Глава 30. В детстве, когда ей было лет двенадцать-тринадцать, Гермиона очень любила книжки про Шерлока Холмса

В детстве, когда ей было лет двенадцать-тринадцать, Гермиона очень любила книжки про Шерлока Холмса. Пожалуй, это была единственная литература за исключением учебников, которую она готова была перечитывать по много-много раз. С тех прошло много времени, любимые книги изменились, но Гермионе до сих пор нравились рассказы о знаменитом сыщике.

Шерлок Холмс говорил, что разум человека подобен комнате, в которой хранятся все его знания. Они могут быть свалены в кучу, обширные, но беспорядочные, а могут упорядочено лежать по полочкам.

Гермиона старалась, чтобы её знания именно такими и были – упорядочено лежали по полочкам. Когда ей было что-то нужно, она брала необходимую информацию, решала поставленную перед ней задачу и откладывала нужные знания до тех пор, пока они опять ей не понадобятся.

Ей казалось, что знаний всегда мало, поэтому она старалась получить от учёбы как можно больше, справедливо полагая, что когда-нибудь эти навыки ей пригодятся.

Но она никогда не думала, что держать в уме все нужные знания будет так тяжело. Как думать за двоих.

Ты не падаешь, ты медленно опускаешься. Не вытягивай руки, чтобы смягчить падение – ведь кошки и так всегда приземляются на четыре лапы. У тебя другой центр тяжести, не пытайся держаться прямо, это абсурдно.

Дыши. Не забывай дышать, рыси тоже нужен кислород.

Вдох. Выдох. Ещё раз: вдох-выдох. Моргни, ты не статуя.

Осторожный шаг вперёд. Непривыкшие лапы подгибаются, ты чувствуешь себя слепым котёнком, впервые попытавшимся встать на лапы. Ты и есть такой котёнок, только ум у тебя – лучшей студентки Хогвартса.

Опять встать. Да, ты видишь совсем по-другому. У рыси другие глаза, нежели у человека. Только цвет такой же – тёмно-карие, со вкрапинками серо-зелёного.

Улыбка Макгонагалл – и ты понимаешь, что трясёшь ушами-кисточками. Ты даже не замечаешь, что делаешь так. Пытаешься улыбнуться в ответ, но получается только урчащее фырканье.

Интересно, умеют ли рыси улыбаться?

Ещё одна попытка сделать шаг. Медленно осторожно пытаешься поставить лапу. Это как ходить на четвереньках. Почти. Вернее, совсем не так. У тебя не руки, а лапы. Вторые ноги.

Мерлин, как же трудно!

Тихое клацанье. Но ты его слышишь – у рыси не только острое зрение, но и совершенный слух. Смотришь на лапу – и видишь когти. Удивлённо моргаешь, инстинктивно садишься и пытаешься втянуть это своеобразное оружие. Получается не сразу.

И да, не забывай дышать. Рыси тоже дышат.

Ой, а это что? Хвост? А ведь точно! Хвост живёт своей жизнью, ты сама не чувствуешь, как он дёргается. Ты пытаешься повернуть голову и посмотреть, но всякий раз не дотягиваешься.

Как играть в игру «наступи на свою тень».

Макгонагалл уже не улыбается, она тихо посмеивается, прикрывая рот морщинистой рукой. Наверное, ты и правда представляешь собой занятное зрелище – в центре класса крутишься вокруг одной оси и пытаешься клацнуть зубами короткий хвост.

Рыси не умеют смеяться, но ты смеёшься вместе с преподавательницей.

- Гермиона!

Ты не успеваешь – и больно падаешь, выставив перед собой руки.

- Ох!

Гермиона неловко села на колени, отряхивая ладони и свитер.

- Как-то… странно, - поделилась она впечатлениями. – У меня теперь будет навязчивая идея – поймать свой хвост.

