал, потом спросил Пенкрофа:

— Уверены ли вы, что пекари, раненному этой дробинкой, было месяца три?

— Никак не больше, мистер Сайрес, — ответил Пенкроф. — Поросёнок сосал мать, когда я нашёл его в яме.

— Итак, — продолжал инженер, — около трёх месяцев тому назад на острове Линкольна кто-то выстрелил из ружья…

— И дробинка, — добавил Гедеон Спилет, — ранила, хоть и не смертельно, этого зверька.

— Неоспоримо, — продолжал Сайрес Смит. — И вот какие выводы следует сделать из всего этого: или на острове до нас кто-нибудь жил, или люди высадились здесь месяца три назад, не больше. По своей ли воле, против ли неё они пристали к нашим берегам, потерпели ли они крушение на корабле или на аэростате — кто знает? Всё выясним позже. И европейцы они или малайцы, враги наши или друзья — нам тоже пока не разгадать. Да мы и не знаем, живут ли они ещё на острове, покинули ли его. Но эти вопросы касаются нас так близко, что нельзя дольше оставаться в неизвестности.

— Сто раз, тысячу раз готов повторить, что нет на острове Линкольна никого, кроме нас, — воскликнул моряк, поднимаясь из-за стола. — Чёрт возьми! Остров невелик, и мы-то уж заметили бы кого-нибудь из его обитателей!

— Вот если бы пекари родился с дробинкой, это было бы, по-моему, чудом, — ответил журналист.

— Если только она не сидела у Пенкрофа в зубе, — с самым серьёзным видом заметил Наб.

— Ещё чего выдумал! — живо отозвался Пенкроф.

— Что ж, по-твоему, я не замечал бы её целых полгода! Да и где же она могла застрять? — добавил моряк, открывая рот и показывая два ряда великолепных зубов. — Посмотри-ка хорошенько, Наб, и если отыщешь дупло, выдирай хоть полдюжины зубов!

— Предположение Наба действительно нелепо, — сказал Сайрес Смит, который не мог сдержать улыбку, хоть и был поглощён своими мыслями. — Нет сомнений, кто-то стрелял на острове из ружья, и не больше трёх месяцев тому назад. Но я ручаюсь, что люди, высадившиеся на острове, пробыли здесь совсем недолго и просто обошли его. Жили бы они здесь в ту пору, когда мы обследовали остров с горы Франклина, мы увидели бы их, а они — нас. Может статься, буря выбросила сюда потерпевших кораблекрушение лишь несколько недель назад. Во всяком случае, всё это необходимо выяснить.

— По-моему, нужно действовать осторожно, — заметил журналист.

— Я того же мнения, — ответил Сайрес Смит, — боюсь, не высадились ли на остров малайские пираты.

— А не лучше ли, мистер Сайрес, — сказал моряк, — сначала построить лодку, а потом и отправиться на разведку: поднимемся вверх по реке, а если понадобится, выйдем в море и обогнём остров! Лишь бы нас врасплох не застигли.

— Хорошая мысль, Пенкроф, — ответил инженер, — но ждать нельзя. Ведь скорее чем за месяц лодку не построишь…

— Настоящую лодку, — ответил моряк. — Да ведь нам не нужна лодка, чтобы по морю плавать, а за пять дней, самое большее, я берусь построить пирогу — для нашей реки она сойдёт.

— За пять дней берёшься соорудить лодку? — воскликнул Наб.

— Да, Наб, лодку по индейскому образцу.

— Из дерева? — спросил негр с сомнением.

— Из дерева, — ответил Пенкроф, — или, вернее, из коры. Повторяю, мистер Сайрес, — за пять дней можно это дельце обделать.

— Если за пять дней — согласен.

— Но отныне нам придётся быть настороже, — заметил Герберт.

— Неизменно быть настороже, друзья, — сказал Сайрес Смит. — И я прошу вас, не охотьтесь далеко от Гранитного дворца.

Обед прошёл не так весело, как хотелось Пенкрофу.

Итак, на острове живут или ещё совсем недавно жили какие-то люди. После того как была найдена дробинка, это стало неоспоримым фактом, что встревожило колонистов.

Перед сном Сайрес Смит и Гедеон Спилет долго разговаривали о дробинке. Уж не было ли тут связи с необъяснимым спасением инженера и другими странными явлениями, которые не раз их изумляли? Когда они всё обсудили, Сайрес Смит сказал:

— Словом, хотите знать моё мнение, дорогой Спилет?

— Конечно, Сайрес!

— Так вот: мы ничего не обнаружим, как бы тщательно ни исследовали остров.

На следующий же день Пенкроф принялся за работу. Он не собирался строить шлюпку со шпангоутами и обшивкой, а хотел смастерить простую плоскодонку, чтобы спокойно плавать по реке Благодарения, особенно у её истоков, где было мелко. Из кусков коры, соединённых друг с другом, должно было получиться лёгонькое судёнышко — в случае необходимости его можно было бы перенести на руках. Пенкроф собирался сшить длинные полосы коры деревянными гвоздями, да так, чтобы лодка оказалась водонепроницаемой.

