![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Смерть говорит
Мать видела, как мимо нее промелькнул и исчез этот темный силуэт, но она ничего не поняла и даже не пыталась понять, ибо перед ее мысленным взором вставало иное видение — ее дети, исчезнувшие где-то во мраке. Она тоже вышла из деревни, почти что вслед за проехавшей процессией, и пошла по той же дороге на некотором расстоянии от всадников, ехавших позади повозки. Вдруг она вспомнила, как кто-то сказал «гильотина»; «гильотина» — подумала она; дикарка Мишель Флешар не знала, что это такое, но внутреннее чутье подсказало ей истину; сама не понимая почему, она задрожала всем телом, ей показалось вдруг немыслимо страшным идти следом за этим, и она свернула влево, сошла с проселочной дороги и углубилась в чащу Фужерского заповедника. Проблуждав некоторое время по лесу, она заметила на опушке колокольню, крыши деревни и направилась туда. Ее мучил голод. В этой деревне, как и в ряде других, был расквартирован республиканский сторожевой отряд. Она добралась до площади, где возвышалось здание мэрии. И в этом селении тоже царили волнение и страх. Перед входом в мэрию у каменного крыльца толпился народ. На крыльцо вышел какой-то человек под эскортом солдат и развернул огромный лист бумаги. Справа от этого человека стоял барабанщик, а слева расклейщик объявлений с горшком клея и кистью. На балкончике, расположенном над крыльцом, появился мэр в трехцветном шарфе, повязанном поверх крестьянской одежды. Человек с объявлением в руках был глашатай. К его перевязи была прикреплена сумка — знак того, что ему вменяется в обязанность обходить село за селом с различными оповещениями. В ту самую минуту, когда Мишель Флешар приблизилась к крыльцу, глашатай развернул объявление и начал читать. Он громко провозгласил: — «Французская республика, единая и неделимая». Тут барабанщик отбил дробь. По толпе прошло движение. Кто-то снял с головы колпак; кто-то еще глубже нахлобучил на лоб шляпу. В те времена и в тех краях не составляло особого труда определить политические взгляды человека по его головному убору: в шляпе — роялист, в колпаке — республиканец. Невнятный ропот толпы смолк, все прислушались, и глашатай стал читать дальше: — «…В силу приказов и полномочий, данных нам, делегатам, Комитетом общественного спасения…» Снова раздалась барабанная дробь. Глашатай продолжал: — «…и во исполнение декрета, изданного Конвентом и объявляющего вне закона всех мятежников, захваченных с оружием в руках, и карающего высшею мерой всякого, кто укрывает мятежников или способствует их побегу…» Какой-то крестьянин вполголоса спросил соседа: — Что это такое: высшая мера? И сосед ответил: — Не знаю. Глашатай взмахнул бумагой и продолжал: — «…Согласно статье семнадцатой закона от тридцатого апреля, облекающего неограниченной властью делегатов и их помощников, борющихся с мятежниками, объявляются вне закона лица…» Он выдержал паузу и продолжал: — «…имена и клички коих приводятся ниже…» Все прислушались. Голос глашатая гремел теперь как гром: — «…Лантенак, разбойник…» — Да это наш сеньор, — прошептал кто-то из крестьян. И по толпе пробежал шепот: — Наш сеньор! Глашатай продолжал: — «…Лантенак, бывший маркиз, разбойник. Иманус, разбойник…» Двое крестьян исподтишка переглянулись: — Гуж ле Брюан. — Да это Синебой! Глашатай читал дальше: — «…Гран-Франкер, разбойник…» Снова раздался шепот: — Священник. — Да, господин аббат Тюрмо. — Приход его тут недалеко, около Шанеля; он священник. — И разбойник, — добавил какой-то человек в колпаке. А глашатай читал: — «…Буануво, разбойник. Два брата Деревянные Копья, разбойники. Узар, разбойник…» — Это господин де Келен, — пояснил какой-то крестьянин. — «…Панье, разбойник…» — Это господин Сефер. — «…Плас-Нетт, разбойник…» — Это господин Жамуа. Глашатай продолжал чтение, не обращая внимания на комментарии слушателей. — «…Гинуазо, разбойник. Шатенэ, кличка Роби, разбойник…» Какой-то крестьянин шепнул другому: — Гинуазо — еще его зовут Белобрысый, а Шатенэ из Сент-Уэна. — «…Уанар, разбойник…» — выкрикивал глашатай. В толпе зашумели: — Он из Рюйе. — Правильно, это Золотая Ветка. — У него еще брата убили при Понторсоне. — Того звали Уанар-Малоньер. — Хороший был парень, всего девятнадцать минуло. — А ну, тише! — крикнул глашатай. — Скоро уж конец. «…Бельвинь, разбойник. Ла Мюзет, разбойник. Круши Всех, разбойник. Любовинка, разбойник…» Какой-то парень подтолкнул девушку локтем под бок. Девушка улыбнулась. Глашатай заканчивал список: — «…Зяблик, разбойник. Кот, разбойник…» Крестьянин в толпе пояснил: — Это Мулар. — «…Табуз, разбойник…» Другой добавил: — А это Гоффр. — Их, Гоффров, двое, — заметила женщина. — Два сапога пара, — буркнул ей в ответ парень. Глашатай тряхнул бумагой, а барабанщик пробил дробь. Глашатай продолжал: — «…Где бы ни были обнаружены все вышепоименованные, после установления их личности они будут немедленно преданы смертной казни…» По толпе снова прошло движение. А глашатай дочитал последние строки: — «…Всякий, кто предоставит им убежище или поможет их бегству, будет предан военно-полевому суду и приговорен к смертной казни. Подписано…» Толпа затаила дыхание. — «…подписано: делегат Комитета общественного спасения Симурдэн». — Священник, — сказал кто-то из крестьян. — Бывший кюре из Паринье, — подтвердил другой. А какой-то буржуа заметил: — Вот вам, пожалуйста, Тюрмо и Симурдэн. Белый священник и синий священник. — Оба черные, — сказал другой буржуа. Мэр, стоявший на балкончике, приподнял шляпу и прокричал: — Да здравствует Республика! Барабанная дробь известила слушателей, что чтение еще не окончено. И в самом деле, глашатай поднял руку. — Внимание, — крикнул он. — Вот еще последние четыре строчки правительственного объявления. Подписаны они командиром экспедиционного отряда Северного побережья, то есть командиром Говэном. — Слушайте! — пронеслось по толпе. И глашатай прочел: — «…Под страхом смертной казни…» Толпа притихла. — «…запрещается оказывать, согласно вышеприведенному приказу, содействие и помощь девятнадцати вышепоименованным мятежникам, которые в настоящее время захвачены и осаждены в башне Тург». — Как? — раздался голос. То был женский голос. Голос матери.
III
|