- У всех такая, - улыбнулась Макгонагалл. – Я, помню, тоже старалась, когда первый раз превратилась в кошку. Крутилась вокруг себя, пытаясь его поймать. Получилось раз на пятый. Хороший экзамен, кстати.

- Как учусь ходить заново, - проговорила Гермиона, вставая.

- У вас неплохо получается, - похвалила её Макгонагалл. – За несколько месяцев вы научились удерживать анимагическую форму, это очень хорошо.

- Всё равно потом упала.

- Вы расслабились. Со временем научитесь не превращаться обратно, если отвлекаетесь на что-то.

- Голова кружится. – Гриффиндорка прислонилась к парте. – Так и должно?

- Да, потому что вы не проконтролировали обратное превращение. Подождите одну минуту.

Макгонагалл встала со своего стула и скрылась в лаборантской. Гермиона потёрла лоб рукой – головокружение постепенно отступало, мир принимал привычные очертания.

Она попробовала сделать пару шагов – всё-таки стоять на двух ногах было привычнее, чем на четырёх лапах.

Взгляд упал на свитки пергамента на преподавательском столе. Гермиона склонилась над ними – это были краткие списки зарегистрированных анимагов. В полных были ещё указаны характеристики анимагических форм, здесь же были только имена, формы и даты регистраций. С некоторым удивлением Гермиона увидела имя профессора Спраут – маленькая и пухленькая в жизни, в анимагической форме она была изящной бабочкой. Гермиона хмыкнула при мысли, как профессор Спраут, превратившись в насекомое, порхает вокруг цветочных горшков. Почему-то бабочка в представлении Гермиона всё также носила потрёпанную шляпку.

Она нашла имя Макгонагалл – кошка, зарегистрирована в 1968 году.

Ну-ка, ну-ка, а это что?

Драко Люциус Малфой. Песец. 14 апреля 1997 года.

Твою мать.

Малфой. Он был анимагом. Песцом. Белое животное, похожее на собаку.

Она была уверена, что тогда, когда они встречались с Тонкс в Визжащей хижине, она видела кого-то.

Это был Малфой. Малфой знал.

И ничего не сделал?

А позже, когда она лечила его от ран. Она думала, что ей показалось, когда на какой-то миг его лицо стало мордой волка.

Не показалось.

- Вот, выпейте.

Гермиона отшатнулась от стола. Макгонагалл вышла из лаборантской, держа в руке стакан с какой-то прозрачной жидкостью.

- Что это?

- Простая вода.

Гермиона взяла стакан, сделала глоток.

- Скажите, профессор Макгонагалл. Вот сейчас я не смогла проконтролировать обратное превращение. А бывает наоборот? Ну, когда маг неосознанно принимает анимагическую форму?

Макгонагалл задумалась.

- Да, такое вполне возможно, - наконец признала она. – В редких случаях. Видите ли, это приобретённая способность, а не врождённая, и первое, чем учатся – как раз превращаться в животное.

- В каких случаях, например?

- Например, когда маг серьёзно ранен. Вы же знаете, многие животные легче переносят ранения, чем люди… А почему вы спросили?

- Так. Думала.

Макгонагалл кивнула и села за стол. Ей не надо было спрашивать, чтобы понять, что Гермиона видела списки.

- Была бы ситуация другой, вы могли бы послать запрос в Министерство на регистрацию, - сказала она, сворачивая свитки. – Но пока не стоит. Министерство может обвинить вас. В чём угодно.

Гермиона кивнула, надевая мантию.

- Я пойду, профессор?

- Секунду, - Макгонагалл достала из кармана конверт и протянула его Гермионе. – Вот, это для вас. От мистера Поттера и мистера Уизли.

- От Гарри! – Гермиона схватила письмо. – Но я думала, с ними не связаться…

Макгонагалл ничего не ответила. Гермиона повертела письмо в руках и спрятала его в карман мантии.