Следовало выбрать деревья с гибкой и прочной корой.

Ураган, пронёсшийся недавно, свалил несколько хвойных деревьев, они вполне годились для постройки судёнышка.

Деревья лежали на земле, и оставалось лишь одно: содрать со стволов кору, но инструменты у наших колонистов были так несовершенны, что это и оказалось труднее всего. В конце концов справились и с этим делом.

Пока Пенкроф, не теряя ни минуты, работал под руководством инженера, Гедеон Спилет и Герберт тоже не сидели сложа руки. На них лежала обязанность снабжать провизией всю колонию. Журналист не мог налюбоваться Гербертом, который отлично стрелял из лука и метал копьё. Юноша был отважен и хладнокровен, а эти качества можно назвать «разумной смелостью». Оба товарища по охоте придерживались совета Сайреса Смита и не заходили дальше чем за две мили от Гранитного дворца. Но даже вблизи, не забираясь в чащу леса, они находили немало агути, кенгуру, пекари и всякой другой живности. С тех пор как кончились холода, звери стали реже попадаться в западни, зато кроличьи садки всегда были полны и могли бы прокормить всех поселенцев острова Линкольна.

Часто во время охоты Герберт заводил разговор с Гедеоном Спилетом о дробинке и о тех выводах, которые сделал инженер; как-то — было это 26 октября — он сказал журналисту:

— Не правда ли, мистер Спилет, просто не верится, что люди, потерпевшие кораблекрушение, если они в самом деле высадились на нашем острове, до сих пор не побывали вблизи Гранитного дворца?

— Да, просто удивительно, если они ещё здесь, — ответил журналист, — но ничуть не удивительно, если их уже нет!

— Значит, вы думаете, что их уже нет на острове? — спросил Герберт.

— Вероятно, нет, дружок. Ведь мы бы обнаружили людей, если бы они жили на острове.

— Но раз им удалось отсюда выбраться, — заметил юноша, — значит, они не потерпели кораблекрушения?

— Почему же, Герберт? Я назвал бы их, пожалуй, потерпевшими временное кораблекрушение. Вполне возможно, что ураган выбросил их на остров, не разбив судна, а когда ураган стих, они снова вышли в море.

— Мне кажется, — заметил Герберт, — что мистер Смит не только не хочет, но даже опасается встретить людей на нашем острове.

— Что правда, то правда, — ответил журналист, — он считает, что в здешних водах могут плавать одни малайские пираты, а эти господа — сущие злодеи, их нужно остерегаться.

— Но ведь не исключена возможность, — заметил Герберт, — что мы обнаружим на острове следы пребывания людей, и тогда решительно всё поймём, не правда ли, мистер Спилет?

— Не отрицаю, дружок, — покинутый лагерь, потухший костёр могут навести нас на след. Мы и будем искать, производить разведку.

Так разговаривая, охотники зашли в ту часть леса, где протекала река Благодарения и росли удивительно красивые деревья. Были тут и великаны — прекрасные хвойные деревья высотою почти в двести футов: жители Новой Зеландии называют их «каури».

— Знаете, что мне пришло в голову, мистер Спилет? — сказал Герберт. — А не вскарабкаться ли на верхушку какого-нибудь каури? Оттуда мне удастся осмотреть довольно обширное пространство.

— Мысль удачная, — ответил журналист. — Но доберёшься ли ты до макушки такого исполина?

— А я попытаюсь.

Ловкий и проворный юноша влез на нижние ветви, которые росли так, что подниматься по ним было очень удобно, и в несколько минут очутился на самой макушке каури, возвышавшейся над целым морем зелёных округлых вершин.

Взгляду юноши открылась вся южная окраина острова, от мыса Коготь на юго-востоке до Змеиного мыса на юго-западе. На северо-западе возвышалась гора Франклина, заслонявшая горизонт.

Со своего наблюдательного пункта Герберт видел часть острова, ещё неведомую колонистам; быть может, там и укрылись люди, о присутствии которых колонисты подозревали.

Юноша с величайшим вниманием стал осматривать море. Но ни на горизонте, ни вблизи острова не белело ни единого паруса; правда, лесной массив скрывал побережье, волны, быть может, и выбросили на берег какое-нибудь судно, особенно если оно потеряло рангоут, но Герберту попросту не было бы его видно. Он ничего не мог рассмотреть и в чаще лесов Дальнего Запада. Леса раскинулись ковром, непроницаемым для взгляда, и тянулись на многие квадратные мили без единой прогалины, без единого просвета. Невозможно было проследить за руслом реки и разглядеть то место в горах, где она брала начало. Вероятно, и другие речки бежали к западу — впрочем, утверждать это было трудно.

Герберту не удалось обнаружить и признака лагеря, но он всё ждал, не появится ли дымок, свидетельствующий о присутствии человека? Воздух был так чист, что юноша заметил бы на фоне неба даже тоненькую струйку дыма.

