![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
ВОЕННО-ПОЛЕВОЙ СУД
В ту пору военно-полевые суды не имели еще точно установленного кодекса. Дюма в Законодательном собрании наметил первоначальный проект военного судопроизводства, переработанный позже Тало в Совете пятисот, но окончательный военно-полевой кодекс появился лишь в годы Империи. Заметим, кстати, что именно во времена Империи был введен порядок, по которому при вынесении решения голоса должны были подаваться, начиная с низших чинов. При революции такого закона не существовало. В девяносто третьем году председатель военно-полевого суда воплощал в своем лице чуть ли не весь состав трибунала, он сам назначал членов суда, устанавливал порядок подачи голосов по чинам и самую систему голосования; словом, был не только судьей, но и полновластным хозяином суда. По мысли Симурдэна, заседание трибунала должно было происходить в той самой нижней зале башни, где раньше помещался редюит, а сейчас устроили кордегардию. Он старался сократить путь от темницы до суда и путь от суда до эшафота. В полдень, согласно его приказу, открылся суд в следующей обстановке: три соломенных стула, простой сосновый стол, два подсвечника с зажженными свечами, перед столом табурет. Стулья предназначались для судей, а табурет для подсудимого. По обоим концам стола стояли еще два табурета — один для комиссара-аудитора, которым назначили полкового каптенармуса, другой для секретаря, которым назначили капрала. На столе были приготовлены: палочка красного сургуча, медная печать Республики, две чернильницы, папки с чистой бумагой и два развернутых печатных оповещения — одно, объявлявшее Лантенака вне закона, другое с декретом Конвента. За стулом, стоявшим посредине, поставили несколько трехцветных знамен; в те времена суровой простоты декорум был несложен, и не потребовалось много времени, чтобы превратить кордегардию в залу суда. Стул, стоявший посредине и предназначенный для председателя суда, помещался как раз напротив двери в темницу. В качестве публики — солдаты. Два жандарма охраняли скамью подсудимых. Симурдэн занял средний стул, по правую его руку сидел капитан Гешан — первый судья, по левую сержант Радуб — второй судья. Симурдэн был в форме — в шляпе с трехцветной кокардой, с саблей на боку и с двумя пистолетами за поясом. Ярко-красный шрам от недавно зажившей раны придавал ему грозный вид. Радуб решился наконец сделать перевязку. Он обмотал голову носовым платком, на котором медленно проступало кровавое пятно. В полдень заседание суда еще не было открыто, перед столом стоял вестовой, а лошадь его ржала во дворе. Симурдэн писал. Писал следующие строки: «Гражданам членам Комитета общественного спасения. Лантенак взят. Завтра он будет казнен». Ниже он поставил число и подпись, сложил и запечатал депешу и вручил ее вестовому, который тут же удалился. Закончив писать, Симурдэн произнес громким голосом: — Откройте темницу. Два жандарма отодвинули засов, открыли дверь и вошли в каземат. Симурдэн вскинул голову, сложил на груди руки и, глядя на дверь, крикнул: — Введите арестованного. Под сводом открытой двери появились два жандарма и между ними какой-то человек. Это был Говэн. Симурдэн задрожал. — Говэн! — воскликнул он. И добавил: — Я велел привести арестованного. — Это я, — сказал Говэн. — Ты? — Я. — А Лантенак? — Он на свободе. — На свободе? — Да. — Бежал? — Бежал. Симурдэн пробормотал дрожащим голосом: — Верно, ведь замок его, он знает здесь все лазейки. Должно быть, темница сообщается с каким-нибудь потайным ходом, я обязан был это предусмотреть… Он нашел возможность скрыться, для этого ему не понадобилось посторонней помощи. — Ему помогли, — сказал Говэн. — Помогли бежать? — Да. — Кто помог? — Я. — Ты? — Я. — Ты бредишь. — Я вошел в темницу, я был наедине с заключенным, я снял свой плащ, я набросил свой плащ ему на плечи, я надвинул ему капюшон на лоб, он вышел вместо меня, я остался вместо него и стою здесь перед вами. — Ты не мог этого сделать. — Я сделал это. — Это немыслимо. — Это так. — Немедленно привести сюда Лантенака. — Его там нет. Солдаты, увидев на нем командирский плащ, приняли его за меня и пропустили. Было еще темно. — Ты сошел с ума. — Я говорю то, что есть. Воцарилось молчание. Затем Симурдэн произнес, запинаясь: — В таком случае ты заслуживаешь… — Смерти, — закончил Говэн. Симурдэн побледнел как мертвец. Он застыл на месте, словно сраженный ударом молнии. Казалось, он не дышит. Крупные капли пота заблестели на его лбу. Вдруг окрепшим голосом он произнес: — Жандармы, пусть обвиняемый сядет! Говэн опустился на табурет. Симурдэн скомандовал жандармам: — Сабли наголо. Эта фраза произносилась в суде в тех случаях, когда обвиняемому угрожала смертная казнь. Жандармы обнажили сабли. Симурдэн заговорил теперь своим обычным голосом. — Подсудимый, — сказал он, — встаньте. Он больше не говорил Говэну «ты».
III
|