- Если будет ответ – отдайте его мне, я передам через Орден, - сказала Макгонагалл. – Это займёт какое-то время, вы понимаете.

- Да. Спасибо, профессор.

Преподавательница сухо кивнула и опустила взгляд на бумаги на столе, давая понять, что разговор окончен. Гермиона вышла в коридор, засунув руки в карманы – пальцы крепко сжимали письмо, как будто оно могло выскользнуть. Хотелось хихикать – даже под носом у Кэрроу и Снейпа Макгонагалл смогла наладить связь с Орденом Феникса.

Меньше всего ей хотелось сейчас видеть Малфоя, но судьба не была к ней благосклонна – Гермиона столкнулась со Старостой мальчиков в самом неудачном месте, какое только можно придумать – на лестнице в Башню Старост.

- Грейнджер, постой! – он схватил её за локоть, когда у неё уже почти получилось проскользнуть мимо него.

- Чего тебе? – хмуро поинтересовалась она, разворачиваясь.

- Я говорил с Пэнси, - сказала Малфой. – Она рассказала о вашем разговоре.

- Паркинсон что, не умеет держать язык за зубами? Кто ещё знает о нашем с ней разговоре?

- Только я, не беспокойся. Слушай, Грейнджер, - он свободной рукой зачесал волосы назад. – Вам нужно оружие. Одними палочкам вы не справитесь.

- И когда это стало твоей проблемой?

- Блять, Грейнджер! Вырасти наконец! – рявкнул Малфой. – Я тебе помочь хочу! Я могу добыть для вас оружие, вооружить эту вашу грёбаную армию!

- Отпусти мою руку, - прошипела Гермиона.

- Грейнджер, ты хоть слышала, что я тебе сказал?

- Руку отпусти! – повторила она.

Малфой послушно разжал пальцы.

- А теперь вот что я тебе скажу, - начала Гермиона. – Помнишь, как ты мне раньше отвечал на все мои предложения помочь? «Мне не нужна твоя помощь». Так вот, Малфой: мне не нужна твоя помощь. Думаю, тебе все слова понятны?

- Будет лучше, если вас всех переубивают, да?

- Малфой, не надо нас недооценивать. Мы не так беззащитны, как вам кажется.

Малфой с непонятным сожалением смотрел на неё. В неярком свете факелов его бледное лицо казалось оранжевым, но даже этот свет не мог спрятать тёмные круги под глазами. Видимо, он, как и Гермиона, почти не спал последнее время.

- Те мальчишки, которых подстрелили, – они тоже не были беззащитны?

- Мне кажется, это не твоё дело. Ты предложил помочь – я отказалась. Мы и без тебя справимся.

Она развернулась и принялась подниматься вверх по лестнице.

- Грейнджер, я не несу ответственности за свой факультет! – крикнул парень ей вслед.

- Да? А кто несёт? – Гермиона опять посмотрела на него. – Паркинсон, Забини? Нотт?

Малфой скривился – Гермиона задела его больное место. Последнее время он почти не появлялся на факультете, и его позицию лидера слизеринцев занял как раз Теодор Нотт. Он не мог похвастаться ни такими связями у отца, какие были до войны у Люциуса Малфоя, ни хитростью и изворотливостью самого Драко. Но зато все недостатки он искупал наглостью и жестокостью – качества, как никогда пригодные на скрытой вялотекущей войне в Школе. И Нотт не знал, где следует остановиться – именно поэтому Гермиона считала его гораздо страшнее Малфоя.

- Не надо винить меня в том, что я не смог уберечь твоих друзей. Ты прекрасно знаешь, что я бы не смог, даже если бы и захотел.