Вдруг Герберту показалось, что он видит лёгкий дымок на западе; он всмотрелся повнимательнее и понял, что ошибся. А смотрел он зорко, и зрение у него было превосходное… Нет, ничего, решительно ничего не было видно.

Герберт слез с дерева, и оба охотника вернулись в Гранитный дворец. Выслушав рассказ юноши, Сайрес Смит покачал головой и задумался. Да и что можно было сказать, пока они не исследовали остров более подробно.

Через день, 28 октября, произошло ещё одно событие, которому никто так и не нашёл объяснения.

Герберт и Наб бродили по песчаному берегу в двух милях от Гранитного дворца и натолкнулись на черепаху; экземпляр был великолепный — настоящая морская черепаха с панцирем в красивых зелёных переливах.

Герберт заметил черепаху, когда она пробиралась между скалами к морю.

— Сюда, Наб, сюда! — крикнул он.

Наб подбежал к юноше.

— Хороша черепаха! — воскликнул он. — Но как её унесёшь?

— Да очень просто, Наб, — ответил Герберт. — Перевернём черепаху на спину, она от нас не удерёт. Возьми палку и делай, как я…

Черепаха, почуяв опасность, вобрала голову и лапы; она лежала неподвижно под защитой своего панциря, словно каменная.

Тут Герберт и Наб подсунули палки под черепаху и общими усилиями — не без труда — перевернули животное на спину. Длиной черепаха была в три фута и, должно быть, весила четыреста фунтов, не меньше.

— Отлично! — воскликнул Наб. — Вот обрадуется дружище Пенкроф!

И в самом деле, как было Пенкрофу не обрадоваться — ведь мясо черепах, питающихся водорослями, превосходно. В этот миг из-под панциря показалась маленькая приплюснутая головка, расширявшаяся к шее, с сильно обозначенными височными впадинами.

— Как же нам быть, что делать с нашей добычей? — спросил Наб. — Ведь мы не дотащим её до Гранитного дворца.

— Оставим черепаху здесь, она не перевернётся, — ответил Герберт, — и вернёмся за ней с тележкой.

— Решено!

Для большей предосторожности, хоть Наб и находил это излишним, Герберт придавил животное большими камнями. Затем наши охотники вернулись домой по песчаному берегу, широко обнажившемуся во время отлива. Герберту хотелось сделать Пенкрофу сюрприз, и он ничего не сказал о «превосходном экземпляре» животного из отряда морских черепах, который ждал их на песке; через два часа, прихватив тележку, они с Набом вернулись туда, где лежала черепаха.

Но «превосходного экземпляра» не оказалось.

Наб и Герберт переглянулись, стали осматриваться. Да, они пришли на то самое место, где оставили черепаху. Юноша даже разыскал камни, которыми её придавил, — следовательно, он не ошибся.

— Вот так штука! — воскликнул Наб. — Выходит, что черепахи переворачиваются.

— Очевидно, — ответил Герберт; он ничего не мог понять и внимательно разглядывал камни, разбросанные на песке.

— И огорчён же будет Пенкроф!

«А мистеру Смиту будет нелегко объяснить исчезновение черепахи!» — подумал Герберт.

— Что же, мы никому ничего не скажем, — сказал Наб, которому хотелось умолчать об этом неприятном случае.

— Напротив, Наб, нужно обо всём рассказать, — возразил Герберт.

И оба, захватив тележку, которую напрасно притащили, отправились к Гранитному дворцу.

Когда они пришли на то место, где инженер и моряк мастерили лодку, Герберт рассказал обо всём, что произошло.

— Ну и разини! — воскликнул моряк. — Упустить черепаху! Полсотни супов пропало, не меньше!

— Но мы не виноваты, Пенкроф, — возразил Наб, — черепаха удрала — это верно, но ведь сказано тебе, что мы её перевернули!

— Значит, плохо перевернули! — съязвил возмущённый моряк.

— Как плохо? — воскликнул Герберт.

И он рассказал, что даже придавил черепаху камнями.

— Просто чудеса! — заметил Пенкроф.

— А я-то думал, мистер Сайрес, — сказал Герберт, — что если перевернёшь черепаху на спину, она ни за что не встанет на лапы, особенно если она такая большая.

— Правильно, дружок, — ответил Сайрес Смит.

— Как же это могло случиться?..

— А далеко ли от моря вы оставили черепаху? — спросил инженер, отложив работу и размышляя о странном происшествии.

— Да футах в пятнадцати, — сказал Герберт.

— Во время отлива?

— Да, мистер Сайрес.

— Вероятно, в воде черепахе удалось сделать то, чего она не могла сделать на песке. Она перевернулась, когда её подхватил прилив, и преспокойно уплыла в море, — заметил инженер.

— Ну и разини же мы! — воскликнул Наб.

— Именно это я уже имел честь вам сообщить, — отозвался Пенкроф.

Объяснение Сайреса Смита, конечно, было правдоподобно. Но верил ли он сам в своё объяснение? Утверждать трудно.