- Знаешь, в чём между нами разница, Малфой? – Гермиона опять спустилась на несколько ступенек и остановилась перед парнем. – Ты хочешь помочь только мне, тебе ведь плевать на моих друзей. Тебе на всех – плевать. А мне нет. Мне дороги все мои друзья. Мне дорога уже даже Паркинсон, потому что она попросила у нас помощи. Думаешь, мне нравится подставлять её под удар? Хочешь помочь мне – помоги остальным. Помоги той же Паркинсон. Сделай так, чтобы они были в безопасности. Арсеналом оружия ты нам не поможешь, мы всё равно не умеем им пользоваться.

- Я могу тебя научить…

- Малфой, - оборвала его Гермиона. – Какая часть во фразе «мне не нужна твоя помощь» тебе непонятна?

Он ответил не сразу. Просто стоял и смотрел на неё снизу вверх. Под его взглядом Гермионе вдруг стало неуютно, хотя ей было абсолютно нечего стыдиться.

- Мне жаль, - наконец произнёс он.

- Твоя жалость мне тоже не нужна.

Малфой усмехнулся.

- А тебе не кажется, что мы меняемся местами?

- Наверное. – Гермиона пожала плечами. – Извини.

- За что?

- Да, ты прав. – Она направилась к гостиной. – Не за что.

Оказавшись в своей комнате, она бросила сумку на пол и достала письмо от мальчишек. На него было наложено заклинание – конверт по краям был подпален, что означало, что он вспыхнул бы, попади письмо не в те руки. Наверняка над этим колдовали Билл или Люпин. Но ничего важного ребята не писали – передавали привет ей от семьи Уизли и остальных друзей; писали, что Гарри и Флёр стали крёстными Тедди Люпина; описывали места, в которых они побывали за этот месяц – Рамсгейт, Дувр, Саутгемптон, Плимут; но во всём письме не было даже намёка на то, куда они направятся следом. Путешествовать часто приходилось маггловскими способами, и Гарри то и дело описывал реакцию Рона на то или иное средство передвижения.

Ещё Гарри писал о новостях из немагического мира. Теракт на Пикадилли – прямых доказательств нет, но Бруствер и мистер Уизли подозревали, что он тоже имеет отношение к войне в мире магов. Взрывное устройство на вокзале Виктории – просто чудо, что никто не пострадал, людей успели вовремя эвакуировать. Ураган в Уэльсе, длившийся целую неделю, – почти всю страну засыпало таким слоем снега, что машины приходилось откапывать. Слишком серьёзная катастрофа, чтобы быть простым природным катаклизмом.

И даже в маггловском мире на них объявили охоту, так что постоянно приходилось таскать с собой флакон с оборотным зельем.

Они уже знали про Дина и Симуса, и Рон возмущался, почему Гермиона сама не сообщила им. Гермиона подумала, что она всё равно не смогла бы – до сегодняшнего дня она вообще не знала, что с ними можно переписываться. Потом она достала вырванные листы из книги про хоркруксы, и решила переслать их Гарри – многое в них ей самой было непонятно, но она надеялась, что Гарри найдёт хоть какую-нибудь зацепку. Приложила их к своему ответу – письмо сразу получилось толстым, как конспект лекций по истории магии. Под конец она наложила на него такое же охранное заклинание и спрятала его в сумку. Оставалось только найти Макгонагалл и передать письмо через неё. Впервые Гермиона пожалела, что на третьем курсе купила кота, а не сову.

Она оставила Косолапуса у родителей, когда отправлялась прошлой осенью в Школу. Она так и не знала, что с ним случилось – может быть, тоже погиб, а может, сбежал из горящего дома и стал обычным бродячим котом. Почему-то от этой мысли стало легче.

Она прошла в ванную комнату, умылась и долго смотрела на своё отражение. Из зеркала на неё глядела бледная девушка с совершенно измученными глазами и обескровленными губами. Она не выглядела на восемнадцать лет – встреть она её на улице, Гермиона решила бы, что ей лет на десять больше.

Она уже давно забыла, что такое нормально высыпаться. А сумка была тяжёлой не из-за толстых учебников, а из-за лежащего на дне пистолета.